Депутат

Нынче так много говорят о политике. Кто прав, кто виноват?  Хороша ли демократия? Какова она должны быть? А мне всегда  вспоминается один эпизод.

Конец пятидесятых годов прошлого века. Еще  действовали старые  порядки. Хрущев только входил во вкус власти.

Наша квартира, если можно так назвать, одной стеной примыкала к общему бараку. Папа пристроил веранду, сделал выход на другую сторону, и получилось изолированное  жилье, с небольшим двориком.  Тогда еще разрешалось иметь подсобное хозяйство. Ранним воскресным утром папа и бабушка поехали на базар и привезли двух розовых поросят. Я и брат визжали от восторга. Поросята резвились, похрюкивали, кусали друг друга, кувыркались,  на месте им не сиделось.  В небольшой кладовке во дворе им соорудили уютное жилье.  Мы с братом каждый день навещали своих любимцев.  Это неправда, что свинки грязные животные. По нужде они ходят в уголок, подальше от спального логова. А спят, зарываясь в густое сено, выставив наружу только пятачок с двумя дырочками. Зрелище, надо сказать, очаровательное.

Но кому-то из соседей,  из зависти, или  еще по какой причине, не понравилось наше хозяйство, и они написали  жалобу.
Из  райисполкома, пришли мужчина и женщина, поглядели, ничего не сказали и ушли. А может быть и сказали.  Мама не стала нам объяснять. Ведь мы еще были совсем маленькие.

Папа написал  депутату. Высокий мужчина, средних лет внимательно осмотрел наше жилье, свинок в сарае. С улицы, к нашему сараю, вплотную примыкало  большое  сооружение, куда раньше, соседний Рельсосварочный завод складывал уголь.
— Что здесь находится? — спросил мужчина.
— Ничего. — мама  теребила от волнения концы повязанного на голову, платка.
— Кому принадлежит?
— Да вроде, хозяином считается Рельсосварочный завод.

Мужчина сел за стол, достал из портфеля  бланки, и стал писать. Мы смотрели на него, раскрыв рот.
Потом поставил печать,  и протянул бумагу маме.
— Не волнуйтесь! Больше Вас никто беспокоить не будет. А кладовку на улице, я распоряжусь, чтобы вам  отдали.

На другой день, в калитку постучал директор Рельсосварочного завода.
— Лидочка, можете обустраиваться. Нам эта кладовка не нужна.

Так работала власть в конце пятидесятых годов.

Ну, а в шестидесятые, началась «оттепель»,  дали «глотнуть свежего воздуха», и затянули потуже пояса, пока только на животе. А уж, на горло, накинули ремень,  в конце восьмидесятых.   Перестройка выжала из человека все, что даже ей и  не нужно было,  авось пригодится, и получится квас.