Путь в науку. Физфак I курс

Написано для второго тома  сборника воспоминаний о физфаке.

     Учась в 239-й школе, я всё больше заинтересовывался физикой, читал научно-популярные книжки, статьи в «Науке и жизни»... Не то, чтобы я уже планировал делать в физике карьеру (о карьере я ещё и не думал), просто мне это было интересно. А поскольку после школы нужно было куда-то поступать, то естественным выбором стал физфак университета. Я не беспокоился, что там – большой конкурс, что в этом году – двойной выпуск (в том году совершался переход с одиннадцатиклассного на десятиклассное образование, и школу одновременно заканчивали десятые и одиннадцатые классы), что я могу не поступить, и тогда – армия…   Я вообще ни о чём не беспокоился, а, будучи по сознанию ещё ребёнком, находящимся на родительском жизнеобеспечении, просто делал то, что нравится.
     Две четвёрки в аттестате закрыли путь к медали, и мне предстояло сдавать все пять вступительных экзаменов (медалисты сдавали только один). О репетиторах в то время и не слыхивали. Я уехал на дачу и, лёжа на солнышке, с огромным трудом пытался сосредоточиться на текстах учебников. Тем не менее, я набрал нужные для поступления баллы и с группой поступивших уехал работать в Оредеж (об этом я писал в первом томе). Там и сформировалась наша компания, дружная до сих пор. Жили мы в вагончиках. В нашем вагоне мы жили ввосьмером и стали друзьями на всю жизнь (увы, Паши Петрашеня и Володи Гизлера уже нет среди нас…). Спали мы на полу, нисколько этим не тяготясь. И с каким удивлением я увидел, как-то зайдя в соседний вагончик к хозяйственным Саше Кавтреву и Саше Горшкову, что они живут вдвоём, спят на кроватях, обзавелись печкой и варят себе кофе! Но я им нисколько не позавидовал: ведь у нас так весело!
     Забавно теперь вспоминать некоторые эпизоды. Помню, Мишка Белишев повздорил с одним из ребят. В артериях и венах горячего бакинского парня текла унаследованная от матери грузинская кровь, и нынешний профессор Математического института  им. В.А.Стеклова, грозно сверкая глазами, кричал: «Если что – у меня и ножичек есть!». Но жизнь в Северной культурной столице накладывает свой отпечаток, и как-то в конце первого курса, сидя на лекции, Мишка с изумлением и растерянностью прошептал мне: «Представляешь, я спокойным стал, тихим! Сегодня еду в автобусе, мужик, хватаясь за поручень, заехал мне локтём по голове, а я – ничего!».
     Очень запоминающимся персонажем был Сашка Басуев. В отличие от нас, кичившихся своими знаниями и не умеющих ещё разбираться в людях, он не стеснялся задавать вопросы по самым, казалось нам, элементарным темам. Мы снисходительно растолковывали ему, как деревенскому дурачку, суть дела, наши объяснения порождали у него новые вопросы,  которые  оказывались, к нашему удивлению, не такими уж элементарными.
     В дальнейшем мои отношения с Сашкой ограничивались уровнем «Привет – привет!». На третьем курсе мне перед сессией позарез понадобился конспект по очень сложному курсу, но никак не удавалось его достать. Тут подвернулся Сашка.
- Дай конспект!
- Да тебе он вряд ли понравится…
- Ну, дай!
- Пожалуйста…
     Он сунул мне блокнотик с ладонь величиной. Конспект каждой лекции занимал одну страничку и состоял из четырёх-пяти формул без каких-либо пояснений. Я оторопел: как можно готовиться по такому конспекту? Но Сашка мог…
     Доктор физ.-мат. наук, профессор, зав. кафедрой математики СПГУТД   Басуев Александр Георгиевич скоропостижно скончался на шестьдесят пятом году жизни. Поднимался по лестнице на кафедру и упал. Светлая ему память!
     После Оредежа мы вернулись в университет сплочённым коллективом. Учебная группа, в которой оказался я, почти целиком была сформирована из выпускников 239-й школы. Мы обратились в деканат с просьбой включить туда Олега Вывенко (ныне - доктор физико-математических наук, профессор кафедры электроники твердого тела физфака СПбГУ), с которым сдружились в Оредеже. Ситуация осложнялась тем, что в нашей группе иностранным языком был английский, а Олег в школе изучал немецкий, и его, соответственно, зачислили в немецкую группу, а там – другие часы занятий иностранным языком. Но нам пошли навстречу, подогнали расписание занятий, и Олег стал учиться в нашей группе, только на немецкий ходил в другую. Это очень сильно характеризует демократичность тогдашней физфаковской администрации. Не могу представить такого в любом другом ВУЗе.
     Студенческая жизнь закружила меня. В первом семестре мы изучали по физике и математике то, что уже отлично знали по 239-й школе, поэтому, заходя иногда на лекции (контроль посещений не вёлся), не конспектировали их, а самодовольно предсказывали, что сейчас скажет милейший М.Ф. Широхов. О нём пелось в физфаковском капустнике на мотив «Купите бублики»:

Папаша Широхов, всегда в заоблачных
Математических высях паря,
Он теоремочки лузгал, как семечки,
Об аксиомочках не говоря….

     Как-то мы сидели в Большой Физической. Профессор Никита Алексеевич Толстой, в вельветовом пиджаке и галстуке-бабочке,  с присущим ему артистизмом и аристократизмом излагал очередную тему по физике, изысканно куря в своей оригинальной манере: выпуская клубочек дыма и тут же снова заглатывая его, а мы с Колькой Волконским с тоской глядели в окно, где на фоне невозможно голубого сентябрьского неба сияли в солнечных лучах позолоченные осенью листья деревьев. И у Кольки родились строки:

А за окном – хорошая погода,
И девушки гуляют по Неве…
А мне сидеть ещё четыре года,
И граф Толстой бормочет, как во сне.

Зачем сижу – пока ещё не знаю,
Но в деканате, видимо, правы,
Сижу в НИФИ и тихо засыпаю:
Нужны специалисты для страны…

Вокруг страна раскинулась в полсвета,
И люди возвращаются домой,
А я не думаю уже дожить до лета:
Сведёт меня в могилу граф Толстой…

А граф Толстой, ничуть не утомлённый,
Лет сорока, не более, на вид,
Бормочет, производной вдохновлённый…

     Как-то в поисках приключений я забрёл в общагу на пр. Добролюбова, 6/2. Вдруг в комнату, где я сидел у приятелей, ворвался парень:
- Там Толстой пришёл!
     Мы рванули в соседнюю комнату. В неё уже набилась куча народу, а за столом, застеленным газетой, на которой стояли бутылка водки и банка килек, вальяжно расположился Никита Алексеевич с неизменной сигаретой. Из его многочисленных рассказов мне запомнилось только, как перед восьмым марта сотрудники кафедры спросили его:
- Никита Алексеевич, можно, мы выпьем весь спирт?
- Конечно! – ответил Н.А.Толстой.

     Зимнюю сессию я легко сдал на старом багаже на все пятёрки (единственный раз за все годы учёбы на физфаке!), и мы всей компанией рванули в лыжный поход на Карпаты. Ночевали на турбазах за символическую плату, на огромных полатях, где рядами лежали десятки туристов и пахло потными телами и носками, а впереди нас летела слава: «Тут где-то ходят ленинградские физики, та-ак поют!!!». Узнав, что это мы и есть, тут же требовали петь. «Мы же только что пришли, голодные, сейчас вот обед приготовим, а потом уж…» - говорили мы. Перед нами ставили вёдра с супом, кашей и компотом, и через четверть часа мы уже орали:

Солдат всегда здоров,
Солдат на всё готов,
И пыль, как из ковров
Мы выбиваем из дорог…

     Мы вернулись, начался второй семестр, но изменить образ жизни, сложившийся в первом семестре, мне оказалось очень сложно. Весёлые компании, свидания… А в апреле грянул День Физика!
     В 1967 году День Физика последний раз проводился на факультете. Для всех последующих Дней Физика арендовались большие залы во дворцах культуры. А от моего первого дня физика осталось ощущение страшной тесноты и отдельные кадры: я заглядываю в аудиторию, там на столе распластан парень в распахнутой рубахе, и друзья льют ему на грудь и лицо воду из бутылок; в другой аудитории парень страстно целует девушку; и – самая  яркая картинка – среди беснующейся толпы стоит девушка с восхитительной фигуркой и отрешённо наблюдает за этой вакханалией. Я был робким мальчишкой-первокурсником, среди однокурсниц я эту девушку не видел и сделал вывод, что она – со старших курсов, хотя выглядела она совсем юной. Но кто их разберёт… А мой организм категорически не воспринимал девушек старше меня. Поэтому я даже не попытался познакомиться с ней, хотя девушка была очаровательная, а обстановка  – самая располагающая… То, что она может быть гостьей на этом празднике, мне даже в голову не пришло. Кто бы мне сказал тогда, что через четыре года она станет моей женой!
     Во втором семестре курс математики представляла линейная алгебра, о которой я в 239-й школе и знать не знал, но за учебники  засел только в сессию. Абсолютно новые понятия не влезали в мою бедную голову, особенно я затруднялся в понимании  операторов и на экзамен пошёл, как на расстрел, тем более, что принимал его Б.С.Павлов, славящийся своей строгостью. Борис Сергеевич в то время был молод, а выглядел ещё моложе, и о нём рассказывали такую историю. Однажды он помогал основному экзаменатору принимать экзамен и в ожидании, пока  студенты подготовятся, присел, по своему обыкновению, за последний стол: оттуда удобно следить, не списывает ли кто.  Вошёл очередной студент, взял билет и сел перед ним, за предпоследний стол. Некоторое время он изучал билет, потом постучал по спине впереди сидящего и, когда тот повернул голову, показал билет:
- Знаешь?
- Нет… - помотал тот головой.
     Тогда студент  обернулся и показал билет Б.С.Павлову:
- Знаешь?
- Знаю, – кивнул тот.
- Напиши!
     Борис Сергеевич добросовестно написал ответ на вопрос билета, а через некоторое время пригласил парня отвечать и стал гонять его по всему курсу. Экзамен тот так и не сдал.
     Трепеща, я зашёл в аудиторию. С билетом мне повезло, и я написал ответы на вопросы.  Борис Сергеевич просмотрел мои каракули, заглянул в зачётку, увидел там сплошные пятёрки и добродушно улыбнулся:
- Ну, всё хорошо. Задам Вам напоследок маленький вопросик, ответите – пять.
     Что будет, если я не отвечу, он не упомянул, видимо, даже не допуская такой возможности.
- Каково основное свойство эрмитовских операторов?
     Напрягшись, я собрал воедино всё самое непонятное мне из курса линейной алгебры и выдал:
- Эрмитовские операторы при унитарных преобразованиях не изменяются!
     Борис Сергеевич некоторое время оторопело смотрел на меня, пытаясь осмыслить услышанное, потом протянул зачётку:
- Приходите, когда подготовитесь!
     Когда я, выйдя из аудитории, пересказал свой ответ друзьям, грянул дружный  хохот…
     Экзамен я всё-таки пересдал (вспоминается сценка из спектакля физфаковского театра «Интеллект-66» в исполнении несравненного Халявина:
- Завалил – пересдай! Пере-завалил – пере-пере-сдай! Пере-пере-завалил – пере-пере-пере-сдай!).
     И поехал в мой первый стройотряд (Гурьевская область, Мохамбедский район, аул № 13 – этот адрес навсегда врезался в память). Но это – отдельная песня.
     На фото - автор.