Дерзость дилетанта

       Дорогой читатель, это рассказ инженера, написанный на основе реальных событий. Наверное, мой рассказ в настоящее время не актуален, когда в моде  глянцевые журналы  с накаченными мачо и стандартными Барби.  В наше время выпускались такие периодические издания, как журналы "Наука и жизнь", "Новый мир", "Красная звезда", "Хочу всё знать"  и вероятнее всего моему рассказу было бы место в одном из них. Там бы он точно нашел своего читателя. А сегодня я даже не знаю кому интересна моя тема. Наверное, тем, кому ещё не безразлична судьба отечества и все, что в нём происходит. В рассказе нет интриг, коварства, подлости, криминала, которыми нас перекармливают все существующие СМИ.

   Общечеловеческие ценности, к сожалению, сейчас как-то померкли, утратили свою актуальность. Драматургия всех фильмов и сериалов построена так, что жестокость, насилие вроде бы как и осуждается, а по сути, будит в человеке именно это и даже, я бы сказал, воспевается самое низменное из человеческой жизни с этакой изуверской изощрённостью. К сожалению, разрушена система образования, мы потеряли статус самой читающей страны. Но я надеюсь, что настанет ещё время, когда будет "быстрых разумов Ньютонов российская земля рожать".

         Мой рассказ - это те воспоминания, которые есть у каждого человека, которые он несёт всю свою жизнь, стыдясь или гордясь ими. Я не стыжусь, для меня это веха, исток, начало с которого можно вести счет и подводить итоги. Я хочу поведать историю, которая, возможно, кому то напомнит те времена, когда обучение в нашей стране было на высшем уровне, и само по себе способно было формировать человека. Все мы помним лозунги: "Человек – это звучит гордо ", "В жизни всегда есть место подвигу", "В человеке должно быть всё прекрасно - и душа и тело ...", а не только параметры женщины - 90 х 60 х 90.
Да, понятно, что я человек из той эпохи, но как обидно, что вместе с нашими физиологическими часами так круто изменилась жизнь целого поколения и, увы, не в лучшую сторону. Но ведь так не должно быть.  Общечеловеческие ценности обязаны быть константой, хочу надеяться, что мои воспоминания подвигнут кого-нибудь переворошить свою жизнь и вспомнить для потомков пусть не подвиги, но свои хорошие поступки.  Свои деяния пусть и местного масштаба, но которые внесли свою лепту в общее дело. Так и хочется сказать - на благо страны, но как это сейчас не уместно. Ведь современное поколение не знает своей страны. Ну,  вот!  Начинается стариковское брюзжание, а я хотел сказать совершенно о другом,  о поступке, который я когда-то совершил и которым горжусь до сих пор.

         Начну от печки. Я родился и вырос в  большой деревне, в которой  был  сахарный завод, возраст которого перевалил за сто лет.  Судьба каждого человека в деревне была так или иначе связана с заводом,  и вся жизнь проходила вокруг него,  рядом с ним, непосредственно на нем.  Это, как сейчас принято говорить,  типичное градообразующее предприятие со сложным, энергонасыщенным процессом.  Я, если можно так сказать – вскормлен, взлелеян, выучен, выращен, сформирован им.  С детство я слышал,  как и чем жил завод, воспринимая всё с детской непосредственностью,  и все разговоры родителей переводил в игру слов, которые были порой мне совершенно непонятны, но интересны. Я часто слышал фамилию сменного инженера - Яна Юльевича Ставского. Для наших мест это словосочетание было очень необычным. Но не только это выделяло его. Он, по рассказам старших,  был умен, пытлив, как все одаренные люди - скромен, не заносчив и ответственен. Все самые сложные работы  по установке нового технологического оборудования, доверяли только ему. Он мог, шутя рассчитать фундамент под высоко вибрационное  оборудование.  И даже  справлялся там, где задание было выше его компетенции. Ему поручали построить железнодорожный тупик, протяжённостью несколько километров на резко пересечённой местности, что требовало серьёзных знаний, умения работать с теодолитом и нивелиром, а также знание грунтов для отсыпки полотна, чтобы потом дотошная  комиссия железнодорожников не смогла придраться.

         Ставский с честью справлялся с любыми задачами. Невысокий, немного сутулый, не красавец, но благороден, - он пользовался непререкаемым авторитетом. Его уважали мужчины, вздыхали женщины, притихали мальчишки, когда он проходил мимо. Мне всегда хотелось быть похожим на него, конечно, совершенно не задумываясь, как это можно сделать. Рос я обычным ребенком, бегал в школу, потому что надо, за оценками не гнался, но школьную программу усваивал, а то, что меня интересовало, я наверстывал самостоятельно.  Среднюю школу я окончил не отличником, а твердым хорошистом.  Но этого было недостаточно, чтобы поступить с первого раза в престижный ВУЗ.  Подвел меня немецкий язык - я его завалил.  Вернулся домой и пошел на завод бульдозеристом, благо в школе получил соответствующие корочки.

         Через год я вновь сделал попытку поступить в институт, но на этот раз, по настоянию родителей, подал документы в абсолютно не престижный институт и поступил, и даже успешно закончил, получив специальность инженера-механика. Программа обучения в этом институте была точно такая же, как и во многих престижный вузах, поэтому я получил хорошее образование. О нашем институте ходила байка: легко поступить, тяжело учиться, потом, на производстве, будешь мало получать. И это было так. Работая бульдозеристом, я получал двести сорок рублей в месяц, но окончив институт, я на том же самом заводе, начал получать восемьдесят пять рублей.
Тем не менее, моя инженерная служба началась и через два года, пройдя несколько ступенек по карьерной лестнице, я уже был назначен главным инженером этого завода. Именно работа на этом заводе и сделала из меня настоящего инженера.

          Полученное в институте образование и знания, приобретённые на этом заводе, в последующем, позволили мне стать главным инженером одной из отраслей России. Мне было интересно работать, и я получал огромное удовольствие от этой работы, но бюрократическая машина государственных учреждений в виде ГОСПЛАНА, ЦСУ, СОВМИНА, а главное партийная надстройка в виде ЦК КПСС, которому подчинялось всё и вся, порой создавали такую атмосферу, что можно было задохнуться. Но хочу ради справедливости сказать, что в то, непростое время, если у человека было образование, голова на плечах, то можно было многого достигнуть  и без помощи мохнатой лапы в высших эшелонах власти. 

         Для партийного руководства страны невыполнимых задач не было. Надо атомную бомбу, её создали, нужно освоить целину или космос – пожалуйста. Но были, к сожалению,  и абсурдные требования, типа создать сейчас и немедленно. Передо мной и была поставлена такая задача - построить новый завод по производству вещества, необходимого для ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы, для вывода из организма чернобыльцев, схвативших дозу радиации, солей тяжёлых металлов. Но технологического регламента по получению этого вещества в стране не было, и ведущие химики страны только разводили руками. Фактически передо мной была поставлена невыполнимая задача, как в сказке - пойди, туда, не знаю, куда; принеси то, не знаю что (Кстати, эта задача не решена и до сих пор). Под давлением обстоятельств, я не выдержал и сломался, плюнул на всё и, оставив ответственный чиновничий пост, уехал из столицы опять в деревню, на родной завод, где был после школы бульдозеристом, а после института главным инженером. Мне настолько осточертело быть ответственным чиновником, что хотелось просто морально отдохнуть и я, бросил все: Москву, министерство, оставил на время семью и вернулся на свой любимый завод и сел за рычаги бульдозера.

         Любой читающий эти строки, примет меня за шизика, но именно так и было в действительности. Мне надоело воевать с мельницами в государственных структурах. Кто-то может заподозрить, что меня «ушли». Нет! Это не так. Поверьте, я ушёл сам, и за всё время работы, ко мне не было никаких претензий. Я не запил, у меня с детства был сухой закон, который я не нарушал и не нарушаю. Я вернулся на завод, который был родным для меня,  и на котором трудились такие люди, как Ян Юльевич Ставский, которого я с детства боготворил,  даже не понимая за какие заслуги. К сожалению, к тому моменту, когда я вернулся, его тогда уже не было. Это был очень интересный человек! Чтобы вдохнуть жизнь в этот персонаж, я расскажу его историю любви, которая так круто изменила всю его жизнь. Ну, то, что он человек не местный, это вам уже понятно. То, что он из семьи родовитой, это узнаётся не по паспорту, а по внешнему виду.  И то, что он жил очень одиноким человеком, это говорило о его большой драме.

          Он в молодости любил  "так искренне, так нежно", что ни на минуту не усомнился в ответном чувстве своей невесты, а она прямо перед свадьбой призналась ему, что любит его лучшего друга. После этого личная жизнь Яна померкла, потеряла всякий смысл, и он полностью отдался работе. Почему я это вспомнил ? Наверное, какая-то параллель прослеживается, или мне её хочется найти. Для меня не измена женщины, а горькое разочарование в  системе, вытолкнуло меня из этого огромного колеса бюрократической машины, и я, как Ян, ушел в работу, сменив интеллектуальный труд,  на чисто физический. Я сел за бульдозер, это единственное место, где я мог собрать себя по винтикам, вернуть уверенность, отвечать только за себя и восстановиться, как самостоятельная единица бытия. Извините, отвлёкся от основной темы повествования.

          И так, я бульдозерист на своём родном заводе. Для удобства работы, оборудовал бульдозер дополнительными гидроцилиндрами, что позволяло делать любой угол установки отвала по отношению к трактору, а это позволяло виртуозно выполнять планировочные работы на своём мощном бульдозере. В основном я работал на полях фильтрации завода, планируя карты, укрепляя межкартовые валы, заодно уничтожая огромные заросли конопли, которые росли на плодородной земле карт отстойников. Кроме меня на полях фильтрации работали водители огромных карьерных самосвалов, которые вывозили дефекат из приёмных карт. Раньше дефекат, это отходы производства, которые содержали гумус вперемежку с известью, использовались как хорошее удобрение для раскисления почв и вывозили на колхозные поля. Но во времена перестройки, предприятия сельского хозяйства не могли платить за это, и встал острый вопрос, куда девать дефекат, а его за год скапливалось сотни тысяч тонн.

          Рядом с полями фильтрации был овраг, длинной несколько километров, глубиной до десяти метров и шириной до ста метров, а местами и более. Вот я и предложил перегородить этот овраг мощной плотиной, а для этого в склонах оврага сделал бульдозером несколько желобов и самосвалы валили жидкий дефекат прямо в них. Стекая по крутым склонам, дефекат набирал скорость и устремлялся почти до противоположного берега оврага, накапливаясь в теле плотины. Со временем вода из него испарялась, и получалось земляное тело плотины большой ширины. В последующем, я планировал сделать регулируемый водосброс паводковых вод, а образовавшееся огромное водохранилище использовать для разведения рыб. Если бы я согласовывал этот вопрос в инстанциях, то наверняка бы получил отказ, а так, тихим сапом, за несколько лет плотина была отсыпана. Правда закончить задуманное мне так и не удалось в связи с переменой места жительства.
 
        Как-то  на поля фильтрации приехал директор завода, чего раньше никогда не было. Отозвав меня в сторону, он долго не мог начать разговор. Положение было щекотливое. Я оставался для него темной лошадкой, и он не знал, как повернётся жизнь дальше. Когда-то я был его начальником из министерства, а что будет дальше ? Может опять все вернется на круги своя, поэтому надо найти форму общения такую, чтобы сохранить субординацию, но одновременно и попросить об одолжении. Чувствуя эту растерянность, я  первым нарушил затянувшееся молчание.  Ободрённый моими вопросами, он поведал мне, что комиссия ГОСГОРТЕХНАДЗОРА опломбировала выпарную станцию завода из-за утонения стенок сосуда сверх допустимого, что может привести к взрыву выпарного аппарата, работающего под давлением. При этом человеческие жертвы будут неизбежны.

          Для непосвящённых, могу сказать, что выпарная станция завода - это его сердце, без него завод не может работать. Представьте себе пять огромных самоваров, которые стоят в ряд. Только самовары эти с двухэтажный дом. Водяной пар с заводской ТЕЦ (Теплоэнергоцентраль) подаётся на первый корпус и он начинает закипать, а его пары идут на второй корпус и так до самого пятого корпуса. При этом вторичный пар, образующийся в первом, втором корпусах выпарки, используется ещё многими потребителями завода, для подогрева продуктов производства. Если выпарка не будет работать, то последствия вполне предсказуемые: закрытие завода как минимум на год,  отправка  персонала  в неоплачиваемые отпуска,  отгрузка сотен тысяч тонн сырья на другие заводы, а все это колоссальные убытки для страны. Ну, а дальше оргвыводы, возбуждение уголовного дела.  Кажется, чего проще - заменить этот сосуд и работай дальше. Но не так всё просто. Недавно на заводе отмечали столетний юбилей, и такого оборудования в стране уже не выпускалось, появились другие типоразмеры, и любая замена требовала проектных решений с перерасчётом всей тепловой схемы завода. Нельзя же на легковой автомобиль поставить двигатель с подводной лодки.

         Заводская ТЭЦ вырабатывает огромное количество тепловой энергии, которой бы хватило отопить город с населением не менее пятидесяти тысяч человек, и почти вся  эта энергия, в виде водяного пара, поступает на выпарную станцию.  Поэтому установка новой выпарной установки без проекта может привести к разбалансировке работы всей тепловой схемы и невозможности работы завода. Единственный выход из создавшегося положения, срочно разработать проектную документацию и, согласно расчётам, установить новое оборудование выпарной станции из того ряда типоразмеров, что выпускает отечественное машиностроение. Одновременно с этим новым оборудованием, должна измениться и вся тепловая схема завода.
 
          Учитывая то, что план отраслевым проектным институтам в недалёком прошлом формировал главк министерства, где я работал главным инженером, директор и попросил меня помочь решить эту проблему с проектной документацией. Отказать родному заводу я не мог и поехал в московский институт, где был знаком со всем руководством. Меня радушно приняли в институте, но в помощи отказали по ряду причин, но согласились сделать проект при условии, если я в родном главке договорюсь об исключении  из плана проектных работы, любой другой завод, а включу свой родной. Но это было не реально. Я знал, что план формируется заранее, за год до текущего года, и никто не станет его изменять. Да и обращаться в родное министерство, которое я покинул, хлопнув дверью, было не для меня.

        Моё обращение в другой проектный институт, где директором был мой друг, тоже ничего не дало. Там обстановка была ещё более напряжённая и они не выполняли даже плановые работы. Мой друг, желая хоть как-то мне помочь, высказал идею  сделать проект мне самому. Но когда я сослался, что полный профан в таких вопросах, то друг напомнил мне историю, где я загнал в угол его проектировщиков на каком-то заводе, предложив им очень оригинальное решение. На том мы и расстались. Вернувшись из командировки, мы долго обсуждали с директором создавшееся положение, и он уговорил меня взяться за разработку проекта. Мне выделили отдельный кабинет, снабдили необходимой технической литературой, и я засел за разработку проекта.

         Пришлось вспомнить всё, чему меня учили в институте и даже более того. Мои расчёты едва уместились в двух толстенных тетрадях по сто страниц каждая. На это ушло два месяца кропотливой работы. Наконец я подобрал типоразмер новой выпарной станции, который подходил под мои расчёты. Позвонив на машиностроительный завод, выяснили, что у них такое оборудование есть на складе, и они обещали его срочно отгрузить железнодорожной платформой. Учитывая ограниченные сроки, мне также пришлось осуществлять и руководство монтажными работами по установке нового оборудования и обвязкой его трубопроводами и подсоединением к коммуникациям пара, конденсата, производственных продуктов. В соответствии с проектом изменяли и тепловую схему завода. Монтаж закончили непосредственно перед пуском завода, когда сырьё с полей уже начало поступать на завод.

           И вот тут у меня начался мандраж, я только теперь осознал, что я наделал. Всё получилось чисто по-русски, сначала делаем, потом думаем и я начал чесать репу, понимая, что поезд уже ушел, изменить ничего нельзя. А если я ошибся в своих расчётах, то выпарка не будет работать.  Профессиональный позор, простой завода и уголовное дело. По сути, я не имел право делать проект, это прерогатива специализированного института, где сидят опытные проектировщики, которые десятилетиями осваивают тонкости проектных расчётов. Два дня я не спал, перепроверяя себя, но ошибки так и не нашёл.  Пустили завод, продукты дошли до выпарной станции, и она нормально заработала и только тогда, я облегчённо вздохнул и внутреннее напряжение, копившееся длительное время, разом выплеснулось.

            Моральный груз ответственности давил меня всю последнюю неделю так, что я не мог нормально спать, питаться, воспринимать действительность. В голове носились формулы, цифры, энтальпия, энтропия, таблицы Вукаловича, баланс прихода и расхода тепловой энергии, расчёты пропускной способности трубопроводов и ещё масса других понятий из физики, сопромата, термодинамики, которые пришлось вспоминать из институтской программы, и использовать в расчётах проекта. Я никогда даже подумать не мог, что эти понятия могут мне понадобятся в жизни, тем более, после нескольких десятков лет окончания института, но они потребовались, и я с благодарностью вспоминал тех преподавателей, которые вдалбливали в нас эти вещи. Уже ложась спать, я вспомнил сутулую фигуру Ян Юльевича, заводского инженера, и в душу вползло удовлетворение, что я не хуже своего кумира справился с поставленной задачей.

           Но на этом эпопея с выпарной станцией не закончилась. Буквально через несколько дней после пуска завода, среди ночи, раздаётся телефонный звонок. Звонила опытная выпарщица Лёвкина Зина. Она взволнованным голосом рассказала, что с выпаркой твориться что-то непонятное и страшное. Что четвёртый корпус выпарки (А я проектировал второй) буквально сотрясается гидроударами такой силы, что колышется железобетонное перекрытие. Внимательно выслушав Зину и задав несколько вопросов, я велел ей взять дежурного слесаря и спуститься на не обслуживаемую площадку под выпарной станцией и найдя сто миллиметровый обратный клапан с паровой рубашки четвёртого корпуса, ударить по нему большим молотком. А сам, чувствуя за собой ответственность за работу выпарной станции побежал на завод. Когда я появился возле выпарной станции, то Зина улыбаясь встретила меня и заявила, что всё в порядке. После удара молотком по обратному клапану, раздалось шипение вырвавшегося конденсата, накопившегося в паровой рубашке. Из-за чего собственно и были гидроудары в корпусе, сотрясавшие здание. С сильным шумом конденсат долго стекал с четвёртого корпуса, там его набралось несколько тонн. После этого выпарка нормально заработала. Моё предположение, что залёг обратный клапан на конденсатной линии, оказался верным. Зина удивилась мои познаниям схемы завода, а заодно, когда мы сели на лавочку возле выпарки рассказала мне историю про купца Демидова из Сибири, которую где-то прочитала. К своему стыду я этого не знал.

           Из данной истории вытекало, что Демидов организовал на принадлежащих ему Уральских заводах производство пушек и самоваров. Оказывается что первый самовар изобрели уральские казаки и Демидов решил их делать в промышленных масштабах. Он оснастил свои заводы необходимым для этого оборудованием и в том числе выписал из Германии паровую машину, которая исправно работала целый год, а потом неожиданно работать перестала. Демидов вызвал из Германии специалиста, который долго ходил возле машины, ища причину остановки. Заставил развести пары и в каком-то месте ударил кувалдой. И чудо - машина заработала. Демидов спросил спеца, сколько он ему должен. На что иностранный представитель назвал сумму в сто один рубль. Демидов удивился этому и попросил разъяснить почему именно сто один рубль. На что что специалист по паровым машинам ответил, что рубль он берёт за удар кувалдой и сто за знание, где надо ударить. Так закончилась эпопея с паровой машиной, где ползун неожиданно заклинил в направляющих. В последствии Демидов, прибрав к рукам заводы в Туле, стал производить оружие и самовары там. Вот Зина, когда-то прочитав этот рассказ из истории Демидова, сравнила меня с этим иностранным специалистом, но сто один рубль посоветовала потребовать с руководства завода. Мы посмеялись над этим и я пошёл домой, чтобы переодеться и собираться на работу за рычаги бульдозера.


Рецензии