Жертва поневоле

                ЖЕРТВА ПОНЕВОЛЕ

   В городе Н. трагическое событие потрясло всех, знающих Петра Лапушкина, тело которого в понедельник было выловлено в речке Большой Лужанке. Утопленника все помнили как человека предобрейшего и жизнерадостного, отзывчивого сотрудника местной газеты «Хвала и порицание». Никаких насильственных следов утопления следователи не обнаружили и остановились на версии самоубийства. Вот с этой версией никто из знающих бедного Лапушкина не согласился. Зачем ему топиться? Никаких причин на то не было! Жилплощадью он был обеспечен, работой — тоже, кредита в банке не брал, женой - модницей не обзавелся, долгов ЖЭКу не накапливал. Живи и радуйся!
    Следствие зашло в тупик. После долгих поисков оно вышло на свидетелей самоутопления. И вот о чем они поведали.
     Накануне покойника видели на вышеназванной речке в одной лодке с местным поэтом Зюзюкиным, который, взмахивая поэтической шевелюрой и потрясая левой рукой (правой он вцепился мертвой хваткой в рубаху слушателя), громогласно и проникновенно читал ему свои стихи. Некоторым отдыхающим у мутных вод речки отдельные стихи показались гениальными, и они смогли их даже воспроизвести:
Моя любовь к тебе, как океаны,
До слез люблю тебя, моя Татьяна,
Ты носишься в моих мечтах,
Я без тебя совсем зачах!
Подруга дней моих суровых,
Голубка нежная моя!
Тебе стихи пишу я снова,
Тебя от всей души любя.
    Очевидцы заметили, что Лапушкин вел себя неадекватно: он бледнел, краснел, прикладывал ладонь ко лбу, потом зарыдал и выбросился за борт лодки, оставив в цепких руках Зюзюкина свою рубаху. Плавать бедняга, видимо, не умел, вот и утоп.
Зюзюкина, конечно, судили за доведение журналиста Лапушкина до самоубийства, он взят на поруки своим трудовым коллективом, который обещал удержать подсудимого от написания стихов и оградить ни в чем не повинных людей от повторения подобных случаев.