Часть третья. Глава 42

     Приближалась весна и, как всегда в Париже, это время года было особенно невыносимым. Грязь была повсюду. Снег растаял, и мутные воды затопили улицы, превращая их в стоячие болота. Редкие, как добродетель у куртизанки, деревья ничуть не украшали темные, затхлые колодцы дворов. Облезлые фасады и облупившиеся за зиму вывески нагоняли тоску.
     Веселье царило только в трактирах. После пары добрых глотков мир уже не казался таким унылым. В ожидании грядущего тепла и солнца мушкетеры не вылезали из кабаков. Впрочем, не только они. В одном из таких «приютов» призрачного счастья сидел мрачный Каюзак. Он уже давно оправился от раны, но от этого желание отомстить Атосу не стало меньше. 
     С ним вместе был Бертиньи. О нем говорили, что в полк он попал благодаря покровительству одного важного лица. После отставки (о причинах которой Бертиньи предпочитал не распространяться) покровитель не оставил красавчика и Бертиньи вел вполне сносную жизнь. Время от времени он появлялся среди бывших товарищей щеголяя то новым плащом, то расшитым поясом. Поскольку он уже не был мушкетером, то не видел ничего дурного в компании вояк из других полков. Он появлялся среди гвардейцев как короля, так и кардинала, порой поднимал бокал со щвейцарцами или драгунами. Он всегда был при деньгах и потому пьяницы всех мастей, вне зависимости от цвета и покроя плаща, были рады его компании. Остальные относились к нему с легким презрением.
     Каюзаку он тоже был неприятен, но в этот вечер их разговор принял такой занимательный оборот, что гвардеец забыл о своей неприязни.
     Они говорили про Атоса.
    - Да, этот господин не дурак выпить, в такую минуту ему лучше не попадаться под руку. Вашему кузену не повезло.
     Бертиньи болтал, искоса поглядывая на мрачного Каюзака.
    - Господин Атос не пожалел его. Я слышал, Вам потом тоже досталось?
     Каюзак вспыхнул:
    - Он просто воспользовался моей ошибкой. Проклятое солнце светило мне прямо в глаза, и я поскользнулся…
    - Да, конечно, – улыбнулся Бертиньи, – на самом деле Атос не такой уж непобедимый, просто ему везет в поединках. Как-то уж очень часто везет.
     Каюзак с ненавистью поглядел на Бертиньи:
    - Это была случайность!
    - Безусловно, – Бертиньи продолжал улыбаться. –  Однако странно, как так вышло, что вас было пятеро против троих?
     Каюзак опустил глаза:
    - У них была дуэль, а мы…
     Бертиньи с готовностью подхватил:
    - А вы просто хотели арестовать нарушителей эдиктов. Значит, Вас было двое на шестерых нарушителей – вы отчаянные смельчаки!
    - Господин Бертиньи!
    - Непонятно только, как получилось, что с вашей стороны оказалось четыре трупа, Вы тяжело ранены, а у мушкетеров ни царапины. Ах да, проклятое солнце светило вам прямо в глаза, – самым невинным тоном закончил Бертиньи.
     Каюзак побагровел. Бертиньи, словно не замечая этого, продолжал болтать легкомысленным тоном:
    - Вот если бы Вы встретились с Атосом один на один, когда будет темно, тут никакое везение уже не спасло бы этого господина.
    - Он не ходит один.
    - Весьма предусмотрительно. 
     Некоторое время они молча пили.
     Каюзак пытался понять, к чему клонит его собеседник. Бертиньи раздражал его и гвардеец с огромным удовольствием пристукнул бы смазливого молодчика, но ненависть к Атосу была сильнее, и он молча ждал, когда Бертиньи объяснит, что имеет в виду.
     Бертиньи изящным жестом отставил пустой стакан и огляделся. Трактир был полон, на них никто не обращал внимания. Слащавое выражение исчезло с лица Бертиньи, и он заговорил совсем другим тоном:
    - Вы знаете кабачок «Толстуха Марго», где убили Вашего кузена?
    - Да, это на улице Феру.
    - Атос живет неподалеку. Как раз напротив улицы Сен-Пьер. Она такая узкая, что некоторые даже не догадываются, что это улица, думают, что просто щель между домами. Но, тем не менее, это улица. Она ведет к церкви Сен-Пьер, а оттуда на улицу Железного Горшка. Там уже рукой подать до Вожирар и Люксембурга.
    - И что?
    - Господин Атос такой великодушный, – Бертиньи насмешливо сузил глаза, – он часто платит за своих друзей и тогда задерживается в трактире. Портосу оттуда налево – на Старую Голубятню, а Арамису направо – в сторону Вожирар. Они расходятся в разные стороны и когда Атос, расплатившись, выходит, случается так, что он идет один. Как раз мимо Сен-Пьер.
    - Но это же засада, – нахмурился Каюзак.
    - Засада? – Бертиньи закатил глаза. – Кто говорит про засаду? Подумайте, если Вы вечерком идете себе из церкви Сен-Пьер и, выйдя на Феру, случайно сталкиваетесь с Атосом, разве кто-то упрекнет Вас в недостойном поведении? Если он к тому времени уже распрощается с друзьями и,  как обычно, будет пьян, то это же не Ваша вина? Должен Вам заметить, что солнце даже в погожие дни не заглядывает туда, а уж ночью…
     Каюзак теребил усы.
    - Черт, а если он будет с друзьями?
    - А кто мешает Вам тоже гулять с друзьями?
    - Нет, это мое личное дело.
     Бертиньи прищурился:
    - Тогда я с удовольствием составлю Вам компанию.
    - Двое на одного?
    - Я не буду вмешиваться, если хотите. Просто послежу, чтоб вам не мешали. Подумайте, господин Каюзак. Если у Вас будет желание прогуляться, потрудитесь сообщить мне. Я найду возможность узнать, когда господа мушкетеры пойдут в «Толстуху Марго».
    - Как?
     Бертиньи пожал плечами:
    - Они не считают меня посторонним и, хотя не особо жалуют, но свободно разговаривают при мне. Было бы желание слушать.
     Бертиньи поднялся и надел шляпу:
    - Счастливо оставаться, господин Каюзак. Я передам от Вас поклон господину Атосу.
     Каюзак зло сверкнул глазами, но Бертиньи только рассмеялся в ответ:
    - Уверен, ему тоже приятно вспоминать вашу последнюю встречу. Прощайте.
     Это было последней каплей. Каюзак ненавидящим взглядом проводил мелькнувший в дверях плащ Бертиньи и прошептал:
    - Ваше везение закончилось, господин Атос. Я позабочусь об этом.