Судья и ханурик

Судья Сомерс
*
Как же это происходит, мне никто не говорит
 Что  я, самый  просвещённый из юристов эрудит,
Кто знал Блэкстоуна, Кука отповеди назубок,
Кто часами приговоры оправдательные мог,
Стоя читывать, бывало.  Резюме сего труда
 Похвалу завоевало у Верховного Суда.

Как же это происходит, мне никто не говорит,
Что лежу здесь не отмечен, даже буквой, позабыт,
В то же время как Чейз Генри, этот рыночный урод,
Под плитой гранитной вечной, с урной  мраморных пород,
В ней Природа постаралась по иронии судьбы
 Развести сорняк цветущий, чтоб ложился на гробы
*
В жизни хануриком   был я базарным;
В смерти, священник меня хоронить не велел
 На майдане святом.

И по всему, повернулась   удача ко мне.
Этот участок купили себе протестанты,
И похоронено тело здесь было моё,
Близко к  надгробью Николаса, то бишь банкира
 И его, в вечном покое, супруги Присциллы.

Вы обратите внимание, благоразумные  души,
Встречным течением жизни
 Честь прибывает и мёртвым,
которые жили в позоре.
 *
Judge Somers

 How does it happen, tell me,
 That I who was most erudite of lawyers,
 Who knew Blackstone and Coke
 Almost by heart, who made the greatest speech
 The court-house ever heard, and wrote
 A brief that won the praise of Justice Breese—
How does it happen, tell me,
 That I lie here unmarked, forgotten,
 While Chase Henry, the town drunkard,
 Has a marble block, topped by an urn,
 Wherein Nature, in a mood ironical,
 Has sown a flowering weed?
 *
 Chase  Henry

 In my life I was the town drunkard;
 When I died the priest denied me burial
 In holy ground.
 The which rebounded to my good fortune.
 For the Protestants bought this lot,
 And buried my body here,
 Close to the grave of the banker Nicholas,
 And of his wife Priscilla.
 Take note, ye prudent and pious souls,
 Of the cross-currents in life
 Which bring honor to the dead,
 who lived in shame.
 *
Чейз Генри

 По смерти, городскую пьянь,
Меня не стали отпевать
 И хоронить в Святой земле…
Но счастье подвернулось мне.

Меня зарыли за оградой,
Участок куплен был банкиром,
И я лежу теперь с ним рядом,
Меж ним и жёнушкой Присциллой.

Выходит, я благочестив,
Раз приобрёл такой покой.
Смертельно стыдно, Боже мой…