А у нас

Когда я вспоминаю свое пребывание в отделе научного института, оно, это воспоминание, созвучно для меня с понятием  «сидеть». Как говорили в свое время, «сидели все», и юмор лагерный проникал в повседневную речь, как мат проникал в речь научных сотрудников. «Сидишь – сиди, лежишь – лижи». Сиди и получай зарплату. Столы в кабинетах стояли впритык, и сотрудники сидели, пардон, пардон, «жопа к жопе». В таком положении остается только поговорить за жизнь. Темы бесконечные. Заодно и учить, и лечить, и гадать... и все «за бесплатно». И вот в такой обстановке, но короче, короче и еще короче, буквально в двух словах.
Валентина Александровна решила лечить зубы.
Не всем, а свои, собственные. Конечно, лечила она их по блату. У врача, «полученного» по знакомству. Одни знакомые рекомендовали. Так вот таким путем Валентина Александровна и «нашла врача», и пошла к нему лечить  зубы.
Я мало ошибусь, если скажу, что лечила она их долго. Очень долго.  И все это долгое время  передавались во всеуслышание подробности посещения этого врача и операций с зубами Валентины Александровны.
Я слушал, слушал (куда мне деваться), и ярость накапливалась во мне. А когда Валентина Александровна стала показывать, что и как у нее подпилено, я взвыл (молча) и стал мечтать (про себя) о «страшной мести», так как жизнь стала казаться мне совершенно беспросветной.
Как-то собрались с друзьями вечером за столом. После рюмки пошли анекдоты. Один анекдот я запомнил. Три медика – американец, англичанин и русский выпили и по советской традиции заговорили о своей работе. Американец сказал, что они могут удалить аппендикс не вскрывая, англичанин тоже что-то и того пуще, а русский:
– Подумаешь, удивили! А у нас всю жизнь зубы через жопу дергают.
Утром, идя на службу, я предвидел, как я расскажу милейшей Валентине Александровне этот анекдот. Почему-то я думал, что она обидится, я стану ее врагом и  уже не буду выслушивать…
И как только Валентина Александровна. усевшись на стуле, включила свое бесконечное повествование, я, не поднимая глаз, поведал «что у нас...».
Я плохо представлял себе, как будет воспринят мой демарш, что будет после. Я хотел мстить. Я еще продолжал говорить, когда до меня стали долетать непонятные звуки. И я увидел: несчастная Валентина Александровна всей своей массой колыхалась, раскачиваясь, грозя сползти со стула, обеими руками на держалась за челюсть. Я не сразу понял, что она говорила:
– Мне нельзя смеяться.
Я едва успел поддержать Валентину Александровну, чтобы она не упала со стула.
После этого случая я стал «настоящим другом», поскольку «понял душу человека»
1978 г.