Старые тетради и еще кое-что 14

  Понимаю, что надо бы закончить красочную эпопею о ремонте, который мы с бабкой пережили в старой хрущевке. Но это подождет. Почему? Сегодня я прибирала в платяном шкафу. На самой нижней полке лежал небольшой сверток. Я развернула его - в нем были два бабкиных платья.
  Я сидела над ними долго, наверно, минут пятнадцать. Просто сидела и ни о чем не думала. Почему? Сама не знаю. Странная, таинственная остановка, чудесное молчание, хрупкий ситцево-кримпленовый мир на моих коленях - наверно, такие минуты, когда ничего не происходит, тоже нужны в жизни - знать бы только, зачем.
  Оба платья были одного фасона, потому что их шила единственная на Вороньже портниха - косая, крашеная хной в нестерпимо-рыжий цвет Нинка Андреюшкина, обшивавшая все женское население в радиусе пятнадцати километров. Платья представляли собой прямые мешки ниже колен с неизменным рядом пуговиц от треугольной горловины и не менее неизменными вытачками на груди. Одно было ситцевое, темно-синее с голубыми розочками и белым узким кружевом по рукавам и подолу. Второе - ярчайшее кримпленовое, черное с рассыпанными по нему фиолетовыми, красными, белыми, зелеными цветочками и горошками.
  Я убрала платья туда, где они лежали - на нижнюю полку шкафа. Просто рука не поднялась выбросить или отдать кому-то - да их вряд ли надела бы сейчас даже самая небалованная старуха. А потом как-то сразу, вдруг стало вспоминаться многое - не цельной картиной, яркими обрывками, кусками, бешеной крутящейся мишурой.
  Очередь за отрезами кримплена, в очереди стоит весь поселок. Продавец дядя Миша грозно щелкает ножницами на скандалящую бабку Жукову по прозвищу Сорока - не лезь без очереди, кримплену всем охота. Бабка, тоже стоящая в очереди, смеется, и на ее гребенке, воткнутой в волосы, так и переливается луч блестящего, нестерпимого летнего солнца. На полках магазина конфеты - "морские камушки" и леденцы "монпансье", они кажутся драгоценными камнями, их даже есть не хочется - только смотреть на таинственное мерцание.
  Утюг, забытый на подоле ситцевого платья и прожегший в нем коричневую дырищу. Мерзкий запах паленого по всей кухне. Заполошный крик прибежавшей из комнаты бабки. А потом, после сочных, соленых, злобных проклятий и матерков - долгое вдумчивое подбирание синей с белым тряпочки, ниток в тон, странное слово "починиваться" - оно кажется мне синим с черными полосками, с одной стороны ровным, а с другой с оборванным краем.
  Празднично-яркий лоскуток кримплена, оставшегося от раскроя, с непривычно не лохматящимися краями - когда дома никого не было, я брала его, подходила к мутному зеркалу и прикладывала к юбке и волосам. Мечталось - вырасту, куплю целый отрез или даже два, и Нинка Андреюшкина сошьет платье до пола с пуговицами из настоящего перламутра. Я пойду по улице, и все будут оглядываться, а старухи на лавочках хвалить и качать головами - ох и хороша одежка. Потом в этом платье я сяду на качели, а они будут не простые - вместо веревок золотые цепи, а в каждом звене цепи по огромному драгоценному камню.
  Забыв обо всем, в том числе и об уборке, я сидела на стуле, и воспоминания сыпались на голову, как горох из мешка.
  Бабка моя, бабка. Я знаю, что есть загробная жизнь - точно знаю, и есть рай, только не тот, стерильно-белый с арфами, крылатыми ангелами и кудрявыми овечками. Он у каждого свой, и мой рай не будет похож на твой. Но, наверно, однажды я пойду куда-то, и постучу в деревянные ворота с крашеной зеленым калиткой. По бокам краска облупилась, и видны серые от времени доски. И мне отворят, может быть, немного поворчав для порядка, и я пойду к старому деревянному дому - старому, но крепкому, и у крыльца будет расти кривая дикая яблоня.
  И ты встретишь меня на пороге.
  И я отдам тебе сверток, в котором будут два платья - синее с голубыми розочками ситцевое и ярчайшее, неизносимое кримпленовое.
  Я обязательно приду.
  Только ты дождись, ладно? Не уходи ни в какой райский магазин за подсолнечным маслом и мятными конфетами.
  Бабка, ты понимаешь, как важно, чтоб тебя дожидались? Ты понимаешь, что это значит, когда тебя есть, кому встретить, пусть даже и не в твоем раю?
  Я приду, только не знаю, когда.
  Платья там и лежат, где лежали. На нижней полке в платяном шкафу. Ситцевое и кримпленовое - два кусочка мира, ушедшего вместе с тобой.


   Не знаю, что скажет на сей раз старая тетрадь. Сейчас посмотрим.
 
Приоткрыв осторожно окошко,
Слышит девушка, будто во сне -
Где-то тихо играет гармошка,
Заливаясь в ночной тишине.
Пусть и музыка эта знакома,
Только твердо решила она -
Пусть он ходит всю ночь возле дома,
Пусть он ходит всю ночь до утра.
Он игрою своею задорной
По ночам может всех разбудить -
Но характер ее непокорный
Той гармошкой никак не сломить.
Вот идет он дорожкой вдоль сада,
Не спускает восторженных глаз.
Знает девушка, знает, что надо
Пареньку-гармонисту в тот час.
Приоткрыв осторожно окошко,
Погасила девчонка огонь -
И забилося сердце у парня,
И в руках замолчала гармонь...