Золотое перо Александра

     «ЗОЛОТОЕ ПЕРО» АЛЕКСАНДРА            
Обладатель «Золотого пера» в журналистике – это профессионал высочайшего класса! Это - мастер слова, виртуоз газетных жанров, бесстрашный расследователь, неукротимый правдолюб, борец за справедливость! Это - победитель в нелегких конкурсах среди зубров журналистики. Это человек, который многое знает и многое умеет, но главное – он всегда на переднем крае борьбы, бесстрашный и бескомпромиссный.

 Вот на кого он будет равняться! Так думал Иван Озеров, когда начинал работать в районной газете. Но шли годы, он несколько раз менял редакции, районы и области. Сам уже из начинающего  превратился в матерого газетчика. Но встретить обладателя «Золотого пера» ему так и не довелось. А потом оказалось, что однажды он работал бок о бок с будущим обладателем знака «Золотое перо», но даже не догадывался об этом!   

…Пока Сашка Колпаков служил в армии, его красавица жена изменяла ему. Он не вернулся к ней, а вернулся к  родителям. А парень он был видный: высокий, белокурый, голубоглазый, с правильными чертами лица. За годы службы он возмужал, раздался в плечах. Девчата на него заглядывались, а он, «обжегшись на молоке», дул водку и запивал пивом.

Не удержало его в семье и то, что жена родила сына. Что-то в нем надломилось. А тут еще случились похороны сначала отца, чуть позже – матери. Стал он, круглый сирота, единственный сын у родителей, ко всему безразличным, каким-то инертным. Сдружился с компанией картежников. Но все же восстановился в институте и закончил высшее образование. А поскольку был он человеком грамотным и начитанным, то взяли его в редакцию районной газеты корреспондентом.

Тут попал он в свою стихию. В редакции как раз был период, когда сотрудники работали под девизом «Чем хуже – тем лучше!» Связано это было с тем, что вместо толкового организатора и наставника редакцию возглавил серенький человек. Пантелей Петрович Крайтор ни других не мог чему-нибудь научить, ни сам что-нибудь стоящее  написать. По национальности был он болгарином, хоть и неплохо знал русский язык. А газета была русскоязычной, поскольку район был многонациональным.
 
Редкий случай, когда в штате редакции преобладали мужчины. Даже главным бухгалтером работал бывший прапорщик вооруженных сил, служивший в ГДР, Иван Петрович Перцун. Вот он, а также Сашкины партнеры по игре в карты - завотделом Юрий Танцоров и заместитель редактора Кузьма Припечник - ежедневно собирались в большом кабинете редакции и играли. Как только раздавались шаги Пантелея Петровича, карты мгновенно исчезали, а разговор переводился на производственную тему. Дескать, важным делом заняты!

 Вот в такое невеселое время ответственным секретарем редакции стал работать Иван Васильевич Озеров.  В редакционном портфеле, как правило, было пусто, поэтому Озеров стал обходить кабинеты и спрашивать, скоро ли поступят материалы и какого содержания. Картежники маскировались, но он быстро их вычислил. Редактору он ничего не сказал, но попросил его навести в коллективе порядок.

- Ты – ответственный секретарь, вот и требуй от них строчки, - ответил редактор, чем очень удивил опытного газетчика.

- Тогда дайте мне книгу приказов! И все станут, как шелковые! – вспылил он.
На этом разговор закончился. Озеров понял, что мирным путем толку не добьешься. Да и стыдно было ему, боевому газетчику, оказаться в безвыходном положении. Он понимал: действовать надо решительно и смело. Застав  картежников за игрой, он сказал: если через два часа не поступят материалы, то на этот раз он их не пожалеет.

Угроза подействовала. Один за другим приносили они наскоро слепленные тексты. Пришлось вносить большую правку, перепечатывать.

Но привычка у них осталась прежней. Каждый раз Ивану приходилось буквально силой усаживать их за работу. Бездеятельность редактора его просто бесила. Был способ взорвать эту обстановку – пойти на прием к первому секретарю райкома партии и все ему рассказать, но не хотелось скандала.

Однажды заместитель редактора принес удивительно аргументированную статью о колхозном чабане. Дескать, и в травах чабан разбирается, и в пастбищах, и всю свою работу строит на научной основе. Знает, где пасти овец в начале лета, куда переместить стадо в жару и где лучше всего найти корм осенью. Придраться не к чему, кроме того, что текст не был привязан к местности. Пасти овец чабану приходилось в пределах угодий колхоза, между посевами полевых культур – на неудобьях. А там условия почти всегда одинаковые.

Иван Васильевич открыл энциклопедию животноводства и глазам своим не поверил: Кузьма переписал в «свою» статью целые абзацы. Впервые в жизни видел Озеров такой откровенный плагиат и такую неприкрытую наглость. Он пришел к картежникам взволнованный и решительный:

 – Вот, смотрите вы все: подчеркнутое красными чернилами - целиком списано из энциклопедии! Вы думаете, что кроме нас никто не читает справочников? Да нас потом склоняли бы на всю область, над нами смеялись бы во всех редакциях! Как теперь я должен поступить? Отдать материал редактору? Отнести его в райком партии? Или у Вас есть другой вариант?

- Верните мне статью. Я напишу другую и подам заявление на увольнение.

- Никто Вас не заставляет уходить с работы. Просьба одна: не халтурить и сдавать материалы вовремя.

Но Припечник все-таки уволился. Озерова райком партии назначил заместителем редактора. Корреспондентом к нему определили Александра Колпакова. Ответственным секретарем стал Петр Ковальчук, который до этого был первым секретарем райкома комсомола.

- Повезло тебе, - сказал ему Озеров.

- Это в чем?

- А в том, что материалы тебе буду сдавать я.

И он знал, что говорил. Из любой поездки он привозил в блокноте до десяти материалов. Ему даже приходилось составлять оглавление своих записей в блокноте, чтобы чего-нибудь не забыть. Ежемесячно он превышал норму сдачи материалов, которая составляла 3000 строк. Его подопечный Сашка с большим трудом сдавал половину от этого.

- А где я возьму материалы? – оправдывался он. Озеров только смеялся. Он знал, что картежники переместились к Колпакову на квартиру и там проводят дни и вечера.
Иван Васильевич не стал читать ему нотации, а решил действовать личным примером: повысить сдачу своих текстов до четырех тысяч строк в месяц. «Меньше курить, меньше болтать, ни минуты потери!» - решил он для себя. И у него получилось. Через некоторое время он поднял планку до пяти тысяч. Петр Ковальчук блаженствовал! Оригиналы Озерова - чистые, он сам печатает их на машинке, идут они без правки. Иногда Петр, даже не читая, засылал их в типографию. Ему тоже уже не до работы: он влился в компанию картежников.

Сашка так и не мог преодолеть полуторатысячный рубеж строчек при сдаче материалов. И в быту он оказался лодырем и выпивохой. Из его двора вывезли полный кузов пустых бутылок. Однажды завез он прицеп каменного угля. Потом  каждый день выковыривал его из-под сугроба, чтобы растопить печь, так как в сарай перенести поленился.

А тут грянули перемены. Озерова направили работать редактором в другой район. Пантелей Петрович вышел на пенсию. Руководителем газеты определили Петра Ковальчука. Ответственным секретарем стал Юрий Танцоров.

Вот теперь бы и показать, как надо работать! В коллективе остались только «свои»! Пора бы начинать трудиться под лозунгом: «Как можно лучше!» Но не тут то было! Лодыри – они всегда лодыри. Они только повод ищут, чтобы оправдаться. Творческие работники теперь открыто играли в карты в рабочее время. Сашка к тому времени уже женился, но солиднее от этого не стал. В редакционном портфеле постоянно гуляли сквозняки. Петр Ковальчук решил было «закрутить гайки», а в ответ услышал: «А не пошел бы ты куда подальше!» На этом воспитательная работа закончилась.

Ковальчук бросился за помощью к своему другу, секретарю райкома партии по идеологии. Решили они избавиться от Сашки. Для этого применили испытанный метод. Они стали нахваливать приятеля на каждом шагу, по поводу и без повода. И уловка удалась. Вскоре Колпакова назначили заведующим отделом культуры районного совета народных депутатов.

 Первые месяцы никто не интересовался, куда он исчезает в рабочее время. Начальство все-таки! А потом стали догадываться. Его подчиненные помалкивали, продолжая честно выполнять свою работу. Но однажды  он все-таки попался!
Сказавшись, что поехал в Дом культуры крупного поселка, Сашка ушел из отдела.

Случилось так, что часа через полтора председатель райсовета созвал срочное совещание. Явились все работники исполкома, кроме Колпакова. Председатель приказал найти его. Заведующего отделом искали всюду. До конца рабочего дня он так и не появился. На другой день председатель потребовал объяснительную. Потом документ проверили и вывели непутевого на чистую воду. Тут же стал вопрос об его увольнении.

Ковальский очень боялся, что его вернут в редакцию. Но выручил секретарь райкома партии по идеологии, который дружил с инструктором обкома партии Валентином Рыбаком. Тот предложил кандидатуру Александра Колпакова на должность редактора в другй район. Райком партии не стал этому мешать, выдал ему отличную характеристику. В новом районе ему быстро выделили квартиру, он перевез жену и ребенка. Иными словами, зажил припеваючи.

Молодой редактор газетчикам понравился. Если его предшественник был человеком боязливым, мнительным, то Колпаков оказался полной его противоположностью. Он был начитан, остроумен, вмеру нахален. А главное – ни райком партии, ни исполком райсовета для него не были авторитетом. Газета стала неуправляемой. Естественно, в ней появились непроверенные факты, откровенная клевета. Местный бомонд воспользовался газетой, чтобы сводить друг с другом счеты. 

 Перестройка закончилась развалом Союза ССР. Вскоре был ликвидирован райком партии. Колпаков перерегистрировал газету, убрав из учредителей не только райком партии, но и районный совет. Теперь учредителем и издателем значился трудовой коллектив редакции. Пенсионеры работать в таких условиях отказались. В редакцию пришла задиристая, энергичная, но незрелая молодежь. Ничего конструктивного команда Колпакова предложить не могла. Районный совет принял адекватные меры: он учредил новую районную газету с новым штатом работников. А молодую команду выселил из здания редакции.

Лишившись дотации из бюджета района, а также помещения, газета Колпакова стала влачить жалкое существование. Средств от подписки не хватало даже на бумагу. Не было у газеты и цели, ради которой она была создана. Оставалось одно – дружить с  «прихватизаторами», заняться мелкой торговлей, писать статьи на заказ за деньги. Печатать газету пришлось в соседнем районе, так как местная типография отказалась от этого.

 Аккредитовались в районном совете, стали приходить на заседания президиума и на сессии районного совета. Критике подвергали чуть ли не каждое слово председателя и депутатов. Изощрялись в выражениях, формулировках, пытались блеснуть красноречием. Но тираж газеты постепенно сходил на нет. И прогноз погоды печатали, и гороскопы, и анекдоты, и скайнворды – ну все, что можно добыть в Интернете, а подписка все падала. Уж какие душещипательные истории выцарапывали в Сети! А про конец света не только ничего не пропускали, даже у местных священослужителей интервью брали. Не помогало.

…Несколькими месяцами раньше в другой коллектив, где редакторствовал Иван Озеров,  из Высшей Партийной школы на должность заместителя редактора прибыла Алевтина Мацук. Стройная симпатичная женщина уже поработала в двух районных газетах. В первой редакции она была рядовым корреспондентом и только начинала свой творческий путь. Будучи в душе артисткой, на семинаре молодых журналистов она очаровала секретаря обкома партии по идеологии, после чего получила должность заместителя редактора.

Потом она окончательно убедилась в том, что из мужиков можно вить веревки, если повести себя умело. На очередной встрече журналистов среди гостей был генерал из Южного военного округа. И Алевтине пришло в голову попросить у него помощи в ремонте редакционного автомобиля. Чтобы пообщаться с ним, она прокрутила в голове несколько версий. Но как только стала говорить о машине, о запасных частях, в которых она ни капельки не смыслила, она разревелась. Генерал отвел ее в сторону, успокоил, а после семинара пригласил в гостиницу. К утру вопрос о ремонте редакционного УАЗика был решен. 

Особенностью ее характера стало стремление во что бы то ни стало достигнуть намеченного. Теперь ее цель - стать редактором: она оукончила Высшую партийную школу. Инструктор обкома партии Валентин Рыбак подобрал ей местом работы лучший город области. Под прицелом оказалась редакция Ивана Озерова. Они ни минуты не сомневались, что с помощью испытанных методов подвинут редактора.

Знала также Алевтина, как обворожить коллектив редакции, как подсидеть редактора.
- Мы работали по очереди, - делилась она опытом работы. - На неделю он уедет на море позагорать, потом на неделю я. Вы можете мне доверять, спокойно поехать отдохнуть. А потом меня отпустите.

Озеров прекрасно понимал, что она готовит ему ловушку. Он никогда не позволял себе вольностей на работе и сейчас не собирался это делать.

Алевтина к тому времени уже успела расположить к себе местную партийную верхушку. В ее кабинете до ночи засиживался заведующий отделом райкома партии по идеологии Владимир Глухов. Вскоре Озеров почувствовал с его стороны недоброжелательное отношение, а иногда и агрессию.

Очень активным стал корреспондент Вениамин Сметанин. Он не пропустил ни одного случая, из-за которого можно было бы поднять в редакции бучу. Его постоянно видели в райкоме партии, где он в черных тонах рисовал работу редакции и требовал, чтобы за эту информацию ему выделили квартиру. Разозлившийся секретарь по идеологии Василий Иванов сказал ему однажды:

- Мы разрешаем тебе поставить палатку под окнами райкома партии и будем оплачивать расходы на электричество! Большего пока предложить тебе не можем!

Но Сметанин продолжал искать компромат на редактора. Ему очень хотелось сделать карьеру в новом составе редакции, о чем все шептались. Распустили слухи, что в редакционном гараже у редактора стоит бочка с вином и маринованые огурцы на закуску. Сметанин решил пойти в разведку! 

Заметив, что Озеров зашел в гараж, он выждал несколько минут и влетел туда. То, что он увидел, выбило его из колеи. В дальнем углу пустого гаража редактор брал из ящика помидоры и складывал их в кулек из газеты. Машины в гараже не было. В нем вообще ничего не было.

- Что ты хотел? - Спросил Озеров.

- А я… Вот я… Я хотел спросить, как называется эта линейка?

В руках у Сметанина оказался оттиск страницы очередного номера газеты. И он наугад ткнул пальцем в первопопавшуюся линейку.

- Это рантовая линейка. А зачем ты спрашиваешь? Ее уже поставили. Какую ты на макете нарисуешь, такую и поставят в типографии.

Озеров прекрасно понимал, зачем стукач Сметанин пришел в гараж.

Однажды  в кабинет зашла ответственный секретарь Карина Крестомолова и стала взволнованно говорить:

- Что Вы себе думаете! Тут уже все должности распределили, скоро нас с вами с работы будут выгонять, а Вы сидите, сложа руки!

- Кто это на нас посягает?

- Алевтина с Глуховым уже обо всем договорились. Она будет редактором. Леонид Зильберберг станет заместителем. Ответственным секретарем пойдет Сметанин. Всем остальным определены должности, кроме нас с вами.

- Работайте спокойно. Мы свое дело знаем. Никаких особых ошибок за нами не числится. Так что не волнуйтесь.

Около десяти утра следующего дня зашла Алевтина. С порога она заявила:

- У меня дома уже месяц нет мяса!

- Купите. Поезжайте в колхоз. Мне ли Вас учить? Правда, это не очень просто. Я перед отпуском заплатил за пять килограммов мяса в ближайшем колхозе – в Ложбиновке. Вот квитанция об оплате. Трижды ездил, а мяса в складе так и не застал.
Озеров посмотрел на часы: до заседания бюро райкома партии оставалось три минуты. Обычно он ходил в райком пешком, а тут время упустил. Вышел во двор и скомандовал водителю:

- Быстро в райком партии!

Заседание еще не началось. Озеров зашел в кабинет ко второму секретарю райкома Василию Иванову.  До этого Иванов работал где-то в аппарате КГБ, поэтому к любой работе относился очень серьезно.

- Присаживайся. Вопросы есть.

 Иванов вытащил толстую папку, на которой было написано «Озеров И.В.» Но не успел открыть ее, как раздался телефонный звонок. Иванов ответил и как-то уж очень явно покосился на Озерова.

- У меня уже один тут есть…, - намекнул он кому-то.

В трубке что-то горячо доказывали, но расслышать не удавалось. Наконец, Иванов вспылил:

- А я Вам и раньше говорил: разберитесь с этой столовой! Поезжайте в Ложбиновку и разберитесь! Все!

Секретарь внимательно посмотрел на Озерова и забросил папку на шкаф. Иван понял, что звонила Алевтина. А Иванов с этой минуты начал понимать, что на редактора клевещут и Мацюк, и Сметанин, и Павлова, а заведующий отделом Владимир Глухов им поддакивает.

Вскоре состоялось партийное собрание. Обычное, рядовое собрание, какие проходят каждый месяц. За час до его начала к Озерову зашла Карина с тревожной вестью:

- Вас сегодня будут снимать с должности. Все подготовлено. Из райкома придет целая делегация. Вас обвинят в антисиметизме, дескать, Вы постоянно унижаете Леонида Зильбельберга. Выступит Мацюк, затем он, другие поддержут. Так что держитесь!

- Интересно! Я Леонида уважаю, никогда не помнил о его национальности.

- Раздуют! Из мухи слона сделают!

- Ерунда! Бог не выдаст – свинья не съест!

На собрание в редакцию действительно пришли  Владимир Глухов и председатель партийной комиссии Михаил Котрак. Доклад делал Иван Озеров. Что интересно, отсутствовала Алевтина Мацюк. В этот день сдавали в эксплуатацию тепличный комплекс. Приехали первые лица области, в том числе и покровитель Алевтины. Первый секретарь райкома партии Семен Чернышов прихватил ее под предлогом, что она поможет колхозникам составить выступления на митинге.

Озеров хорошо подготолвился к докладу.   Представители райкома  многого не знали из того, о чем говорил редактор. Они впервые слышали, что работники райкома партии не могут напрямую вмешиваться в работу газеты, а руководить должны путем анализа ее деятельности на пленумах или заседаниях бюро парткома.  Их удивляло также спокойствие редактора. По их опыту, он должен был волноваться, места себе не находить.

Выступали нехотя, но по делу. Воду должна была замутить Алевтина легендой, что, дескать, редактор необъективно относится к Леониду Зильбербергу, а за глаза называет его евреем. Тут представители райкома партии предложили бы Леониду подтвердить высказывание Алевтины. И закончилось бы собрание тем, что редактора подвели бы под персональное дело.

Но Зильберберг струсил. Конечно, он мечтал о должности заместителя редактора. Но возникали два вопроса: станет Мацюк редактором и выполнит ли обещание? И он, человек опытный, решил промолчать.

  В День печати решили напоить редактора, но он понял, что замышляется, виду не подал и ушел по-английски – не попрощавшись.
 
Утром Озеров позвонил инструктору обкома партии Валентину Рыбаку и сказал буквально следующее:

-Если Вы не заберете от меня Алевтину, то с сегодняшнего дня земля будет гореть у нее под ногами!

Подействовало! Мацюк перевели на работу в отдел пропаганды обкома, и она стала курировать работу редакций районных газет.   

 И тут началось непонятное. Редактора вполне грамотной, авторитетной газеты соседнего района  Владимира Косача Алевтина замучила проверками. Это был атлетического сложения красивый мужчина, ветеран журналистики. Будучи филологом по профессии, он до редакторства несколько лет был директором школы. А уж статьи его были образцово-показательными.

Все претензии новоиспеченного инструктора он отметал с легкостью профессионала. Но она нащупала слабое место: Владимир был в разводе и недавно повторно женился. В обком уходили справки одна страшнее другой о моральном разложении редактора. Владимир, конечно, хорохорился. Он считал, что коллектив у него грамотный, преданный. Нападкам Алевтины не придавал значения, но глубоко ошибался. Он понимал, чего от него добивалась Алевтина. Но она была ему несимпатична.

Состоялось бюро райкома партии, на котором главную скрипку сыграла Алевтина Мацюк. Ему объявили выговор с занесением в личное дело. После этого стал он нервным, раздражительным. Не помогали и ежедневные пробежки по утрам на стадионе. У него обнаружили болезнь сердца. Под давлением инструктора обкома партии Валентина Рыбака его понизили в должности. Вскоре ему дали инвалидность, а потом он умер.

А вот Александр не был таким упрямым. Новоиспеченной инструкторше он подходил по всем статьям. С первых минут знакомства он перешел с ней на шутливый тон в разговоре и вел себя изумительно раскованно. Его шутки и полунамеки ей очень нравились. При первой же возможности она похвалила его в обзоре газет. А потом чуть ли не каждую неделю приглашала в поездки на различные семинары и совещания. Сашка не сопротивлялся, не придавал этому значения, зато отлично понимала последствия его жена.

 Алевтина оформила документы, и на одном областном мероприятии, на котором присутствовали все журналисты области, Александру  был вручен значок «Золотое перо». Иван Озеров поздравил его с наградой.

…Чутко прислушивается Александр к общественному мнению. Ему сейчас некогда разбираться, какую цель перед собою ставит та или иная партия: лишь бы деньги платили! Зато – свобода слова! Но тираж газеты от этого не растет.

Алевтина где-то затерялась в областных коридорах власти. Ее покровитель во время оранжевой революции бежал из области. Валентин Рыбак с трудом устроился в управлении по делам издательств, но и там попал под сокращение. Несколько раз пытался Озеров узнать, где  теперь подвизается Алевтина Мацюк, но в областной организации журналистов о судьбе ее ничего неизвестно.