Что-то вроде любви

Говорят так: нет ничего постоянного, кроме непостоянства. Еще говорят, что случайности не случайны, и что каждая встреча что-то значит, а каждый человек чему-то учит. А бывает так, что говорят совсем обратное, и это тоже кажется тебе разумным. Чему верить в таком случае?

А верить надо эмоциям, вот, что я думаю. Они кратковременны, может, даже мимолетны, они наивны и не всегда уместны, но, по крайней мере, они честны. Эмоции никогда не обманут. И уж не ошибутся, это точно. Они по определению этого не могут, ибо не рождаются сами по себе и не зависят от мыслей, не поддаются контролю и даже отдаленно не напоминают логические выводы. Говорят, они что-то типа ответа на внешние раздражители, события, или что-то вроде того. Но кто, черт возьми, знает? Никто ничего не знает. Так что я лучше замолчу. Посмотрите лучше этот фильм.

Это фильм обо мне (нем, нас, их, вас). А может, о чем-то более широком, или, напротив, узком. По крайней мере, это моя история, и я была там. Точнее сказать, наверное, не я, а тот человек, которым я была тогда. Вряд ли это два разных человека. Может быть, они даже ничем и не отличаются. Но мне, почему-то, видится все это со стороны, будто бы и не со мной происходило. То есть, конечно, со мной, но, повторюсь, будто бы я просто наблюдаю за этим. Чувствую то же, где-то чуть слабее, где-то сильнее со временем, но эта девушка – главная героиня – я вижу ее, слышу, могу даже протянуть руку и потрогать. Ах, как бы то ни было, мне, правда, лучше заткнуться.

Итак, открывается этот фильм таким кадром: зима, все белым бело, многолетние сугробы, шквальный ветер. Спрятавшись в пальто, как в панцирь, по аллее идет девушка. Даже не идет, а передвигается. Ее щеки горят, нос разрывает изнутри, губы похожи на выжженную морозом землю, а глаза – на два переполненных бокала с водой. А навстречу ей, ссутулившись и дрожа, - молодой человек. Их замутненные взгляды на миг встречаются. И в этот миг существуют они оба. Но в следующий один из них снова исчезает, и дальше все идет своим чередом. Только девушка еще какое-то время пытается вспомнить, где же они раньше встречались, вспоминает и забывает. Зима, снег и так далее.

Они работают в одной компании. Она – что-то вроде генератора идей, он – что-то вроде системного администратора. И странно, но - при ближайшем рассмотрении – вполне закономерно, что они ни разу не виделись на работе. Она вечно где-то в себе, он вечно где-то у себя. Они встречаются в коридоре иногда, а однажды даже ехали вместе в лифте. Как-то раз он видел ее в столовой. В другой – наблюдал, как она пьет кофе, болтая с подружкой у окна. А она, помнится, подслушала случайно его разговор с коллегой.

Вскоре ей пришлось с ним поговорить. Перекинуться парой слов, не более. А все этот ноутбук – надо же было ему сломаться. «Обратись к Антону», - посоветовала подруга. Ей потребовалось время, чтобы сообразить, кто такой Антон, и еще больше времени, чтобы отыскать его – ведь сколько она не подходила к его кабинету, дверь все была закрыта. Она так и не нашла его, к слову. Их снова столкнула неслучайная случайность, на выходе из здания, под вечер. Он стоял, одетый в черное кожаное пальто, как и в тот холодный день, - вспомнилось ей, - уже даже в шапке, болтал о чем-то с охранником. И она, укутанная ровно так же:
 - Антон Семенович?
 - Да.
 - Вы знаете, у меня ноутбук глючит.
 - Глючит, стало быть?
 - Ну да.
 - Нехорошо это.
 - Вы не могли бы посмотреть?
 - Сейчас?
 - Так нет же.
 - Хорошо, посмотрю.
 - Спасибо.
 - Да не за что.
Она вышла. Зачем он так себя повел? Или в его поведении не было ничего необычного, все это ей показалось? Он со всеми так общается? Или настроение сегодня такое? И почему я вообще об этом думаю?

На следующий день ноутбук работал, а они снова долго не виделись, и у нее все никак не было возможности поблагодарить Антона, а потом как-то постепенно это стало уже без надобности, и они снова стали видеться, бросая друг на друга мимолетные взгляды, сами того не замечая.

Ближе к весне, когда уже можно было одеться полегче, в демисезон хотя бы, она зашла в автобус на Краснолесной, и не сразу заметила знакомый чем-то затылок, торчащий из-за поднятого воротника осеннего плаща. Сидящий смотрел в окно. Он думал, она сейчас выйдет, через пару остановок, и боялся посмотреть. Боялся ничего не сделать и потом жалеть. Уж лучше не видеть, как она выходит, а потом огорчиться, сказать, не судьба, чем разочароваться в себе в который раз. Но она не собиралась выходить. Сегодня ей надо было именно на ту же остановку, что и ему. Правда, ни он, ни она этого не знали. Только она, пожалуй, догадывалась о том, что он ее узнал.

Так или иначе, она уселась куда-то назад. Рядом никого не было. Он обернулся, посмотрел в окно, обернулся. Она сидела. Он пересел к ней.
 - Привет.
 - Привет.
 - Вот так встреча. Я не думал, что ты бываешь в этих краях.
 - Редко. У меня тут тетя живет.
 - Странно…
 - Прости?
 - Я говорю, странно.
 - Что именно?
 - Что никто не замечает… очевидного. – Они посмотрели друг другу в глаза. – Какая ты красивая.

Она улыбнулась, опустив взгляд, и поспешила отвернуться к окну, чтобы он не заметил, как она взволнована и как, возможно, покраснела.

 - Спасибо…
 - У тебя довольно приятный голос.
 - Ты прямо осыпаешь меня комплиментами. Иногда это такая неловкость…
 - Просто ты мне нравишься. – Их взгляды снова оказались на одной прямой. – Где живет твоя тетя? Может, я ее знаю?
Она сказала.
 - Это недалеко от ДК.
 - Да.
 - Была там? Во дворце?
 - Дворец? Довольно смелое название.
 - Это точно.
 - Нет, не была.
 - Ну и правильно. Что там делать.
 - А ты?
 - Посещал кружок рисования в детстве.
 - Ты рисуешь?
 - Каракули. Уж точно похуже тебя.
 - В смысле?
 - Ну, ты ведь тоже рисуешь. Ты прекрасно рисуешь.
 - Рисовать эти плакаты – много таланта не нужно.
 - А кроме них ты ничего не рисуешь?
 - Нет.

Автобус с каждой секундой был все ближе к конечной, и надо было что-то сказать, чтобы разговор не завершился вот так, на обмене любезностями и бесполезной информацией.

 - Тебя так редко можно увидеть на рабочем месте, - выпалила она.
 - Всегда в делах.
 - Деловой.
 - А я тебя довольно часто вижу. Бывают дни, когда я вижу тебя не раз и не два, и это замечательные дни.

Ей стало стыдно отчего-то, и она вновь отвернулась к окну, чтобы приметить, что вот-вот будет остановка, и ей пора выходить.

 - Постой, - сказал он, вставая вслед за ней. – Позволь… я провожу тебя.
И они вышли вместе, вступив в тающий грязный снег. Она глубоко вдохнула и сказала что-то про запах весны. Он заметил, что сегодня прекрасная погода, и впору ходить без шапки. Они обсудили работу, кое-какой предстоящий проект; а здесь, знаешь ли, раньше был игровой клуб…

 - Спасибо за компанию, - сказала она, остановившись у подъезда.
 - А ты надолго?
 - Надолго ли?
 - Я подумал, может, пройдемся вечером? Я ведь живу недалеко и могу в любой момент сюда подойти.
 - Было бы неплохо.
 - Еще как.
 - Но я не знаю…
 - Что именно?
 - Надолго ли я.
 - Может быть, ты мне позвонишь? Или лучше я тебе?
 - Хорошо, давай я тебе позвоню.
 - Прекрасно. Запиши номер…

Она зашла в подъезд и, поднимаясь по лестнице, все думала, как это странно, что он не спросил ее имя. Но это было незачем, ведь он знал, как ее зовут. Причем, уже очень давно.

Она позвонила вечером, и они погуляли. Было совсем несложно решиться, будто, когда писали сценарий, забыли добавить что-то вроде «она сомневается, держа трубку в руках», будто целый день она только и ждала, что на том конце провода этот теперь уже знакомый и запомнившийся чем-то надолго голос счастливо поприветствует ее.

Я недаром говорила о постоянстве. После встречи с ним, Лиза поняла, до чего постоянна была ее жизнь. До чего рутинно было каждый день приходить на работу и делать одно и то же, пить одно и то же кофе в одно и то же время, с одними и теми же людьми. Теперь она могла разбавить это постоянство им, чем они и занимались на протяжении недель, месяцев. Встречаясь в столовой, обедая и делясь новостями. Рассказывая друг другу байки и анекдоты. Заходя друг к другу в кабинеты, поздороваться или просто улыбнуться.

Ему не говорили: «Ты изменился», да и ей никто не сказал: «Ты стала другой». Они вели себя как и прежде, и жили по-старому, только постепенно забывая, как это можно сесть в автобус, если он не проводил до остановки, и как пройти мимо кабинета, где, задумавшись над клавиатурой, сидела она.

Она была в розовой кофте, когда они поцеловались впервые. У нее дома, смотря, по-моему, какой-то фильм. Она болела, а он приходил чуть ли не каждый вечер, таская то фрукты, то соки, то еще что-нибудь. И вот, когда уже темнело, а они говорили о чем-то очень личном, таком, отчего у нее сердце превращалось в водоворот, куда засасывает все внутренности, и отчего слезы могут выступить на глазах, стоит только подумать, как хорошо сейчас было бы, если бы кто-то обнял и погладил по голове; он закончил, а она чмокнула его в щечку. И он прижал ее к себе. Ее горячее дыхание нежно ложилось на его шею. Он наклонился и коснулся своими губами ее губ. Слегка, а потом сильнее и сильнее.

Фильм закончился, а они так и не поняли, о чем он. Она только запомнила, как его сестра спилась и попала на нож собутыльницы; а он, как ее обижали в детстве, и как она решила измениться, переехала в другой город, жила в общаге, где завела кучу новых друзей, и поняла, насколько жизнь разнообразна, и как балансирует между хорошим и плохим, добром и злом.

А в следующей сцене он вел ее, прикрыв ладонями глаза, к накрытому столику, на котором свечи и вино. В вечерних костюмах, при всем параде, они сидели напротив друг друга, полушепотом говоря друг другу приятные вещи. И, пожалуй, они оба были счастливы. По крайней мере, если счастье – это эмоция. В эту ночь они узнали друг друга окончательно…

Как, все-таки, важно иногда о чем-то говорить. Мы можем обманывать себя, утверждать, мол, искать надо того, с кем можно о многом помолчать, молчание значит больше, и все такое. Но так уж повелось, и с этим ничего не поделать, что люди – существа говорящие. Им недостаточно что-то делать вместе, недостаточно просто смотреть друг на друга. То есть, им этого вполне хватило бы, если бы не привычка, если бы не архетипы, но это уже попахивает философией, а я хотела как раз больше молчать и позволить вам уже досмотреть картину до конца. Просто, наверное, мы не знаем, что делать дальше, и в этом наша беда. Нам надо, чтобы что-то в нашей жизни происходило, но не отдельно от нас, не без нашего участия. В общем, нам бы, чтоб кто-нибудь нами управлял. Чтобы судьба водила нас, кто-то наверху дергал за ниточки, шевелил нашими губами и, изменяя голос, что-то за нас говорил.

Они сидели на скамейке в парке развлечений летним жарким днем. Оказалось, что он курит, любит выпить, и ему, бывает, надо побыть одному, пройтись по набережной или, хотя бы, до помойки – вынести мусор. А ей полезно проводить время в компании, веселиться, слушать смешные или печальные истории подружек, сплетничать. Ей интересно открывать что-то новое, что-то придумывать, что-то вечно изобретать. А что нужно ему? Ничего. Лишь бы она всегда была рядом. А для чего? Да просто так.

Пожалуй, как только появляются вопросы, чувствам приходит конец. Ты либо чувствуешь, либо анализируешь. Либо любишь, либо думаешь. Либо веришь, либо знаешь. Поэтому лучше говорить о чем-нибудь. Чтобы не отвлекаться на бросающуюся в глаза очевидность вещей.

 - Я тебе уже говорил, как мне нравится твое это платьице?
 - Нет. Правда?
 - Не говорил? Да что это со мной. Ты так прекрасна в нем.
 - Спасибо. Мне оно тоже нравится.
 - Ты такая… я не знаю… легкая, светлая… Ты же знаешь, я не творческая личность и слова подбирать не умею, но ты ведь поняла, что я хотел сказать?
 - Конечно. – Она поцеловала его. Он затянулся сигаретой. – Я хочу сладкой ваты. Ты купишь мне сладкую вату?
 - Конечно, любимая. Пойдем. Покатаемся?

Она стояла перед зеркалом в нижнем белье. Смотрела прямо себе в глаза, долго, и, наконец, ей стало страшно. Она испугалась, подумав, какой у нее пустой взгляд. Она испугалась, подумав, как пуста ее голова, как пусто в сердце и вокруг. Ей так сильно захотелось, чтобы кто-то сейчас был рядом. Почувствовать, что она не одна, что мир еще жив, черт возьми.

Тогда сзади подошел он, положил руки на плечи, поцеловал. Они посмотрели в зеркало друг на друга: два полуобнаженных, любящих друг друга человека. Два счастливых человека. И как хорошо, что мир продолжает дышать.

Он поцеловал ее, стал осторожно снимать белье.

Она лежала на животе, в постели, обнаженная, он лежал на ней. Они занимались чем-то вроде любви. Только она все смотрела куда-то немигающим взглядом. Думала, чем начальству не по нраву ее новый проект, почему Алиса так холодна с ней в последнее время, и как помочь Сене. И бедный Антон, что же с ним не так? Что бы такого сделать, чтобы он почувствовал вкус жизни снова? Мы так странно смотримся вместе в этом зеркале. И надо сменить эти обои, пожалуй. Надеюсь, я не сказала ничего этого вслух.

Он вдруг остановился. Эти обои, - подумал он. – Да о чем я, черт возьми? И, опустив голову ей на спину, заплакал.

Он курил в открытое окно балкона. Они оба были там, обнаженные, только он стоял и смотрел вдаль, а она сидела слева от него в кресле, глядя вниз и вбок, задумчиво опустив подбородок на ладонь и скрестив ноги. Сейчас, когда они знают друг о друге все и даже больше, чего стыдиться и что скрывать?

 - Почему мы все еще вместе? – сказал он. – Не знаю.
Солнце свысока ярко светило и согревало цветущий мир. Лиза встала и вышла. Антон остался, по-прежнему высунув лицо из окна.

И что было с ними дальше – ничего, ведь снова один из них перестал существовать, как и в тот зимний день, когда впервые она создала его, а он – ее. И, подобно тому, как они друг друга выдумали, так и стерли, удалили, скомкали и выбросили, как негодный сценарий.

Иногда, когда мне особенно грустно, и я не знаю, что делать дальше, я пересматриваю этот фильм. Я снова прохожу через все эти сцены, бок о бок с главными героями, стараясь как можно более искренне сопереживать им. Но я не говорю о понимании, нет. Я даже не пытаюсь их понять. И вам не советую что-либо думать по этому поводу. Лучше бы вы вообще меня не слушали. Вряд ли я хотела вам что-то этим сказать. Скорее, рассказать. Надеюсь, хотя бы это мне удалось.

Говорят, нет ничего постоянного, и, пожалуй, так оно и есть. Только жизнь все же циклична, но это уже попахивает философией. А мы тут не для того собрались. Просто, не стоит ничему верить на слово, и все лучше проверять на личном опыте. Так говорил Будда, кажется.

2014