В мире один человек. Глава 8

Вениамин Галактионович и Женя вышли посмотреть оба –  кто это там пришёл. Открыли дверь и Вениамин Галактионович в первый момент был озадачен, увидев перед собою… незнакомую девушку!.. Вид незнакомки сразу его поразил – она была очень красива собой, довольно высока ростом, стройна. На ней была пуховая шапка, что-то вроде настоящей папахи, ещё более подчёркивающая воздушность и мягкость черт её лица. Лицо, покрытое лёгкой, здоровой белизной, не создающей впечатление болезненности, отдавало той свежестью, той натуральностью и естественностью вместе с тем, которые ещё удивляют более, чем красота, впрочем – само это есть уже принадлежность красоты, какая выбирает себе в спутники именно тех друзей, что усиливают её обаяние. Бывают лица в самом деле достойные, чтобы в них долго смотреть, в них, видимо, есть строгая геометрическая гармония, увидев которую, глаз пытается вникнуть, поэтому долго не спускает взгляда, – ему надо понять сокровенный смысл этих совершенных форм, этих линий, изгибов, чарующих ум и заставляющих волноваться душу! И самое главное в этом удивительном лице были глаза, взгляд которых мог дать вам истинное наслаждение! Вы бы только взглянули в эти глаза и с вас хватило бы несколько секунд, чтобы они перевернули в вас всё, если вы мужчина, если всегда предполагали, что есть какое-то высшее, ни с чем не сравнимое духовное удовлетворение, которого вам не дано никогда испытать! С вас этих нескольких секунд хватило бы, наверное, чтобы потом вы сходили с ума, сами не зная, что с вами происходит!.. Ломая пальцы кистей, вы издали бы смертельный стон, если вы поэт в душе, упали бы на кровать и так лежали бы очень долго, пока не наступил бы вечер, а вечером вы отправились бы куда-нибудь гулять по городу и всё время перед вами стояли бы два этих испытующих глаз, нацеленных в ваше сердце, как дула двух беспощадных пистолетов, которые вас убьют, если вы не примете меры для своего спасения!.. Эти сравнения, приводимые нами, может быть, и несколько романтичны, но ведь в жизни столько романтичного, что от него никуда не денешься, и уж приходится в таком случае прибегать к романтическим описаниям, – а что же ещё нам остаётся делать?!. Итак Вениамин Галактионович был полностью сражён, если не сказать – убит на месте, повержен в прах, уничтожен, изничтожен, изрезан на куски, словом, подвержен в несколько секунд самым страшным, но и самым прекрасным пыткам на свете!.. Перед ним стояла сама Снежная Королева, во всём своём сказочном блеске, сказавшем Вениамину Галактионовичу, что это всё сон, он спит, грезит, видит что-то нереальное, что-то фантастическое или даже фантасмагорическое!.. Если бы он в это время лежал у себя в постели, то он точно бы, непременно бы проснулся и попросил бы, чтобы ему на лоб положили мокрую тряпку, смочив её предварительно в холодной воде… Но так как в это время он не находился в постели, а стоял в открытых дверях, загораживая собою вход, совершенно растерявшийся при виде незнакомки, этой феи, спустившейся с небес на крыльцо его дома, недостойное, чтобы ножка такого божественного существа ступала по нему, то он только представил себе счастливое положение человека, которому подобные сны слишком часто являются наяву, а представив, пожалел, что таким человеком не может быть он, и сразу стал несчастным, глубоко обиженным, униженным и презираемым самим собой!.. Но мы ещё не всё сказали. Незнакомка одета была в белую шубку, мехом наружу, на ногах её были также белые, лакированные сапожки, – словом, весь её вид был такой, чтобы натолкнуть на мысли о Снежной Королеве!..
Что было дальше – Вениамин Галактионович плохо понимал… Потом, впоследствии, он не мог точно сказать. Что с ним происходило… Всё было объято каким-то шумом и напоминало собою более сон, чем действительность. Между тем он начал соображать, что незнакомка имеет отношение к молодому человеку, его гостю, и, собственно, есть ему никто иная, как жена. Если Вениамин Галактионович что-то и говорил в следующую минуту, спрашивал или отвечал, то сам плохо осознавал, что он делает. Он так смешался, так поглупел, что ему стало страшно за себя. Боясь, что он себя выдаст, он старался мало говорить и почти не смотрел на незнакомку, желая её взгляда, но и боясь его, как суда, как разоблачения в постыдном, дерзком и почти преступном. Все трое они прошли в дом. Вениамин Галактионович, сам того не соображая, рассыпался в любезностях, что-то сбивчиво говорил о ситуации, которая сложилась в его доме. Потом, видя, что надо как-то выходить из положения, предложил молодому человеку самому изложить сущность всего дела. И так как молодой человек был совершенно спокоен, то он довольно быстро изложил всё своей Снежной Королеве, которая, по-видимому, не оказывала на него такого чарующего действия, какому целиком подвергся Вениамин Галактионович.
Появление незнакомки оказалось продиктовано вполне прозаичной причиной. Волнуясь по причине долгого отсутствия Жени, она пошла по известному адресу, который знала от своего мужа, и, поднявшись на крыльцо дома Вениамина Галактионовича, нажала на кнопку звонка в тот самый момент, когда молодой человек собирался было открыть рот, чтобы ответить Вениамину Галактионовичу на известный вопрос, касающийся рассудка таинственного субъекта, получившего имя – Третий… Сейчас незнакомка сидела в кресле, в гостиной Вениамина Галактионовича, и внимательно слушала Женю. Она успела снять с себя верхнюю одежду, которую Вениамин Галактионович принял из её рук так бережно, как будто в его руки попали величайшие сокровища. Он повесил одежду молодой женщины в шкаф, предназначенный для верхней одежды, рядом со своим пальто и пальто молодого человека и закрыл шкаф с благоговейным чувством, какое у него было бы, если бы ему именно доверили что-то драгоценное. Как только незнакомка освободилась от шубки, взгляду Вениамина Галактионовича предстала одна из самых совершенных женских фигур, что ещё более его заставило смутиться и подумать, что подобных молодых женщин, походивших бы на принцесс сказочных королевств, если бы в них не было больше решительности и если бы они не выглядели слишком современно для принцесс, он ещё не видел, а если и видел, то очень редко, и, видимо, уж не в реальной действительности, а где-нибудь во сне, который вполне для этого пригоден. Весь покрой одежды незнакомки был таков, что выгодно подчёркивал все достоинства её фигуры, совершенство её форм. Она была лёгкого, изящного и утончённого сложения, какое бывает только у юных балерин, обучающихся искусству танца и непринуждённых, полных горделивой грации, движений, получающихся как бы непроизвольно, однако, достигнувших своего развития благодаря прилежному и длительному труду. Отлично сшитое платье её, спускавшееся ниже колен, было серого, не бросающегося в глаза цвета, которое как раз шло ей к лицу и не рябило в глазах, как это бывает в тех случаях, когда платье яркого цвета, оно облегало её тонкий и гибкий стан так просто, так откровенно, давая понять всё своей отличительной сущностью, что там, за ним живёт в этот момент, трепещет, как огонь горящей свечи, живая женская плоть, созревшая окончательно для главной, решающей функции; последнее Вениамину Галактионовичу было совершенно очевидно и приводило в такое смятение его мысли, что он готов был бежать из дому, чтобы только не испытывать появившегося в нём «дьявольского искушения». В своих мучениях Вениамин Галактионович, верно, напоминал отца Сергия, описанного Толстым. Все совершенства молодой женщины, которой было года двадцать три и которая ещё выглядела девушкой, казалось, были созданы для того, чтобы причинять Вениамину Галактионовичу невыразимую пытку – как в плане духовном, так и в физическом. Он не хотел на неё смотреть, не мог, и старался этого не делать, но взгляд его сам напрашивался в ту сторону, где сидела прелестная фея, с лёгким румянцем, окрасившим её щёки, острый, изумительный подбородок, какого ещё Вениамин Галактионович никогда до этого не замечал, открывавший длинную, тонкую шейку, в которую обезумевший маньяк непременно бы вцепился и душил бы её своими противными, когтистыми пальцами до тех пор, пока бы не задушил эту фею, лишив её жизни, как это сделал Отелло, отняв жизнь у своей Дездемоны. К счастью, у Вениамина Галактионовича не могло появиться такого зверского чувства, какое могло бы появиться разве что в душе садиста. У Вениамина Галактионовича сердце скорее готово было остановиться от нежности, переполнявшей его, от того умиления, от той прекрасной, возвышающей душу любовной тоски по недостижимому, которое вроде бы рядом, но в то же время и так далеко, так недосягаемо, – и этот недуг его похож был на вдохновение, позволяющее черпать силы художнику бесконечно для своего бессмертного искусства. Всё для Вениамина Галактионовича исчезло, погрузилось во мрак небытия, остались только эти потрясшие его предметы, сосредоточившие на себе его внимание, – эти колдовские глаза, обладавшие непонятной притягательностью, в которых хотелось раствориться, сделавшись частью их, владеющие словно бы тайной, позволяющей зачаровывать одним взглядом того, кто с ними встретится, при этом чувствуя удар чудовищной силы, равный электрическому удару, отбрасывающему вас назад; этот изумительный рот, улыбающийся и принимающий совершенно неожиданные выражения, его улыбка, обнажающая красивый, ровный ряд божественных зубов, не предназначенных для грубой работы по пережёвыванию пищи и будто созданных для того, чтобы ослеплять, очаровывая. Вениамин Галактионович, кажется, полностью потерял чувство времени и пространства: он словно бы очутился где-то в других галактиках, далеко отсюда, от нашего мира, и летел, счастливый и вечный, под руку с этим неземным существом, вспоминая рассказы молодого человека о будущем, когда человечество выйдет в космос, все будут счастливы и поймут высший смысл жизни. Он забыл и о своём возрасте, и о своей настоящей жизни и целиком превратился в одну идею о прекрасном будущем, совершенном, как красота молодой женщины, превратившейся для него в олицетворение чего-то более высокого, более одухотворённого, чем то, что он видел до сих пор и что знал, стремящегося познать идеал и воплотиться в него, в этот идеал добра, разума и вечной красоты. Такого с ним никогда не было ещё… никогда!.. И такое могло случиться только с ним, а больше  ни с кем, потому что это был именно он, Вениамин Галактионович, со своей жизнью, со  своими особенными обстоятельствами, готовившими его к этому моменту, который можно было бы предсказать, заглянув в книгу Судьбы!.. Там, в этой Книге, есть всё!..
 Из такого удивительного состояния частично он должен был вернуться к настоящей действительности, потому что Фея вперила в него свой гипнотический взгляд и спросила его о чём-то, а Вениамин Галактионович не понимал, что у него спрашивают, и только несколько времени спустя до него дошло, когда ему задали вопрос вторично. Голос Феи похож был на шелест листвы в деревьях, на шорох травы под ногами, на прохладный, чистый ручей, из которого охота напиться; было в нём всё естественное, как в природе и всё, казалось, устремлялось на то, чтобы услаждать слух и усыплять рассудок; в этом голосе было что-то такое, неуловимое, что присутствует в поэзии и заставляет её проникать в душу.
– Что тут у вас происходит, Вениамин Галактионович? – прозвучал голос, донёсшийся до него как бы откуда-то издалека, из другой сферы, из другого мира.
«Что тут происходит?» – подумал Вениамин Галактионович и так крепко задумался, что, казалось, никто из этой задумчивости его не вытащит. Но он вытащил сам себя и произнёс вслух:
– Да у нас тут такое происходит!..
Больше он ничего не мог сказать, и у него было такое ощущение, словно он вот сейчас возьмёт и уснёт, как ни в чём не бывало, вот просто так возьмёт и уснёт!.. Что-то сильное, могучее, тяжёлое надавило ему на мозг, сковало его члены – и он даже не хотел противиться этому повелителю своего сознания, приказывающему ему отключиться и впасть в забытьё без видимых особенных причин.
– У меня что-то с головой! – наконец прибавил он, стараясь освободиться от насилия над его мозгом, обхватил руками голову и так сидел в кресле, откинувшись назад. И между тем он услышал опять имя Третьего и, не понимая, с какой стати оно было сказано, вдруг ощутил себя во власти именно этого загадочного Третьего. Он даже увидел его злое, насмехающееся лицо не человека, а странного существа, невиданного и неслыханного до сих пор. «Третий!.. Третий!.. – повторял он про себя. – Это ты, это, наверное, ты!..» «Это я! – отвечал Третий, разевая свою пасть и смеясь ему в лицо, как демон, как злой дух, витающий над землёй и потом спускающийся к ложу избранных им людей, чтобы сеять в их снах мрак и ужас, а действительность представлять настоящим сном со всеми его чудесными явлениями, дабы люди запутались и перестали что-либо понимать и чему-либо доверять. – Я пришёл к тебе смущать твой покой! – продолжал Третий. – И отныне не будет для тебя спокойной минуты!.. Где бы ты ни был – я буду всюду преследовать тебя, всюду тебя находить и настигать!..» «Зачем, зачем ты притесняешь меня? – спросил его Вениамин Галактионович, потрясая руками ему в лицо и исказив на себе муки, – чем я провинился, чем заслужил?!.» Третий ничего ему не отвечал и продолжал хохотать, отчего, казалось Вениамину Галактионовичу, он готов был тронуться умом… Но это не могло длиться очень долго, какие-то скрытые, внутренние силы Вениамина Галактионовича наконец отринули от него все эти видения, все эти кошмары, незаметные для постороннего глаза, и он увидел комнату такою, какая она была, и снова он услышал голоса двух людей, находившихся с ним в одной комнате, он стал прислушиваться к ним, он стал приглядываться к людям, особенно к молодой женщине… И вот трезвость человеческого ума!.. Вениамин Галактионович нашёл в молодой женщине много исключительно привлекательного, но уже голова его не кружилась, в ней не мутило, в глазах не мерцало и не рябило, как ещё было это только что. И снова он стал приглядываться к Фее и делал это уже более смело и более решительно… И странное дело – он перестал узнавать её… ему казалось, что она сильно изменилась за несколько минут и  выглядит уже совершенно иначе, хотя она и теперь была по-своему красива и каждый её взгляд дарил Вениамину Галактионовичу не сравнимое ни с чем бла-женства. Теперь Вениамин Галактионович видел уже какие-то новые явления во внешности Феи, которые говорили ему, что и она сама несколько иная, нежели та, какую он видел в ней прежде. Наконец Вениамин Галактионович задал себе вопрос: «А какая она в самом деле?..» И подумав над этим, пришёл к выводу, что тут сразу очень трудно установить всё доподлинно и только время может вынести окончательный приговор. «Действительность эта, – подумал одновременно Вениамин Галактионович, – очень уж иллюзорна, в ней столько неясного, столько загадочного!.. Вот и доверяй потом первому своему взгляду!..» Он вспомнил поздний вечер предыдущего дня, когда молодой гость рассказывал ему о своей жене, вспомнил случай с берёзовым поленом, потрясший его, затем в его сознании всплыло воспоминание об образе, явившемся ему в сновидениях, и теперь он всё это сравнил с настоящим – и всё это сказало ему одну удивительную, странную вещь, и он подумал про себя: «Да разве у неё нет лица, разве всё, что бы ни пришло мне в голову, может быть она одна?!. И кто же она в таком случае?!.» Он стал об этом думать и когда ловил себя на этом необычном занятии, то бывал подвержен недоумению и спрашивал себя: «Разве я могу об этом думать?..» И он уже начинал думать о себе и уже спрашивал себя: «А почему я не могу об этом думать?..» Он искал доводы, причины, которые облегчили бы ему его затруднения, и доходил до того, что уже спрашивал у себя: «Да кто такой я?..» «Я человек, – отвечал он себе. – Моя фамилия Самойлов, звать меня Вениамин Галактионович, я нахожусь здесь, в этом самом месте, потому что в другом месте не могу находиться!..» На этом месте он успокаивался, считая, что окончательно выяснил все недоразумения, и думал о том, что странное устройство этого мира ещё не повод для того, чтобы он, Вениамин Галактионович, слишком допекал себя по поводу разных его несоответствий. «Мои мысли, мои желания очень противоречивы, – думал Вениамин Галактионович. – Но посмотрим, что будет дальше!?. Пусть будет так, как оно должно быть, будущего никому не миновать, у него свои законы!..»
Молодой человек между тем оделся, что-то сказал и ушёл – а куда ушёл и зачем, этого Вениамин Галактионович не понимал, да это его и не интересовало. Самое странное, самое волнующее во всём было то, что он и молодая женщина, сидящая в кресле напротив него, остались в комнате вдвоём, наедине. И это было так замечательно, так бесподобно, что у Вениамина Галактионовича захватило дух; самые сокровенные его мечты сбывались, все обстоятельства, казалось, были обращены на то, чтобы исполниться могли его самые заветные, старинные желания. По-прежнему его голова ещё побаливала от пережитого напряжения, но это уже было пройденное. Мрак куда-то ушёл, провалился в небытие и всё заполнил свет, открывающий самые загадочные уголки, самые таинственные, но и самые желанные.
Глаза Феи устремились на Вениамина Галактионовича и снова всколыхнули его душу! Какой необъятный восторг испытал он, какие чувства захлестнули его! – мы бессильны передать!.. Он встал, сам похожий на демона в эту минуту, и сделал к ней один шаг, второй, третий… А она смотрела на него испытующе и, казалось, сама была напряжена изнутри до предела.
– Я вас знаю! – наконец произнёс Вениамин Галактионович, – раскрыв свои сухие губы. – Вы та самая, о которой я всегда думал!.. И вот, наконец, мы двое с вами – и я могу сказать вам всё!.. Нет, я не сумасшедший! Я самый здравый из всех здравых, наконец я могу сказать вам всё, что у меня накопилось на душе!.. Вы мне позволите?!.
– Говорите, – произнесла Фея томным, усталым голосом, она опустила взгляд – и в этот момент Вениамин Галактионович взял её руку, поднёс к губам и поцеловал, и этот поцелуй был так сладострастен, так упоителен, что у Вениамина Галактионовича закружилась голова. Но он не выпустил руки своей искусительницы, он её взял обеими руками и продолжал держать, словно боясь, что упустит её и она исчезнет, раствориться, подобно лёгкому облачку… И в это время её другая рука коснулась его головы, она опустилась на неё так ощутимо, так нежно и так мягко в то же время, что душа его готова была выпрыгнуть от счастья!.. Он опустился перед ней на колени, как перед божеством или же перед своей матерью и снова поцеловал её левую руку, потом поднял на неё глаза…
– Говорите… – сказала она, – говорите, я  буду слушать…
– Я вас любил! – начал он и вдруг голос его оборвался, чувства, его переполнявшие, готовы были вырваться наружу слёзным потоком; лицо исказилось так, что ещё мгновенье, и он готов был разрыдаться у её ног.
– А разве сейчас вы не любите? – спросила божественная Фея и посмотрела на него с улыбкой; в её взгляде появилось беспокойство.
– Люблю, люблю! – издал Вениамин Галактионович что-то похожее на стон души. – Я и сейчас вас люблю!.. И вы можете делать со мною что хотите! Я в вашей власти!.. Как я вас любил все эти годы, вашу бессмертную душу! – продолжал он. – Я вас всегда любил, именно вас!.. Ваши глаза… они всё мне сказали!.. Я вас ждал и думал, что надежде моей не суждено сбыться!.. Я думал – не может быть такого счастья для человека! А оно возможно!.. Вот я гляжу на вас, держу вашу руку – и мне ничего не надо!.. Ни-че-го!.. Весь я тут, вся моя жизнь – всё сосредоточено в этом!.. Если б вы знали, как я вас ждал!..
– Я догадываюсь! Мне и самой бывает так скверно, так жутко временами! – сказала Фея и изнутри её вырвался вздох, говорящий об усталости и горечи, недавно переполнявшей сердце.
– Я жил все эти годы с мыслью об этой минуте!.. И я теперь только это понял! – продолжал изливать свою душу Вениамин Галактионович. – Что всё наша человеческая жизнь, если человек один раз вдруг понимает, как не хватает ему любящего сердца, которое могло бы загасить пламень его души, который может уничтожить самого человека, ведь этот огонь любви опасен, если в своё время он не находит для себя выхода!..
Вениамин Галактионович выпрямился, встал во весь рост и в этот момент всё исчезло, всё пропало – и он понял, что всё это было видение и не удивился такому повороту, решив, что только что пережитое в самом деле больше похоже на пустые мечты.
– Да что такое с вами, Вениамин Галактионович? –  услышал он; открыв глаза, он увидел перед собою лицо Феи и понял, что с ним что-то случилось. – Живы! – сказала Фея, глядя в его лицо с тревогой.
– Да, кажется, жив, – слабо сказал Вениамин Галактионович; голова его сильно болела и всё тело не хотело ему  повиноваться. – Что такое со мной случилось? – спросил он. – Мне так плохо… – он уже успел заметить, что молодого человека в комнате нет и подумал, что тот, верно, в самом деле ушёл.
– На вас лица нет, Вениамин Галактионович! – произнесла Фея, склонившись над ним.
– Это ничего, – отвечал Вениамин Галактионович, почувствовав себя увереннее. – А где… Евгений?..
– Как – где?!. Он ушёл!.. Или вы забыли? – удивлённо спросила Фея, сделав широкими свои замечательные, бархатные глаза с длинными ресницами.
«Он ушёл, – подумал Вениамин Галактионович со странным недоумением. – Куда же он мог уйти?.. Видимо, по делу?..» И решил не делать виду, что он не знает, куда ушёл молодой человек.
– А я так испугалась за вас! – сказала молодая женщина, отходя от Вениамина Галактионовича к окну.
– Я, наверно, причиняю вам беспокойство…
– Да что вы!.. Это я вам причиняю беспокойство! – ответила Фея и снова подошла к нему. – Вам лучше?..
«Что это происходит такое со мной? – задумался Вениамин Галактионович. – Обморок что ли со мною был?.. И с какого времени я стал таким слабым?!.» Решив, что надо как-то утвердиться и взбодриться, он сделал попытку встать и сделал это не без труда. Ноги его оказались какими-то затёкшими и вообще всё тело казалось разбитым и слабым.
– Значит, вы тут живёте один… в этом доме?.. – спросила его в этот самый момент Фея.
Вениамин Галактионович посмотрел на неё и в дневном свете, проникающем в комнату из окна, лицо её показалось опять ему каким-то новым, каким он его ещё не видел. «Как быстро меняется её лицо! – подумал он. – Почему так?..» И ему вдруг показалось, что эта молодая женщина никогда не уйдёт отсюда, сама эта мысль снова взволновала его, кровь ударила ему в голову и в это же время он вынужден был отвечать.
– Вам это может показаться странным, – то, что я живу тут один, – произнёс он, направляясь в Фее. – Но я привык ко всему…
– К одиночеству нельзя привыкнуть, – удивлённо глядя в лицо Вениамину Галактионовичу, сказала Фея; было видно, что Вениамин Галактионович заставляет её задумываться.
– Можно и к одиночеству привыкнуть, – промолвил Вениамин Галактионович, подходя к Фее и не спуская с неё своих серьёзных, даже трагических глаз.
–Я бы не могла!
– Вы!?. Вы другое дело!..
– Почему же другое дело?..
Вениамин Галактионович смотрел на молодую женщину и открыто любовался её красотой, в которой было что-то наивное и трогательное.
– Вы ещё молоды, у вас всё впереди! – сказал он наконец таким тоном, как будто лично у него всё уже было позади и назавтра ему уже ничего не оставалось в этой жизни. – Вы, к тому же, с вашей внешностью!.. У вас довольно оригинальная внешность, надо признать (тут щёки молодой женщины покрылись слегка румянцем, хотя внешне она оставалась спокойна). Вам ещё рано знать всё это, что может быть с человеком в моём возрасте!.. Вот поживёте – а там и сами поймёте!.. Вам сколько лет?..
– Двадцать три, – не сразу ответила Фея.
–Вот видите!.. Вы ещё так молоды!.. В вашем возрасте мне казалось всё таким шумным, праздничным!.. Когда мы молоды… мы не замечаем многое!.. Вокруг нас нет ни одного знакомого лица, мы вдали от родины, в чужом городе, куда попали в первый раз – и мы легко это переносим!.. Мы не замечаем отчуждения окружающих! Нам хорошо в любом случае и потому охота дерзать, творить!.. Всё увлекает!.. А потом!..
– Что потом? – Вениамину Галактионовичу показалось, что в этом вопросе скрыта насмешка.
– Мне не надо этого вам бы говорить… Подобные разговоры у молодых людей могут вы-звать притупление чувств… Вкус к жизни может со временем потеряться…
– Для меня это не секрет…
– Для вас это не секрет? – переспросил Вениамин Галактионович, какое-то сожаление чувствовалось в его голосе. – Тем хуже для вас… тем хуже!.. Нет!.. Но что это я?!. – как бы очнулся он. – Зачем я это вам говорю!?. Вам это ни к чему!..
– Вы не правы! Мне очень интересно говорить на эту тему! – поторопилась высказать Фея. – Мне иногда самой приходится думать о том, что же будет дальше?..
– Вы уже думаете над этим?!.
– Почему я не должна думать об этом?.. Странный вопрос!..
– Не все думают, не все…
– Но я думаю!..
– А-а… ваш муж?.. Вы им довольны?..
– Мой муж?.. Вы имеете в виду Женю?..
– Да, – сказал Вениамин Галактионович и подумал: «Куда он ушёл?..» Потом подумал ещё: «А был ли он?..»
– Не будем говорить о Жене, хорошо?..
– А почему?..
– Женя – это Женя!.. – медленно, с задумчивостью произнесла Фея, глядя в сторону, и в словах её, показалось Вениамину Галактионовичу, скрывалась какая-то горечь или печаль…
– Ну ладно… В чужие отношения совать свой нос – даже неприлично, – с иронией сказал Вениамин Галактионович, заложил руки за спину и уткнул глаза в пол. – Вообще же, взаимоотношения всех людей – довольно тяжёлая область!.. Я ведь тоже, один раз был женат! – оживлённо произнёс он. – Второй раз так и не смог жениться!.. Наверное, я большой человеконенавистник, а в частности жёноненавистник…
Фея чему-то усмехнулась и сказала:
– Только в отношении меня вам не следует быть жёноненавистником…
Услышав эти слова, Вениамин Галактионович прямо посмотрел на Фею, но оказался в затруднении – он не мог понять точно, что значила эта последняя её фраза, которую можно было принять одинаково как к одному, так и ко второму или третьему… Вот женщины! – подумал он. – Вас не поймёшь!.. Да и понимаете ли вы сами себя!?.»
– Вы – это совсем другое дело! – отчётливо, с особым выражением проговорил Вениамин Галактионович, внимательнее, чем прежде рассматривая лицо прекрасной Феи, обрамлённое короткими каштановыми волосами, подстриженными над белым и чистым лбом, возбуждавшем в Вениамине Галактионовиче желание дотронуться до него губами. Из глаз, открывавших доступ к отдалённым тайникам души, на Вениамина Галактионовича шёл удивительный, животворящий свет, благодаря которому тот чувствовал себя более жизнерадостным и как будто даже помолодевшим, словно этот свет передавал ему энергию, какой он уже давно был лишён.
Некоторое время между ними царило молчание, затем Фея оживлённо сказала:
– У вас, видимо, много книг?.. Вы их разрешите мне посмотреть, Вениамин Галактионович?..
– Книги?.. Да, да! Они у меня там, в другой комнате, там все книги…
Сказав это, Вениамин Галактионович вспомнил, что кровать его до сих пор не заправлена и вообще в спальне некоторый беспорядок, – ему стало неловко и досадно. Он заверил Фею, что сейчас приведёт комнату в порядок, а потом покажет ей все свои книги. Затем отправился убирать свою постель и постель, где спал молодой человек. Закончив, он позвал Фею, та вошла…
Ну, и на этом месте мы оставим Вениамина Галактионовича и его знакомую, предоставив им возможность проводить время в обществе друг друга как им нравится… А мы тем временем, располагая возможностью вмешиваться в события, какие не имеют к нам какого-то прямого отношения, посмотрим лучше, что было вечером того дня.