4. 03. 2014

Откажитесь от прочтения данного текста!

ЕСЛИ ВЫ ОТЯГОЩЕНЫ РЕЛИГИОЗНОЙ ЧИСТОТОЙ И ЕЕ ПРОПАГАНДОЙ,
УБЕДИТЕЛЬНО ПРОШУ СХОДИТЬ ПРОГУЛЯТЬСЯ В ДРУГОЕ МЕСТО!!!
___________________________________________
___________________________________________

Я без ума люблю свой город.
Я не патриот, нет. Просто я здесь родился и вырос. На его улицах, в его многочисленных квартирах, подъездах, крышах и подворотнях я стал тем, кем я сейчас являюсь.
Люблю ярко-желтые огни фонарей. Люблю его безличность и равнодушие. На первый взгляд... Вдыхаю родной воздух, насквозь пропитанный сигналом доступного интернета. Пьянящая свобода, жесткий индастрил, отсутствие участия и заинтересованности во взглядах. Все намешано, взболтано и разлито по широким дорогам.
Я люблю время в этом городе. Здесь я точно уверен, что я никогда не умру. Ведь здесь, в нескончаемом потоке алкоголя, наркотиков и сигарет, мы вечно молоды и до сих пор живы.

Здесь никто не обратит внимания на тебя, выброшенного на обочину и истекающего кровью. Зато с потрохами готовы сожрать, если ты нечаянно прихватил не из своего почтового ящика бесплатную газету.
Боже, как я люблю людей, созданных по подобию твоему!
А, знаешь, я бы преклонил пред тобой свои сбитые колени, я бы даже прочел тебе "Отче наш", складывая ладони в молитве, если бы мне не пришлось в свое время опускаться на колени перед другими, складывая ладони на... кхм... других твоих символах мужественности и достоинства. Знаешь, я бы исповедался тебе, вернее, в ту жирную морду за резным окошечком, в посланника твоего, чтобы ты, вернее, он отпустил мне все грехи. Но я уже исповедался. Вот здесь, своему личному веб-батюшке. И здесь я оказался гораздо честнее и искреннее, чем перед ликом твоим. Здесь я был услышан. И здесь же я буду прощен.
Здесь я буду каяться, омывая клавиатуру своими слезами, чувствовать свет и его невыносимость в своей душе. Здесь же я буду потом, чуть позже, писать о своих новых грехах. О том, что снова нюхал кокаин, запивал донормил водкой, о том, как трахнулся с парнем своего друга... Но ты не думай прям, что я весь такой плохой. Я же, тварь такая,  еще и любить умею. Правда, не тех, с кем ты велел всем тупо плодиться и размножаться, постигая при этом быдло-просвещенную смиренность. Так случилось, что я, очевидно, тоже созданный по образу и подобию твоему, могу любить только мужчин, себе подобных. Но ты не переживай: ошибки твои не сгенерируют другие ошибки.
А, знаешь, я бы просил тебя принять мою душу в царствие твое небесное, дабы пребывать там в вечном тупом блаженном неведении, но я, пожалуй, откажусь. Если позволишь, я последую за твоим падшим ангелом, за своим Мастером. Обещаю, что не помяну твое имя всуе. Обещаю любить и уважать тварей твоих, божьих, даже если они снова и снова будут доказывать мне, что они вовсе не с твоего лика леплены, что не твоей милосердной дланью были посланы творить рай на земле, что не с твоих заветных слов они вырезали себе подобных, расчищая, наверное, дорогу к твоему царствию.

А, знаешь...
Мы вышли из машины, зашли в подъезд. Здравствуй, родной темный подъезд. Стены лифта и гул механизмов. Дверь, прихожая, коридор.
Мой самый главный  грех тут же отправляется на кухню, запускает стиральную машинку, ставит чайник, распаковывает сумку с лекарствами. Я первым делом шагаю на балкон. Закуриваю. Вот мой ковчег - кинотеатр через дорогу, колдовскими неоновыми огнями не раз пробиравшийся в мою душу, чтобы из нее рождались стихи и прочие грешные мысли о вечной конфликтующей экзистенциальности, домыслы о том, что вовсе не тебе я должен молиться. Не тебя я должен благодарить. Не тебе я должен  исповедаться. Не на твое седьмое небо я должен стремиться попасть.
Но тебя я должен ненавидеть. За жизнь. За смирение тогда, когда надо было бороться. За боль. За утраты. За идиотскую во всех отношениях надежду на то, что все исправится. Тебя. Тебя! Тебя!!!

Только вот.. нет больше сил ненавидеть и любить, ждать, желать, жить. Нет больше сил просить. Не хочется больше злиться. Я больше не хочу тебя знать.
Мне не нужно больше гореть.
Потому что я никого не смогу согреть.


Я вернулся в железные объятья своего господина. Он точно знает, что мне нужно. Он всегда простит меня. Город, который безусловно примет даже такого, как я.
Отпустит мне все мои грехи. И тихо попрощается со мной. Не шепнет важных слов, не подмигнет, не помашет вслед.
Лишь черкнет красным разливающимся рассветом.