Преступление или милосердие?

Вот вы говорите – страдание очищает… Бог, мол, терпел, и нам велел. Правда, поняв, что страдание слишком сильно, он воскричал: «Или, Или, лама савафхани!», - что, как принято переводить, означало недвусмысленный вопрос к Богу-Отцу: зачем ты меня, мол, оставил в тяжкий час. Ну, в смысле – зачем не облегчил страданий… Но не будем углубляться в теософию, спорить, улыбался Иисус или же нет, и был ли Святой Грааль золотой чашей, украшенной самоцветами, или же – глиняным стаканом с отбитым краешком. Поговорим о человеке и его страданиях.

Что вы делаете, если у вас болит зуб? Будете терпеть и страдать или, приняв обезболивающее, поспешите к врачу? Поднимите руки те, кто будет терпеливо переносить боль, не пытаясь её ничем облегчить! А? Вот то-то… И у врача – девяносто пациентов из ста попросят наркоз даже на самый пустяковый кариес: больно. Потому что это – ваша боль. Это – вам её терпеть. И ни о каком очищении страданием в этот момент речь не идёт… А теперь представьте, что весь ваш организм – это один сплошной больной зуб. И обезболивающие на него не действуют. Вернее, действуют: морфий, например. Которого надо всё более и более, и в какой-то момент становится непонятно, что больнее: приступы недуга или «ломка». Правда же, чудесная перспектива?

Вы отказываете умирающему в праве на смерть. Вы, кто спешит принять таблетку при малейшем страдании вашего организма. Почему? Только ли потому, что вы уверены в очищающем действии физического страдания? И, кстати сказать, а откуда вы взяли, что речь шла о физическом? Пророки любили говорить иносказательно. И вряд ли кто-то из них стал бы убеждать слушателей в том, что увечье – хорошо: увечье приводило как минимум к нищете. Как максимум – к гибели. Неизвестно, что лучше…

Вы, сильные и здоровые (да-да, здоровые, гастриты и варикозы не в счёт, как и кариесные зубы – не того уровня страдание) выступаете против права измученного болезнью человека уйти из жизни с достоинством. О ком вы думаете в этот момент? Об умирающем? Нет! Вы думаете о себе. Вы думаете о том, что вам жалко себя: мало того, что человека, к которому вы привыкли, более не будет с вами рядом, так вдруг кто осудит: «Он недостаточно боролся! А вдруг его мать, с раковой опухолью, метастазами, не прекращающимися болями, чудесным образом поправилась бы. А он, недостойный, дал согласие на эвтаназию! Фу ему!». Вы боитесь неизвестности смерти: ведь до сих пор никто не вернулся, никакой Орфей не спел о том, что там, за гранью: адские муки, райские сады, перерождение или просто – пустота. И свой страх вы слушаете, отказывая в выборе жить или умереть тому, кто уже давно готов пройти этим путём – да вот только сердце слишком выносливо. А может, уменьшится количество «грехов» с увеличением страданий? Святые отцы-инквизиторы были уверены в положительном ответе. Не святые и не церковники поверженному противнику (а зачастую и умирающему другу) дарили удар, освобождающий их от страданий. Помните название узенького кинжала, которым наносили этот удар? Мisericorde – кинжал милосердия.

Пытаясь убедить в своей правоте, вы в пример ставите людей, «боровшихся до конца» и их родственников. Людей, до самой смерти остававшихся в рассудке и хотевших бороться. Да, я ими восхищаюсь – но я не по наслышке знаю, что таких мало. В лучшем случае – один на тысячу. А вы мне приведите в пример слова родственников, у которых дома – неизлечимый лежачий больной, с помутившимся от страданий рассудком. За которым надо не только «утку» выносить, но и стены отмывать от фекалий. И следить постоянно, чтобы он не включил газ, не зажигая огня: чтобы избавиться от страданий. Не поджёг квартиру. Вынимать его из горячей ванны, до которой он, уже «не ходячий», дошел чудом – а вода в ванной красная от крови из разрезанных вен. Да мало ли что сумасшедшему может в голову прийти… Вы приведите мне в пример тех родственников, которые годами работают только «на аптеку» и на «чёрном рынке» с риском для собственной свободы покупают наркотики: единственное, что может облегчить боль, а значит – дать немного поспать. Тех, у кого время разделилось на два периода: до болезни и после, и «после» уже жизни нет: есть полубессонное существование и всё менее прикрытое ожидание избавительницы-смерти. Пусть они мне расскажут, что эвтаназия – это плохо.

Вы странные люди: вы зовёте фашистами тех, кто причинял страдания – и тех, кто готов от них избавлять. Вы готовы усыпить кота или собаку, если так рекомендовал доктор, если болезнь животного не поддаётся лечению и вызывает постоянные его страдания – и отказываете в этом праве человеку. Человек должен гнить и мучиться до тех пор, пока «Бог не приберёт». А там можно скорбно промакнуть платочком глаза: «Отмучился, наконец…»

Страдание очищает, говорите вы. Возможно: душевное. Физическое страдание сводит с ума. А заодно озлобляет окружающих больного родных. Или – как минимум – делает их души очерствевшими. Потому что им, как ни крути, надо жить рядом с этим страданием, а при «тонкой душевной организации» это невозможно. Невозможно сохранить «возвышенность натуры», если твой близкий двадцать четыре часа в сутки стонет и харкает кровью. Тут есть два выхода: либо бежать от этого – далеко, в другой город, например. Либо стать циником: побольше похаркает – быстрее помрёт.

Человек должен страдать, раз так ему «положил» Бог. А не кажется ли вам, что, утверждая это, вы обвиняете Бога в жестокости и фашизме? Разве может любящий родитель заживо сдирать кожу со своего ребёнка и радоваться этому? Бог ли даёт человеку мучения? Где же его знаменитое милосердие и любовь? Мучение – это, скорее, из арсенала его оппонента. Не?

Долгими дискуссиями, в ходе которых немало голов полетело и в переносном и в прямом смысле, всё-таки было утверждено право женщины получить медицинскую помощь, если она не может или не хочет по какой-то причине выносить плод. И что, неужели же каждая забеременевшая дева, даже забеременевшая без мужа, идёт делать аборт? Так почему же, стоит прозвучать слову «эвтаназия», умные, вроде бы, люди начинают доказывать, что это приведёт к неоправданным убийствам? Вы и правда уверены, что, как только будет подписан закон о её легализации, все инвалиды ринутся просить о смерти и никто не будет даже пытаться бороться, а родственники больных бабушек и дедушек выстроятся в соседней очереди, дабы тихо-мирно поусыплять предков и вселиться на их жилплощадь? Почему вы отказываетесь подарить тихую смерть ребёнку, которому осталось прожить – промучиться – несколько месяцев, и не отказываете его матери в праве на аборт? Давайте запретим и его тоже – и вернутся «народные методы»: кусок мыла во влагалище – чтобы создать щелочную среду, убивающую плод; луковица – она, прорастая, должна корнями обвить зародыш, после чего их надо только удалить; таблетки горстями – чтобы вызвать спазм… Это только малая часть тех чудовищных методов, которыми пользовались женщины, когда аборт был нелегален. Помните, сколько их погибало от кровотечений? Не помните – так посмотрите статистику, в эру интернета это не сложно. Или вам, милосердным, главное собственный комфорт, а доведённый до крайности телесными страданиями пусть выкручивается сам. Самоубийство никто не отменял. И плевать на бессмертную душу – не моя. Пусть «залетевшая» по глупости девчонка рожает – и ребёнок потом всю жизнь страдает, ощущая свою ненужность, спивается, «торчит»: зато мы милосердно не допустили убийства. А не хочет рожать – пусть бежит к «бабке»: авось лишится плода почти бесследно. А и помрёт - не жалко: надо было быть умнее.

Я не против, милосердные, считайте меня жестокой: я за право выбора для неизлечимых больных. Я за легализацию эвтаназии. Я за разрешённые аборты. И я против увеличения физических страданий. Я не боюсь смерти – я боюсь стать в тягость родным. А вы – что ж, вешайте на меня любые ярлыки, но сначала – из желания очиститься – уберите из дома обезболивающее. И когда у вас заболит зуб или голова, когда вас будет беспокоить живот при менструациях или ныть вывихнутая конечность – никаких лекарств! Страдайте! Страдание очищает!