Старая мельница

Лопасти жалобно скрипели под порывами ветра, издавая противный скрежет. Некогда проторенная дорога к мельнице заросла буреломом, и разве что только мелкие животные забирались в покосившую постройку. Разумная речь давно не звучала под сводами мельницы, и она все почернела от времени, осев на левый бок. Маленькая речка подмывала грунт, который постепенно сползал в мутную воду.
Пожилой гоблин сидел на валуне, меланхолично забивая трубку. Цепкими пальцами он забивал крепкий табак, и выпускал большие кольца наблюдая за тем, как они растворялись в воздухе. Грабс ничего не искал в этом месте. Он отстал от своего племени, и несколько дней как уже находился здесь, питаясь дикими ягодами, которые вольготно росли на бывшей пасеке. Затуманенными от наркотиков и табака глазами существо смотрело на мир, покачивая ногой, и рассуждая о том ,что ему делать дальше. То, что он уже не догонит свою группу, гоблин понимал прекрасно. Остаться здесь на некоторое время, чтобы собрать припасы и отправить в путь дальше? Его могли поймать местные егеря, или даже королевская стража, не примечавшая горный народ. Получить стрелу от эльфийского разведчика была тоже не совсем приятно участью.
- Великие Боги, что же мне делать то? - гоблин сплюнул черную слюну на землю, высыпав уже истлевший табак в воду, и поднялся на свои короткие ноги.
Его шатало от усталости и голода, но Грабс не думал жаловаться на жизнь. У него был табак, немного еды, и свобода. Для гоблина больше ничего и не было нужно. Он снова скептически окинул взглядом старую мельницу, и поправил вещмешок, который то и дело норовил сползти с худых плеч на землю.
- Что ж.. -глубокомысленно изрек путешественник, и отправился чуть ковыляя к покосившему проему мельницу, продираясь сквозь бурелом. Буйно разросшийся кустарник колол ему лицо, и гоблину то и дело приходилось прикрывать ладонями глаза, чтобы не ослепнуть от сильно бьющих веток.
Он облегченно выдохнул только тогда, когда оказался под трухлявым покровом крыши. Пускай и ненадежная, но все-таки крыша над головой. А значит можно вытянуть ноги, и немного поспать перед тем, как решить что ему делать дальше.
Привычным взглядом грабителя Грабс пробежался по внутреннему убранству мельницы, разочарованно выдохнув - все что только можно было, унесли уже до него. Собственно говоря, внутри и ничего не было кроме ровного слоя пыли и грязи. Его уши уловили сдавленный писк крыс, которые устроили себе гнездо под прогнившими балками пола.
- Хоть кто-то живой - философски решил гоблин, скидывая свой мешок на пол. Чем не подушка для уставшего путника?
К тому же его уже начинала бить легкий озноб, означающий что тело требует очередную дозу волшебного порошка, который его научили делать шаманы орки, с которыми он провел бок о бок несколько лет странствий и изучений мира. Не сказать, чтобы это были лучшие годы в его жизни - орки не ставили его за равного, и всячески издевались, давая понять, что терпят его до тех самых пор, пока он им полезен. В один из обыденных вечером они не поделили кусок овцы, и дело дошло до драки. Именно в тот день Грабс сумел постоять за себя, и перезал глотки двум ненавистным зеленым мордам, оставив их тела на поедание диких псов. Его трясло и знобило от страха. Он знал, точнее слышал о том, как трепетно орки относятся к своему родству, и каждый вечер ожидал, что за ним придут. Но одна неделя сменялась другой, а он был по прежнему живым. Постепенно черты убитых стали стираться из его памяти, как и многие другие события или фрагменты жизни. Гоблин стал становится все более апатичным и рассеянным, предпочитая сидеть на одном месте, и курить трубку.
Пока однажды не случилось то, что и тряхнуло весь привычный образ жизни, вновь вытащив былого разбойника на вольные дороги. Грабса нашли. И нашли эльфийские воины, чьим приказом было изгнание всего богомерзкого в их краях и близлежащих землях. Гоблин недолго скрывался от погони - его уже полуживой живой мозг не смог противостоять хитрым ловушкам лесных жителей, и он угодил в караван, чья дорога должна была закончиться вольницей для всех беженцев, которым было милостива дана возможность прожить свою жизнь честным путем. Эльфы оказались слишком мягкосердечны, или же возможно брезгливы для того, что марать руки о недостойных выродков диких народов. Вместе с другими существами Грабс должен был быть перенаправлен на окраину вечного леса, где растиралась дикая пустыня.
И вместо этого оказался здесь. На воле, живой и свободный. Полностью свободный в своих решениях и действиях. Это стоило бы отметить. Только вот как? у Грабса, была, разумеется, заветная бутылочка с волшебным зельем, но он берег ее для особо важного случая, который судя по всему и наступил. Или наступал своей победоносной поступью за его тенью.
Гоблин потянулся когтистой рукой за сумкой, вытащив флягу, и попытался отковырять застывший воск, который было забито горлышко его фляги. С трудом, но ему это удалось, и по мельнице разнеся специфический запах этого зелья. Сделав изрядны глоток, гоблин рыгнул, утирая губы грязным рукавом.
-Вот и хорошо. Теперь можно и передохнуть.
Его веки невольно сомкнулись, и хранитель Сна увел его душу в свои покои, позволяя телу гоблина немного отдохнуть и придти в себя. Показывая его потаенные желания, и куски прошлой, реальной жизни гоблина, о которой он пытался забыть, и постоянно бежал. Но разве воспоминания можно опередить? Грабс как утопающий хватался за свои зелья и прочие порошки, всячески старясь "убить сознание".
Мельница тихо скрипела в такт храпа странника, который доверился ее сводам. Крысы нерешительно шуршали в своих норах, то и дело высовывая любопытные мордочки, и тут же прячясь обратно. Уж больно плохо пахло от этого незваного гостя. Кто знает, какую заразу он мог принести с собой в их дома? Лучше было переждать некоторое время, пока он не уберется восвояси.
Грабс же тем временем сладко всхрапнул, перевернувшись на другой бок, и придавив свою бутылку, которая острием вонзилась ему в тело. Но гоблин даже не почувствовал этого, лишь сладко причмокнув во сне.
Ему снился его дом. Взрослые самцы деловито рыскали между шатров, собирая молодых и сильных гоблинят для похода против соседнего клана, который посмел вывести свой скот на их пастбище. Их даже не смущало то, что они сами некогда вытеснили с этих мест своих соседей, постепенно оттесняя все дальше к безжизненным равнинам, пока более терпеливые хозяева не взбунтовались, и не схватились за оружие. Много крови пролилось в том сражении. Обе стороны не досчитались своих отцов и братьев, и мудрейшие мужи посчитали, что худой мир лучше доброй ссоры. Шаманы пришли к единому мнению, что предки требуют мудрого разделения пастбища между двумя племенами, которым угрожали другие, более реальные враги - те же двуногие и уродливые создания без шерсти ,которые именовали себя людьми. Совсем молодое племя, оно поспешно и властно захватывало все новые земли для своих городов и поселений, убивая всех, кто пытался встать на их пути. А их Боги всячески помогали своим людям, что нельзя было сказать о духах предков, которые считали, что выживает сильнейший. А если племя не может постоять перед вражеской напастью - такие племена должны быть стерты с лица земли.
Что и случилось. Очередная попытка развязать войну закончилась крайне плачевно для племени Грабса. Он был еще маленьким, поэтому его никто не взял в отряд. Но зато он крепко запомнил окровавленные рты своих братьев, когда захватчики пришли в их поселение.
Нападение было подлым и неожиданным. Предатели соседи договорились с людьми о разделении территории, и позволили людям вмешаться в их спор. Люди шли вперемешку с людьми, и высокие воины разили стрелами и мечами гоблинов воинов, которые пытались сражаться, но погибали под мечами захватчиков. Чужаки не пощадили никого, и Грабс с мерзким чувством удовлетворения помнил то, как горела деревня предателей, так как люди не стали щадить своих недавних союзников, справедливо посчитав, что предатели достойны лишь смерти.
Ему повезло второй раз. Один из главных представителей уродливых людей предложил сохранить жизнь нескольким гоблинам, и сделать их рабами. Грабс и еще несколько гоблинов оказались закованными в цепи, и подарены местному наместнику, который был выбран среди чужаков. Жизнь Грабса была отравлена.
Захватчики не церемонились с теми, кто сумел выжить, или убежать. Его собратьев преследовали как диких животных ,и убивали при каждой встрече, а их воспринимали наравне с ручными псами, которых люди, как заметил гоблин, и то любили больше. Им доставались объедки со стола, чистая вода, и даже требуха животным. Ему же давали помои, которые побрезговали бы есть даже свиньи. Вода всегда ужасно пахла, и отдавала тиной.
Но ничто не может длиться бесконечно. И Грабс решил бежать из этого места. Терпя издевательства и тычки со стороны местных детей, которых он ненавидел всей своей гоблинской сущностью ( люди отказали ему даже в праве бессмертной души, говоря о том, после смерти они просто разлагаются и все). С какими бы удовольствием он пощупал их внутренности, наслаждаясь криками боли. Но приходилось терпеть ради идеи свободы.
Гоблин не доверил свой секрет даже соплеменникам, которые деградировали на его глазах, смирившись с участью животной скотины. Они дрались и грызлись с собаками ради еды под довольный хохот чужаков. Они выучили имперскую речь и всячески старались угодить своим завоевателям. Они забыли гордость своего народа, и стали такими же чужаками, как и розовые двуногие, вызывающие лишь только отвращение у гоблина. Он не понимал как Боги могли создать такое недоразумение, и подарить мир им. А то, что теперь они новые хозяева его дома, Грабс понимал прекрасно, желая лишь бежать, и затем отомстить всем им за свои унижения.
Никто не заметил приготовления гоблина, который постоянно путался под ногами, и получил пинки под худой зад. Истощавший невольник каждый раз был рад изгнанию на кухню, где он мог покопаться в остатках еды, и укрепить свои силы.
Он бежал ночью, когда пьяные стражники были не в силах держать даже мечи. Не говоря о том, чтобы нести караул. Опочивальня местного наместника была открыта, и вначале гоблин незримой тенью прошмыгнул туда. За его спиной болтался мешок с едой и теплыми вещами. В руках он сжимал кухарский тесак, наточенный твердой рукой с двух сторон для того, чтобы наносить рваные раны на теле.
Наместник вольготно развалился на кровати, откинув в сторону пуховое одеяло. На рыхлом животе проступали редкие волосы, и гоблин с отвращением установился на того ,кто решил участь его народа.
Ненависть заполонило его душу, и он уже занес руку для удара, когда его взгляд упал на маленькую девочку, которая спала рядом в детской кроватке. Она была еще совсем малышка, ей не исполнилось и двух лет. Она печально смотрела на убийцу, пухлыми руками сжимая свое одеяло. По глазам текли слезы, и она не смела даже кричать, понимая, что тем самым подпишет себе смертный приговор.
Грабс остановился на месте, не в силах выдерживать этот испуганный взгляд. Ненависть внутри него требовала крови и мести ублюдку, лишившему его собственной семьи и крова. Но это девочка. Ее невинный взгляд и полные ужаса глаза.
Внезапно гоблин представил себя на месте это ребенка. Он спит с любимым отцом, прижимая к себе игрушку, когда в комнату врывается безумный зверь, жаждущий убить их обоих. И стоит только тебе закричать, как он немедленно кинется на звук, и будет рвать тебя на куски.
Невольнику стало плохо, и он попятился назад, не сводя взгляда с девочки, которая так и не издала ни одного звука. Привалившись к косяку двери, гоблин выругался на своем языке, проклиная свою нерешительность, и оправдывая свою жалость к ребенку тем, что обязательно на крики пробудилась бы стража, и он был бы пойман.
Вместо этого он просто покинул поместье, оставив в неведении наместника о том, как близко он был к своей смерти.
Грабс резко проснулся в темноте, прислушиваясь к звукам, которые раздавались снаружи.. Тихо.. Не раздаются голоса его соплеменников, или людей, идущих за ними с плетями для того, чтобы подгонять своих рабов. Все тихо. Гоблин проворчал нечто нечленораздельное, и снова улегся поудобнее, в очередной раз захрустев своей флягой.
Теперь ему снилось то, как он путешествовал вместе с братьями орками, которые повстречались ему на пути. Они были ненамного лучше людей, но хотя бы признали в нем своего. Снисходили до разговоров, но не признавали равным, и каждый раз норовили оскорбить или унизить. Грабс терпел все это, так как они были хорошими добытчиками, и рядом с ними ему никто не угрожал. Кроме самих братьев.
Именно они научили его курить табак, и находить особые травы, способные расширять сознание. Вначале не понимая этого, затем уже осознанно придумывая все новые рецепты, гоблин изучал азы алхимии и трав, познавая сокрытую от простых глаз суть растительного мира. Скатываясь при этом все дальше по деградации личности.
Вначале это выражалось тем, что ему приходилось повторять одно и тоже несколько раз, прежде чем он мог сфокусировать свое сознание на собеседнике. Вначале орков забавляло это, и придало много поводов для шуток.
Постепенно Грабс стал забывать то, что он знал ранее, и путать реальный мир с тем, который открывался ему после очередной дозы. После очередной ошибки, когда он случайно поджег шалаш, построенный его же руками, братья орки решили, что пора избавляться от вконец спятившего гоблина, и недолго думая продали его в рабство каравану, который отправлялся в жаркие страны, где всегда были нужны невольники.
Грабс даже не заметил того, как в очередной раз оказался в неволе у людей. Наркотики и табак окончательно разрушили и без того несчастный внутренний мир гоблина, и он отрешился от всего, позволяя вести себя туда, куда решили надсмотрщики каравана.
Среди невольников, которых должны были продать было и несколько гоблинов, которые заприметили своего.. Грабс оказался в центре внимания впервые за долгие годы. Над ним не издевались, а жадно слушали рассказы про непутевые путешествия. Невольно он начал чувствовать то, что интересен хоть кому-то, и давно спящий мозг начал подавать симптомы пробуждения. Но ненадолго.
Будучи уже неплохим травником, он случайно проболтался об этом одному из слуг каравана, которые были любители покурить не только табак. Рюкзак гоблина был распотрошен, и все запасы изъяты. Грабсу категорически запретили отходить от каравана, и он взвыл от чудовищного ощущения ломки, которое не замедлило опуститься на его истощенные плечи.
Гоблин просто озверел, и бросался на своих соплеменников, не видя кто перед ним. Жажда волшебного порошка была превыше всего остального, и он окончательно опустился в бездну безумия.
Уже после того, как Грабс пришел немного в себя, он понял, что его отпустила ломка, и он смог преодолеть чудовищного демона ,который поселился внутри него. Эта мысль вызвала странное опустошение, и умиротворение, после которого хотелось просто лежать на холодной земле, и никуда не подниматься.
Но желудок требовал внимания к себе злым бурчанием, да и голова все еще кружилась от недавнего дурмана, который только только отпустил гоблина. И он начал выкарабкиваться в очередной раз, по-прежнему притворяясь зависимым от трав.
Когда гоблин окончательно смог придти в себя, он решил устроить побег. Но как это устроить при постоянном наблюдении стража? Идея сама пришла в голову - приготовив очередное зелье, он напоил им весь караван, и пока стража валялась в беспамятстве своих "сновидений" Грабс собрал все необходимое, и просто сбежал. Сбежал в очередной раз от своих хозяев, положившись на волю случая.
Который его и привел сюда. Умирающий от истощения и отравы, которая окончательно подорвала его здоровье. Он прекрасно знал, что как только стражники пришли в себя, они отправились в погоню, чтобы жестоко покарать беглеца. Двуногие никогда не оставляли свои дела неоконченными. Но минуты свободы стоили всего того, что пережил наркоман во время своей короткой свободы. Голод, стертые до крови ноги, измождение и туман в голове. Грабс просто плелся куда глядя глаза, фактически ощущая погоню за собой. Несколько раз ему даже удалось ускользнуть, но последняя встреча оказалась для него роковой.
Люди приготовили засаду, и попытались убить беглеца. Грабс ушел в очередной раз, прекрасно понимая, что больше Фортуна не улыбнется ему, и не окажется на стороне неказистого гоблина. Уже практически оторвавшись он почувствовал слабое жжение в боку, и вспомнил полный ненависти взгляд одного из верзил, который сумел нанести удар своим кинжалом.
Охваченный яростью гоблин просто сломал ему руку, но оставил жить врага. Сам не понимая почему снизошел снова до столь ненавистного чувства милосердия. Презирающий себя за эту слабость, он просто продолжил свой побег дальше. Встретившись с племенем, которое совершало очередной переезд с одного места на другое. Его радости не было конца. Казалось бы, что все, чего он искал столько лет было найдено - родное племя, готовое принять его обратно, и помочь вылечить рану. Но шаманы, осмотревшие тело Грабса, были непреклоны.
- Прости, но ты оказался слишком поздно. Кинжал, которым нанесли удар был отравлен, и мы уже ничем не сможем тебе помочь. Ты доживаешь последние дни, и единственное что мы можем сделать - похоронить тебя на нашей родной земле. Но ты знаешь порядки нашего племени. Ты должен сам дойти до места погребения предков, доказав свое право.
И Грабс знал этот суровый закон племени. Сцепив зубы он старался не отставать от племени, и не обращать внимания на рану, которая горела жуткой болью. Боль становилась все сильнее с каждым днем, пока не становилась просто невыносимой. Чтобы не сойти с ума от этой пытки, гоблин начал снова употреблять наркотики, окончательно поставив над собой точку.
И отстал от своего племени, окончательно потерявшись среди чужих земель, вновь погружаясь в наркоманские бредни и идеи, которые навязчиво преследовали его всю дорогу.
Пока не оказался здесь, рядом с заброшенной мельницей. Нелепость судьбы заключалась в том, Грабс был снова одинок, и снова на чужой земле. И уже не было сил сопротивляться, или бежать дальше. Хотелось только лечь, отрешиться от боли, и спать, спать, и еще раз спать.
Что гоблин и сделал, и блаженная улыбка застыла на его губах. Он дернулся несколько раз во сне, издал тихий стон, и неподвижно застыл, откинув голову на свой мешок.
Через несколько дней его нашли бывшие хозяева, которые по прежнему следовали по пятам. Людям не хотелось терять столько драгоценного раба, и они постоянно следовали за ним буквально по пятам. Но не успели догнать. Смерть опередила их, и они встретили уже не своего забитого и озлобленного раба-гоблина, а свободное существо, которое сумело уйти от их погони.
- Дьявол - один из людей досадливо попытался пнуть труп Грабса, но властная рука второго наемника остановила его.
-Оставь тело в покое.
-Что?
- То, что ты слышал. Мы гнались за рабом, который был обязан вернуться к своему хозяину. Но сейчас я вижу перед собой свободное существо. И он достоин того, чтобы к нему отнеслись с уважением. Поэтому никто не тронет его. Это ясно? Мы свое поручение выполнили. А теперь оставим его просто в покое.
Ворча под нос, воины покидали мельницу, брезгливо плюясь под ноги, и поспешно покинули это место. Им в самом деле было нечего здесь делать. Свое поручение они выполнили. А наемник еще некоторое время молча смотрел на изломанное болью и временем маленькое тельце, поражаясь той воле, которая вело этого гоблина. И неспешно покинул здание. Ничего не трогая, и с уважением признав свое поражение.
А вечером он сидел на камне, меланхолично смотря на то, как пылала старая мельница, обваливаясь горящими балками,и погребая под своим грузом Грабса, который всю свою жизнь провел в борьбе, и сумел стать свободным. Пускай и столь страшной ценой.
-Сегодня ты многому научил меня маленький гоблин - негромко произнес наемник, прищуренно смотря на пламя - и пожалуй, что ты был одним из лучших рабов, которые бежали из по кнута твоего хозяина. Кто знает как могла бы обернуться сюдьба людей, будь все твое племя таким же, как и ты. Но они слабы, и поэтому мы победили. А ты просто сумел уйти лостойно, не увидем окончательного поражения своего рода. И возможно, что эта лучшая смерть, на которую только был способен гоблин.
Надеюсь, что когда-нибудь мы еще встретимся. На небе, или в аду, что также возможно. И ты простишь мой народ за все, что мы сотворили с нами. Или презрительно плюнешь на землю. А впрочем -мужчина рассмеялся своим же словам - о чем я говорю. Откуда у гоблинов появилась душа.
Наемник хмыкнул, и поднялся на ноги, догоняя свой отряд, который уже отправился обратно к торговому тракту. Наемник чувствовал себя умиротворенно-спокойным. Пускай они и не догнали беглеца, но свое поручение он выполнил. За что ему отсыпят золота. А значит через уже через несколько дней он сможет насладиться горячими девочками, и терпким элем. Жизнь определенно удалась.

А старая мельница догорала, освящая берег силой своего пламени. И где-то там под ее углями догорал свободный гоблин, ничуть не сомневающийся в том, что у него есть душа, и что он еше обязательно встретится со своими убийцами, которым он обязательно предъявит свой счет. И и счет будет выплачен полностью.