Знать и Помнить

ЗНАТЬ И ПОМНИТЬ.
Глава 23.
 
В 1952 городу я окончил среднюю школу.
В семье даже не поднимался вопрос о моей дальнейшей судьбе. Само- собой разумелось, я пойду в военные училище. Наверно во мне продолжали жить гены моих военных предков, пять или шесть поколений военных это многое значит. Спор шел только о том, куда. Отец настаивал на высшем военно- морском инженерном училище или военно-морском командном им. М. Фрунзе. В одном учиться пять лет, в другом - четыре года. А мне хотелось поскорее закончить учебу и стать самостоятельным. В военкомате меня даже не спросили, куда я хочу.
-"Пойдешь в авиационное училище, будешь летчиком- сталинским соколом"-решил военком  и направил меня на летную медицинскую комиссию. Военкома можно было понять. Более 90 % призывников -кандидатов в летные училища -отсеивались медицинскими комиссиями. А я был здоровым накачанным парнем, который неплохо работал на перекладинах, брусьях, бегал на короткие дистанции, играл в футбол. Из оставшихся, более половины отсеивались комиссией непосредственно в училище. Сказывались последствия войны: голодное детство, плохое питание в юности, слабое физическое развитие.
Не жалея сотни тысяч солдатских жизней на фронте, наши «Великие полководцы» говорили: «Не беда, бабы еще нарожают». Они забывали, что бабы рожают не от Святого Духа, а от мужиков, которых к концу войны становилось всё меньше и меньше. Нарожали, да мало и совсем не тех, кого надо, а вырастить, воспитать, одеть, обуть- это была проблема, которую в тех условиях не все родители могли решить. Это еще долго отражалось на комплектовании армии.
Я прошел строгую придирчивую медицинскую комиссию и, когда стал выходить из врачебного кабинета, одна из врачей воскликнула: «Стой! Посмотрите на его позвоночник!» Она провела большим пальцем по моему позвоночнику: «Видите! Он немного искривлен от неправильного сидения в школе. В авиационное училище он не годен, в любое другое- пожалуйста. Жалко, из двадцати кандидатов подходил и вот вам- позвоночник». Так я не стал сталинским соколом. «Подвел ты меня, парень. Большая была на тебя надежда. Где же я теперь возьму кандидата в летное. Все норовят в институт поступить, службы боятся»- жаловался военком. Видимо, туго было в стране с набором в летные училища. От военкомов требовали кандидатов, а где их взять при таком жестком отборе. Ругали военкомов, как будто они виноваты, что ребята в тех условиях вырастали непригодными к переносу огромных перегрузок. Тех ребят вырастила улица с ее законами, понятиями и в то же время с ее бесхитростностью, товариществом, честью, способностью приспособиться и жить в любых условиях. И никто не боялся, и никто не прятался от армии, и не было дедовщины, а была дисциплина и был порядок. Но что удивительно, когда я сравниваю тех ребят, 18-19 летних ребят с современными, то поражаюсь. У современных есть все: и еда, и одежда, и нормальные условия для жизни, однако, они какие то не такие. Хитрые, ленивые, физически слабые, пьющие и мало приспособленные к суровым жизненным условиям армии.
Военком уговорил меня написать рапорт в военно-техническое училище войск ПВО. "Новая техника. Ракеты. Большие перспективы. Этим войскам сейчас придается особое значение. Иди не пожалеешь" – почему-то шепотом, оглядываясь по сторонам, говорил он. Воинком помнил лозунг "Будь бдителен - Враг подслушивает!"
В конце августа 1952 года, я покидал Ташкент. Мама и отец провожали меня. Но я смотрел не на них. Я смотрел на ребят и девчонок - мою компанию.
 
Друзья моей юности. Ребята нашего двора. Г. Ташкент. Прекрасная пора. 1950-1952 г.
Жалко было расставаться. Когда поезд тронулся, они бежали рядом с вагоном, махали руками и кричали: "Юра! Юра! " Их крик до сих пор звучит у меня в ушах. Отец и мать стояли на месте и махали мне. Мама плакала. В эти мгновенья сердце мое сжалось, заныло, заболело той болью, которая не  знает и не хочет знать ни понимания, ни утешения. Мне хотелось одного - остаться жить в этом городе с отцом, с  матерью, со старшими такими близкими парнями и девчонками. "Куда я еду? Зачем? Разве здесь плохо? Надо было поступать в институт, ходить на занятия, а вечерами опять быть с ними"- мучили запоздавшие мысли. Грусть, одиночество охватило меня. Я уезжал в другую суровую, незнакомую каменную жизнь.
-"Что загрустил, молодой человек?"- спросил меня, стоящий рядом мужчина. -"Куда едешь?"-"В г. Горький -в военное училище".
-"Понятно! Жалко с друзьями расставаться? Не переживай. Мы все через это прошли. Привыкнешь"- он дружески похлопал меня по плечу.
Через много лет я понял, что самими преданными, самыми честными, самими дорогими всегда будут товарищи твоей юности. И мне бесконечно жалко, что большинство их покинули этот мир еще совсем не старыми, в расцвете лет, не выдержав тот непонятный отбор, который беспрерывно проводит на нас природа.
В вагоне поезда, под стук колес, я представлял наш дом, как мама устало перебирает, ставшие теперь ненужными, мои вещи, как отец нервно ходит по комнате и, чтобы подбодрить себя, тихо напевает какую-то военную песню, а бабушка сидит на кровати, низко опустив  голову, уставившись в одну точку. Так получилось, что из ее четырех внуков, самый любимый уехал. Вот осталась пустая кровать с провалившейся сеткой, вот стоят под вешалкой ботинки, вот лежит стопка книг и тетрадей. Пусто. Все, что складывалось годами -рухнуло, стало лишним, не нужным, пока еще не мешающим имуществом, но скоро станет мешающим. Жизнь пойдет своим чередом и материально семье станет несколько легче - одним ртом меньше. Но в сердцах родителей будет не хватать чего-то родного, близкого и сердца их уже  будут не полностью заполнены особым веществом родительской любви ,и в них поселится вечный страх -"Как он там, без нас? Хорошо ему или плохо? " И этот страх останется в них до конца жизни, потому что большинство в их глазах, в их сознании я был и остался маленьким мальчиком.
И в моей компании будет нехватать меня и то место, какое я занимал в ней - останется не занятым, потому что меня не кем будет заменить. И другой человек, принятый в компанию займёт свое место, но не мое.
Такие же чувства, испытанные мной много лет спустя, я испытал провожая сына в военное училище и, наверное, он- покидая родной дом. И также плакала мама, и также нервничал я. Все повторяется  в нашей жизни и ни что не ново под Луной. Я стал курсантом.
 
Рано, очень рано уходят наши ребята из родительского дома, но такова судьба мужчин. Они должны пробить себе дорогу в нашей непростой жизни, создать семью и вырастить потомство. Хорошо, если они потом, хотя бы изредка, наведываются в родительский дом. И страшно, больно, невосполнимо, если они уходят,  заняв место в журавлином клине. Дети должны хоронить своих родителей - это закон природы. Но хуже уже ничего не может быть, если родители хоронят своих детей.
Я - счастливый человек. У меня двое детей и трое внуков. Я честно прослужил в армии -около 35 лет. Медленно продвигался по службе, но дослужился до высокого звания- полковник. Конечно, в моей жизни были моменты, когда меня из -за прошлого отца , национальности матери -отчислили из шибко секретного училища, в которое в свое время меня сосватал военком . Мне под благовидным предлогом не дали возможности поступить в академию РВСН, всю службу продержали в Средней Азии. Но по большому счету это не самое главное. Главное я вырастил детей, которые стали хорошими, честными, порядочными людьми и также, как и я любил своих родителей, они любят меня и свою мать.
 
Мой сын  Александр- начальник штаба бригады ЗРВ
Дети были с нами и в Мары, и в Теремезе, и в Кабачка, и везде, где я служил- в любых условиях они были окружены теплом и заботой.
 
Моя дочь Наталья с Мужем Александром и Сыновьями Алексеем и Евгением.
тяжелую жизнь прожили мои родители. Жизнь трудную, противоречивую, полную надежд и сомнений, потерь и находок, разочарований и радостей, любви и ненависти. На их жизненном пути из множества людей, с которыми они встречались, работали, жили, дружили, ссорились- большинство было хороших, добрых, отзывчивых и только незначительная часть осталась злыми, завистливы     ми, мстительными, коварными.
Все товарищи, друзья, сослуживцы отца -сложили головы в огне великой войны и это понятно.
Но почему рано не стало моих товарищей, сослуживцев. Они не воевали. Они преждевременно ушли в мирное время, отдав все силы, все здоровые армии.
И почему бы не вспомнить и не сказать добрых слов об этих людях, таких разных,  таких похожих в своих взглядах, делах и поступках.
Они  честно несли свою нелегкую армейскую службу и остались верны своим идеалам.
Конечно, для миллионов наших людей ,жизнь сложилась еще тяжелее, еще хуже, еще невыносимее, чем  у моих родителей. Но о них пусть напишут их дети. Ни что не должно быть забыто, все должно остаться нашим потомкам. Чтобы они никогда не допускали повторения того, что произошло с нашими родителями.
Перед отъездом из Ташкента в страну обетованную -сын отвез меня в мой старый дом, из которого более пятидесяти лет назад, я ушел в большую жизнь. Каким он показался маленьким, обшарпанным, как- будто сморщившимся от старости. В этом двухэтажном доме, на этой улице, в этом дворе прошла, промелькнула моя юность. По этим дорожкам, выложенным кирпичом, шли  с работы отец и мать, и бабушка с сумками с базара. Я слышу разговоры и смех соседей. Никого уже нет. Большинство ушло навсегда, иные переехали в другие дома и даже в дальние страны. И в этом доме живут теперь совсем другие люди и даже запах дома стал другим.  Как хотелось бы, чтобы хоть на мгновенье, пока я во дворе дома, все вернулось в прошлое: и разговоры, и споры, и смех этих людей. Но, увы! Прошлое не вернуть. О прошлом можно только вспоминать, но никогда не надо ругать прошлое, каким бы оно не было. Потому что оно неповторимо и в этом его прелесть.
Я стоял во дворе этого старого обветшавшего дома и мне было жалко всех его бывших жильцов, покинувших наш мир: и Полину  Моисеевну, муж которой сгорел  танке, и Раису  Моисеевну, муж которой тоже погиб на войне и уборщицу тетю Пашу, у которой дочь, получив похоронку  на мужа, сошла с ума, и тетю Фросю, и дядю Мишу и тетю Софу Клецель- добросовестных трудяг , отдавших все силы, что бы вывести дочь и сына в люди, и Александра Васильевича Княжеского - старого , мудрого, все понимающего русского интеллигента и всех других, живших в этом доме. А сколько было радости и счастья, когда кто-то из соседей приобретал новую вещь- диван, кровать, стул или пальто, обувь. Все шли смотреть,  трогали, поздравляли. И не было никакой зависти,  злобы, потому что все были одинаково бедны, и завидовать было не кому. Это были совсем другие люди - открытые, доброжелательные, не то что сейчас, когда каждый превратил свое жилье в неприступную крепость, скрывает от соседей свою жизнь и старается ухватить, урвать, как можно больше. Деньги, деньги. Жить лучше, богаче других людей - вот их цель.
Может быть не стоит заходить в этот старый дом, чтобы не будоражить свои чувства воспоминаниями о прошлом. Нет, изредка, надо, чтобы вспомнить и в душе помянуть людей когда- то живших в этом и поблагодарить их за то, что они были.
Мне скажут, какие твои родители положительные. Конечно, у них были недостатки, свои странности, как у большинства людей, но я их не замечал. Я любил своих родителей, которые в суровых, жестоких условиях жизни сумели сохранить честность, порядочность и человеческое достоинство.
Я пишу эти строки для того,  чтобы мои дети и внуки не были "Иванами, не помнящими своего родства", чтобы они знали, как жили их предки . Знать прошлое- это ценить настоящее и предвидеть будущее.
Я хочу, чтобы мои дети и внуки оставили после себя добрую память, какую оставили нам мои родители, мои бабушки и дедушки.