1 курс. 4 курс. КМБ, быт и служба

1 курс. 4 глава. КМБ, быт и служба

По сравнению с абитурой распорядок дня мало поменялся, но стало все в разы строже и быстрее.
Вместо подготовки к экзаменам, началось обучение азам воинской службы: уставы, оружие и строевая подготовка. Больше всего мне нравились занятия по заучиванию присяги, это были те редкие минуты, когда я мог немного сидя(!) отдохнуть и погрузится в тоску и ностальгию по детству. Естественно учить я и не собирался, потому что на присяге текст будет перед глазами, и зачем запоминать наизусть? А вот ребятам из средней Азии пришлось нелегко, с учетом того, что по-русски они не разговаривали и практически не читали, заучивание им давалось с превеликим трудом.
Хочешь, не хочешь, пришлось искать контактов с ребятами, коли я планировал провести с ними долгих 5 лет. Я быстро сблизился с Андрюхой Фатеевым, громогласным великаном из Климовска, что в Московской области, сразу ставшего взводным запевалой. Начал общаться и с Вовкой Качановым, он был из Москвы, Вовка, по прозвищу «холодец», представлял собой экземпляр  оплывшего представителя столичных субтильных юношей. Надо признать, что в то время москвичей в армии не жаловали (а когда было по-другому?). Позже я понял почему, они были в массе своей заносчивы и не приспособлены к простой жизни, мне потребовалось время и усилия, для того, чтобы однажды мне сказали: «Петруха, ты прям какой-то не москвич!»,- и это было лучшим комплиментом для меня!
Судьба подарила мне дружбу с Мишкой Агеевым и до сих пор мы с удовольствием общаемся! Богатырь из интеллигентной семьи с Украины, житель маленького городка Шепетовка. Порядочный, сильный, добрый, умный, я ещё могу много о нем говорить самых хороших слов, и всё это будет истинной правдой! А начало то нашего общения было более чем напряженное. Дело в том, что Мишка в строю шагал впереди меня и, учитывая его природную неспешность и размеренность, он все время сбивался с шага, я ему наступал на пятки, он ворчал, я ругался, и оба мы постоянно получали на орехи. Как же мне хотелось в такие моменты придушить этого тормоза, кабы не был он таким здоровым и мускулистым. Со всем юношеским максимализмом я его искренне ненавидел! А подружились мы вот как…На очередных занятиях, по заучиванию присяги, на Агеича жестко наехал Сибирёв, причем в свойственной ему манере оскорблений личных и всей семьи до 10 колена. Видимо от напряжения первых дней непривычного образа жизни Мишка прослезился, а мужичок то он был крепкий. И такая на меня тоска навалилась (хотя самому было ой как не сладко), что после этого я пытался его как-то успокоить. Уж не знаю, получилось ли у меня, но после того случая мы начали быстро сближаться.
Служба мне давалась через сильное «не могу», посудите сами, утром я умирал на кроссе, завтрак вонял невыносимо, далее строевая на тоненьких ножках (благо я портянки быстро научился наматывать), короткий отдых за изучением присяги, хозяйственные работы (а дома то я нечего не делал), строевая, кроссы и тревожный сон в вонючей и холодной палатке, с нещадно храпящими малознакомыми мужиками. Как-то быстро забылось ощущение, которое возникло при выдаче обмундирования, что теперь-то ты настоящий военный, и пришла стойкая уверенность в том, что я «дух»! «Духи», по армейской классификации, мальчики, только поступившие на службу, в армии это первые полгода, а в училище целый год. Было голодно и холодно, я даже пару раз пытался стянуть из столовой хлеба, но после внушения от Олежки Голдобина, я завязал с созданием запасов продовольствия. Олег поступал в училище из армии, прямо из пылающего Афганистана! Уже одним этим он заслужил наше уважение. Потом оказалось, что парень он простой и веселый, над его армейскими и доармейскими байками «угорали» всем взводом! Хороший пермский мужик.
 Светлых моментов было, в общем немного, и КМБ и весь первый курс прошел у меня под знаком вечной ночи и щемящей тоски по детству. Однажды ребята уехали на сбор яблок, в качестве шефской помощи колхозу, а я остался в наряде. Как же я им завидовал! Я стою вот тут с метлой и вяло гоняю августовскую листву, и появляются эти сытые и довольные морды, так бы и дал черенком! И видно такой у меня был тоскливый вид, что подошёл ко мне Мишка и протянул огромный «белый налив». Тогда я физически ощутил невероятное блаженство, нет, я не ел, я жрал! Ни до не после ничего слаще я не пробовал. «Боже, как мало нужно человеку для счастья…». – философично заметил Мишка. За пять лет он ещё много раз меня спасал самыми различными способами.
Настал момент ещё разочек почувствовать себя военным, нам выдали личное оружие. Вороненой стали, новенькие автоматы АКС-74 с настоящим складным артиллерийским прикладом! Однако счастье было недолгим, теперь в наряды мы ходили с увесистым штык-ножом на ремне, причем все работы нужно было выполнять, не снимая оный.  Оружие нуждается в проверке и чистке, да и строевые приемы приходилось отрабатывать с этих пор с оружием.
 Вскоре мы отправились на первые курсантские стрельбы. Как это было на уроках НВП в школе? Весело! Нас сажали в автобусы и мы, с шутками и прибаутками, ехали на полигон. В  училище все было по-другому, какие автобусы? Марш-бросок до стрельбища! И не дай Бог отстать, а расстояние составляло порядка 8-10 км. Построились, побежали, прибежали. Место назначения представляло собой глубокий карьер с огневыми рубежами для всех видов стрелкового оружия.  По прибытии, мы едва отдышались (некоторые, типа меня, наконец, пришли в сознание)  и стали ждать своей очереди. Учился у нас во взводе Приходченко Костя, это сейчас он Константин Иванович, а в ту пору он все пять лет был « Приходом»,  когда он злил Мишку, то «товарищ Отходченко». Парень из славного города Кировограда, метр девяносто ростом. На первых курсах он все время хотел есть и спал, объясняя это тем, что в родном городе его существует какая-то радиация, отчего горожане после обеда все время спят. Работают и спят, едят и спят, идут и спят, если и врал (наверняка врал), то очень красиво. По поводу постоянного голода говорил, что он очень большой, а порции наоборот, только для миниатюрного Юрки Харькина, хотя тот  тоже очень хотел есть все время, как и все остальные. А ещё на КМБ, лежа в палатке, Костик рассказывал: «И вообще, я хотел быть бухгалтером, сидел бы себе в кабинете, за столом, в черных нарукавниках, а не дерьмо бы здесь месил!». В результате Костян осуществил свою мечту, и долгое время прослужил в Главном ракетно-артиллерийском управлении, на экономических должностях (только без нарукавников, хотя, врать не буду, на рабочем месте я его не видел). Так вот, во время ожидания стрельб, Приход  краем голодного большого украинского уха услышал, что прапорщики собираются послать гонца за Ленинским хлебом. Этот хлеб делали в маленьком поселке «Ленинский» и славился он в Туле своей кипельной белизной и сладким вкусом. Уж не знаю как (вот уж истинный хохол ), но Костян как-то умудрился подсунуть прапорам деньги и они действительно привезли ему буханку! Приход спрятал хлеб в противогазную сумку и хотел потихонечку её сожрать, но не тут то было! Налетел весь взвод, со стонами: «Дай и мне кусочек! Костя, ну пожалуйста! Отдай хлеб!». Народ буквально рвал еду из цепких пальцев обалдевшего и уже вяло сопротивляющегося отъему Константина Ивановича, весь взвод превратился в грязно-зеленый жрущий клубок. Хлеб буквально запихивали в рот и глотали не разжёвывая! Сибирёв, увидев такую картину, конечно немножко прифигел, сам то был ещё молодой сержант, но, быстро сообразив, скомандовал: «Газы!». Мы натянули противогазы и услышали команду: «Штурм высоты, вперед!». Группа побежала, с истеричными криками «ура!» на небольшую горку. Трудно конечно было штурмовать сопку в противогазах с набитыми ртами, но мы справились!  После успешного выполнения задачи, наш взвод впервые сфотографировался вместе. На черно-белом изображении и узнать то кого-нибудь достаточно сложно, настолько одинаковыми мы в то время были.
Стрелять мне понравилось и из автомата и из пистолета, тем более что у меня это неплохо получалось. Также нам продемонстрировали выстрел из ручного гранатомета, громко и эффектно, в общем, было интересно. После стрельб нас построили, перед обратным походом, некоторое время мы томились в ожидании, но этих нескольких минут вполне хватило Приходу, который уснул стоя!  К слову, с Костей мы со временем близко сошлись,  до сих пор дружим и с удовольствием встречаемся.
Во время КМБ случился родительский день, чтобы папы и мамы увидели своих юных отпрысков, убедились в том, что условия сносные и все живы здоровы. Подготовка велась самым тщательным образом, чтобы ни мы, ни командиры не ударили лицом в черную Тульскую грязь. Драили лагерь и всю территорию центра, мама не горюй, в дальнейшем знатному «шкере» Вовке Качанову и тут улыбнулась удача, на вопрос сержанта: «Кто хорошо рисует?», - «фильдеперс» (это Вовкино такое наименование такое в училище) бойко ответил: «Я!». Быстро паренек сообразил, что творческая работа все же лучше метлы и тряпки. А, так сказать, работа для художника была не совсем то, на что рассчитывал доброволец, но тоже ничего. На въезде в центр стояли два армейских туалета, традиционно представляющие из себя два небольших барака с дверьми по обе стороны. Внутри дощатый пол и дыры для оправления естественных надобностей, так вот Вове приказано было расписать двери живописными буквами «М» и «Ж», для пап и мам. Сказано сделано, Качанов, ничтоже сумнящийся, написал на каждом бараке на одной двери «М», на второй «Ж», то есть в одной упряжке оказались эти две литеры. Каково же было удивление прибывших на торжество женщин и мужчин, когда они, входя вроде каждый в обозначенную дверь, весело встречались внутри, словом день удался, но только не у Вовы. К слову, на сем его карьера художника пошла несколько под откос, но совсем не закончилась, ещё неоднократно он скрывался под видом «творчества» от грязных хозяйственных работ. Скажу честно, у меня был в первое время такой сильный шок от перемен в жизни, что самой встречи с родителями совершенно не помню.

Курс молодого бойца заканчивался и мы с нетерпением ожидали переезда в училище, где ждет нас каменное здание, кровати, чистое белье, просторная столовая и, наконец, настоящее высшее образование, а не только устав и строевая.
В училище конечно мы шли пешком, с оружием, в общем, как положено, как и все последующие годы. Двадцать километров по пригородам и городу Туле. Сколько же ещё раз я ходил туда-обратно за пят лет, и не сосчитать, но первый раз был самым трудным! Казалось невозможно угнаться за комбатом, который быстро перебирал своими крепкими короткими ножками, я проклинал все, и тот день, когда согласился пойти в училище, и Тулу, с её бесконечными улицами, и своих сокурсников, которые путались под ногами, ныли (как, впрочем и я ), но не сдавались, а шли, шли, шли…Помню Юрка Харькин и Олежек Вахромеев, парни не самого большого роста, буквально бежали в конце строя и, после половины скорбного пути, уже не просто ворчали, а громко матерились в адрес первых рядов. Особенность длинного и нетренированного строя заключается в том, что, со временем, он растягивается и первые идут себе вполне стабильно, зато последние все время бегут с ускорением. Но, даже марши-бросок, когда-нибудь заканчивается, последний поворот и…
И вот, наконец, ворота училища, какое счастье, мы дошли и скоро станем настоящими военными, так как поклянемся Родине в своей верности!