Глава V. Возвращение 4

4

Страшно подумать, насколько человек стал мобильней за последние пару тысяч лет. Ещё в Римской империи путешествовали лишь легионеры, несущие свет цивилизации в тёмные массы варваров, торговцы отправлялись за профитом и, порой, в этом устремлении лишались живота, да редкие паломники с риском для жизни преодолевали невзгоды, чтобы поклониться своим химерам. С них, легионеров, купцов и паломников, всё и началось. Паутина дорог – железных, бетонных, водных и воздушных – покрыла всю планету. А в узлах паутины выросли накопители, где люди собирались и отправлялись затем каждый по своему маршруту. Накопители имели тенденцию становиться всё больше. И не последнее место средь них занимал Курский железнодорожный вокзал города Москвы.
Билеты на терминале приобрели быстро. Как раз в этот момент приятный женский голос объявил о начале посадки на поезд, следующий в их город.
На выходе из вокзала Эстер увидела магазин нижнего белья.
– Подождите меня. Я скоро.
– Тебе помочь, – вдогонку её крикнула Настя.
– Нет, не надо, – ответила Эстер и скрылась за стеклянными дверями.
Вслед за Эстер в магазин вошли два милиционера. Они были очень похожи друг на друга. Коренастые. Не то чтобы толстые, а какие-то равномерно, с ног до головы, облитые нагулянным салом. У Оя неприятно кольнуло под сердцем. Эти менты сопровождали их от терминала, то скрываясь в толпе, то вновь выныривая невдалеке.
– Ты что? – почувствовала Настя его беспокойство.
– Не нравятся мне эти менты.
– Какие менты?
Ой движение головы указал на стеклянную стену. Две квадратные синие спины зашли за полку с лифчиками и трусиками.
– Менты, как менты. У них служба такая.
– Служба службой, – задумчиво сказал Ой, – но почему им вздумалось нести службу в магазине женского белья. Я иду к Эстер.
– Я с тобой.
– Нет, Настя. Стой здесь и никуда не отходи.
Возле кружевных ночных рубашек и пеньюаров милиционеры изучали паспорт Эстер.
– В чём дело, командир? – спросил Ой, подойдя к живописной группе.
– Сержант Петренко, – лениво козырнул один из них, – ваши документы.
– В чём дело? – повторил Ой, отдавая сержанту Петренко свой паспорт, – мы что-нибудь нарушили?
Милиционеры не обращали внимания на вопросы Оя.
– Колян, и у него нет, – обрадовался сержант, забравший паспорт Оя.
– Тааак, – протянул Колян, видимо старший наряда, – режим пребывания нарушаем. Где миграционная карта.
Он говорил сочувственно и в безличной форме, характерной для воспитателей детских садов и милиционеров.
– У нас билеты на завтрашний поезд. Вот они, – Ой отдал Коляну два билета.
– А где билеты в Москву.
– Мы их забыли взять у проводника.
– Нету, – понимающе вздохнул старший наряда, – ни билетов, ни регистрации. Нарушаем, господа. Ты сам посуди, – обратился Колян к Ою, ловко пряча паспорта и билеты в нагрудный карман рубашки, – откуда я могу знать, сколько вы шляетесь по Москве. Пройдёмте в отделение. Разберёмся. Если вы честные люди, уедете завтра в свой Днепропетровск.
– Лицом к стене, руки за голову, ноги на ширину плеч, – Эстер талантливо сымитировала лающую речь тюремного надзирателя.
Старший неодобрительно глянул не неё.
– Пройдёмте в отделение, – он приглашающе указал рукой на выход, – там будете свои шутки шутить.
Продавщицы и посетительницы магазина с нескрываемым любопытством наблюдали сцену заарестовывания китайцев. Они шептались, делая предположения, какое страшное преступление могли совершить эти с виду невинные иностранцы.
Фланкированные квадратоподобными сержантами, Ой и Эстер вышли из магазина. Проходя мимо побледневшей Насти, Ой незаметно для ментов махнул рукой, дабы она не вмешивалась, и громко сказал Эстер:
– Если бы у меня был дедушка, он бы нас вызволил.
– Хорошо иметь богатого дедушку, – так же громко ответила Эстер.
Краем глаза Ой видел, как Настя понимающе закивала.
– Ты посмотри, Серый, – сказал Колян, – весёлые нам сегодня попались. Мао Цзэдун тебе дедушка.
Отделение дорожной милиции оказалось совсем рядом, в закутке за дверью со странной надписью на полотне: «Линейное УВО: Москва-Курская». Настя на некотором расстоянии сопровождала внезапно арестованных, а, когда за ними закрылась дверь, позвонила деду.
Он откликнулся на пятом звонке.
– Здравствуй, Настюша.
– Привет, деда. У меня такое дело… – она замялась, – двух моих друзей менты повязали.
Трубка долго молчала. Настя начала беспокоиться, не отключилась ли связь.
– Алло, алло!
– Я здесь, – отозвался дед, – нет, чтобы позвонить дедушке просто так.
– Дедушка! – капризно топнула ножкой Настя, – я ведь только вчера звонила.
– Позавчера, – уточнил дедушка.
– Пусть позавчера. А в воскресенье была у тебя.
– Хорошо, хорошо. Что за друзья и за что их взяли, – деловым тоном спросил Борис Аркадьевич.
– Ты будто не знаешь нашу милицию. Ни за что. Приехали на пару дней посмотреть столицу. Не было у них регистрации. За это и прицепились.
– Ты их хорошо знаешь?
– Конечно, они от папы.
– От папы, – в голосе Бориса Аркадьевича послышались недовольные нотки.
– Да, от папы, – воинственно ответила Настя.
Эта воинственность не укрылась от Бориса Аркадьевича, и тон его стал мягче.
– Добро. Выручу я твоих друзей. Где они и как их фамилии. Подожди я возьму ручку… Диктуй, я записываю.
– Они на курском вокзале. Фамилию их я не знаю. Юношу зовут Фэн, а девушку – Янь. Они брат и сестра.
– Странные имена.
– Ничего странного. Они китайцы.
– Китайцы! – удивился Борис Аркадьевич, – может быть им лучше посидеть в обезьяннике пару дней.
– Дедушка, – серьёзно и по слогам выговорила Настя, – я, между прочим, могу обидеться.
– Настенька…
– Дедушка!
– Хорошо, – сдался дед, – я сделаю, что смогу, но у меня два условия. Первое, помирись с мамой. Второе, завтра вечером приедешь ко мне.
– Если бы она меньше слушалась Арнольда Витальевича…
– Как тебе не стыдно, Настя, – журил её дед, – Арнольд Витальевич воспитывает тебя с восьми лет. Он тебе как отец.
– У меня есть папа, – «Даже два», – хотелось сказать её, но она только повторила: – у меня есть папа. И я не нуждаюсь в воспитании Арнольдака, – сладким голосом Настя передразнила маму.
– Ну, так как?
– Помирюсь, – вздохнула Настя.
– И приедешь?
– И приеду.
– Вот и хорошо, – обрадовался дед, – я покажу тебе новые марки.
– Нет, нет дедушка миленький, – испугалась Настя, – всё что угодно, только не марки.
Дед засмеялся.
– Встречай своих друзей. До завтра.
– До завтра… спасибо, дедушка.
А в это время…
В это время капитан Федорчук, сидя за столом, изучал документы задержанных. Он отложил паспорт Фэна и открыл красную книжечку Янь, нутром учуяв в ней слабой звено.
– Фамилия, имя, отчество, – глянул он на Эстер.
– Разве в паспорте это не написано? – самым невинным тоном спросила Эстер.
– Фамилия, имя, отчество, – бесстрастно, как механический автомат повторил капитан.
Федорчук мучился обострением похмелья. Собственно, похмелье стало привычным состоянием его существования, но иногда случались обострения, и тогда было худо. Капитан держался, не прибегал к радикальному средству: лечиться тем, от чего заболел. Иначе очень скоро можно оказаться в рядах бомжей, которых гоняют как тараканов эти два кабанчика, одетые в милицейскую форму. Во всём виновата Даша, Дашенька – жена его любимая. Если б они не ушла…
Даша долго терпела частые пьянки мужа и его секретные задания, с которых он приносил то пачку презервативов, то женские трусики в кобуре. Терпение её лопнуло, как натянутая струна. Однажды, вернувшись под утро с секретного задания, Витя Федорчук зашел в ванну, дабы смыть с себя трудовой пот, да соснуть под боком у жены пару часов, а дверь забыл запереть. Он уже заходил в душевую кабину, когда услышал за спиной сдавленный крик. «Тише, Вовку разбудишь», – сказал он и оглянулся. Даша стояла, закрыв рот руками, и взгляд её был такой испуганный, словно она воочию узрела призрак коммунизма. Краем глаза капитан увидел в зеркале свою спину, а на ней ярко-красной помадой надпись: «Ку-ку, милый». «Вот сука!», – в сердцах выругался Федорчук.
Он пытался на ходу сочинить историю о том, что он по заданию командования внедрился в банду торговцев фальшивыми картинами, и что ему пришлось всю ночь позировать одному художнику с такой дурацкой надписью на спине. В силу внезапности, история эта изобиловала логическими провалами. Впрочем, Даша не слушала. Она собирала чемоданы и плачущего пятилетнего Вовку, недовольного ранним подъёмом. А собрав чемоданы и сына, отбыла в Рязань. К маме. С тех пор капитан Федорчук мучился похмельем.
– Янь Чженьфань Чановна, – ответила Эстер, запнувшись о трудную фамилию.
– Таак, – протянул капитан. Видимо, протяжное «так» являлось боевым кличем данного линейного отделения.
– Год рождения.
– Тысяча девятьсот, – Эстер быстро в уме отняла от текущего года восемнадцать, – девяносто первый.
– Полностью дату.
– Пятого мая, – вспомнила Эстер листок паспорта.
– Тааак, – капитан перевернул несколько страничек, достал из ящика стола бланк допроса и что-то записал, – адрес?
– Улица Ко…
– Я не тебя, бля, спрашиваю! – рявкнул капитан на Оя.
– Улица Космическая, – улыбнулась Эстер, – мы недавно переехали, я ещё не запомнила адрес.
– Может Конная, – участливо спросил Федорчук, – или Комсомольская?
– Комсомольская, – хихикнула Эстер, – точно, Комсомольская. Как я могла забыть.
– Тааак, – капитан снова что-то записал в протоколе, – сержант Петренко!
– Я! – отозвался от двери один из милиционеров.
– Вызывай патрульную машину. Будем оформлять в обезьянник до выяснения обстоятельств.
– Уже вызвал, товарищ капитан, – бодро ответил Петренко.
– Молодец!
– Рад стараться!
Цена освобождения китайцев в голове капитана всё время росла. Начал он с трех тысяч рублей, обычная такса за неимение регистрации. Запинка на фамилии добавила в цену тысячу, неточный ответ даты рождения – ещё две. Лажа с адресом… Здесь капитан испытал затруднение. «Начну с десятки за брата, а там посмотрим», – решил он, и сделал тайный знак – переложил потрёпанный уголовный кодекс справа налево. На этом месте сержант Петренко должен разыграть срочный вызов по рации и дать возможность задержанным без свидетелей договориться «по-хорошему». Но тут зазвонил телефон. Капитан медленно снял трубку.
– Капитан Федорчук, линейное УВД Москва-Курская, – произнёс он в трубку.
– Ты что взял, – раздался в комнате мужской голос.
Мембрана в телефоне была слишком сильная, и это не был технический дефект, но одна из немногих светлых мыслей сержанта Яшина, за которую он тут же получил премию от заезжего дагестанца. Вообще адлерское направление было наиболее хлебное, не идущее ни в какое сравнение с донбасским и крымским. Сержант Яшин, выйдя «по срочному вызову», звонил капитану, якобы из Лефортово. Хриплым голосом «друга детства Сергеева» Яшин рассказывал о переполненности обезьянника и про ужасы, какие «вытворяются там на сегодняшний день». Беседа «друзей» размягчающе действовала на задержанных и повышала прибыльность предприятия в целом.
– Слушай, дед, – лениво отозвался Федорчук, – шел бы ты на хер, и без тебя тошно.
Капитан не преувеличивал ни на йоту. Ему в самом деле было тошно. Рука застыла на полпути от уха к аппарату.
– Ты у меня, бля, сам на хер пойдешь. Генерал Нечипайло на трубе. Слышал о таком.
С капитаном произошла мгновенная метаморфоза, достойная деяния великого волшебника. Он побледнел, вскочил, вытянулся по стойке смирно, прижал трубку к уху.
– Товарищ генерал, – пионерским звонким голосом рапортовал капитан, – по вашему приказанию… капитан Федорчук.
– Правильно отвечаешь, капитан, – голос, казалось, остался доволен навеянным на капитана испугом. – Ты что взял?
– Товарищ генерал… – Федорчук не мог признаться, что не понял вопроса.
– Спрошу проще, – пришел ему на помощь голос, – китайцы у тебя?
– Так точно! – обрадовался капитан разрешению загадки.
– Имена.
– Фэн Чжаньфань, – по слогам читал капитан из паспорта.
– Ты мне мозги не засирай фырканьем и чавканьем. Как зовут?
– Янь и Фэн, товарищ генерал.
Голос ненадолго смолк. Возможно он сносился с таинственной базой данных.
– Они. Отпусти их.
– Слушаюсь, товарищ генерал.
– И не дай тебя боже, капитан, не узнать меня в другой раз. Всё. Служи.
Трубка запикала короткими гудками пронёсшейся над головой грозы. Капитан осторожно положил её на рычаг, медленно опустился на стул. Пару секунд он приходил в себя, потом вперился тяжёлым взглядом в замерших по стойке смирно сержантов. Они даже стали тоньше и стройнее.
– Вы что взяли! – прорычал он как голодный тигр.
– Товарищ капитан, – пищал неопытный Яшин, – у них не было отметки регистрации.
Петренко незаметно наступил ему на ногу. Он-то знал, что подобной ситуации следует дать свободно излиться гневу начальства. Потом можно от души отметелить пару бомжей и успокоиться.
– Я не о том тебя спрашиваю, – рычал капитан, – вы что взяли, суки. Из-за вас, ****ей, я получил ****юлей.
– Кхе, кхе, – вмешался Ой в милицейские разборки, – товарищ капитан, может мы пойдём.
Капитан удивлённо посмотрел на китайцев. Он небрежно бросил документы на край стола.
– Забирайте свои манатки и сьябуйтесь.
Настя ждала их у дверей.
– Какая речь! – восхищенно говорила Эстер, обнимая Настю, – какая сочная речь у ментов! Обязательно в Ставриде заведу себе парочку ментов. Каждое утро они будут докладывать мне о состоянии преступности на вверенной им территории. Что такое сьябуйтесь? – спросила она у Насти.
– Эстер! – воскликнул Ой.
– Быстро уходите.
– Настя!
– Да, – Эстер была разочарована, – а я думала, капитан просит нас заняться сексом прям у него на глазах.
– Эстер! Настя! Ну как вам не стыдно.
– Ой, папа!
– Пойдём, милая.
Эстер взяла Настю за руку, и они, щебеча о странностях поведения «этих мужчин», направились к выходу. Ой махнул рукой и поплёлся за ними.
Домой, после прогулке по Москве, после скромного ужина в ресторане с освежающими ценами, вернулись за полночь.
– Я постелю тебе в гостиной, – сказала Настя Ою, – а ты, Эстер, можешь лечь со мной. Кровать большая, места хватит.
Из этого замечания Эстер заключила, что Ой в своём рассказе полностью опустил романтическую линию. Её следовало немедленно восстановить.
– Мы любовники, Настя, – сказала она просто, – поэтому спать будем вмести.
Настя не выказала никаких эмоций.
– Тогда будете спать… – она замялась, указывая в сторону бывшей родительской спальни, – там.
Ой долго ждал Эстер из ванной. Он уже почти уснул, когда она появилась в дверях в лёгкой ночной рубашке.
– Где ты взяла рубашку?
– Нравится? – она покрутилась перед Оем, прогнав его сон, – Настя подарила. Мы с ней одной комплекции.
Она плотно закрыла дверь, погасила свет и юркнула под одеяло. Ой её обнял.
– Осторожней, – отстранила она его руку, – хватаешь, как слон. По-моему я ещё девочка.
– Я буду осторожен, – пообещал Ой.
– Как ты думаешь, – перемеживая поцелуи, говорила Эстер, – если я забеременею и рожу китайчонка, будет это квалифицированно, как порча арендного имущества.
Ой поцеловал Эстер в острую девичью грудь.
– Этим вопросом задавался кот Матроскин из Простоквашино.
– И как, – застонала она.
– Он не нашел ответа.
– А, всё равно! Иди ко мне, мой славный братик.