Медные волосы, шерстяной платок

Хлопья снега падали на опушку леса. Большие и мягкие, они бесшумно ложились на жухлую траву.

Ты должен умереть.

Рыжеволосая женщина медленно ступала по припорошенным кочкам, прижимая к груди побелевшими пальцами своего первенца, заботливо укутанного в тёплый темно-красный шерстяной платок. Ребенок уже не плакал. Он чувствовал, что обречен.
 
Медные волосы женщины бездушно трепал злой северный ветер, ее бледное лицо окаменело от горя и застыло полумаской. Даже полузакрытые глаза были, казалось, неживыми.

Ты должен умереть.

За ней крались волки. Она видела их тени, мелькавшие среди сосен, кустов малины и зарослей высокой сухой травы. Слышала, как они огрызались друг на друга и следовали за ней. Северные зимы — голодное время.
Женщина обращала на волков не больше внимания, чем на надоедливых мух в знойную пору.

Ты должен умереть.

Под ноги ей попала старая коряга, наполовину утопшая в рыхлой почве и снегу. Женщина споткнулась об нее и едва не упала, но удержала равновесие и пошла дальше так же же медленно и деревянно.

Ты должен умереть.

В одну из счастливых июньских ночей, когда она еще была счастлива, во сне к ней пришла Мать. Сияющий лик, мягкий, обволакивающий свет и шелестящий голос врезались в ее память. Звучный голос тогда сказал:
— Он должен умереть.
— Но почему, Богиня? — в смятении возразила счастливая жена и молодая мать, — зачем тебе смерть невинного младенца?
— Он должен умереть, — также тихо и непреклонно повторил голос.
— Я...я…нет, я не… Это мой сын! Мой первый ребенок. Он только мой, мой. Я буду защищать его, он вырастет достойным человеком.
— Он никогда не будет достойным человеком. Ты скоро покинешь его, а твой муж  не станет утруждаться его воспитанием.

"Медноволосый мальчуган увлеченно разрезает живот беременной кошки. Кошка воет и силится вырваться, но человеческий детеныш сильнее. Вот он вытаскивает нерожденных котят и внимательно разглядывает их, взвешивая на ладони".

— Я никогда его не покину... — ее глаза широко раскрылись от того, что она видела.
— Ты умрешь, женщина. Уже скоро. А твой сын вырастет чудовищем.

Солнце клонилось к верхушкам деревьев, окрашивая небосвод в оранжевые и розовые цвета. Лес тем временем уступил кустарнику и редким засохшим низкорослым деревцам. Она шла вперед.
Чистое небо, холодный воздух. И впереди только топи.

Он должен умереть.

— Я покажу тебе, — вкрадчивый и спокойный голос Богини-Матери возникал в голове сам собой, и шелестел, как листва деревьев.

"Охваченная пожаром деревня, беснующиеся лошади с горящими гривами, чумазый перепуганный мальчик жмется к телу мертвой матери, разрубленной почти пополам. Медноволосый молодой парень в железном шлеме-маске, смеясь, топчет лошадью его и мертвую женщину. Вокруг бушует огонь".

В тот раз она проснулась в холодном поту, с бешено бьющимся сердцем, и сразу же бросилась к колыбели. Ее мальчик, ее любимый сын с медным пушком на головке мирно посапывал, сжав в кулачке наконечник стрелы – подарок отца. Облегченно вздохнув, женщина прижала ребенка к себе и поклялась защищать и никогда не отпускать его. А то, что она видела, это... Это...

— Смотри, — шептала Богиня, — смотри!

"Отрубленные пальцы подрагивали на каменном полу темницы. Узник на дыбе истошно кричал, стоящий рядом с ним медноволосый юноша ухмылялся, перешучиваясь с напарником, толстым палачом".

— Так будет.

"Кровь мёртвой девушки стекала по медной бороде нависшего над ней мужчины. Он рвал на ней одежду и плотоядно скалился. Овладев телом, он уткнулся в рассеченное до позвонков горло жертвы, из которого толчками вытекала кровь, и вцепился в него зубами".

На старом, давно засохшем дубе нахохлились вОроны. Один слетел с нижней ветки и начал кружить над топью. Они видели, как внизу медленно брела одинокая фигурка с ярко блестящей в лучах заходящего солнца красной макушкой. Цвет привлек птицу, заставив снизиться и удостовериться, что это не кровь, а значит, пока несъедобно. Пока.

— Я воспитаю его не так, нет, НЕТ!! Я научу его доброте и правде. Я научу... Если Торн не будет заниматься им, я отдам сына сестре, она позаботится о нем  после моей смерти. Я найду выход, он не станет таким! Я…
— Он должен умереть.

"Город в огне. Горящие корабли, тлеющие человеческие останки в золе на берегу. Угли и пепел. Трупы и вороньё. Где-то далеко режет воздух звук боевого рога".

— Богам ни к чему кровь, я не забираю жизни. Ее отнимешь ты, если решишься. Я  показала тебе будущее. Все любят своих детей и хотят их сохранить. Но это цена твоей любви — видишь? Уничтожь, что породила.

"Костяной с серебром рог в руках медноволосого всадника. В другой его руке окровавленный меч. Меховой кафтан поверх кольчуги, скрипящее кожаное седло, явно чужое, краденный конь и никаких знамен и эмблем на щитах".
Наёмник? Разбойник? Одно и то же.

— Ты можешь сохранить ему жизнь, женщина. Но смотри, что случится тогда.

"Утыканный стрелами кузнец ползет к повозке, под которой укрылась его беременная дочь. Она дрожит и еле сдерживает крик. Схватив ее за руку, юноша с окровавленным лицом вытаскивает ее из-под телеги и бросается вместе с ней к лесу у дороги. Не успевает. Стрела с широким плоским наконечником подрубает ему ногу и девушка, споткнувшись, летит в канаву вместе с ним. Кое-как поднявшись, она пытается бежать, но старик с медной полуседой бородой и обнаженным мечом посылает коня наперерез".

— Решай. Решай. Решай…

В эту ночь она не спала. И в следующую. И во многие-многие другие, когда Видела. Пока решалась. Пока, наконец, не приняла решение.

Дальний камень манил. Обломок скалы выступал над омутом, древний, как сама жизнь. Бабушка рассказывала ей, что именно из этого омута и вышли когда-то первые люди, заселяя землю. Поверхность камня напоминала чуть теплую змеиную кожу. Женщина прижалась к ней щекой и ей на миг казалось, что камень дышит.

Капище Матери.
Ты. Должен. Умереть.

Медленно и плавно она опустилась на колени и в последний раз прижала к груди своего сына. Сухими губами поцеловав в лоб безмятежно спящего ребенка, она осторожно опустила его у подножия валуна. Ни капли слез не проронила она, повернув обратно. Казалось, за эти месяцы женщина выплакала все слезы, всю свою жизнь.

Ветер набирал силу и теперь снова дул в лицо. Длинные медные волосы взлетали за ее спиной. Она не чувствовала ни холода, ни ветра. Она уже ничего не чувствовала.

Она выбрала путь. И какой бы он ни был, он все равно легче непрерывных душевных метаний. Когда дорога выбрана, остается только идти по ней.

Два вОрона с карканьем слетели вниз и закружили над капищем. Волчья стая, обогнув по широкой дуге бредущую назад женщину, устремилась к камню.

Матери не просто так оставляют своих детей в лесу.