Ясные. Миссия-любовь. Глава 15. Приманка

 
Глава 15. Приманка.
  
Алкоголь – это яд. Сущая отрава. Но иногда, в особых случаях, когда в человеке вдруг просыпаются чувства и эмоции, которые он пожелал бы загнать подальше, в самый дальний угол… Да, ему на помощь является зелёный змий. Он мягко устраняет все ненужные мысли из вашего сознания, оставляя одни лишь первобытные инстинкты. Надо присесть, чтобы не упасть прямо здесь, у всех на виду. Надо поесть, а то, на голодный желудок, ещё сильнее развезёт. А вон тот чёрненький в лиловой рубашке очень даже ничего…
 
Я стояла у стенки и смотрела на танцующих вокруг меня людей. В бокале, который я держала в руках, был мартини, перемешанный с водкой. Интересно, какой он по счёту за сегодняшний вечер? Я пожала плечами, как будто отвечая себе на свой же вопрос. Оглядевшись по сторонам, я попыталась вспомнить, как попала в этот клуб. Моя память, усыплённая непривычным для неё веществом под названием «алкоголь», категорически отказалась мне помогать. С трудом сообразив, что пришла сюда не одна, я начала искать глазами своих товарищей. Антон не должен был меня бросить, да и девчонки тоже. Надо было пройтись вокруг и найти всех. Я отлепилась от стены, и сделала пару неуверенных шагов. Музыка сразу же увлекла меня за собой, и я, не в силах сопротивляться ей, выскочила на танцпол. Тело само, без всякого моего участия принялось выделывать нечеловеческие фигуры, да так лихо, что я чуть не задохнулась. Этот способ физической нагрузки был мне незнаком. Я хорошо бегала, прекрасно плавала, но чтобы танцевать, да ещё так классно! Потихоньку вокруг меня начала образовываться толпа, состоящая, в большинстве своём, из мужчин. Парни восхищённо смотрели на меня и пытались подойти поближе, почти вплотную, но их было многовато, для того, чтобы место рядом со мной занял кто-то один. Впервые в жизни я не пряталась от этих жадных, полных почти животной страсти, глаз. Мне было абсолютно всё равно. Даже, если они сейчас разорвут меня на мелкие кусочки, и расхватают на памятные сувениры. Я была пьяна в стельку, и была абсолютно счастлива в своём тупом равнодушии.
 
-Пойдём, дорогая, тебе хватит! – громко, почти угрожающе, раздалось над самым ухом. Я почувствовала, как сильные руки отрывают меня от пола и оттаскивают от прилипших ко мне кавалеров. Кто-то из них пытался меня задержать, но, увидев увесистый кулак прямо у своего носа, оставил эти попытки.
 
Я всё никак не могла скоординироваться и задрать голову таким образом, чтобы поглядеть на своего похитителя. Оставалось только гадать, кто же это мог быть. Точно не Антошка. Его кулак был поменьше, да и тащить меня волоком он бы не стал. Наверняка, попытался бы привести меня в чувства иными методами. Вербальными, так сказать.
 
-Эй, эй, эй! – заорала я и начала вырываться, - без тебя обойдусь.
Стальные тиски неожиданно разжались, и меня отпустили. Я стояла и злобно отряхивалась, словно курица, которую только что оттоптал петух. Алкоголь начал потихоньку отпускать. Я сообразила, что надо поднять голову и разглядеть того, кто так бесцеремонно обошёлся со мной.
-Удивлена? – ехидно спросил Майкл, тот самый очкарик с сегодняшнего совместного семинара. Он заметил смятение в моём взгляде.
-Так и знала, что ты сюда притащишься, - мрачно ответила я.
Удивлена? Что за вопрос? Да я просто обалдела, увидев его. Да и очкариком его назвать язык уже не поворачивался. Вместо безобразных окуляров с толстенными стёклами, в которых парень красовался на совместном семинаре, на нём были изящные очки в тонкой золотой оправе. Его лицо, которое мне показалось болезненным и некрасивым сегодня днём, сейчас сияло какой-то первобытной красотой. Оно было мужественным и даже жестоким, с широкими скулами, волевым подбородком и раздувающимися, как у опасного хищника, ноздрями. Весь его облик говорил о недюжинной силе. Он был воином, и я смогла это почувствовать так же хорошо, как чувствуют перелётные птицы наступление холодов.
-Где мои друзья? – спросила я, вскинув голову.
-Дома. Они тебя потеряли. Учитывая, что вы все надрались, как свиньи…, - он усмехнулся.
Я вздохнула. Значит, помощи ждать неоткуда. Да и чем мне могли помочь девчонки и неспортивный Антон?
Вокруг нас веселились люди. Музыка стала более жёсткой, танцующая молодёжь входила в некое подобие транса, отдаваясь ритму. Прожекторы освещали безумные от восторга лица. Те, кто не мог, или не хотел двигаться под музыку, полулежали на гигантских импровизированных кроватях, расположенных вокруг танцпола. И кому только принадлежала гениальная мысль размещать людей таким образом? Не за столами, не на диванах, а вот так, на застеленных чистым бельём кроватях? Конечно же, молодёжь, которой предоставили такую восхитительную возможность, пользовалась ей с огромным удовольствием. Яркие вспышки светомузыки то и дело разрезали темноту зала, обнаруживая лежащие на кроватях пары, слившиеся воедино. Иногда можно было разглядеть двигающиеся спины, которые почти сразу исчезали в полумраке. Оставалось лишь догадываться, чем они занимались там, на кроватях, на глазах у всех остальных.
-Просто свальный грех какой-то, - серьёзно сказал Майкл мне на ухо. Ему явно не нравилось то, что творилось вокруг.
-А что, прикольно, - лицемерно одобрила я происходящее, и поглядела ему прямо в лицо, - часто здесь бываю.
Он опять спокойно приблизил свои губы к моему уху и сказал:
-Не ври. Ты здесь в первый раз, и то, потому, что тебя пригласили, и было желание надраться.
-Ах, да, я забыла, что вы прекрасно осведомлены обо мне! – зло закричала я.
-Слушай, а тебе не надоело стоять здесь, и перекрикивать музыку?
-Ещё как! У меня уже уши болят от твоего ультразвука. Может, я поеду домой?
Майкл стал очень серьёзным и сказал:
-Не раньше, чем ты поговоришь кое с кем.

Я удивлённо подняла брови и кивнула. Надо поговорить – поговорим. Что нам сделается?

Парень стал увлекать меня за собой. Мы вышли из большого зала с кроватями и стали медленно протискиваться сквозь толпу праздношатающихся людей. В следующем помещении музыка играла тише, и можно было общаться, не напрягая голоса. Все сбивались в небольшие кучки и непринуждённо болтали о чём-то. Иногда к компании присоединялся кто-то новый, и тогда его радостно встречали, церемонно расцеловывая в обе щеки.

Мы миновали ещё один зал. Там тоже было много танцующих, но вместо музыки в стиле house, которая звучала в большом зале, здесь царил progressive trans. Лица людей вокруг уже не выражали восторга. Они были напряжены и задумчивы. Многие сидели на узких чёрных диванах, сосредоточенно всматриваясь в темноту. О том, что это люди, а не восковые куклы из музея мадам Тюссо, можно было догадаться лишь по взмывающим вверх рукам, пальцы которых очерчивали в воздухе странные фигуры. В этом мрачном полумраке мне стало не по себе, и я дёрнула за рукав Майкла, который пробивал для меня дорогу сквозь плотную толпу. Он обернулся и сказал мне на ухо:

-Они в нирване. Им сейчас хорошо.
Я поёжилась. Брр.. наркота – это что-то очень мерзкое. Не пробовала, и не хочу.

Я обратила внимание на одного юношу, который сидел на корточках в самом конце зала и безразлично смотрел на танцующих людей. Его глаза с расширенными зрачками показались мне бездонными. Взгляд, блуждающий и бессмысленный, отсутствующая улыбка на тонких губах, ладони, движущиеся в такт музыке – всё это говорило о том, что парень витает где-то в облаках. Осталась лишь одна земная оболочка, беззащитная в данный момент времени, и бесполезная. Он путешествовал в созданном наркотиками мире и не понимал, что именно в это время, здесь и сейчас, мимо него проходит жизнь. Прекрасная и увлекательная, интересная и полная, - та, от которой он отказался в пользу своих иллюзорных фантазий. Мне стало жалко его, и я отвернулась.

 Мой спутник увлекал меня всё дальше. Я не противилась. Алкогольное опьянение уступило место насмешливому равнодушию. Я могла сейчас принять абсолютно всё, любую правду, любую ложь. Любую себя, и всех остальных заодно.

Вскоре мы оказались около массивной двери, на которой золотыми буквами было написано VIP. Рядом с ней стояли два охранника. Мне стало не по себе. Я вспомнила, как недавно видела таких вот парней. Они уговаривали меня поговорить с их боссом, и потом… Боже! Страшная догадка заставила моё сердце биться в два раза чаще. Я быстро поняла, кто там, за этой дверью. Кто именно ждёт меня, чтобы поговорить. А потом свернуть шею. Я сделала шаг назад, но сразу наткнулась на чьи-то руки и поняла, что побег невозможен.
-Иди, - приказал Майкл и подтолкнул меня в спину.

Охрана распахнула передо мной дверь, и я вошла в небольшое помещение с низким потолком. В нём было довольно темно, и я не могла разглядеть комнату целиком. Играла приглушённая музыка с характерным этническим звучанием, пахло благовониями.

 Майкл подтолкнул меня вглубь помещения. В полумраке стали видны очертания круглого деревянного стола. К нему были приставлены кресла, обитые цветастым шёлком.
 
На одном из этих кресел восседал мой знакомый Вадим Олегович. Тот самый, что долго наблюдал, как его люди, один за другим, гибнут от рук Роберта. Тот самый, который бросил своего помощника, когда стало очевидно, что тот проиграл бой. Да, это был он. Без сомнения.
 
-Ну, здравствуй, Мила! – негромко сказал он, вставая мне навстречу.
Я услышала, как позади меня захлопнулась дверь. Оглянувшись, я поняла, что Майкл вышел.
-Он просто должен был доставить тебя, - объяснил Вадим Олегович, - ему ни к чему долго общаться с тобой. Оказывается, это опасно. Да ты проходи, не бойся.
 
Он указал мне рукой на большой мягкий диван, который находился рядом со столом. Ну, вот ещё! Не буду я валяться здесь с этим упырём.
-Спасибо, я лучше пешком постою, - процитировала я фразу из нестареющего фильма «Кавказская пленница».
-Напрасно, - нахмурился мой собеседник. Он явно не понял юмора. Телевизор он, что ли, в детстве не смотрел?
-Может, добавишь чего-нибудь из спиртного? А то я смотрю, ты уже засыпать начинаешь.
-Спасибо, не хочется. Не та компания, - сказала я, и почувствовала себя той самой Моськой, что лает на слона.
 
Вадим Олегович шумно вздохнул.
-Что же ты мне на всё только отказами и отвечаешь? Нехорошо так со старшими.
-Зато ваше поведение можно назвать безукоризненным, - язвительно заметила я, - меня ещё никто так регулярно не похищал. Знаете, мне постепенно начинает это нравиться. Прямо ума не приложу, как буду дальше жить, если раз в неделю вы не будете меня вырывать из надоедливой серой действительности!
 
-Я уже предлагал тебе быть со мной, но ты не придала моим словам никакого значения. Ты ощетинилась, как безумная кошка, и начала обороняться, - серьёзно произнёс Вадим Олегович. Да, у парня были явные проблемы с чувством юмора.
 
-А вы бы сами подошли, без охраны. Поговорили бы со мной. Может, всё по-другому закончилось бы, - я продолжала издеваться, наслаждаясь абсолютной безнаказанностью.
 
Мой тонкий юмор категорически не понимали.
-Я пытался.
-Это когда же? – недоумённо воскликнула я, - перед тем, как ваши охранники подскочили ко мне и стали угрожать, я спокойно отдыхала на шезлонге в гордом одиночестве, и никто не пробовал добиться моего расположения.
 
Разумеется, когда я произносила последнюю фразу, в памяти стали всплывать картины того рокового утра, и я вспомнила, что говорила с Робертом. Он был там, у нас состоялся очень странный диалог, а потом он исчез. Лучше бы я пошла следом за ним. Но, нет. Я решила поваляться на лежаке и выпить грейпфрутового сока! Потом ко мне подошли громилы, а дальше случилось то, что случилось.
 
-Я говорю не о том дне, - будто подслушав мои мысли, выдохнул Вадим Олегович, - я видел тебя в Лондоне. Что-то в тебе поразило меня до глубины души. Может быть, свежесть, юность, а может, наоборот, - то, что ты слишком взрослая для своих лет.
 
Лондон! Вот так поворот! Да, я была там однажды с классом. Это случилось в мае. До выпускных экзаменов оставался месяц, и нам было необходимо слегка развеяться. Мы заканчивали школу. Думали о будущем. У всех на уме было только одно – поступление в ВУЗ. Видимо, чтобы мы не особо переживали по этому поводу, сердобольные родители некоторых моих одноклассников и придумали эту поездку. Со всех собрали деньги, и мы полетели в Англию на майские праздники.
 
Вопреки нашим опасениям, Лондон встретил нас теплой погодой. Яркое солнышко освещало улыбки на наших лицах. Все отвлеклись от мыслей об учёбе, и стали наслаждаться красотой дивного города.
 
 Меня поразило Вестминстерское аббатство, с его более чем тысячелетней историей. Я всё никак не могла привыкнуть к мысли, что хожу по чьим-то могилам, которые были сделаны прямо в полу. С необычайным трепетом смотрела я на гробницы великих королев – Елизаветы первой и Марии Стюарт, о которых так много знала из школьной программы. У нас был прекрасный преподаватель, который буквально заразил нас, своих учеников, любовью к истории. И вот, я стояла там, где были в разное время похоронены самые влиятельные фигуры мировой истории, и не могла в это поверить. Здесь, как нигде в другом месте, ощущалась связь времён.
 
На экскурсии нам рассказывали про созданные давным-давно Орден Бани и Орден Подвязки. Истории их учреждения повеселили нас своей непринуждённой простотой, и, в то же время, вызвали глубокое уважение к нации, которая проносит свою верность к традициям через века.
 
-Ты помнишь театр? – хрипло спросил меня Вадим Олегович.
Я очнулась от своих раздумий, и удивлённо сказала:
-Да. Мы были на «Призраке оперы».
Я напрягла память. В голове возникла картина, как мы с ребятами из класса, уставшие после дневных экскурсий по Лондону, собирались в театр.
 
-Ой, поспать бы сейчас, а не тащиться на этот дурацкий мьюзикл, - застонал кто-то из девочек.
-А я вообще ничего не пойму. Там же всё – по-английски, а у меня трояк всю жизнь по нему, - поддакивал кто-то.
-Там, наверное, все в вечерних платьях и на каблуках, - робко предположил кто-то, - а мне мама только кроссовки в чемодан положила.
-Не знаю, как вы, а я буду выглядеть красиво, - гордо сказала я, и надела чёрное шёлковое платье.
 
С нарядом я ошиблась. Публика, толпившаяся в фойе театра её Величества, была просто и неформально одета – кроссовки, джинсы, даже спортивные костюмы. Одноклассники немного посмеялись над моим торжественным видом. Но мне было наплевать. Я верила, что когда приходишь на встречу с искусством, одеваться нужно соответственно. Волшебная музыка, чудесные голоса, отличная постановка – всё это оставило в моей душе неизгладимое впечатление.
 
-Я не помню вас в театре, может, вы меня с кем-то перепутали.
-Разве тебя перепутаешь? – хрипло ответил мой похититель. Его голос слегка дрожал, и я почувствовала, что его накрывает волна страсти.
 
Я примерно представляла, что может твориться в душе мужчины в то время, когда он видит меня, говорит со мной. Период простой заинтересованности сменяется острым любопытством, потом маниакальным влечением, и далее по списку. Одна фаза быстро сменяет другую, и оставалось лишь согласиться со словами Лизы - мой дар действительно принимал огромные, пугающие масштабы. Это больше не удивляло, но вызывало необычайное, очень сильное раздражение.
 
 Есть лишь один человек, привязанность которого я мечтала заполучить. Роберт. Он, и никто другой. Только, похоже, у него на этот счёт своё, особое мнение. Его тяготит то сильное чувство, которое он испытывает ко мне. Избавиться от своей любви – вот главное желание Роберта Стронга.
 
Мои невесёлые мысли прервал Вадим Олегович. Он нервно прохаживался взад и вперёд, судорожно вспоминая события в Лондоне:
 
-Я сидел в тот вечер в VIP ложе. Так же, как и ты, я наслаждался музыкой. Затем, увидел твоё одухотворённое лицо, и пропал. Со мной не было такого никогда в жизни. Клянусь.
 
Вадим Олегович медленно подошёл ко мне и взял за руку. Его голос звучал так нежно, что, на секунду, я забыла о том, что он хотел меня похитить, подчинить своей воле, а потом, и вовсе убить. Я резко вырвала свою ладонь из его горячих пальцев, и отошла на пару шагов вглубь комнаты.
 
-Я почти не имею опыта в этом вопросе, но знаю наверняка – когда кого-то любят – не причиняют боль, - тихо, но очень чётко произнесла я.
 
Он словно не слышал меня, и продолжал:
-Я был с охраной, но захотел сам подойти, и выразить своё почтение. Мне хотелось прикоснуться к тебе, поговорить. Решив это сделать сразу после спектакля, я наблюдал за тобой всё время, пока шло действие. Происходящее на сцене больше не волновало меня. Тем не менее, терпеливо дождавшись, пока актёры закончат выступать, я ринулся к тебе прямо через толпу. Я попросил охрану следовать за мной, а не расчищать мне путь, как обычно. Это закончилось плачевно для меня – ты затерялась в людском потоке, а я лишился покоя.
 
Я удивлённо смотрела на него. На секунду мне показалось, что передо мной стоит трогательный и печальный трубадур.
-С того момента я начал тебя искать. Ожидание доставляло мне огромные мучения. Я никогда раньше не испытывал ничего подобного. Наконец, когда мне сообщили место, где ты находишься, я примчался туда, быстрее пули…
 
Я возмущённо откликнулась:
-Зачем вы избрали этот ужасный способ знакомства? Прислали ко мне огромных братков, которые начали мне грубить, а затем, чуть ли не волоком, доставили к вам… Почему сами не подошли ко мне?
-А что бы ты сказала робкому влюблённому дураку? – спросил он, наклонив голову.
-Я бы ответила, что….
-Ты бы ответила: а не пошёл ли ты, дядя… Я люблю другого парня, молодого и красивого. А у тебя – шансов ноль.
 
Я помолчала, потом виновато кивнула.
-Я не узнал его тогда, утром. Я просто увидел красавца, который крутился рядом с моей любимой…
 
Крутился! Сильно сказано! Да у нас с Стронгом и разговора-то особо не получилось! Так, перекинулись парой фраз. Я тогда ещё заметила, как он был хорош без одежды.
- Когда он говорил с тобой, я чуть не задохнулся от ревности, и чуть было не послал своих ребят прикончить этого смазливого молодца. Не знаю, что остановило меня. Я понял, кто этот Стронг, только когда он примчался на поле, спасать тебя, - продолжал он, и по мере того, как он говорил, его голос становился всё более жёстким.
-Да, он примчался спасать меня от вас! – воскликнула я, - если бы не Роберт, вы бы проткнули меня кинжалом!
-Ты уверена? Действительно считаешь, что я так долго искал тебя, чтобы потом лишить жизни?
-Ну, я повела себя, мягко говоря, неожиданно. Ведь так? – ехидно напомнила я, - устроила побег, вместо того, чтобы покорно повиноваться своей участи. Ваши люди погибли по моей вине. Это ли не повод, чтобы разозлиться и захотеть со мной поквитаться?
-Напротив, я был восхищён твоим мужеством. Сейчас нечасто встретишь женщину, которая защищает свою честь так отчаянно и смело. Ты стала бы достойной спутницей жизни.
-Не лгите мне! – запальчиво воскликнула я, - ваш друг в татуировках сказал, что ему будет жалко меня убивать!
-Я бы не дал ему это сделать. Я защитил бы тебя.
-Даже если вы и хотели меня спасти, у вас бы ничего не вышло. Вы бы не успели. Он был так близко от меня, а вы – так далеко. Не докричались бы!
 
-Пойми, для него единственной истиной была моя безопасность. Он не мог думать ни о чём другом, потому что в этом заключалась его миссия.
 
Миссия. Этот термин я слышала не впервые. Роберт говорил мне о том, что люди, у которых есть задача защищать кого-то, могут устоять даже перед моим даром. Значит, где-то Вадим Олегович и не лукавит. Я напряжённо сопоставляла его слова с картинками из прошлого, чтобы обнаружить ложь. Я очень надеялась, что этот человек говорит неправду. Мне было бы комфортнее записать его в лгуны, потому что я не хотела ему доверять. А он, напротив, хотел обрести моё расположение. Только, зачем это было нужно ему?
 
Мне дорогого стоило вести этот странный разговор, в ходе которого я ни в коем случае не должна была показать, что боюсь. На меня внезапно навалилась такая тяжесть, что ноги отказались повиноваться, и я плюхнулась на широкий мягкий диван.
-Я не смог почувствовать, кто передо мной. Тот парень, который пришёл тебе на помощь. Его лицо показалось мне чуть-чуть знакомым, - сбивчиво продолжал мой собеседник.
-И кто он? – тихо спросила я, хотя знала ответ, не хуже Вадима.

-Он из тех, кого принято называть Ясными. Они знают всё и про всех. О них никто и ничего не знает. Несправедливо, да? – Вадим Олегович тихонько хмыкнул, и мрачно продолжал:
-Они почти неуязвимы. Почувствовать их невозможно, тогда как они безошибочно определяют – кто есть кто.

Я молчала.
-Если ты отдашься ему, чего он, безусловно, добивается, то погибнешь. Погибнешь от его руки. Ясные не умеют сдерживать свои порывы. Они славятся изощрённой жестокостью. Никто и никогда не переходит им дорогу.

Из уст Вадима Олеговича эти слова прозвучали как-то дико. Я на глазах теряла спокойствие, и ничего не могла с этим поделать.
-Зачем ему убивать ту, которую он любит? – пролепетала я, - ведь я тоже люблю его, и не могу это скрывать.

Чудесно, Мила, ты уже изливаешь душу этому негодяю! Если бы два дня назад кто-то сказал мне об этом, я бы рассмеялась шутнику прямо в лицо. Но во взгляде Вадима Олеговича, в его манере говорить и слушать меня, теперь было столько человеческого, что я, невольно, начала ему доверять.

-Сначала он уничтожит всех, кто находится вокруг тебя. Ты останешься в одиночестве. Он не потерпит, чтобы ты любила кого-нибудь ещё, кроме него. Даже твои родители станут для него врагами, потому что ты будешь отдавать им то, что, по его мнению, должно принадлежать только ему. Свою нежность. Тепло. Улыбку.

-Я не верю, - тихо сказала я. Кажется, былая неприязнь к Вадиму Олеговичу вспыхнула с новой силой.
-Ты видела, что стало с моими людьми? – хрипло спросил он.
-Они хотели причинить мне вред. Роберт защищал меня, - как можно более уверенно ответила я.

-Он не просто защищал. Для того, чтобы освободить тебя от нашего преследования, ему было достаточно поговорить со мной. Объяснить, кто он такой. Мы никогда не воюем с Ясными. То есть, не делали этого раньше. Но в тот день нам пришлось защищать свою честь. И теперь, пока живы, мы уже не остановимся. Мы не в состоянии пережить тот позор, который он заставил нас испытать. Это было против всяких правил.

-Как он мог поговорить с вами? Вы ведь начали стрелять! - возмущённо закричала я.
-И что? Ты увидела на нём хоть маленькую царапину? Мы не сумели сразу понять, кто он, но после того, как он уцелел под пулями…

-Это очень логично – сначала выстрелить, а потом разбираться, - резко воскликнула я, - если не погиб под обстрелом, значит, заслуживает уважения. Так получается?
-Он знал, что парни из охраны, кроме одного, моего приближённого…
-Да, я поняла. Мужик с татуировками.

-Его звали…. Впрочем, неважно. Так вот, твой Ясный знал, что парни из охраны – простые смертные. Лучшие из смертных, кого я смог найти. Но они всего лишь делали свою работу. Он мог просто нейтрализовать их, а не ломать им кости, словно гигантская мясорубка.

На это мне нечего было сказать. Действительно, нужно очень сильно ненавидеть, чтобы настолько жестоко расправиться с более слабым противником.

-Он отрубил голову моему помощнику, заставив его перед этим разорвать себе живот.
-Нет, нет, всё было не так! – горячо возразила я, - тот человек сам попросил Роберта…
-Ты бредишь? Как можно просить о таком? Согласись, это совсем неправдоподобно.

Я опустила взгляд, чтобы Вадим Олегович не увидел моего смятения. Внутренне я была согласна с ним. Зачем так жестоко и изощрённо расправляться с уже поверженным противником, если ты просто защищаешь кого-то, а не помешан на мести, и не ослеплён яростью?

-У тебя, кажется, погиб друг? – вмешался в мои мысли мой нежеланный поклонник.
Я покраснела от неожиданности, и спросила:
-Откуда вы…?
-Я знал Алексея. Его убили из-за тебя. И ты знаешь, кто это сделал. Ты давно догадалась, но боялась признаться в этом.
-Я думаю, что это не он! Роберт просто защищал меня, а Руднев не представлял никакой угрозы.
-Потенциальная угроза была. Ты сама это знаешь. Твои способности воздействуют на других со страшной силой. Под их влиянием личность меняется, и человек становится способным на самые безумные поступки. Твоему Ясному почудилось, что от Алексея исходит опасность, и он принял меры.
-Руднев был одним из вас? – спросила я.
-Да.

Я уже не могла защищать Роберта, потому что не находила нужных аргументов, чтобы оправдать ту жестокость, с которой он действовал. Наконец, я привела единственный довод, который полностью обелял Роберта в моих глазах:
-Я люблю его, и не могу судить. Это не моё дело.

Вадим Олегович прищурился, и спросил:
-А что ты скажешь, если завтра Ясному почудится, что голубой дружок из университета, который так и вертится вокруг тебя, оказывает тебе совсем недружеские знаки внимания? И убьёт его. Может быть, даже на твоих глазах?
Я в отчаянии закрыла лицо руками.

-А что, если Роберт Стронг решит, что ты слишком часто и с удовольствием улыбаешься своим друзьям, даже, если они женщины, - продолжал Вадим Олегович, - и уничтожит их, всех до одного? Ты же понимаешь, что он становится неуправляемым маньяком, с каждым новым разом, что видит тебя? Пойми, Стронг уже не в состоянии контролировать свои инстинкты! Он же не простой человек. Прежде всего, это безжалостная машина для убийства, монстр, сметающий всё на своём пути. Он не должен был любить, у него просто нет такой программы, но это случилось. Невероятно, но случилось, и теперь он уничтожает всё живое на своём пути. Однажды он убьёт и тебя. И знаешь что? – Вадим Олегович пристально посмотрел на меня из-под очков, - ему сразу станет легче. Он избавится от своей мании и снова станет исполнять свою миссию.

-Нет! Он не причинит мне зла! – запротестовала я, - он старается быть нежным!

Последняя фраза была сказана уже не так уверенно, потому что я вспомнила его слова в лесу. Он говорил, что готов разорвать меня на мелкие части, сделать мне больно, и еле сдерживается от того, чтобы…

-Каждый его поцелуй будет причинять тебе нестерпимую боль, - упрямо повторял Вадим Олегович, - скажи, он стал избегать тебя, после того, как понял, что причиняет тебе физические страдания своими ласками?

Я вспомнила, как мы с Робертом целовались на скамейке в маленьком сквере в районе станции метро Авиамоторная. Он тогда так сильно сжал меня в объятиях, что у меня в спине что-то хрустнуло, и я почувствовала резкую боль. Он отстранился, и сказал, что пока не готов контролировать себя.

Я обречённо признала, что, на этот раз, мой поклонник попал в самое яблочко. Господи, неужели он говорит правду? Я категорически отказывалась в это верить.

-Он убьёт тебя, - уверенно твердил мой собеседник.

-Нет. Даже если ему тяжело управлять своими порывами сейчас, он научится. Я дам ему столько времени, сколько понадобиться, - упрямо сказала я.

-Да пойми же ты, наконец, что я – твой единственный шанс на спасение. Твой дар крепнет, и скоро мужчины начнут кидаться на тебя, прямо на улицах. Ты думаешь, Стронг потерпит это? Он будет уничтожать всех, кого сочтёт опасным для тебя. Ты понимаешь, сколько жертв будет на его совести? Да и на твоей тоже? Нормальная жизнь закончится. Ты хочешь, чтобы по твоей вине гибли невинные люди?
Вадим Олегович помолчал, потом подошёл к столу и взял небольшой стаканчик с прозрачной жидкостью. Я догадалась, что это была водка. Одним залпом он опрокинул содержимое стопки, и вновь обернулся ко мне.

-Сейчас он избегает тебя, потому что не хочет причинять боль. Конечно же, я не исключаю, что Стронг действительно тебя любит. Но когда тебя возьмут в плотное кольцо многочисленные ухажёры, ему ничего не останется, как снова проявить самые тёмные стороны своей натуры. Он почувствует угрозу для твоей безопасности. Пойми, тебя любит Ясный. А это значит, что его миссия теперь – любовь. Любовь к тебе, жестокая и непримиримая, сметающая всё на своём пути. Он не в состоянии думать ни о чём другом, кроме тебя. В какой-то момент он поймёт, что так не может больше продолжаться, и ему покажется самым лучшим выходом просто уничтожить тебя.

Чёрт побери, я не хотела верить ни единому слову этого человека, но он был так убедителен, что внутри всё сжалось от смертельной тоски. Нет, мне не было страшно за свою жизнь. Скорее, даже хотелось умереть, чтобы не мучить Роберта.

Чёрт побери этого Самурая! Пока он не рассказал, как же на самом деле обстояли наши с Робертом дела, жить было значительно приятнее. Я даже рассчитывала на то, что у моей любви может быть будущее. Оказалось, нам с Стронгом надо бежать друг от друга, как от огня. И желательно, на разные планеты. Пока не появились новые жертвы. Пока он не наделал новых глупостей.

Приглушённая музыка то и дело напоминала мне, что мы находимся в ночном клубе, где сотни людей танцуют, пьют, принимают наркоту, занимаются любовью, в общем, прожигают жизнь. Иногда до нас доносились громкие восторженные вопли типа: «Давай! Давай!». Кто эти люди? У них что, нет никаких проблем?!

Мой собеседник сел в кресло напротив меня и достал из пачки сигарету. Щёлкнув дорогой зажигалкой, он с наслаждением закурил, и уставился на меня немигающим взглядом.
-Ты всё ещё не веришь мне? – спросил он.
Я пожала плечами. Мне было нечего ему ответить.

Вадим Олегович немного подумал, затем достал из внутреннего кармана пиджака несколько потёртых фотографий и передал их мне. Я поднесла их близко к лицу, чтобы хорошенько разглядеть, потому что освещение в комнате почти отсутствовало.

 На чёрно-белых снимках был изображён один и тот же мальчик, в разную пору своего детства. Судя по снимкам, то был совершенно обычный советский ребёнок, росший ещё в эпоху социализма. Он был одет по моде то ли семидесятых, то ли восьмидесятых годов прошлого века, когда в магазинах хорошие вещи были страшным дефицитом. Так, по крайней мере, рассказывала моя мать.

Для нас, детей, которые были рождены в девяностые, таких проблем не существовало. Мы не стояли в очередях за сахаром, ничего не знали про талоны, просто потому, что были тогда совсем ещё маленькими. Когда я стала хоть что-то соображать, был уже двадцать первый век, который принёс стабильность и процветание России. Уже никто не мог пожаловаться, что много работает, и, при этом, живёт впроголодь.

 Конечно, я не всё знала о прошлом нашей страны, но была абсолютно уверена, что мальчик, изображённый на снимке, вырос в эпоху советского времени. К тому же, мои детские фотографии были цветными, сделанными на мыльницу «Кодак», а эти, что я держала в руках, были чёрно-белые, снятые на доисторический фотоаппарат. Такими сейчас почти никто не пользуется.
-Кто это? – спросила я.

Вадим Олегович, молча, протянул мне ещё один снимок. На нём был изображён всё тот же мальчик, только слегка возмужавший. Здесь его можно было назвать подростком. Угловатый, с короткой, почти под ноль, стрижкой, с огромными, широко распахнутыми глазами, он мне кого-то напоминал. Я пристально вглядывалась в фотографию, силясь понять, кто же это.
-Этого мальчика звали Артём Левицкий.
-Почему «звали»? Он что, уже умер? – машинально спросила я.
-В каком-то смысле. Теперь, посмотри на это, - мне протянули ещё несколько фотографий.

Они тоже были чёрно-белыми, как и предыдущие. На них были запечатлены сцены боя между двумя молодыми людьми. Дерущихся подростков обступила толпа. Люди вокруг что-то кричали, глядя на них, а кто-то даже размахивал руками. Я видела подобные сцены по телевизору, когда показывали бокс, или что-то в этом роде. Болельщики, галдящие с трибун, рёв толпы, разгорячённые бойцы, атакующие друг друга в строго ограниченном пространстве ринга.

 На снимках я тоже разглядела импровизированные границы площадки для боя, но они, явно, не соблюдались. Это было видно по тому, как один из болельщиков перешагнул через очерченную линию и был застигнут фотографом с поднятой вверх рукой. Его губы застыли в крике. Он, явно, был очень увлечён зрелищем.

Один из дерущихся был здоровый малый лет двадцати. Мышцы на его крепком теле были прекрасно проработаны, по всему видно, что человек полностью отдавался спорту. Тем не менее, он был весь в кровоподтёках и ссадинах, левый глаз заплыл, на лице застыла гримаса боли. В его противнике я узнала того самого мальчика, который был на предыдущих фотографиях. Сейчас он уже не казался мне таким угловатым, скорее, просто стройным и подтянутым. У него тоже были неплохие мышцы, но они не имели того объёма, что у его противника. Скорее всего, здоровяк наращивал свои банки в тренажёрном зале, тягая гантели и штангу, а его худенький соперник просто каждый день тренировался в спарринге.

 На парне не было повреждений, он выглядел спокойным и уверенным в себе. Я почувствовала что-то знакомое в его взгляде, и, признав, наконец, своего любимого, не смогла сдержать шумный вздох.
-Есть контакт, - с удовлетворением сказал Вадим Олегович, который внимательно наблюдал за мной в то время, пока я рассматривала снимки, - заметь, это всё тот же Артём Левицкий, а вовсе не Роберт Стронг. Это перевоплощение случится несколько позже.

Сердце бешено забилось. Я во все глаза рассматривала снимок, чтобы убедиться в справедливости своих выводов. Да, без сомнения, это был Роберт. Здесь он не так шикарно выглядел, как выглядит сейчас, но надо отдать должное – был хорош.
-Эта фотография – последняя в жизни того крепкого паренька, которого ты видишь рядом с твоим чудесным принцем.
-Почему? – спросила я онемевшими губами, уже зная ответ на свой вопрос.

-Потому, что через несколько секунд, после того, как она была сделана, его жизнь жестоко прервут одним точным, мастерским ударом. Это сделает он, Артём Левицкий. На потребу публике, которая жаждет чужой крови. И ради удовлетворения своей собственной ненасытной жажды убивать.

Мой бедный мозг абсолютно отказывался хоть что-нибудь понимать, и я в отчаянии смотрела на своего собеседника, не зная, что возразить. Он усмехнулся, и, не говоря не слова, налил новую порцию водки в чистую стопку. Затем он передал её мне. Я машинально взяла стаканчик и осушила одним залпом. В горле запершило, и я закашлялась. Крепкая, дрянь…

Вадим Олегович терпеливо дождался, пока я отойду от опьянения, ударившего мне в голову, и продолжал резать без ножа:

-На счету этого шестнадцатилетнего подростка на тот момент уже было пятнадцать убийств. Нет, он ни на кого не нападал в подворотне, а честно дрался на ринге. Хотя, что значит, на ринге? В ту пору все восточные единоборства были запрещены, да и все бои проводились подпольно. За это в советское время сажали, и даже расстреливали. Это сейчас в каждом ночном клубе висит афиша: «Бои без правил! Жестокие драки! Море крови обеспечено!» И все знают, что бои постановочные, и противники не причинят друг другу особых повреждений. Тот боевой клуб, в котором состоял наш общий знакомый, проповедовал совсем другое отношение к делу. Там проводились реальные бои без правил. Можно использовать любые приёмы - из каратэ, айкидо, кунг фу. В общем, кто на что горазд. Было в порядке вещей, если бьются подростки. Возрасту не придавали особого значения. Как правило, этим занимались дети из неблагополучных семей, родителям которых было абсолютно наплевать, где пропадает их чадо. Поэтому, если всё заканчивалось фатально, тело паренька, скорее всего, обнаруживали где-нибудь на свалке.

Я поёжилась и обняла руками плечи. Мне хотелось одного – проснуться. Разговор производил на меня просто чудовищное впечатление, но я отдавала себе отчёт в том, что должна выдержать эту пытку.

-Твой Ромео просто делал свою работу. По тем временам он получал хорошие деньги, но, сдаётся мне, что бился не ради них. Просто не мог жить без чужой крови. Каждый бой заканчивался для его противников либо тяжелейшими травмами, либо…. Сама понимаешь. Несмотря на то, что парня прикрывали люди, которые зарабатывали на нём бешеные деньги, он несколько раз осчастливил своим присутствием колонию для несовершеннолетних преступников. Но, то ли его грамотно отмазывали, то ли его вину трудно было доказать, но выпускали его быстро. И он снова возвращался к своим обычным занятиям. Да ты посмотри на фото, если мне не веришь.

Я взглянула на другие снимки, и увидела анфас, а затем и профиль Роберта, на фоне ростовой линейки. Так делают фотографии тех, кто находится под следствием, или людей, уже заключённых под стражу, чтобы прикрепить к личному делу, или разослать во все отделения милиции, если человек сбежал. Стронг на этих снимках мало походил на себя нынешнего, но, тем не менее, у меня отпали всякие сомнения. Это был он, и никто другой.

-Наконец, всю эту лавочку накрыли, - продолжал Вадим Олегович, - мальчика опять отправили в колонию. Он должен был находиться там ещё год, пока не станет возможно перевести его во взрослую тюрьму и судить как совершеннолетнего. Вышка ему была обеспечена автоматом. В советском союзе расстреливали и за меньшие преступления.

Мой поклонник замолчал, закуривая новую сигарету, затем продолжил:

-В тот раз парень и недели в колонии не провёл. Погиб в драке с сокамерником от ножевого ранения. Странно, да? Учитывая его способности. Вряд ли кто-то из шпаны мог причинить ему вред. Тем более, откуда там взялся нож? Если бы его порезали лезвием, было бы понятнее. Оно тонкое, и его можно пронести, при желании. Но как смогли достать нож?!
-Так Артём Левицкий погиб? – ошарашено спросила я.

-Для всех – да. Откуда-то появилась безутешная мать, которой предъявили тело для опознания. Она рыдала, как ненормальная. Спрашивается, о чём раньше думала? Паренька, который непонятно откуда взял нож, и зарезал Артёма, перевели в другое место. Потом, кстати, он умер от пневмонии где-то под Хабаровском. Как нарочно. Дело быстро замяли. И вот, дорогая моя Мила, в чём парадокс. В 1986 году погибает Артём Левицкий, советский паренёк. А в 2006 году в мировом прокате выстреливает первый фильм, в котором играет чудесный во всех отношениях Роберт Стронг. Молодой, восемнадцатилетний юноша покоряет зрителей. До этого времени - никаких работ в кино, или на телевидении. В официальной биографии заявляется, что англичанин играл в полупрофессиональном театре, и учился в известной школе для мальчиков в Лондоне, но, если копнуть глубже, ты же понимаешь…

Я обречённо молчала. То, что Роберт Стронг носил это имя всего четыре года, мне было известно. Он говорил, что до этого служил в Могадишо. Разумеется, его звали иначе.
-Сейчас, по официальным данным, Роберту 22 года, тогда как Артёму Левицкому в 2010 исполнилось бы сорок. Не находишь это странным? – насмешливо спросил Вадим Олегович.

Так вот, значит, что это за старая пятиэтажка в районе метро Авиамоторная! Там жил Артём Левицкий, то есть, Роберт Стронг, то есть….

Я вскинула голову и дерзко воскликнула:
-Нисколько! Он мне многое рассказал о себе! Он показал мне дом, где жил в юности!
-А то, что людей убивал просто так, на потребу публике, тоже рассказывал?
На это, конечно же, мне нечего было ответить. Пришлось промолчать.

Мой собеседник понимал, что в этом споре он – победитель. Ведь у него на руках были козыри – неоспоримые документы, которые подтверждали его правоту. Вадим Олегович явно наслаждался своим преимуществом. Его лицо сияло от удовольствия. А я, в это время, молча, сидела на диване, не в силах защитить своего любимого. Мне просто нечем было крыть. Что, в сущности, я знала о Роберте? То, что услышала от него же? Или то, что он классно целуется?

Вадим Олегович вскочил со своего места и стал возбуждённо ходить по комнате из угла в угол. Он, словно почувствовал моё надломленное состояние, и теперь говорил громко и оживлённо:

-Пойми ты, наконец! Он не сможет долго держать себя в узде. Очень скоро его маниакальная страсть к тебе сыграет с вами дурную шутку. Он перебьёт всех, кто тебя окружает, а потом и тебя придушит, как котёнка! Тебе что, жить надоело?!

-Нет, не надоело, - пробормотала я.
-Тогда, я – твоя единственная надежда на то, чтобы выжить, - тихо сказал Вадим Олегович, вплотную подходя ко мне.
Я посмотрела на него, и усмехнулась:
-Вы, что, мне хотите предложить защиту от Роберта?
-Да! Как бы странно это не звучало, - жёстко ответил он, глядя мне прямо в глаза.
-Чего вы от меня хотите? – уставшим голосом спросила я.
-Его координаты. Ты должна узнать его точные координаты.
-Какие координаты?
-Его фактическое местоположение в пространстве.
-Зачем? – озадаченно спросила я.
-Это – единственный способ его нейтрализовать, - спокойно ответил мой собеседник, - ты должна принять такое решение, иначе потом пожалеешь, что оставила Стронга в живых.

Я вскочила, как будто меня ужалила оса. В голове пронеслась фраза, сказанная Робертом: «мою жизнь не так просто взять». Следом за этим, словно вспышка, возникла фраза: «надо знать мои точные координаты». Ну, конечно! Телефраг. Термин из компьютерных игр, когда один игрок телепортируется в точку, в которой находится другой, таким образом, убивая его! Так вот, значит, как можно нейтрализовать Ясного. Всё, как в компьютерных стрелялках! Только, называется, это, наверное, по-другому. Всё-таки, речь идёт о реальной жизни.

Я с ненавистью посмотрела на Вадима Олеговича, и отчётливо сказала:
-Нет. Я никогда не предам его, каким бы он ни был.
Мой собеседник внимательно посмотрел мне в глаза и глухо сказал:
-Дура!

Я согласно кивнула:
-Дура. Влюблённая дура. Я могу идти?
Мужчина подошёл ко мне, и провёл рукой по моим волосам. Я холодно отстранилась.
-А ты знаешь, что Ясные приказали тебя уничтожить? – вдруг произнёс он, - я не хотел тебе этого говорить, но теперь…
-Что за бред? – воскликнула я.
-Тебя ведь отравить пытались, не так ли? – змеиным голосом прошелестел собеседник, - а твой расчудесный Роберт сказал, что человек, выдававший себя за следователя Черепанова, и пытавшийся отравить тебя, был Ясным?

Я отрицательно покачала головой, потом воскликнула:
-Я не верю вам!
-Ты слишком много шуму наделала, повзрослев. Из-за тебя погибли люди, и будут продолжать гибнуть. Конечно, Ясным наплевать на чужие жизни, но они не хотят лишних проблем.
-Но именно Роберт спас меня! Он привёл врача, который делал мне ежедневные инъекции! Я осталась жить!

-Они пошли против своих. Им этого не простят. Скорее всего, его поставят перед выбором – согласиться с твоей ликвидацией, или погибнуть вместе с тобой, что было бы абсолютно бессмысленно и глупо. Как ты думаешь, что он выберет?

Я молчала, находясь в лёгком ступоре.
-Я предлагаю тебе быть со мной. Я не дам тебя в обиду. Никому. У меня найдётся способ защитить тебя, только сделай то, о чём прошу. Мне нужны координаты.

Вадим Олегович нашёл мою руку, и крепко сжал. Его ладонь была слегка влажной. Это прикосновение вызвало у меня глубокое отвращение. Я резко высвободила кисть, и упрямо повторила то, что уже говорила:
-Я его не предам. Что бы за этим не последовало.

Вадим Олегович немного помолчал, затем осторожно коснулся моей щеки тыльной стороной ладони. Я посмотрела ему в глаза, и заметила, что там, под дорогими очками в золотой оправе, на самом дне, блеснуло что-то, больше всего походившее на нечаянную слезу.

Он еле слышно произнёс:
-Я не знал, что встречу тебя. Я бы всё отдал, чтобы ты так защищала меня, а не его. Я никого так не ненавидел, как ненавижу его.

Он помедлил, словно решаясь на что-то.
-В небе холодном вскрикнет души твоей птица… Парус и лодка – всё, что тебе пригодится, - неожиданно прошептал он, - любовь моя, мне придётся причинить тебе боль. Я должен поквитаться с ним… Самураи не прощают позора…

Я вся сжалась, словно пружина, быстро сообразив, что мне грозит смертельная опасность.
-Кусунгобу! Кусунгобу! – закричал Вадим, неожиданно громко, даже пронзительно.

Дверь моментально отворилась, и в комнату стремительно вошёл Майкл. Он был уже без очков. Вид у него был воинственный, хотя я не сразу смогла понять, почему. Хорошенько приглядевшись, я, вскоре, увидела, что у него в руках был тот самый кинжал, знакомый мне ещё с того памятного дня, когда Роберт бился с охраной Вадима Олеговича. Мне помнится, что это оружие, с рукояткой, инкрустированной драгоценными камнями, хотели применить против меня. Но потом, татуированный вспорол им свой живот. Только, откуда он здесь, этот чёртов клинок?

Я затряслась, предчувствуя свою скорую смерть. Никаких сомнений не оставалось – живой из этой комнаты мне не выйти. За стеной глухо звучала музыка, ревела толпа, то и дело раздавался громкий смех. Людям было хорошо, а мне предстояло последнее в этой жизни путешествие. Я сделала шаг назад, и сказала:

-Я буду сопротивляться, пока жива! Вам придётся повозиться, прежде чем….
-Я горжусь тобой, маленькая моя… Мне придётся это сделать, - будто, извиняясь, прошептал Вадим Олегович, - он услышит, что тебе очень больно, и появится здесь. Только так я смогу его достать. У меня будет всего несколько секунд, пока он не успел полностью оценить ситуацию. Обычно, в эти несколько мгновений, когда Ясный появляется на новом месте, у него имеется только базовый набор вооружения. Все его специальные навыки появляются чуть позже, так что тут главное – не опоздать.

Он кивнул Майклу, и тот подошёл вплотную к нам, передав Вадиму Олеговичу свою страшную ношу. Затем, он достал из-за пояса рукоятку, похожую на ту, что я видела у татуированного громилы, и вытянул вперёд руку. Над рукояткой сразу вспыхнуло голубое пламя. Эта картина, уже один раз представшая перед моим взором, снова ужаснула меня. На этот раз, горящий меч был пугающе близок.

-Не бойся этого огня, - вдруг сказал Майкл хриплым голосом, - не этот клинок поразит тебя. Бойся кинжала, в руках у моего полководца.

Я перевела взгляд на Вадима Олеговича, и запоздало удивилась тому, как назвал его Майкл. Они оба подошли почти вплотную ко мне, зажав с обеих сторон. Я громко закричала, и, сжав кулак, изо всех сил ударила по лицу того, кого назвали полководцем. Следующий удар пришёлся на пах противника. В ход было пущено колено. Я никогда раньше не дралась, но страх придавал мне уверенности. Он никак не реагировал на мою атаку, но я и не хотела победить его. Мне просто нужно было сбежать, и я попыталась это сделать, оттолкнув Вадима и бросившись к двери, с криками: «Помогите!»

 Внезапно, мне показалось, что в комнату ворвался лёгкий свежий ветерок. Я обернулась, и закричала: «Роберт, берегись!!!», уже понимая, кто присоединился к нашей компании. Я думала только о том, что он сейчас абсолютно беззащитен, в эти первые несколько секунд после своего появления. Тогда как его противники полностью готовы поразить его, держа наготове своё оружие. «Не бойся, у него защита», - в голове почему-то зазвучал голос Лизы.

В мгновение ока, светящийся меч, который недавно был в руках у Майкла, обрушился на его собственную голову. Один миг – и эта голова покатилась мне под ноги. Я отскочила, словно ошпаренная кошка, не сводя с неё глаз, и уже без всякого удивления наблюдала, как эта красивая голова горела, а потом, и вовсе превратилась в горстку золы. То же самое через секунду произошло и с телом Майкла.

-Запри дверь! – крикнул мне Роберт, - лишние жертвы ни к чему!
Я послушно подскочила к двери, и быстро щёлкнула ключом в скважине. Там, снаружи, куда я ещё пару секунд назад пыталась вырваться, сразу забеспокоились. Раздался громкий стук, и послышались голоса охранников:

-Вадим Олегович, с вами всё в порядке?
В кармане шефа раздалась трель мобильного телефона, но его владелец был слишком занят, чтобы ответить.

Он вступил в схватку с Робертом. Прекрасный кинжал уже лежал на столе, а в руках у Вадима Олеговича был зажат светящийся голубым огнём меч, только что поразивший Майкла. У Роберта был такой же. Противники сосредоточенно смотрели друг на друга. Они не двигались с места, словно застыли. И лишь мерцающее пламя мечей напоминало о том, что картинка – живая и реальная, а не изображённая на полотне иллюзия. Я во все глаза смотрела на Роберта, упиваясь его красотой. Он был настолько прекрасен, что сама мысль о том, что кто-то хочет расправиться с ним, вызывала у меня недоумение. Наконец, он сказал своим низким, волнующим душу голосом:

-Маса, давай без этих штук выясним, кто есть кто. Или, слабо?
Его противник зло усмехнулся:
-Боишься, я лучше тебя владею мечом?
-Обещаю, что когда ты проиграешь, и, будешь вынужден вспороть себе живот своим кусунгобу, я прерву твои страдания именно этим мечом. Смотри, только, не закричи, чтобы не опозорить своё имя в веках.

Последние слова Роберта произвели такое сильное впечатление на Вадима Олеговича, что, он, казалось, готов был немедленно разрезать своего противника на мелкие куски. Он громко и пронзительно закричал, и обрушил на Стронга своё оружие, но тот сделал движение навстречу, и светящийся меч отлетел далеко в сторону. После того, как он оказался на полу, голубое пламя погасло, и на мраморной плитке осталась лежать одна лишь рукоятка.

 Вопреки моим ожиданиям, Роберт не воспользовался беспомощным положением своего врага, а, напротив, отбросил своё оружие в сторону, оставшись с пустыми руками. Он кинулся к Вадиму Олеговичу, и противники, сцепившись, упали вниз, катаясь по полу, и нанося друг другу сильные, точные удары тяжёлыми, словно отбойные молотки, кулаками. Ни один простой человек не в силах бы был отразить такой сокрушительный удар, но эти двое… Их мастерство можно было сравнивать, но мотивы оставались разными. Один сгорал от ненависти, и жаждал отомстить. Другой… Я надеялась, что единственной его целью было одно – защитить меня. Оба сражались яростно и ожесточённо, не помня себя, не ощущая боли. Мне хотелось помочь Роберту, и я приблизилась к месту, где двое старались уничтожить друг друга.
-Не подходи! – сдавленным голосом прохрипел Роберт.

В дверь уже ломились, осыпая её сильными ударами. Охранникам было просто необходимо проникнуть внутрь, согласно инструкции, и они делали всё возможное, чтобы выбить эту дверь. Мне очень не хотелось, чтобы в комнату ворвались, пусть и обычные, но всё-таки, враждебные нам люди. Они могли дать передышку своему шефу, и ослабить оборону Роберта. Не сомневаясь ни секунды, я подошла вплотную к двери и крикнула, как можно более томно:
-Ну, кто там ещё?

Голос получился таким сексуальным, будто меня оторвали от самого большого источника наслаждения в моей жизни. Я даже удивилась – откуда взялись эти чувственные нотки?
Там, снаружи, тоже удивились. Удары в дверь прекратились, и я услышала грубый бас:
-Эй, открывай! Где шеф?
Я продолжала играть богиню секса:
-Он отдыхает после любви, не беспокойте его.

Обладатель голоса за дверью помедлил, видимо, слегка смутившись, потом спросил уже более вежливо:
-Откуда крики?
-Ну, дорогой, - развязно протянула я, - ты что, никогда и никого не трахал? Или под тобой женщины молчат?
Я поёжилась от отвращения, после того, как произнесла эту вульгарную фразу, но сразу же взяла себя в руки, оправдывая своё поведение тем, что спасаю Роберта, да и этих кретинов в придачу.

За дверью помолчали, потом спросили:
-А Майкл где?
-Свечку держит, - откликнулась я, и почувствовала, что шум борьбы у меня за спиной постепенно затихает.

Я обернулась, и поняла, что противники на время забыли друг о друге, и сейчас оба пожирают меня глазами. Не иначе, на них сейчас воздействует мой дар, ведь таких интонаций в моём голосе они ни разу не слышали, а, следовательно, были поражены и не смогли вовремя сориентироваться. Они отцепились друг от друга и оба быстро встали, устремив свои глаза на меня. Вадим Олегович даже шептал что-то, еле слышно, из чего я смогла различить только слово «люблю», а потом – «девочка моя».

 Роберт, который стоял близко к нему, вероятно, слышал больше, чем я. Но именно после последних слов, когда меня назвали «девочкой», он всем корпусом развернулся к своему противнику, и с новой силой, обрушился на него. На этот раз отчётливо послышался влажный, противный хруст ломаемых костей, и Вадим Олегович стал падать, как подкошенный. Он обрушился на колени и стал шарить по полу, словно искал что-то. Через мгновенье его лицо озарилось зловещей торжественностью, и он вытянул вперёд руку, в которой была зажата знакомая рукоятка меча. Вспыхнуло синее пламя, и очкарик начал водить им в воздухе, словно очерчивая какие-то таинственные иероглифы. По искажённому лицу было понятно, что ему очень больно, и он уже не надеется подняться. Тем не менее, мой похититель создавал вокруг себя небольшое пространство, чтобы его противник не смог приблизиться вплотную, и причинить вред.

Роберт уже стоял рядом, держа свой меч наготове. Он, будто, прислушивался к мыслям Самурая, чтобы найти брешь в его обороне. Улучить мгновенье, когда тот остановится, чтобы немного отдохнуть. Я поняла, что в таком бою нет места жалости и состраданию. Роберт просто не мог остановиться, потому, что это было бы расценено как слабость. А слабый должен пасть.

Я с испугом вглядывалась в напряжённые лица соперников, одновременно прислушиваясь к тому, что происходит за дверью. Охранники, чья бдительность, под воздействием моих слов, на время заснула, стали снова стучаться к нам. Правда, уже не так решительно, как в начале. Я поняла, что нужно действовать и протяжно застонала, замирая от отвращения к самой себе. Удары в дверь прекратились, и снаружи громко заржали.

 Я старалась не думать о том, какие грязные картинки рисует им воображение. Ведь, у них была информация, что в комнате находится одна молодая особа и двое мужчин. Сконцентрировалась лишь на мысли, что в чём-то они действительно правы – здесь я и двое мужчин. Именно такой состав. Только вместо Майкла, поверженного своим же мечом, Роберт. И занимаемся мы совсем другим. И я скорее умерла бы, чем позволила этому Вадиму Олеговичу овладеть собой. И…

Поглощённая своими мыслями, я на пару секунд отвлеклась от этих двоих, а когда мой взгляд снова остановился на Вадиме Олеговиче, он уже падал, отделённый от своих ног. Видимо, за то время, пока я отвлекала его ребят, он успел подняться, и Роберт, воспользовавшись этим, отсёк ему ноги до колен.

Очкарик не произнёс ни звука, хотя лицо его побледнело, словно на него высыпали мешок с белилами. Он трясся от боли и ярости на полу, истекая кровью, а Роберт стоял рядом, с мечом наготове, и не сводил глаз с поверженного противника.

Наконец, Вадим Олегович сумел справиться с собой, и тихо, сдавленно произнёс:
-Кайсяку.
Затем он медленно, торжественно кивнул головой, словно выражая Роберту своё почтение.

Я не смогла понять, что за слово произнёс противник Роберта, но понимала, что сейчас произойдёт что-то очень важное.

Стронг кивнул и подошёл к столу. Там по-прежнему стояла стопка, из которой я и мой похититель пили водку, и лежал кинжал с красивой рукояткой.

Роберт осторожно взял оружие и протянул его Вадиму Олеговичу, сказав:
-Я обещал подать тебе кусунгобу. Вот, держи. Умри достойно, не уронив чести своих предков, Маса. Тебе не впервые. На родине стоит твой памятник. Люди помнят и почитают тебя. Жаль, что в этот раз ты возродился не так славно.

Но Вадим Олегович, казалось, не слышал слов своего врага. Он смотрел на меня. Его взгляд поразил меня до глубины души, отчего по щекам помчались бурные солёные потоки. Я с удивлением поняла, что это слёзы. По-моему, я даже начала всхлипывать, остро осознавая неизбежность происходящего. Он сидел на своих изуродованных ногах – жалкий, беспомощный, но не сломленный, с сияющими сумасшествием глазами, и готовился к смерти. Роберт стоял сбоку от него, держа наготове свой светящийся меч.

Я поддалась сильному порыву, и крикнула:
-Стронг, не надо! Не убивай!

Роберт посмотрел на меня непроницаемым взглядом, на дне которого колыхалась ярость, и, стараясь говорить ровно, объяснил:

-Он не станет жить. После сражения при Минатогава с армией Асикага он, и многие из его преданных воинов, совершили обряд харакири. Они попросту не перенесли позора поражения. Это самураи. Тебе никогда этого не понять.

Я не стала вдаваться в подробности и, пожалуй, впервые, не особенно вслушивалась в слова Роберта. Я сосредоточила всё своё внимание на другом лице, побелевшем от боли и обращённом ко мне.

-Маса! – обратилась я к нему, назвав по-новому, - не делай этого! Я ничего не знаю про тебя, откуда ты, и зачем пришёл, но я умоляю – не надо!

Сначала мужчина ничего не ответил мне. Он просто рассматривал моё лицо, обращённое к нему, словно видел его впервые. Потом произнёс:

-Любовь моя, я не забуду о тебе целую вечность. Именно такой могла бы стать моя жена, если бы мне было суждено… И знаешь, сейчас Самурай погибает от прекрасного цветка.

Он помолчал, потом хрипло закончил:
-Добрая и самоотверженная. Ты должна быть счастлива, но позволят ли тебе… Я уже не смогу вмешаться, прости…

С этими словами он резко рванул пуговицы на своей белой рубашке, и обнажил грудь. В воздухе блеснул кинжал, и вонзился в живот хозяина. По-моему, я даже услышала звук вспарываемой плоти. Так же, как и его ужасный приспешник, он прорезал себе живот поперёк, от левого бока к правому, а затем, не медля ни секунды – вертикально от диафрагмы до пупка.

Я стала медленно оседать на пол, а Маса, всё ещё живой, не мигая, смотрел на меня и улыбался своими тонкими, красивыми губами. Боже мой, как же я раньше не видела, насколько он был хорош! Может, из-за очков, которые он сейчас сжимал в окровавленной руке? Они делали его старше, делая похожим на преуспевшего ботаника. Я видела лицо, мужественное, освещённое чистым светом, и заскулила, словно побитая дворняга.

-Нет, нет, - растерянно повторяла я, - он не виноват. Он не хотел.
Я подняла глаза на Роберта, и увидела в них боль, перемешанную с дикой, необузданной яростью. Он сделал замах, и в тот же миг голова Вадима Олеговича упала к его ногам.
-Я должен был это сделать, - сказал он, и отошёл от трупа, держа свой меч остриём вниз.

Через секунду синее пламя погасло, и у него в руках оказалась лишь рукоятка, которую он тут же отшвырнул в сторону.

-Меч мне больше не нужен, - объяснил Роберт, - те из самураев, кто поклялся в верности своему полководцу, скоро узнают о его гибели и последуют его примеру. Как тогда, в 1336 году, когда они проиграли сражение.

Я смотрела на него немигающим взглядом, не в силах вымолвить ни слова. Он подошёл ко мне, и присел на пол, рядом со мной.

-Когда ты застонала, для того, чтобы обмануть охранников, я чуть не проиграл бой. У меня внутри будто костёр развели, - сказал он и посмотрел мне в глаза.

-Не ты один ослаб в это мгновенье. Твой враг тоже на секунду сдал, и ты воспользовался этим, - глухо ответила я, старательно отводя взгляд, и тут же пришла в ужас от своих слов. Эй! Что со мной? Я обвиняю Роберта в том, что он убил человека, который несколько раз похищал меня, и чуть не прикончил? Роберта, который неоднократно спасал меня? Бред какой-то!

 Я быстро опомнилась, и прижалась к Стронгу всем телом. Затем я подняла голову, и приблизила к нему свои губы. Он жадно приник к ним, дыхание его слилось с моим, и я почувствовала, как оба наших сердца забились в одном, безумном ритме. Сначала он был нежен со мной, но затем, распаляясь всё больше и больше, он схватил меня за плечи, будто предотвращая мой возможный побег. Его губы, казалось, хотят поглотить меня целиком. Ещё чуть - чуть, и меня не станет. На этот раз, похоже, он не думал о том, что может причинить мне боль. Он упивался своей страстью, а я начала понимать, что надолго меня не хватит – уж слишком слаба моя плоть. Во рту появился солёный привкус, и я почувствовала, как треснула тонкая кожа на губах. Если так пойдёт и дальше, мой рот просто превратится в месиво. Я попыталась оттолкнуть Роберта, но он, словно безумный, прижимал меня к себе ещё крепче. Его поцелуи становились всё более настойчивыми, и я уже не понимала, чего хочу больше – чтобы он продолжал, или чтобы отпустил.

 В голове пронеслись слова Вадима: «Когда-нибудь он не сможет справиться со своими чувствами, и убьёт тебя!» Так вот, что он имел в виду. Именно поэтому Роберт начал избегать меня. Он боялся, что причинит мне боль. И вот сейчас, когда я стала обвинять его в убийстве мужчины, который был влюблён в меня, Стронг буквально потерял контроль над собой!

Словно в подтверждении моих слов, он вдруг оторвался от моих губ, и оттолкнул меня, словно я была ядовитой змеёй. Хоть я и сидела, но после этого не смогла удержаться в своём положении, и повалилась на спину, сильно ударившись затылком о мраморный пол. Я хотела подняться, но потолок заплясал надо мной, а затем и вовсе расплылся. Сознание потихоньку отключалось, и последнее, что я подумала, было: «Бедный Роберт, он не простит себе этого!»

Продолжение: http://www.proza.ru/2014/03/06/1062