Путь во тьму. Глава 1

I

  Нет, еще ни разу меня не ловили. И никогда не поймают – мне помогает сама ночь.
  Я насухо вытер нож от крови, спрятал его в карман и отступил от тела. Совсем еще молодой, лет двадцати семи, парень лежал ничком на сырой земле, на горле его чернела рваная рана. Кровь уже перестала биться из артерии и теперь лениво, по капле, выжимала из тела остатки жизни.
  Он умер быстро. Я хоть и монстр, но не изверг, зачем причинять лишние муки и так умирающему человеку? Сильный удар ножом в горло – по самую рукоять, выдернуть, припасть к свежей ране – три больших глотка, не больше, и вновь полоснуть ножом – ускорить смерть и скрыть улики. Все. Полминуты – и готово. Охота удалась.
  И скрыться не проблема. Труп до утра не найдут, а в парке мне знаком каждый куст, как и в любом парке этого города. За полтора года я исходил их все вдоль и поперек. За эти полтора года я стал настоящим вампиром: опытным, быстрым, чутким – достойным представителем Рода. По крайней мере, мне так говорят.
  Я вышел на аллейку, вдохнул холодный ночной воздух и направился к ближайшей скамейке – ночь длинна, тьма – бесконечна, время – все мое… На ходу достал плеер и включил музыку.

  Глаза открылись сами, а я еще почти спал – тоже охотничий рефлекс, тело просыпается быстрее меня. За окном было уже почти темно. Я встал с кровати и взял часы с тумбочки: восемь вечера – начало моего бодрствования. Мы действительно спим днем, потому что болезненно воспринимаем солнечный свет, да и людей ночью встретишь меньше. Так оно спокойнее…
  Вообще, такой охотой, как вчера, я промышляю нечасто – два-три раза в месяц. Просто это одна из моих самых любимых шуток – выследить ночного хищника (маньяка, грабителя или кого-то в этом роде) и сделать из него жертву. Кровь у подобных людей пить всегда противно, а убивать ради забавы – бесчеловечно, поэтому приходится, давясь, делать пару глотков. Считайте меня моралистом или закомплексованным психом, но это то, как я поступаю раз за разом.
  В квартире нужно было прибрать к приходу Тары. Она – моя девушка и, по совместительству, Наставник. Беспорядок не любит жутко.
  Заправив кровать, я пробежал по дому, расставляя все по местам, благо, комнат всего две – обычная съемная хрущевка. Старые, лоснящиеся бежевые обои, кое-где отошедшие от стен, древнесоветская мебель и плешивые коврики – все они как-то не создают атмосферы благородной обители вампира, но деваться некуда. Вот выделит скоро мне Род личное жилье – тогда разгуляюсь, а пока могу и крыс тапком погонять.
  С наслаждением я провел пальцем по корешкам книг на полке. Коллекция потихоньку росла: теперь у меня было вдоволь времени, чтобы перечитать всю мировую литературу, от фольклора до современной классики фантастики. Как на одной полке ужились скандинавские мифы, Тургенев, Гете, Булгаков, Лукьяненко, Ницше и Библия – загадка. Впрочем, такая же загадка – как я ужился с Библией. Но своим очищающим светом она меня не испепелила – это факт. Иногда я ее даже почитывал.
  В прихожей послышался шум. Это Тара вонзила ключ в дверной замок – она никогда не звонила и не стучала, приходя в мой дом. А я и не был против.
  - Привет, дорогой! – Тара впорхнула в квартиру с грацией кошки и, не разуваясь, вспрыгнула мне на руки. Я накрыл ее губы своими.
  Вампирская страсть… Ее никогда не променяешь на человеческую, вялую и безжизненную. Парадокс: живые люди боятся жить и испытывать эмоции, а уже давно мертвые вампиры взрываются чувствами так, что их черная кровь вскипает в венах. Наверное, так мы стараемся ощутить себя живыми, но если жить – это чувствовать, то кто из нас больше мертв?
  Именно такой страстью она покорила меня тогда, полтора года назад. Всю свою оставшуюся вечную жизнь я буду помнить тот день и наш первый поцелуй…

                *                *                *

  Бывают такие встречи, когда тебя словно прошибает током. В метро, на улице, сквозь витрину магазина ты видишь её, и не важно, пересеклись ли ваши взгляды на минуту или на доли секунды – твой прежний мир уничтожен. Там, за стеклянной рябью зрачков, другая жизнь, жизнь с ней, будущее с ней. Это похоже на вспышку молнии, но ты, влекомый своим миром, где для этой незнакомки нет места, все же отводишь глаза – и вселенная вновь рушится - но теперь уже твоя привычная реальность возвращается на место. И долго, долго не отдышаться от такой встречи, и не успокоить ноющее сердце…
  Встреча с Тарой была такая. С нее началась весна, изменившая мою жизнь.
Я сидел в любимом парке, на скамейке, и слушал музыку. Март подходил к концу, и с каждым днем становилось все теплее. Снег стремительно таял, свежая зеленая трава пробивалась из земли, а я, несмотря на пасмурную погоду, наслаждался заслуженным выходным. Близился вечер.
  Погруженный в свои мысли, я не заметил, как она прошла мимо, цокая каблуками. Только через мгновение сердце подпрыгнуло в груди и заставило поднять глаза вслед незнакомке. И наши взгляды встретились – она зачем-то обернулась, как будто почувствовала меня.
О, невероятно… Карие, почти черные глаза. Божественные глаза… Они не блестели, не мерцали, а каким-то непостижимым образом светились. Таким светом, каким может светить только тьма. Светом, что распахивает двери в самые непроглядные глубины души и показывает твое настоящее лицо…
  Она отвела взгляд и пошла дальше, оставив меня наблюдать, как ее силуэт уплывал в сумрак аллеи – не осталось даже сил броситься за ней.
  Не знаю, сколько я так просидел – час, два? Во всяком случае, когда я решился встать со скамейки, уже совсем стемнело. С бессильной тоской я пошел домой, вспоминая черные жгучие глаза, ниспадающие до пояса темные волосы, обрамляющие бледное прекрасное лицо, ее прекрасную фигуру и утонченные руки. Облик запомнился до мелочей, и, как фотографию возлюбленной, я рассматривал этот образ вновь и вновь, скользя взглядом по каждому изгибу ее тела.
  Путь к дому выходил за ограду парка, затем по тонкой безлюдной улочке к заброшенной стройке – так ближе – и, наконец, к моему спальному району. Рукой подать, двадцать минут спокойным шагом.
  Но той ночью я не дошел до дома.
  Парковая мощеная дорожка сменилась асфальтом. Шаги отдавались эхом в тишине серой улочки, узкой настолько, что даже двум машинам разъехаться трудно.
  Где-то почти на грани своего слуха я вдруг услышал песню - она доносилась из караоке-бара, стоящего выше по улице. Обычная забегаловка, приют угнетенных и отбросов общества, где по выходным горланили шансон и ретро-попсу. Проходя мимо окон бара, я заглянул внутрь.


   For the lives that I take… I’m going to Hell!
   For the love that I’ll make… I’m going to Hell!
   (*За жизни, которые я забираю… Я отправляюсь в Ад!
   За любовь, которой я наслаждаюсь… Я отправляюсь в Ад!)


  Она пела. Закрыв глаза, отдаваясь музыке полностью; ее голос дрожал, и хрипел, и рычал… Губы, такие нежные и аккуратные, обнажали блестящие ровные зубы.
  Я сделал шаг к ней.
  Первый шаг во тьму.
  Пепел и сажа.


   For the lives that I take… I’m going to Hell!
   For the laws that I break… I’m going to Hell!
   For the love that I hate… I’m going to Hell!
   For the lies that I make… I’m going to Hell!
   (*За жизни, которые я забираю… Я отправляюсь в Ад!
   За законы, которые я нарушаю… Я отправляюсь в Ад!
   За любовь, которую я убиваю… Я отправляюсь в Ад!
   За ложь, которую я сочиняю… Я отправляюсь в Ад!)


  Кровь и агония.
  Ее бедра покачивались в такт, заставляя легкую коротенькую юбочку взлетать, а руки блуждали по черной кожаной куртке, скользили по бледной тонкой шее…
  Сердце за барабанной установкой – в ушах пульс отбивает ритм ее песни.
  За тобой хоть в ад…
  Еще один шаг.
  Еще и еще.



   For the souls that I forsake… I’m going to Hell!
   Married to the Devil, you can hear the wedding bells…
   (*За души, которые я оставляю… Я отправляюсь в Ад!
   С Дьяволом повенчана, по нам звонят колокола…)


  Похоть и страсть.
  Я остановился в паре метров от нее, у самой сцены. Закончив петь, она открыла глаза, и наши взгляды встретились снова, но теперь мы не спешили разорвать связь.
  Не забывай дышать.
  Я подал ей руку, помогая спуститься со сцены, и ощутил мягкость ее кожи – эти пальцы умели быть по-настоящему нежными. Она подошла вплотную, так что ее грудь прижалась ко мне, и шепнула на ухо:
  - Меня зовут Тара.
  Мое тело колотила дрожь.
  - К-константин…
  Тара улыбнулась уголками губ и поцеловала меня в щеку. Пахнуло духами, и на щеке остался горящий, чуть влажный след. Моя трясущаяся рука легла на ее талию, и девушка подалась навстречу… Наши губы соприкоснулись, и я рухнул в объятия тьмы.

  Мы сняли на ночь комнату на втором этаже. До самой двери я нес ее на руках, Тара молчала, положив голову мне на плечо. Не опуская ее, я нащупал замок и открыл дверь. Донес до кровати и осторожно, словно хрустальную вазу, положил на одеяло. С ее губ сорвался тихий вздох, и Тара притянула меня к себе.
  Я раздевал ее с той нежной страстью, когда желание сжигает изнутри, но ты стараешься делать все аккуратно и медленно, смакуя ощущения и растягивая удовольствие. Поцелуи покрыли все ее тело: изящные кисти рук, плечи, шею, грудь, спину, каждый пальчик на ногах – мне было мало, я пил ее, как божественный нектар, и не мог напиться… Когда мы оба раскалились до предела, остатки моей одежды полетели на пол...
  Черное пламя и красные клыки – Дьявол улыбается мне.
  Потом дыхание стало еще чаще, объятия еще крепче, поцелуи – жарче, и вот, на самом пике блаженства, она снова посмотрела мне в глаза. Совсем по-новому. Черный свет поднялся из глубины, и теперь сама тьма рухнула в мои объятия. В этот момент клыки Тары вонзились в мою шею, и я почувствовал, что отключаюсь…

  Тара выпила мою кровь до последней капли. Я этого не помню, но знаю наверняка – ритуал всегда одинаков: человек, не перенеся остроты эмоций от близости с вампиром, теряет сознание от шока, и если сразу выпить всю его кровь, то, когда он на несколько секунд придет в себя – он будет уже вампиром. Главное – успеть его покормить, иначе тело умрет от истощения. Обычно вампир-обратитель дает свою кровь и становится для новичка Наставником.
  Помню, как пил ее кровь – большими глотками, рыча от удовольствия, - подлинный нектар бессмертия. Я чувствовал, как жизнь растекается по венам, чувствовал небывалую мощь и ясность сознания. И Тара, полностью обнаженная, неотрывно смотрела на меня, закусив губу от сладкой боли. Ее глаза лучились счастьем и благодарностью, и в этот хрупкий момент не существовало больше ничего – только она и я.
  Та ночь стала для меня священной. Утро принесло боль и агонию: режущиеся клыки, сведенные судорогой внутренности, ядовитый солнечный свет. Меня рвало остатками крови и лихорадило, но все это было слишком низкой ценой за ночь. За ту ночь, когда я потерял жизнь ради жизни…

  С тех пор ночь всегда со мной. Тьма во мне и во вне. Я встал на свой путь во тьму, и уже никогда не сверну. Я – вампир, зверь, монстр из кошмаров. Да, я плевок в лицо Богу, ошибка Его плана, но я и плевок в лицо вашему ужасному миру – миру лицемеров и злодеев. Иначе нас бы просто не существовало. Если ваш мир таков – я лучше останусь выродком. Навсегда.