Инструмент с мозгами

«Руки-это инструмент с мозгами» – мне нравится эта фраза, в ней все сказано и про руки, и про то, что они могут, и как могут!
Вот, что я нарыл в Интернете. Беседа корреспондента с хирургом: «Руки хирурга - это отдельная тема. Знаменитый врач-долгожитель, публицист Фёдор Углов в своей книге «Сердце хирурга» написал: «У хирурга должен быть глаз орла, сила льва, а сердце женщины». Прочитав это, я подумал, почему он не сказал ничего о руках хирурга, ведь у представителей этой профессии - особенные руки: невероятно пластичные, с подвижной, артистичной кистью и безупречными ухоженными пальцами. Рука хирурга - это такой же инструмент, как скальпель, от ловкости рук во многом зависит исход операции. Не случайно все хирурги берегут руки.
- Да, это так, - согласился знаменитый хирург  Николай Антонович Сниткин - Хирурги берегут руки, тщательно за ними ухаживают. По себе знаю, если что-то приходится делать по дому, то потом долго мою руки щётками и чистящими средствами. Не говоря уже о стерилизации перед операцией».
И снова я подумал, что говорят  только о самих руках: чистые, ловкие…. Думается мне, что не все здесь сказано, да и неточно. Ведь еще нужны  мозги, которые управляют этими руками, а еще знания и умение  увидеть то, что другие не видят, сделать то, что другие не могут. Ведь, с одной стороны, все люди и их организмы одинаковы, а с другой – все разные в мельчайших нюансах. И вот в этом то и проявляется умение хирурга: в умении увидеть в общем – различное, в частном – особенное, ну и принять нужное решение в каждом конкретном случае.  Вспоминаю давнюю историю знаменитого доктора  Гавриила Абрамовича Илизарова, почитайте о нем: (http://azovphoto.narod.ru/Doktor_Ilizarov1.htm),  того самого, что спас от ампутации ногу  Валерия Брумеля с помощью своего аппарата, которого светила медицины не признавали и отвергали, считая его шарлатаном. Сегодня этот аппарат используется во всем мире, вот только не России принадлежит патент на это замечательное устройство. Так вот, доктор Илизаров работал по молодости в Сибири, в глухомани, где он был один на территории, как три Голландии. Он лечил все болезни, раны нанесенные медведем и топором, принимал роды и прочее, что приходится делать врачам в таких глухих  местах. В каком-то поселке доктор увидел молодую красивую девушку с платком, замотанным до носа. Спросил, в чем дело? Девушка, зная,  что это врач, сняла платок. Картина была страшная: у девушки отсутствовала верхняя губа, с рождения!  Через некоторое время Гавриил Абрамович предложил девушке сделать операцию и устранить дефект природы. Он в голове придумал и сложил развертку, отработал порядок операции на шаблоне (манекене) и за 2-3 операции, из ее же тканей шек, сформировал верхнюю губу! Через год-другой он виделся с этой девушкой, она стала полноценной красавицей, следов от операции почти не осталось, она вышла замуж, дети и полное счастье! К чему я это рассказываю, мои друзья? Вы удивитесь: к слесарю, тем талантливым  слесарям, с которыми  меня сводила жизнь. Сегодня я понимаю, что хороший слесарь, с золотыми руками, со знаниями медицины, с чистой душой – и есть идеал хирурга! Но с хирургами мне плотно общаться не довелось, а вот слесари – попадались. Хотя, нет, было однажды, когда у меня заклинило мениск в колене и доктор в 1-й больнице Скорой помощи - Анатолий Абрамович, меня починил. Он сделал операцию под местным наркозом, чисто, аккуратно и через пять недель я не просто ходил, а вышел на тренировку. По молодости и неопытности я, регулировщик радиоаппаратуры, к слесарям относился не совсем, так, скажем правильно, ну без должного пиетета.  Да чего там особенного, собрать какой-то узел, блок, устройство, думал я своими молодыми и неопытными мозгами!? Был неправ!  Понял это не сразу, постепенно, но, кажется, понял правильно,  и заставила меня понять это жизнь, общение с замечательными людьми, о которых я хочу вам рассказать. На заводе, среди очень толковых и "рукастых" работников были и русские, и евреи, ну так получалось, не от меня зависит, так что мои записки только для тех, кто уважает руки и мозги. Начну я свой рассказ с  Юры Алферова. Он   был года 1947 года рождения, белокурый, кудрявый, высокий, с голубыми, яркими глазами и Золотыми руками, с большой буквы. У него был напарник, постарше его, Юра Смирнов, тоже с хорошими руками. Расскажу только о Юре Алферове, так как он был мне ближе и ко мне, как я чувствовал, он относился с теплотой. При каждом сборочно-монтажном цехе на нашем оборонном заводе был небольшой участок, называемый «ПРИН». Что это означает – я не знаю и по сей день, да это и неважно, важно, что этот ПРИН делал все нужные для цеха прибамбахи: изготавливал, затачивал, чинил самый  различный инструмент для монтажников, сборщиков, регулировщиков, а так же специальный инструмент, которого нет в перечнях, который помогает выполнить работу быстрее и качественнее. И такой работы очень много! А еще, с помощью заместителя начальника цеха, Розова Исаака Осиповича (https://www.proza.ru/2014/02/12/1814), который все придумывал, и работников ПРИНа оборудовали рабочие места монтажников, механиков, регулировщиков. Сегодня все это кажется обычным,  так и должно быть, но всего 40-45 лет назад никто и не думал, что надо сделать вытяжку для монтажников, чтобы они не травились парами свинца и канифоли. Создавались стенды для регулировщиков, где эргономично и удобно размещались приборы и оборудование. Для механиков и слесарей разрабатывались специальные приспособления, инструменты, оборудование. И все это в совокупности работало на качество, на скорость, здоровье рабочих. И это не только мое мнение: в 1974-76 годах наш цех занимал первые места по главку радиопромышленности РФ. К нам приезжали из других городов и республик, И. О. Розов, с тщательно зачесанными назад волосами,  в костюме-тройке, высокий, худощавый,  рассказывал гостям, что и как сделано в цеху, дарил чертежи и схемы разработанных новшеств. Я все это видел, так как один из моих стендов находился в начале цеха и его показывали, как образец. Так вот, все эти достижения были бы невозможны без золотых рук Юры Алферова. Году в 1973 я решил доделать электрогитару, что начал еще лет 5 назад. Принес детали гитары на завод (жуткое нарушение!), показал Юрочке, объяснил, чего надо сделать, из чего и как. Это были столярные, слесарные, токарные и фрезерные работы. Результат я увидел через пару недель, так как раньше не получалось по каким-то причинам. Это было потрясающе! Все, чего я не додумал, не предусмотрел, не учел – все было сделано, да еще так, как делают «на фабрике»! Это был настоящий инструмент, оставалось сделать электронную начинку, что для меня особого труда не представляло. Но я еще больше изумился, когда увидел, что Юра сделал для себя еще одну, точно такую же гитару,  такой же формы, которую я придумал  для себя, с самодельным и качественным грифом. Я много раз за время работы на заводе (20 лет) обращался к Юре по всяким мелочам: сделать нужную мне, под мою руку, отвертку, заточить специальный инструмент для работы, а то и для дома. Юра мог и умел все! Как-то я пожаловался, что умею точить все, кроме ножниц и сверл. Юра за  пол - часа научил меня этим премудростям, за что ему моя признательность. Но была у Юры пагубная российская беда: пил! Это был кошмар! Когда он немножко под кайфом – это было терпимо, но после двух стаканов он становился слабым и безвольным, его было жалко и за него стыдно. Во времена начала 90-х, когда стало совсем плохо на заводе, следы Юры потерялись,  его напарник, тоже Юра, просто ушел из жизни. Регулировщики радиоаппаратуры в нашем цеху в первую неделю месяца почти все сидели без работы – это особенность большинства подобных производств. Ну, нечего делать, а я еще и не пью, совсем беда! Так, чтобы скоротать время, я стал подсаживаться к слесарям-сборщикам и помогать им, конечно, безвозмездно. И увидел, что существует множество тонкостей, особенностей, приемов при сборке обычного корпуса электронного блока, о которых я понятия не имел. Это целая наука: и как разложить инструмент, и детали, и метизы, и сами корпуса изделий. А еще, как надо качественно работать, да еще быстро, да еще на потоке, изделия разные, комплектующих – сотни и все разные и ошибаться недопустимо! А еще надо выучить техпроцесс на сборку каждого блока и строго его выполнять! Все это я увидел и пытался понять, по мере сил помогал своему приятелю- сборщику - Вите Балаеву,  который был года на 3-4 старше меня.  Как ловко и уверенно Витя держал в руках инструмент! Как толково и быстро он собирал блоки, чтобы поскорей передать их в монтаж, а личное клеймо качества позволяло это делать без проверки ОТК. Я очень многому научился у Вити Балаева, у Аркадия Катыхова, спасибо им за науку! В группе механиков по сборке СВЧ устройств, работал Гена Смирнов, большой, грузный парень, с завышенным самомнением (бывает!) и замечательными руками! В процессе сборки, на его участке, одного из высокочастотных устройств, нужно было сделать некоторые манипуляции с детальками:  установить, согнуть, как надо, припаять, после чего отдать в настройку. Устройство было очень ответственное, сложное, дорогое, с посеребрянными деталями. После многократных экспериментов, выяснилось, что если это делает Гена – нет проблем и устройство можно настроить за несколько часов, если точно то же самое сделает кто-то другой, по тем же чертежам, техпроцессу – настройка занимает дни, а иногда и не настроить совсем и изделие шло в брак. И Гена это знал, и держался гордо, когда он заболевал, а был он гипертоник и сердечник, весь цех, да и завод, стояли «на ушах»! Такие вот тоже бывают руки! В конце 90-х, когда я занимался мясными полуфабрикатами, образовалась проблема: надо было разобрать бочкообразный компрессор, заменить в нем клапаны и снова собрать. Но все дело в том, что этот компрессор, называемый «бочкой», да и выглядел, как 40-ти литровая бочка, был посредине заварен герметично по фланцам и разборке и ремонту не подлежал в принципе. Представляете, за этот компрессор заплачены солидные деньги из своего кармана, нужен холод, предприятие простаивает, несет убытки, а тут - не подлежит ремонту! И я поехал к Гене, на Обводный канал, где он открыл свой цех, на территории одного из филиалов бывшего нашего завода. У него был настоящий маленький заводик: токарные, фрезерные, сверлильные, строгальные  станки, сварочный, жестяный и покрасочные участки. Делать он умел все и, если у рабочего не получалось – он сам вставал к станку и показывал, как надо. Приехал я к Гене, привез ему эту бочку-компрессор, объяснил проблему, показал, как и где бы я разрезал, какие и где клапаны надо заменить, а потом все собрать и заварить и уехал. Через неделю-другую Гена привез мне отремонтированную «бочку». Говорит с гордостью, все сделал, давай мол, проверим! Я прямо при нём установил компрессор, собрал холодильный агрегат, заправил фреоном и маслом и запустил его. Аппарат работал тихо и плавно, красиво шелестели новые клапана и побежал холод, ура! Когда это все увидел мой ремонтник-холодильщик, который в теме 15 лет, он сказал мне, что за все время работы отремонтированную бочку он видит первый раз! Гена объяснил мне, что пришлось придумать и изготовить оснастку для разрезки компрессора, он сам все и сделал. Мы дружили те годы, что работали в бизнесе, Гена помогал мне, я честно с ним рассчитывался, помогал ему клиентурой для работы. К сожалению, Гена ушел из жизни лет 7 назад, т.е. Гене было всего 60 лет. Светлой тебе памяти!
Пришла к нам в цех монтажница, это примерно 1972-73 году, совершенно шикарная
девушка по имени Алла. Как-то быстро она завоевала авторитет своими умелыми
руками, особенно хорошо у нее получались работы со сложными, тонкими и ответственными деталями и изделиями. Оказывается, не все способны делать одинаково хорошо особо тонкую работу. В те годы я выяснил окончательно, что не все равны, кто-то может лучше, кто-то много хуже. И это, на мой взгляд, надо было ценить и оплачивать! Окончательно убедился в этом тогда,  когда понадобилось  заменять микросхемы в новых изделиях, а делать это никто не умел. Это сегодня есть навыки, опыт, приспособления, а в 1974 году и слово микросхема было в новинку, да и стоила каждая по 40-80 руб и требования по замене были высокие:  мне надо было доказать, что микросхема плохая, что ее надо обязательно менять, для чего надо получить разрешение, подписи, выписать и получить новую. А монтажнице Алле надо было ее заменить, да так, чтобы не пробить статикой, не перегреть, чтобы печать не отошла от платы, да еще было очень чисто и аккуратно. И она это делала, да так, как никто пока не умел! Со временем это научились делать многие, но первой была Алла. Алла была красива! Не обычной кукольной красотой, а что-то римское было в ее прямом носе с маленькой ямочкой на кончике, ямочки на щеках, правильное, чуть овальной  формы лицо, огромные ресницы и серые холодные глаза, нежный и красивый подбородок тоже с ямочкой. На голове густые, вьющиеся каштановые волосы, спадавшие на плечи, крупная заколка в волосах, чуть небрежная. У Аллы была выразительная грудь, крепкая и ладная фигура, и вообще она была королевой, гордой, великодушной, чуть снисходительной ко всем и.... любила выпить! Но немножко, исключительно, чтобы рука была крепче и глаз точнее.
Когда получили в производство очередное изделие, выяснилось, что там есть нюанс: надо было распаять пин-диоды, штук 15 в каждом изделии. Пин-диод - это диод без корпуса, размером с маковое зерно и от него два золотых проводка, ну очень тонких! От качества установки и припайки этих диодов зависела работоспособность всего устройства и возможность подстройки его в системе. Вроде ничего особенного: припаять полтора десятка козявок! Ан нет! Кто бы не брался за эту работу – не получалось сделать все одинаково, точно и на положенные места, хотя и паялось это под специальным микроскопом! Иногда это получалось у подружки Аллы - Люды, но всегда хуже. А уж заменить неисправный диод - вообще проблема! Так вот, Алла раскусила, что без нее никто не справится, хотя мастер пытался сажать новичков, и мужчин, и мальчишек на эту работу - ничего не выходило, только у Аллы получалось безукоризненно качественно! И она этим пользовалась, и правильно делала: мы все работали за деньги! Бывало, Алла подходила к мастеру - Исаак Борисовичу и, потупив голову, говорила, что ей надо еще 70 Гр. на промывку паек пин-диодов и мастер, который все знал и понимал, молча исполнял ее прихоть. Алла с Людой разбавляли эти 70 Гр. спирта, получалось примерно 170 Гр. водки и им хватало до обеда сделать все, в том числе распаять эти пин-диоды. Конечно, мужики пытались подкатить к Алле, с некоторыми она даже выпивала, но.... на том все заканчивалось. Как-то Алла все приготовила все для работы с этими козявками: микроскоп, диоды, инструменты, само изделие. И рядом с ней кто-то чихнул и... диоды разлетелись. Это надо было видеть, как виновник чиха ползал по полу и собирал эти микроскопические детали, ведь каждый стоил рублей по 70, потерять - недопустимо дорого, да еще выводы диода  надо не помять и не сломать... Не знаю судьбу Аллы, надеюсь, эта рукастая, шикарная женщина устроила свою личную, трудовую и материальную жизнь, чего от души ей  желаю!

Расскажу про Калашникова Арона Мейеровича,  приятеля отца, с которым он дружил более 30 лет. Дядя Алик - так его называли в цеху, был 1925 года рождения, воевал, пробовал учиться в ВУЗе, бросил, так и остался самоучкой, но каким!  Работал он в одной с отцом бригаде, но в разные смены, настраивали они самолетные РЛС. По секрету: они, эти РЛС, и сегодня еще летают и работают! Работа была в три смены, а это очень тяжело, особенно ночью, сачковать не получится: утром надо сдавать изделие новой смене и ты должен в ночную смену его настроить, подготовить к утру к сдаче заказчику. Но бывало, что в начале месяца работы нет, ну не успели собрать новые РЛС! Когда станция собрана и все узлы и блоки соединены - она мертва, буквально, это просто кусок железа! И только регулировщики своим умением, трудом, мозгами приводили её в соответствие с ТУ, годное для эксплуатации состояние. В начале месяца, когда работы не было, дядя Алик шел в ПРИН и что-то мастерил, ему это разрешали, как незаурядному мастеру, который умел работать на всех станках, их же чинил и вообще умел все. Из того, что я знаю, расскажу. Он в 70-х годах рассчитал и сам выточил на станке длиннофокусный объектив для фотоаппарата, да такой, каких в природе не было, это был настоящий телеобъектив с огромным приближением, да еще с возможностью съемки с близкого расстояния с большим увеличением. Всю оптику, её сочленение, обоймы для линз с мелкой резьбой - все дядя Алик рассчитал и сделал сам! В те же 70-е годы он собрал и настроил супер-магнитолу с приемником и усилителем.  Для автоматического тонарма детали делал сам, да и всю начинку, корпус, ручки и все мелочи тоже. Вид у этого монстра был очень солидный и красивый! И работал он замечательно, конечно, через самодельные звуковые колонки. Прежде чем что-либо сделать, он самостоятельно изучал вопрос, поднимал литературу по теме, изучал новинки промышленности и ... делал по-своему, и всегда лучше и качественнее. Руки у дяди Алика были потрясающие! Как-то в 70-х, папка приносит домой рисунок себя в профиль, в карандаше. Оказывается, сели они с Аликом напротив  и нарисовали друг друга приятели на память. Рисунок храниться у нас в документах, схвачено здорово!  В начале 80-х, когда пришло новое изделие, выяснилось, что работать, да даже находиться рядом с ним, было невозможно: отдельные узлы и блоки обдувались специальными вентиляторами, очень мощными, но шумными, визжащими на частоте около 1800 герц, по интенсивности - на уровне 100-120 ДБ, это как под работающим двигателем самолета! А когда таких станций стоит в цеху несколько- цех превращался в жужащий кошмар! Это был не просто шум, а еще и визг на неприятной частоте и как при этом работать и общаться - было не понятно. Заменять вентиляторы Главный конструктор отказался, так как они использовались в реальной работе, а значит и в процессе настройки должны быть они же. Но в самолете сама РЛС отделена от кабины пилота и шум летчик не слышит. Объявили в ЦКБ конкурс на изобретение способа, могущего подавить шум-визг этих вентиляторов. Думали пол-года, но решения не нашли ни главный конструктор, ни наше ЦКБ.
Было предложено несколько вариантов, но ни один радикально проблему не решал и тогда обратились к дяде Алику (это всё огромное, около 1000 человек, умное ЦКБ не смогло решить задачу!) с просьбой придумать что-то. Я все это хорошо знаю, так как работал инженером цеха, в эти годы и меня нагрузили общественной работой: быть ответственным в цеху по БРИЗу  - бюро по рационализации и изобретательству. Так вот, он, дядя Алик, не только придумал решение, т.е. идею, но и рассчитал все и воплотил в действующей экземпляр оборудования! Как всегда, в таких случаях, идея была проста и красива: он придумал поместить вентиляторы в специальных коробах, внутренние стенки которых имели хитро размещенные небольшие частотные перегородки, которые не задерживали поток воздуха, но были настроены на частоту, равную звуковой частоте работы вентиляторов, но с обратным знаком по амплитуде. Таким образом, практически без снижения потока воздуха, ужасный шум и визг были ликвидированы! Так и это не все, ведь теперь надо было изготовить в промышленном порядке несколько десятков коробов, для чего надо изготовить промышленную документацию, согласовать, найти и закупить материалы, изготовить, настроить и установить на изделия. На это надо было год-полтора, но работать было невозможно и приняли решение поручить все дяде Алику и он взялся. Его освободили от смен и он в ПРИНе, за 3-4 месяца, один, все сделал! Вот кто понимает - оценит эту огромную работу, но не наше начальство!
Когда все убедились в правильности найденного решения, безупречном его
воплощении - возник вопрос о поощрении и тут начались проблемы. Когда я и начальник БРИЗа подсчитали размер экономии, получилось, что вознаграждение составляет не меньше 18 000 руб! Это три "Волги" или 3-4 квартиры! Нет, на это начальство не пошло и стали Алику  дурить голову, занижать экономический эффект и проч. В итоге, у меня забрали все документы и, после долгих совещаний, выплатили Алику рублей 300 или 500. Думаю, что кто-то в верхних эшелонах присвоил все себе и хорошо на этом заработал. Дядя Алик обиделся ужасно: когда надо было сделать работу - помощников не нашлось, а когда все было сделано - сразу отношение другое. Подобное отношение вообще было свойственно большинству руководителям - "строителям коммунизма". В конце 80-х, дядя Алик заболел: рак гортани. Он прошел все: и 35 суток голодания, и лучевую и химио -терапию... Через 8-9 месяцев его не стало. Мы, работники цеха, проводили его в последний путь, сказали добрые слова. Когда я приезжаю на Преображенское еврейское кладбище к своим родственникам, я всегда прохожу мимо могилы дяди Алика, читаю у могилы Кадиш и Поминальную молитву Изкор, кланяюсь ему, все помню! Да будет благословенна твоя память, замечательный Человек, с Золотыми руками, Калашников Арон Мейерович!

Еще хочу рассказать про несколько человек в цеху, которые назывались группа ремонтников. Старшим был Исаак Готбейтр, лет на 8-10 старше меня, деловой и грубоватый, но рукастый и умелый, сразу видевший кто чего стоит. Ведь все чего-то стоили и все это знали!   Были специалисты, были те, кто реально оценивает свои способности, были и те, кто имеет завышенное самомнение, но были и такие, кто про себя все знает, понимали, что не тянут, но не светились своей бездарностью и слабостью в нашей работе, в радиотехнике и, обычно, они были профсоюзными или партийными работниками. Это никому не нравилось, но таковы были правила игры, или работы? Группа ремонтников занимались тем, что "причесывали" (красиво и правильно припаивали радио-элементы после регулировки) блоки, ремонтировали механические и монтажные дефекты, перепаивали разъемы, ремонтировали блоки после лакировки. Последнее - особо сложное дело, так как после монтажа и настройки блоки проходили покрытие лаком УР-231, особо прочным и водостойким, в три слоя, с сушкой каждого слоя отдельно при 60 градусах. Бывало, что после проверки лакированного блока, обнаруживался дефект и его надо устранить, да так, чтобы не было видно вмешательства, все было качественно. И бригада Изи Готбейтора умела делать все! Работники: Толя Славнов, Валера, Коля, да и сам Изя - мастера были равноценные и очень "рукастые"! Они исправляли самые неожиданные и сложные дефекты монтажа, сборки, всякие поломки, что конечно случались, а качество их работы было проверено временем: все исправленное - работало и в отремонтированных ими изделий отказов не было.
Завершу свой рассказ про Залмана Менделевича Шагала, однофамильца (а может и родственника?) знаменитого художника. Он был ровесник отца, 1923 года рождения, воевал, человек был тихий, немногословный и застенчивый. Маленького росточка, худощавый, с большим еврейским носом, огромной шапкой черных, курчавых, начинающих седеть волос на голове, мохнатыми бровями, глубокими и внимательными глазами.  Зяма - так звали его свои, человеком был совершенно незаурядным! Работая в ЦКБ, он специализировался на  антеннах и СВЧ (сверх высокочастотных) устройствах. У нас на заводе было много очень умных и грамотных работников всех национальностей и специализаций, но Зяма выделялся и среди них своими незаурядными способностями. Дело в том, что всё, что мы делали, настраивали, ремонтировали - все можно было рассчитать, замерять, собрать, потрогать, поправить, если надо, а вот СВЧ - устройства, антенные - ни потрогать в работе, ни замерить их внутренние параметры было невозможно! Только косвенным образом можно было по приборам оценить работоспособность таких устройств, а уж ремонтировать их, изменять и улучшать параметры – было совсем загадочно. Но у Зямы было какое-то внутреннее чутье и у него получалось! В этом СВЧ- разделе радиотехники очень важным было глубоко понимать принципы работы, как отдельных узлов, так и всей системы в целом, знать зависимости между механическими и электрическими параметрами, в чем и заключается принцип настройки антенн и СВЧ узлов в радиолокационной станции - РЛС. Как это ни удивительно, но вопросы появлялись часто  и неожиданно, хотя изделие считалось надежным и отработанным. Про один случай мне рассказывал мой отец. Дело было в конце месяца, все переживали за программу: надо выпустить столько-то РЛС, все считанное, но одно изделие не идет! Это изделие попалось  бригаде моего отца, они бились с ним вдвое больше времени, чем положено, но оно не шло: не получался один из важнейших параметров - чувствительность. Назревал скандал, дирекция призвала все ЦКБ и грозилась ого-го, но изделие не шло! На исходе было 30 число и инженеры и регулировщики, в глубокой печали, не знали, что делать, так как испробовано было все. Даже Заказчик почти смирился с недопоставкой одной станции. А Зяма болел. Ему позвонили и спросили, мол, не смог бы он подъехать и помочь, так как все понимали, что дело связано с СВЧ узлами, но найти причину не могли. Приехал Зяма, нездоровый, как маленький, чихающий воробей, в стороне сидят инженеры, регулировщики, начальство: совещаются. Уже в Зяму никто не верит, так как уже подменяли все, что можно было заподозрить из узлов и блоков. Он ходит вокруг станции, мой папка сидит за пультом, Зяма спрашивает отца про такой-то параметр, его величину, про другой, это пробовали, а это заменяли? Отец рассказывает ему, что это - такая величина, то - столько-то, и то сделали, и это проверили.... А Зяма ходит вокруг работающей станции, все записывает, что-то считает на бумажке, лезет своим длинным, хлюпающим  носом в самые неожиданные места, вдруг просит отца дать ему молоток,  где-то что-то стукает, довольно сильно. Сидящая невдалеке группа замолкает, Зяма просит всех выйти за пределы комнаты-камеры, которую закрывают бронированной дверью, и просит отца включить высокое (напряжение) на излучение (это смертельно опасное излучение, только без людей!) и проверить параметр чувствительность. Вокруг стенда, где работает отец, стоят человек 17, все знающие и очень толковые, внимательно смотрят, параметр получается, все в шоке! «Зяма, что ты сделал» – спрашивают спецы? Он машет рукой, шмыгает носом, пользуется платком, глаза слезятся.... Ему тогда было лет, как мне сейчас, т.е. около 60-ти, как давно это было....
Теперь надо объяснить Заказчику, что сделано и как, на основании каких документов, не надо ли доработать все старые, ранее выпущенные изделия и т.п.  Зяма объяснил, что он стукнул по одному из волноводов, так как заподозрил, что может в совокупности с другими СВЧ деталями образоваться КСВ (коэффициент стоячей волны) больше, чем положено, хотя по отдельности все детали и узлы настроены правильно. Он просто чуть изменил КСВ этой детали и станция теперь будет работать без перебоев и надежно. Вопрос с дополнительной проверкой решили, документы оформили, план по выпуску не сорвали. Это все стало возможно из за того, что Зяма не только глубоко понимал работу этих загадочных СВЧ- устройств, но и знал куда и как стукнуть, своей худой рукой, буквально купаясь в недрах СВЧ, понимая изнутри это явление. Близкие друзья Зямы знали его способности и золотые руки, знали, что он из какой-то разбитой рухляди и кучи металлолома сам, потихоньку, собрал а/м "Волгу", но не просто собрал, а что-то сделал с ней такое, что ездила она совершенно замечательно и потребляла бензина очень мало за счет электронного впрыска - это 75-е годы! Закончил Зяма всё плохо. В конце 80-х стало вдруг известно, что брат Зямы живет в США, куда уехал после войны из плена (мы знаем, что те, кто вернулся на Родину – попали в сталинские лагеря и мало, кто выжил!), а его считали без вести пропавшим. Вроде бы и хорошо, брат нашелся, но нет, нашим чекистам, которые ищут кругом врагов и бдят, надо себя проявить! Заводят "дело": Зяма, ведущий инженер, не сообщил про брата в США, значит враг, гнобить, значит уволить!
А у Зямы за 40 лет работы только одна запись в трудовой книжке - Завод! Без него - завода, без любимой работы, он себя не представляет! Над ним сжалились и перевели работать в механический цех, где делали те самые волноводы. Мы (я и отец)давно дружили с ним, он уважал моего папку, меня, как специалистов. Несколько раз я приходил к нему на его новое место работы посоветоваться по какому-то вопросу, так как знал о его незаурядных способностях. Он всегда грамотно и умело помогал в решении технических проблем. С горечью рассказал мне, что минувшие 5 лет он работал над темой "Эхо-камеры": имитация создания реальных условий для РЛС на земле, что позволяло провести дополнительные исследования и улучшить параметры РЛС по дальности и другие, а так же анализировать  и настраивать отказавшие  изделия на современном уровне. Он добился понимания важности вопроса у заводского начальства, получил "добро" Главного конструктора, который доверял ему, преклонялся перед его знаниями и руками. По разработанной Зямой идее и  документации построили огромное помещение со специальными параметрами и инженерией внутри, и даже провели первые испытания. Проверки показали потрясающие возможности новой специальной камеры, но... Зяму лишили "допуска", отстранили от работ, от любимого детища, которому он был предан, как и своей Стране. Он с грустью рассказывал мне, что идиоты,  лишили его права заниматься делом всей жизни, но мозги то его они отнять не могут, а память у него была феноменальная! Только ни память, ни знания, ни желание работать на благо Страны - все это было не нужно. Через год  все было заброшено и погублено, Зяме заниматься Эхо-камерой запретили:  все, что он придумал - было жутко секретно, а без него никому дела не было, не охота, да и глубокого понимания темы не было. Ладно, Зяма, деньги! Дело, престиж Страны, РЛС изделия, да и целого направления, были загублены! Зачем, почему, кто отвечает, кто посмел? Вопросы остались риторическими. Шагал Залман Менделевич после этого стал болеть, что и как было потом - я не знаю, так как я в 1989 году уволился, поняв и увидев, что перспектив у завода, да и у меня, нет. Вот такой замечательный, башковитый и рукастый человек встретился мне в жизни.
Недавно, в 2021 г., мне один из читателей моих рассказиков прислал сообщение, что его родственник, Залман Шагал, умер лет 12 назад в городе Цфат, в Израиле. Это значит, Залман Менделевич прожил почти до конца 2010-х годов! И я, если бы постарался, мог бы найти его, поговорить с ним там, в Израиле, но видно не судьба!
Думается мне, что разбирайся эти люди в медицине – были бы великие хирурги, или другие специалисты по «ремонту» отказавших, заболевших  «человеков», но проверить это невозможно, как нельзя узнать обратного: каким бы слесарем был известный хирург?               
    Бат – Ям - Санкт-Петербург. Февр. 2014 год. - дек. 2021 год.