Майдан

- А что ты раньше, не мог? – тетя заправила выбившийся локон в бигуди. – Сказать ей об этом надо было раньше.
- Тё-оть, - не отрываясь от монитора, усмехнулся я. – Ну, не смог я. Ведь он – мой отец.
- Отец, - фыркнула тетя. – На холодец.
- Знаю, знаю, - я отъехал вместе с креслом от стола. – И про то, что бросил нас с мамой, и про то, что ушел к этой стерве с пятого дома, у которой тогда у самой трое по лавкам сидело. И про алименты, которые  не платил,  и про то, как вы с мамой вдвоем меня вырастили, хотя было ой, как трудно.
- Трудно, - подхватила тетя. – А ты, что ж думаешь, легко? Когда ты болел два раза в месяц то бронхитом, то воспалением легких. А лечить тебя чем? А в больнице ночевали у твоей койки по очереди. Легко? А кобель этот в институте у себя штаны просиживал.
- Просиживал, - я обнял тетю, прижав ее голову к своей груди. – Я тебя люблю, тетя.
- И я тебя, - всхлипнула она. – Но, сказать надо было раньше.
- Сейчас ей позвоню, - я набрал мамин номер. – Алё, мам? Привет. У меня нормально. А у вас? Как там муж? Привет передавай. Не, не приеду. Сессия скоро. Тетя нормально. Контролирует меня. Нет, мы никуда не выходим, ни во что не вмешиваемся. А что Москва? Стоит? В пробках стоит? Ну, хорошо. Да, слушай, тут такое дело. Не знаю, как сказать. В общем, папа погиб. Неделю назад. Я в интернете прочитал список погибших на Майдане. Мам, ну не надо. Нет, не идиот. Зря ты так. Я горжусь тем, что у меня такой отец. Был.
Тетя плакала, зажав рот ладонью.