Цари и атаманы - казачество и государство

Выше в числе второстепенных мотивов, участвующих в формировании протестного движения на Дону, помимо главного религиозного, присутствовал тезис о  противоречии между центром и окраиной. В конкретном выражении для исследуемого явления это трансформируется в противоречия между донским казачеством и Российским государством в лице монархии.
Выдвижение этой темы в число обсуждаемых при анализе исторических российских событий  не случайно и, по моему мнению, весьма актуально не столько для «руководства к действию», сколько для выявления и обоснования истинных пружин и механизмов, действовавших в качестве если не главных, то, несомненно, существенных исторических процессов.
Не помню, где и когда сказал об этом наш великий писатель и моралист Лев Николаевич Толстой, но сегодня  эта фраза стала чуть ли ни паролем для истинных патриотов Родины. Не счел и я возможным пройти мимо напоминания всем и вся этого прекрасного девиза: «Граница порадила казачество, а казаки создали Россию»!
В качестве удачного, на мой взгляд, примера приведу цитату из интересной работы И.Б.Харламова, посвященной именно этой проблеме: « Граница породила казачество, а казаки создали Россию» … в этих словах граф сформулировал основу истории нашей страны.... И ведь действительно именно казаки создали Россию. Для этого достаточно только посмотреть на крайние точки на востоке нашей страны и вспомнить мыс Дежнёва или город Хабаровск. Названные так в честь их первооткрывателей или основателей. Да, Россия прирастала Сибирью. И именно казаки обеспечили её присоединение к России. Но это только самая зримая часть влияния казаков на историю своей страны. А есть другая тщательно скрываемая и замалчиваемая.
Так с самых первых шагов казачества в истории России место и роль казаков принижается или замалчивается. А то и привирается. В лучшем случае казаки только упоминаются как участники событий. А главный акцент делается на других,  которым и приписывается основополагающая роль. Достаточно вспомнить события связанные с изгнанием поляков из Москвы в 1612 году. Когда второе ополчение уже практически проиграло битву и поляки вот-вот должны были соединиться, и тут историки, вслед за Карамзеным, взахлёб рассказывают про определившую победу русских атаку Минина во главе последнего резерва  в составе нескольких сотен дворян в тыл польской армии. При этом просто вскользь упоминая о фланговой атаке нескольких тысяч казаков. Форсировавших, в это же время, под огнём противника реку Москва и буквально смявших в своём порыве польскую армию» (http://budclub.ru/h/harlamow_i_b/protivostoynie.shtml).
Добавлю, что уже, по меньшей мере, с 1551 года фактическими хозяевами южной границы Российского государства были донские казаки. Свидетельством этому служит письмо турецкого султана  Ногайскому князю Исмаил-мурзе: « Русского царя Ивана лета пришли, рука его над бусурманы высока, уж и мне от него обида великая. Поле все  да и реки у меня поотымал, да и Дон у меня отнял, да и Азов город упуст у меня доспел, поотымал всю волю в Азове: казаки его с Азова оброк емлют и воды из Дону пить не дадут…» (Сухоруков, Историческое описание…, 2005, I, стр.19-20). В этой цитате султан всю вину, как всегда, приписывает царю, хотя виновниками всех турецких бед в Подонье были несомненно казаки, действовавшие по своей воле и необходимости.
В это же время происходит и присоединение к России Казанского ханства, обусловленное взятием Казани в 1552 году при участии донских казаков. Однако роль и численность казачьих соединений в этом событии историками не обсуждаются – как обычно лишь упоминается  их присутствие. Но ведь Казань была взята лишь после подрыва казаками ее крепостных стен.
Подобным же образом в описании «смутного времени» никак нельзя было обойти упоминание донских казаков,  участвовавших почти в «составе  всех противоборствующих сил той гражданской войны», но их роль в победе русской партии и становлении династии Романовых практически игнорируется. А между тем события развивались, по представлению И.Б.Харламова так: « …скромно умалчивается роль Первого Ополчения осаждавшего Москву с 1611 года. И где именно казаки, донские казаки играли ведущую роль. И хотя это предприятие постигла неудача, определённая расколом в руководстве ополчения, но именно казаки остались осаждать поляков в Московском Кремле и дождались подхода Второго Ополчения под руководством Минина и Пожарского. И в решающий момент сражения, придя на помощь второму Ополчению,  определили победу России.
И тут историки лукавят умалчивая об истинной причине противоречий Первого и Второго Ополчений. Так и Минин,  и Пожарский предпочитали видеть на русском престоле иноземцев. Казаки же выступали за возведение на престол православного государя. И именно казаки возвели на престол Михаила Романова. Введя на улицы Москвы несколько тысяч казаков и предъявив Земскому Собору, который должен был утвердить на российском престоле нового царя, ультиматум, с требованием утвердить именно Михаила Романова. Подтвердив серьёзность своих намерений саблей поверх грамоты. За что потом в Польше первого Романова и называли «казацким царём» (http://budclub.ru/h/harlamow_i_b/protivostoynie.shtml)
И далее автор пишет: « И это не единичные примеры отношения историков к казакам и их роли в становлении той страны, которая известна всему миру как Россия. Лишь тогда, когда казаки были единственной силой,  влияющей на исторические события, историки признавали ведущую роль казаков в исторических процессах. И чуть ли не единственным подобным примером является присоединение Сибири. Когда именно казаки, двигаясь на восток, достигли Северной Америки..Присоединение Сибири к России, объединение Украины с Россией, настолько тесно связано именно с казачеством, что все историки буквально вынуждены отметить (? – вставка, по-видимому, пропущенного слова  моя, Ю.М.) роль казаков в этих процессах становления России. Преднамеренно упуская, что именно эти два исторических события и предопределили появление такой страны как Россия. Пришедшая на смену Московии, Московской Руси…
Можно спросить, а почему же столь значительная роль казаков в создании страны замалчивается, а то и откровенно фальсифицируется? Так ведь вопрос тут лежит в плоскости путей исторического развития России. В 17 веке  у России было два возможных пути развития дворянский и казачий. Ведь именно эти силы стояли за этими направлениями возможного будущего России. Одна предопределяла кастовость, местничество,  преобладание личностных интересов над интересами общества,  и яростно продвигалась дворянством. Другая защищала свободу, равенство, военную демократию и обязательную ответственность перед обществом» » (http://budclub.ru/h/harlamow_i_b/protivostoynie.shtml)
Изложенное, как видим, является по существу развернутым тезисом классического изречения Льва Николаевича о казаках: тут и их место на границе становящегося государства, и  роль в его становлении.
Между тем маститый историк С.М.Соловьев ограничивается в своей оценке лишь первой, «пограничной»  половиной крылатой фразы Толстого:
«В XV-XVI вв. известия о казаках становятся все чаще и чаще в обеих половинах Руси. Одним из господствующих явлений древней русской жизни была колонизация - постепенное население пустынных пространств Восточной Европы и потом Северной Азии. Усевшаяся часть народонаселения, предавшаяся постоянному труду земледельческому, выделяет из себя людей, которых характер и разные другие обстоятельства ... заставляют выходить из общества и стремиться в новые, незанятые страны. Эти люди составляют самую отважную, самую воинственную часть народонаселения. В истории колонизации они имеют великое значение как проводники колонизации, пролагатели путей к новым селищам. Отвага поддерживается в нем жизнью в степи, где он предоставлен своим собственным силам, должен постоянно стоять настороже. Отсюда эти люди должны соединяться в братства, общины, для которых война служит главным занятием. Так границы государства населялись казаками.
Это были люди нетяглые и неписьменные, не имеющие собственной земли и кормившиеся работой на чужих землях. Многие из них не хотели жить на чужих землях и предпочитали вести воинственную, опасную, но более привольную, разгульную жизнь в степи на границах и за границами государства. Так как границы Руси были открыты со всех сторон, то существование казаков было естественно и необходимо. Казаки находились в большей или меньшей зависимости от государства, более или менее подчинялись его распоряжениям» (http://pstbionline.orthodoxy.ru/old/rus_hist/25_1.htm).
Этим, собственно, и ограничивалась роль казачества в российской истории, по С.М.Соловьеву. Для него они были носителями антигосударственного начала, стремившимися жить за счет общества.
Мне представляется, что приведенные выше две крайние оценки роли казачества в истории становления  России, соловьевская и толстовская,  во всей своей полноте не отвечают истинному положению дел. Но одна из них верна лишь наполовину, а другая значительно ближе к истине.
Первая принадлежит С.М.Соловьеву. Он безусловно прав, отмечая великую роль казачества при формировании русских границ, но крайне несправедлив в оценке его как иждевенческой негативной части государственной системы. Вторая позиция, высказанная  Л.Н.Толстым,  представляется более справедливой, но слишком восторженной и в пылу своего восхищения казачеством забывающей о роли других начал в формировании русского государства, которые, конечно,  отнюдь не меньше роли казаков.  А,  по моему мнению, даже большей, так как государство наше складывалось при наличии ведущей силы единовластия, сначала великокняжеского, потом царского монархического. И это единовластие обеспечивало привлечение и объединение всех остальных  общественных сил  на службу становления и пространственной экспансии государства. Взаимодействие этих сил с казачеством в процессе образования и развития государства как империи – проблема особая и по существу пока еще подробно не исследованная. 
Остановимся на некоторых ее аспектах в применении  к рассмотренному мной отрезку донской и общерусской истории. Для этого нам придется кратко рассмотреть историю сосуществования и поглощения казачества государством. Сложность и болезненность этого процесса состояла в принципиальной сущностной разнице этих двух систем: самоорганизующейся демократической у казаков и авторитарно деспотической у монархии. При этом та и другая системы в процессе сближения и взаимной адаптации претерпевали изменения тоже принципиально разные по характеру и масштабам: казачество менялось принципиально, по существу, теряя почти все свои идинтификационные черты - демократизм и равенство, тогда как государство только лишь усиливало свои  родообразующие признаки, а именно, монархический абсолютизм и имперскую структуру.
Конкуренция систем  изначально и по определению была обречена на такой ход событий – слишком неравны были конкурирующие силы и по масштабам, и по заложенному  в них механизму функционирования, по их коэффициенту полезного действия, то есть по их эффективности. С одной стороны – консолидация, подчинение единой воле и далеко идущим планам, с другой – отсутствие единства, противоречия и эмоциональность, словом, налаженный и хорошо действующий механизм и  непредсказуемая стихийность, а еще короче – автократия и демократия. И при всем при этом у одной системы – устойчивая экономическая иерархия, питающая ее жизненными силами и вооружением, у другой – вообще отсутствие сколько–нибудь внятной экономической базы, кроме подножного корма в виде охоты и рыбалки, да грабительства соседей в виде пресловутого принципа «добычи зипунов» -  такова логика и реальность пограничной жизни.
Казачество обладало только одним преимуществом перед государством, которого не было у монархии – устойчивым народным менталитетом с выверенными веками и православием понятиями о справедливости, верности отеческим традициям и правилами бытового поведения.
Если проследить историю Дона с рубежа XV -  XVI веков, то к этому времени  здесь уже присутствовало довольно многочисленное население, представленное казаками, родовые корни которых безусловно находились в русских княжествах, в  русском государстве. Именно они и составляли основной родовой и куртурологическийфонд казачества.*/
«Около сего времени…, по летописям и другим историческим актам, встречаются разные казаки, а именно: в Крымской орде с 1474, в Волжской с 1492 и царстве Казанском с 1491, в  царстве Астраханском с 1502, в Азове с 1499, в Аккермане или Белгороде 1515…» - пишет  В.Д.Сухоруков и здесь же цитирует письмо царя Иоанна Васильевича: «…на Поле ходят казаки многие: казанцы, азовцы, крымцы и иные баловни казаки; а и наших окраин казаки, с ними смешавшись, ходят, и те люди, как вам тати, так и нам тати и разбойники». И далее – из письма князя Троекурова, бывшего послом в Путивле, к царю: «ныне, государь, казаков на Поле много и черкасцев, и киян, и твоих государевых вышли, государь, на Поле из всех окраин» ( Сухоруков,  2005, том I, стр.12). 
Ясно, что в это время  казаки эти были полностью свободными и независимыми  – зависили только от своего умения прожить среди враждебного окружения. И основным способом этого выживания, кроме их смелости и воинственности, была способность к самоорганизации в подвижный и деятельный коллектив – Войско Донское.
И лишь с середины XVI века устанавливается  связь между донскими казаками и русским царем, которая реализуется в виде выдачи царем жалования казакам  за  выполнение или невыполнение ими по просьбе царя тех или иных военных акций и информацию о противниках («когда же нам послужите, и мы вас пожалуем своим жалованьем» - Дела Донские, кн. I-я -  грамот царя Ивана  Васильевича  Грозного от 17 августа 1571 г – цитирую по Сухорукову,, 2005, том I, стр. 134).
Наиболее ярким событием подобного рода  является участие донских казаков во взятии Казани в 1552 г., подробно описанное генералом  Александром Ивановичем  Ригельманом, который в частности повествует: «…что по взятии Казани Иван Грозный велел одарить казаков казною и взятыми из покоренного города богатствами; «но Донцы ничего того не взяли, а просили, чтоб только пожалованы были рекою Доном до тех мест, как им надобно, что царь им и не отказал. Он им реку оную пожаловал и грамотою утвердить изволил, с крепким подтверждением и даже заклятием о ненарушимости ее «во веки веков».
…Генерал Ригельман, проживший долгое время на Дону, относится к числу серьезных исследователей донской старины, а потому сообщение его о существовании означенной грамоты Ивана Грозного и списков с нее, имевшихся в его время по станицам, достойно глубокого внимания.
Есть предание, записанное еще в XVIII в. со слов старожилов и повторяемое до сего времени, что Петр I, в бытность свою в Черкасске в 1709 г., после окончания «Булавинского бунта», подлинную грамоту у войска отобрал под предлогом заменить ее новою; списки же с нее по станицам были уничтожены уже последующими администраторами в конце XVIII или начале XIX в.» (Савельев, 2002, стр.226 – 227).
В приведенной цитате прекрасно отражено изменение царского отношения к казакам за  прошедшее полуторостолетие с 1552 по 1709 г.: Дон сначала пожалован казакам в вечное владение (кстати, эта просьба о пожаловании и само пожалование  выглядят как с одной, так и с другой стороны лишь тактичной формальностью, так как Дон вовсе не принадлежал царю, а был в полном владении самих казаков), потом пожалование это отнято!
И как ни странно, резкий перелом в отношениях казачества с Московской Русью происходит после смутного времени 1611 – 1613 г. и по инициативе  воцарившейся  фактически по воле казаков династии Романовых. Это видно по попытке царя Михаила Федоровича добиться от казаков крестного целования в верности служить московским царям, на что казаки ответили следующей Отпиской от 30 марта 1632 г.:
*/ История донского казачества до XVI столетия по существу не имеет устоявшихся и однозначных представлений. По моему мнению, наиболее полные и значимые данные об этом периоде содержатся в работе Е.П.Савельева «Древняя история казачества», 1915 и 2002 гг.
«Крестного целования на Дону, как и зачался Дон казачьи головами, не повелось; при бывших государех  старые казаки им, государям, неизменно служивали не за  крестным целованием; в которое время царь Иван стоял под Казанью и по его государеву указу атаманы-казаки выходили с Дону, и с Волги, и с Яика, и с Терека и атаман Сусар Федоров и многие атаманы-казаки ему государю под Казанью служили – не за крестным целованием… При Михаиле Черкашенине во Пскове сидели в осаде… не за крестным целованием. Донской атаман Ермак Тимофеевич покорил Сибирское царство…не за крестным целованием…» (Савельев, 2002, стр.237).
Словом, отказали казаки царю в его притязаниях на сей священный акт доказательства верности ему.  И эту их позицию Е.П.Савельев комментирует следующим образом: «Подобный взгляд на крестное целование  свидетельствует о народе, искренне и глубоко верующем и не дерзающем применять этот «страшный и святой акт» к обыкновенному их житейскому делу – войне с неверными. Такого взгляда на этот  «акт» мы не встречаем во всей истории Киевской и Московской Руси, где великие и удельные князья целуют крест с клятвой жить в мире и согласии и тотчас же нарушают ее. То же делали и горожане. В смутное время бояре и народ присягали и Годунову, и Шуйскому, и всем Дмитриям, и Лжедимитриям, и польскому королевичу Владиславу, и австрийскому принцу Эрнесту, и всем изменили. Присяга для них была игра слов. Присягали тому, от кого можно было получить больше выгоды. Не так смотрели на этот «страшный акт» казаки, воспитанные в другой среде, в других понятиях и мировоззрениях на религию» (там же, стр.237 – 238).
Потребовал также царь Михаил Федорович от казаков  «взять в смету, сколько их казаков на Дону будет», то есть учинить перепись населения, как сказали бы ныне, и прислать эти сведения в Москву. На это требование казаки ответили столь же категорично и  с юмором: «…живучи на Дону и на степи по запольным рекам, в розни сами себя сметить не умеем, сколько нас есть, т. к. служим не с поместей и не с вотчин, а с травы да воды…наги, босы и голодны…за хлебом и за рыбою и за зверем и за травою на ряку и на степь день и ночь ездим беспрестанно…как нас в разъезде много, то войско невелико, а какой час в разъезде мало, то нас что водных источниц, в иную пору мало, в иную много, а потому нам росписи сметной писать нельзя…» (там же, стр.303).
Эти примеры показывают, что претензии на использование казачества в своих интересах у царской власти  исходили из представления о казаках как о подданных, обязанных исполнять волю хозяина. Однако казаки вовсе не чувствовали и не считали себя таковыми, так как служили царю добровольно, а не по обязанности и по принуждению, то есть оставались свободными и независимыми людьми.
Но уже через сорок  лет, то есть через жизнь одного поколения, после ужаса разинщины ситуация изменилась кардинально. А пока  в это сороколетие донское казачество продемонстрировало во всем блеске и великолепии свою смостоятельность и полную независимость от Московского царства в единоборстве с Турцией, проявив при этом  изумительное воинское умение, храбрость и мужество. Речь идет о взятии казаками Азова в 1637 г.
К этому времени Азов превратился в хорошо укрепленную крепость, стоявшую в устье Дона – как кость в горле для донских казаков, закрывая им свободный выход в море, так необходимый им для постоянных рейдов за добычей в Азовское и Черное моря вплодь до Стамбула. Кроме того,  владение  турками Азовом  не давало казакам покоя от сознания потерянной донской и русской святыни и желания вернуть себе свою древнюю столицу. Эти притязания  казаков основывались на  полулегендарных представлениях о  времени первого распространения христианства  в среде предков донского казачества – русичей Тмутараканского княжества и бродников.
«Турки видели и чувствовали это и прилагали все усилия  укрепить Азов; для этого  ими были приглашены лучшие мастера и инженеры католического запада. Стены города были обновлены, проведены валы, рвы, воздвигнуты башни, укреплен замок, устроены на берегу Дона бастионы, поставлено «200 больших, средних и малых орудий», заготовлено много тысяч снарядов, «пороховой казны», провианту и проч. Укрепив так Азов и поставив в нем                4-тысячный гарнизон из лучших войск с иностранными артиллеристами и инженерами, турки стали держать себя вызывающе и усилили набеги как на казачьи городки, так и на русские украины. Положение русских пленников в Турции, особенно казаков, стало невыносимым: их продавали в рабство, изнуряли тяжкими работами, приковывали на каторгах к веслам… и проч. Древние православные церкви в Азове были обращены в мечети, а иные разрушены. Уцелело только два храма, особенно чтимые казаками, построенные в первые века христианства (в V или VI вв.), это соборная церковь св. Иоанна Предтечи и святителя Николая, в которых, несмотря на их запустение, пленные христиане сходились иногда на молитву о своем спасении. Богослужение в них совершал греческий иеромонах» (Савельев, 2002, стр.306).
Весной 1637 года собравшийся со всего Дона войсковой круг принял решение «идти посечь бусурман, взять город и утвердить в нем православную веру». Все способное носить оружие донское население приняло участие в этом предприятии. К донцам присоединились запорожские казаки в количестве 4 – 5 тысяч. Всем казачьим  воинством руководил войсковой атаман Михаил Татаринов. Начавшаяся в апреле осада продолжалась до 18 июня. Посколько у казаков не было тяжелой артиллерии, им пришлось воспользоваться  проверенным ими  при взятии Казани в 1552 г. методом – подкопом и взрывом крепостных стен. Азов был взят, турецкие войска разгромлены, и в город была перенесена столица Дона. Казаки стали фактическими хозяевами  и Азовского, и Черного морей.
Известие о взятии казаками Азова было встречено царем с большим неудовольствием. К его возмущению примешивалось также негодование по поводу казни казаками турецкого посла  Фомы Кантакузина, уличенного ими в тайных кознях против казаков. Это событие вызвало чуть ли ни панику у турецкого султана, и все попытки  вернуться в Азов силой были пресечены казаками
Владели Азовом они почти пять лет. Но силы их были не равны враждебному окружению.  Измотанные неравной борьбой казаки в конце 1641 г. предложили царю Михаилу Федоровичу Азов в дар и вечное владение. Москва отказалась от этого дара и рекомендовала казакам оставить Азов. В мае 1642 г. войско донское покинуло город.
Турки, вновь завладев Азовом, вместе с крымскими татарами жестоко мстили казакам за свое поражение, и сороковые – пятидесятые  годы XVII столетия стали годами утеснения казаков,  залечивания ими ран и восстановления понесенных потерь. Воцарившийся после смерти Михаила Федоровича его сын Алексей Михайлович в эти годы активно помогал казакам  в борьбе от натиска иноверцев и жалованием, и людьми, и даже войском. Все это усиливало зависимость Дона от мужающей метрополии.
Разинские бесчинства,  спровоцированное им восстание голытьбы с примкнувшей к ним небольшой частью донских казаков и разгром государством этой смуты сильно подорвали казачий авторитет и дали возможность царской власти для существенного расширения претензий и для более настойчивых требований к казакам – проявление слабости немедленно наказывается силой. Пожалуй, самым возмутительным и угрожающим государству фактом этой смуты был лозунг восставших устроить жизнь в Московии по-казачьи, то есть без бояр, дворян и с выборной системой управления. Естественным следствием всего этого стало требование Москвы присяги от Войска Донского на верность русскому царю и утверждения этого акта отныне и вовеки.
По прибытии в Черкасск царской делегации, возглавляемой полковником Григорием Косаговым и дьяком Андреем Богдановым,  24 августа 1671 года собрался войсковой круг. На нем был зачитан указ о присяге, в котором в частности говорилось: «чтобы старшинам и указакам все могущие возникнуть возмущения и тайные заговоры противу государя и отечества…укрощать, главных заговорщиков присылать в Москву, а их сторонников…казнить смертью; если же кто из них в нарушение  этой присяги, изменяя  государству и отечеству,  начнет ссылаться с неприятелями  своего отечества или с поляками, немцами или татарами, с таковыми предателями, не щадя жизни своей, сражаться, самим к таковым  злоумышленникам не приставать и даже не помышлять о том;  с калмыками дальнейших сношений не иметь, кроме  увещаний служить с казаками вместе;  скопом и заговором ни на кого не приходить; никого не грабить и не убивать и во всех делах ни на кого  ложно не  показывать.
На здравие государя и всей его царской фамилии не посягать и кроме его величества государя,  царя и великого князя Алексея Михайловича и  всея России самодержца, другого государя, польского, литовского, немецкого и из других земель царей и королей или принцов иноземных и российских на царство всероссийское никого не призывать и не желать, а ежели услышат или узнают на государя и всю его царскую фамилию скоп или  заговор или другой какой умысел, возникший у россиян или у  иноземцев, и с такими злоумышленниками, не щадя жизни своей, биться» (Савельев, 2002, , стр.351).
Приняв этот документ,  казачество фактически   должно было признать себя частью Российского государства, полностью подчиняющейся   его законам и теряющей свою самостоятельность. Казачий круг, естественно, сразу же это понял и попытался, как и в 1632 г.,  уклониться от принятия присяги,  на этот раз куда более жесткой и  обременительной. Однако внутреннего управления и устройства Войска присяга не касалась. Здесь еще власть не посягала на казачьи принципы самоуправления.
Четырехдневная борьба и сопротивление были сломлены большинством черкасских старшин, и круг подчинился  этой кабале. Присяга была принята с целованием креста всеми присутствующими на круге и записями их в специальную книгу. Ритуал имел религиозную форму и тем самым как бы освящался священной христианской доктриной верности теперь уже не только русскому царю, но и самому Господу Богу – мощная  сила, навсегда связавшая нерасторжимыми узами Российское царство и Донское казачество.
В 1672 – 1676 гг.Московская администрация проводит активную ознакомительную и разведовательную политику (частью тайно!)  по  выяснению внутренней структуры области Войска Донского: ее географии, численности и распределения населения по территории. Это осуществляется как непосредственными расспросами приезжающих в Москву казаков,  так и соответствующими тайными поручениями своим  посланникам и агентам, командируемым в Войско. Промосковски настроенные старшины охотно потворствуют этому.  Рядовое казачество в основной своей массе явно или скрыто противодействуют.
Очередной мощный натиск на казачьи вольности был осуществлен Московским государством  под  знаменем борьбы со старообрядчеством. Дело в том, что практически все население Дона исповедовало прежние формы православия, заимствованного в свое время от Византии и просуществовавшего на Руси уже почти семь веков. Оно почти намертво вросло в народную душу, поэтому   затеянная  Никоном и Алексеем Михайловичем  религиозная реформа не всеми была встречена с готовностью принять ее. Многие сопротивлялись. А Дона она, эта реформа,  сначала почти и не коснулась из-за его все еще существенной самостоятельности и отдаленности от центра. Этим воспользовались бегущие из России приверженцы старой русской веры, для которых Дон оказался местом желанным и безопасным от драконовских мер внедрения новой веры в метрополии. Здесь они находили то, что искали – благожелательный прием их местным населением и свободу  вероисповедания, кстати, полностью совпадающего с российским старообрядческим.
Такое положение дел Москву не устраивало, так как не только затрудняло и без того нелегкую колонизацию Дона, но делало ее почти невозможной из-за концентрации на Дону ярых противников не только новой веры, но и ее неистовых носителей. И в следствие этого  в следующее десятилетие (1676 – 1686 гг.) происходит очередной акт колонизации Дона под видом борьбы с якобы восставшими церковными раскольниками. В 1687 – 1688 гг.совершился полный разгром сопротивляющегося старообрядчества на Дону с приведением всего населения  к внешней покорности и формальному принятию никонианства.
Эта победа Москвы над Доном в своем религиозном выражении была скорее мнимой, но в колониальном отношении была несомненной и весьма успешной. Руководство Войском Донским в лице видных старшин и атаманов отныне становится почти только промосковским и исповедующим новое православие. Оно беспрекословно и с охотой осуществляет царскую политику борьбы с беглыми, и вообще Москва для них – Отечество, Царь - Батюшка, Кормилица и образец для подражания. Казалось, что все установилось на свои места, наступила эпоха мира и благоденствия
Но больно уж похабно ведет себя эта Москва, особенно ее царь, Петр:  пьянствует, бесчинствует, постыдно срамит даже новую церковь, собственноручно казнит налево и направо, не соблюдает подобающее русскому царю благочестие, затеивает ненужные своему народу и казакам войны, наряжает всех в срамные заморские наряды, бреет у православных бороды, окружает себя погаными «немцами» и заставляет русских людей подчинятся им – конца нет бесчестию и гадостям, творимым Царем–Антихристом. Нет, не успокоилось все на православном Дону-Батюшке, не может он смириться со всем эти безобразием и не может принять все эт новое и нерусское, не может променять свои старые вольности и обычаи на  такое чужое и поганое! Дон затаился. И тут грянула новая война в 1695 и 1696 гг. Не лишняя казакам, скорее даже нужная – против ненавистных турок, засевших в Азове и препятствующих казакам в их владени морями , Азовским и Черным. Одно противно – надо вести ее вместе с царем Петром, его отвратительными иностранцами и князьями-боярами. С этим приходится смириться, и казаки, как всегда, проявляют чудеса храбрости и воинского умения.
А что же взамен? Окончательное и командное внедрение москалей на Донщину.  Азов становится  российским городом с российским населением и войском. Две государственные дороги к нему идут через казачьи земли, и обслуживать их – казакам. Выход в море абсолютно  и навсегда закрыт для казачьих морских походов. Рыбные угодья нижнего и среднего Дона отторгаются от казаков сначала полностью, а потом частично. Казаки лишаются права на внешние сношения и на совершение  набегов  и на защиту от нападения иноверных. Предается забвению право на убежище беглых и старинное  донское право: « с Дона выдачи нет». Словом,  повязаны по рукам и ногам и фактически лишены материальной базы для существования. Это уже – слишком!
А Москва не унимается:
1703 г. – командировка на Дон эмиссаров для переписи  населения Дона с целью выселения новоприбывших (после 1696 г.) и ссылки не участвовавших в Азовских походах;
1704 г. – командировка московских людей в казачьи городки для составления карты с целью изъятия лесов из общего пользования и обращения их в заповедные;
1704 г. – замена царем печати Войска Донского с изображением оленя, пронзенного стрелой, на печать с изображением пьяного казака, сидящего на бочке с вином – унизительная и мелочная акция царя, выразившая его презрение к донскому казачеству.
1706 г. – казачий спор с украинцами за Бахмутские солеварни и угодья  Москвой решается в пользу украинцев.
Разумеется, резонанс на Дону в ответ на эти московские шаги был самым отрицательным. В число недовольных  включились даже некоторые старшины и атаманы, ранее рьяно поддерживающие все московские действия. Дон лишь ждал случая ответить на «распоясавшуюся»  метрополию. И этот случай вскоре представился.
Еще раз кратко повторю основные моменты этого судьбоносного для Дона события:           Военная карательная экспедиция князя Юрия Владимировича Долгорукого летом 1707 года на Дон взвинтила напряжение до предела. Москвичи  принялись искать и жестоко наказывать беглых из России и укрывающих их казаков по всему Дону и намеревались это сделать даже в его столице – Черкасске. Этого не мог допустить даже ярый в прошлом сторонник Москвы, а  нынешний Войсковой атаман Лукьян Максимов. Возникает заговор, одним из главных действующих лиц его  назначается Кондратий Афанасьевич Булавин  как человек, лично заинтересованный, совершается убийство  князя Долгорукого и его приближенных. Начинается восстание почти по всему Дону против московского засилия и привносимого им неприемлемого донцами порядка. Единственным возбуждающим и объединяющим лозунгом восстания становится призыв бороться против насаждения новой еретической («еллинской»)  веры за старую веру и старые донские порядки.
И события после убийства Ю.В.Долгорукого  9 октября 1707 г. разворачивались следующим образом (кратко повторю основные моменты восстания):
1. 12 – 23 октября из Черкасска против Булавина и его сподвижников направляется собранное из 43 городков казачье войско, которое на реке Айдаре разбивает отряд .взбунтовавшихся  казаков. Из них поймано около 200 бунтовщиков, 8 повешено, 130 отрезаны носы. Булавин бежит, бросив своих сообщников, в Запорожье.
2. В течение ноября 1707 – февраля 1708 гг.казаки-противники восстания разбивают мелкие соединения восставших из северных станиц Дона (рр. Хопер и Медведица) и  плененных отправляют в Москву для  расследование и наказание.
3. Март 1708 г. – Черкасское войско под руководством атамана И.Г.Зерщикова направляется на реку Деркул для подавления восстания  в станицах  Обливенской,  Гарасимовой и Беловоцкой. Предприятие это, по-видимому, закончилось мирно, так как сведений о сражении и потерях в исторических документах не приводится.
4. В марте - начале апреля 1708 г. вновь вспыхивает восстание на севере Донской области, в Пристанском городке,  при участии вернувшегося из Запорожья К.А.Булавина с группой запорожских казаков. Восставшие с примыкающими к ним  по пути  навыми бунтовщиками двинулись вниз по Дону к Черкасску. Навстречу им из Черкасска вышло  Войско Донское во главе с войсковым атаманом Л.Максимовым. 9-го апреля противоборствующие стороны всретились у Паншина на речке Лисковатке. Похоже, что сражение не состоялось, но каким-то образом   весь обоз достался восставшим, а сторонники войскового атамана вместе с ним и сопровождающей старшиной обратились в бегство в Черкасск.
5. 28 апреля 1708 г.на реке Битюк у речки Курлак произошло первое крупное сражение  между царскими войсками  под руководством полковников С.П. Бахметьева, И.И Тевяшова и подполковника В.Рыкмана и мятежниками под началом  атамана Л.М.Хохлача Оно закончилось полным разгромом восставших. Было взято в плен 143 «вора».
6. 1-го мая 1708 произошла сдача Черкасска без боя булавинцам при очень сложных обстоятельствах противоборства в столице Дона между противниками и сторонниками восстания. 6-го мая – убийство войскового атамана Л.Максимова и верных ему старшин. Войсковым атаманом избирается К.А.Булавин.
7. 8-го июня  крупное соединение восставших под руководством С.Драного, С.Беспалого и Н.Голого на р.Уразовой за Валуйкой разгромили сумской полк и убили полковника А. Кондратьева
8. 31 июня 1708 г. царские войска  уничтожают войсковое соединение Драного, Беспалого и Голого под Тором. Гибель Драного.
9. 6-го июля 1708 г. восставшие терпят крупное поражение под Азовом, и 7-го июля в Черкасске в схватке булавинцев с их противниками гибнет К.А.Булавин. Войсковым атаманом избираетс И.Г.Зерщиков, глава партии противников Булавина.
10. Начало сентября 1708 г.- сдача в плен царским войскам и покаяние крупного (около 3000 человек) соединения восставших казаков в городке Есаулове. Выявление зачинщиков и казнь около 200 человек. Бегство на Кубань из городка Голубого войска И.Некрасова в количестве около 2000 человек с  семьями.
11. Сентябрь 1708 г. – разгром восставшими казаками Н.Голого царского полка, руководимого И.Билсом  на Дону у Казанской станицы.
12. 4  ноября 1708 г.-  у станицы Решетовской В.В.Долгоруким полностью разгромлено войско атамана Н.Голого в составе 4000 человек, из которых 3000 уничтожено. Это было фактически полное завершение восстания.         
13. В начале февраля 1709 г.  в станице  Митякинской пойман атаман Н.Голый и отправлен в Москву. 
Главная особенность восстания, на которую никто ранее не обращал внимания, состоит в  том, что от его начала (после убийства Ю.В.Долгорукого!) в октябре 1707 г. и почти до его середины в конце апреля 1708 г.  оно осуществлялось как война гражданская, ведущаяся  между казаками-сторонниками и противниками восстания. И лишь с конца апреля до ноября 1708 г. происходят столкновения между восставшими казаками и царскими войсками с примкнувшими к ним на последнем этапе казаками-противниками восстания. То есть на всем протяжении восстания внутри казачьего сообщества  противоречия решались военным путем. Мне представляется, что это было спровоцировано, помимо ряда других обстоятельств, скандальным и безобразным фактом варварского убийства царского военачальника и его ближайшего окружения – благонамеренная и нравственная часть казачества не могла не воспринять это без чувства отвращения и негодования, а  дальновидная и неглупая – без понимания того, что это будет иметь ужасные последствия для всех казаков. Отсюда и стремление наказать своих экспансивных соплеменников со всей строгостью. Однако московская власть фактически не приняла во внимание эту позицию здравой части донского казачества и, как обычно она и делала, сильно переборщила в своем стремлении наказать строптивых, а заодно и всех.
Но в этом усматривается и некая доля юридической справедливости: ведь с 1671 г., когда казаками актом крестоцелования и росписи был принят закон о верности и служении русскому царю, все донское казачество, подпав под российскую юрисдикцию,  стало его подданным и ответственным за все свои прегрешения. Вспомним пункты принятого 24 августа 1671 г. казаками царского установления: «старшинам и казакам все могущие возникнуть возмущения и тайные заговоры против государя и отечества…укрощать, главных заговорщиков присылать в Москву, а их сторонников…казнить смертью» - возникшие возмущения и заговоры не укротили, главных заговорщиков не прислали в Москву и не казнили. Вот и расхлебывайте свои вины!
И краткий итог  восстания стал таковым. Число убитых повстанцев по оценкам победителей (Ведомость  Вас. Долгорукого, в книге В.И.Лебедева, 1934,., стр.99) составило около 28 тыс. человек ( ; 82 - 47% от общего числа жителей) при численности населения Дона перед восстанием по явно заниженным оценкам примерно 28570 человек (Б.В., 1935, стр. 10 - 11) и по  более приемлемым ;60000 (Гордеев, 1992, ч.3, стр.43).  Стерто с лица земли , наверное, не менее 80 (63 % от общего числа)   казачьих поселений при их общей численности, равной 127 городкам (там же.,стр. 10-11) .   И все это вершилось карательным войском численностью 33844 человека плюс казаки, учасвовавшие в крательных операциях  (Павленко, 1990, стр. 240).   
Вожди восстания, кроме  сбежавших на Кубань (Сергей Беспалый, Иван Лоскут,  Игнатий Некрасов, Иван Павлов) либо пойманы и казнены (Никита Голый, Микула Колычев), либо убиты.(Кондратий Булавин, Семен Драный, Лукьян Хохлач).               
Похоже, что наименьшие потери в процентном отношении сравнительно  с потерями всех восставших казаков ((47 – 82% ) понесли руководители восстания - 44%.
Такой трагический итог восстания был предопределен в частности не только мощью и жестокостью царских войск и их руководителей, но и тем обстоятельством, что к этому времени донское казачество было уже весьма нреоднородно по имущественному и социальному положению его членов. Это неизбежный исторический ход всякого общественного явления и движения. Люди не равны изначально: сильные - -слабые, умные – глупые, активные – пассивные,  корыстные – бескорыстные, верующие – неверующие, добрые – злые, честные – бесчестные и так далее. Конца нет человесеским различиям. И именно они неуклонно дифференцируют всякое человеческое сообщество. В нем неизбежно и довольно быстро появляется так называемая элита.  Причем по профессиональной или кокой либо иной принадлежности ее членов  она может быть и обязательно будет различной: экономическая (материальная), социальная, духовная, религиозная и т.д. Эти и другие разновидности элит обычно сочетаются таким образом, что, не противореча или мало соперничая друг с другом,    структурируют общество в виде социальной пирамиды: элиты сверху, а чернь  - внизу. В авторитарных общественных структурах это очевидно, в так называемых демократических деликатно завуалировано, но абсолютно неизбежно, что бы там ни говорили ярые сторонники демократии. Везде и всегда правят бал элиты, лишь  в демократических обществах давая возможность черни выбирать во власть того, кого назначила элита. И вероятно, что это вполне справедливо, правда, только для тех сообществ, в которых  движущей силой развития являются  принципы не материального, а духовного характера на основе религиозной морали, наиболее полное и завершенное выражение получившей, как мне представляется,  в ортодоксальном или православном христианстве.
Так произошло и с донской демократией. Все большим влиянием в казачьей среде  стали пользоваться  люди выдающиеся своими личными в первую очередь воинскими качествами: силой, храбростью, мыслью. Им же сопутствовал больший успех в военной добыче, вследствие чего они стали выделяться среди других и по материальному достатку. Общество укрупнялось, возникло соперничество,  элита пополнялась и людьми не только с военным талантом и достатком, но и с качествами  иного свойства – ум, хитрость, стяжательство, изворотливость и др. Никто из атаманов и старшин не хотел расстаться с привычным и почетным образом жизни и потому делал все для его продолжения не только лично себе, но и своим потомкам и друзьям-приятелям. И их интересы уже не были одинаковыми с интересами рядовых казаков, и появилась у них забота не только и порой не столько о донском казачестве, сколько о себе и себе подобных. Такова примитивная схема возникновения и усиления  элиты. Развиваясь по этой схеме,  донское казачество на рубеже XVII- XVIII веков уже почти ничего общего не имело с донскими казаками начала XVI века.  Оно было еще не готово, но хорошо подготовлено по внешним условиям и внутреннему состоянию к вхождению и адаптации к государственным структурам Российской монархии.
Подводя итог взаимоотношениям  донского казачества с Московской Русью с середины XVI  до начала XVIII столетий,  отметим наиболее существенные моменты этого социального явления.
1. Донские казаки в подавляющей массе были выходцами или потомками выходцев из Московской Руси, говорили с ней на одном языке, исповедовали одну религию и были в основном этническими русскими, а следовательно принадлежали к единому народу с единым народным менталитетом. Поэтому Московская Русь всегда была для основной части донского казачества  Родиной или праРодиной. Но при этом казаки не ощущали и не признавали себя  подчиненными  московской государственной власти, будучи свободными от нее во всех своих гражданских проявлениях.
2. Московское государство в лице его монарха и присных воспринимало донских казаков как своих подданных, вассалов, временно отдалившихся от метрополии, порой злоупотребляющих своей незаконно обретенной вольностью, но полезных как сила, защищающая южные рубежи государства, и потому не отторгаемая, а всеми способами привлекаемая и используемая.
3. Отношения между казачеством и государством всегда строились из обоюдного признания того неоспоримого факта. что они по определению неравноправны и несравнимы по величине, по силе, по своему изначальному статусу ( центр и окраина единой системы),  по моральным установлениям (как родители и блудные дети), по социальному принципу (монархия, оформленная законами как государство, и не имеющая самостоятельной государственности и писанных внутренних законов казачья вольница). Поэтому казачество, тем не менее, самоорганизованное в Войско Донское, никогда не могло даже породить в  сознании дерзкие замыслы об агрессии против своей метрополии. В этом контексте попытка  Разина сокрушить  Московскую Русь для переделки ее на принципах  устроения  казачьей вольницы должна быть определена как патологический поступок  ненормального человека.
4. Взятие у Турции Войском Донским Азова в 1637 г. и удержание его под своей властью в течение более четырех лет было звездным событием в Донской казачьей истории. Оно показало миру, соседям и самим казакам их великое воинское умение и силу, независимость и гордость их духа. Это была победа над очень сильным и лукавым врагом, врагом не только казачества, но и его праРодины – России.
Продержав город в течение столь длительного срока в состоянии почти непрерывной войны и осады его турками, казаки вынуждены были покинуть его – ресурсы и силы Войска Донского иссякли. Но это было гордое и славное отступление: сначала, разгромив осаждающие полчища турок, казаки предложили несдавшийся город в подарок Московскому царю Михаилу Федоровичу, а по отказе того от столь щедрого подарка казаки покинули  Азов, забрав с собой многочисленные трофеи.
О том, насколько мощной была вся эта военная операция казаков, можно судить по ходу взамоотношений и войн в этот период между Россией и Османской империей, в купе с которой действовало и Крымское ханство, бывшее вассалом империи турок.
Почти до конца  XVI века особое беспокойство Московской Руси доставляло Крымское ханство,  сначала совместно с Казанским, а с 1552 года после покорения последнего, самостоятельно. Наиболее значительные набеги крымских татар на Русь (часто вплоть до Москвы) происходили в  1517,1521, 1536, 1537, 1552, 1555, 1558, 1560, 1562, 1567, 1568, 1569, 1570, 1571, 1572 гг. Далее в связи с начавшимися конфликтами Крыма с Турцией происходит значительное снижение числа агрессивных акций крымских татар против Руси. А начиная с третьей четверти XVII в. они действуют уже лишь преимущественно совместно с турками при русско-турецких войнах: 1676 -1681, 1686 – 1700, 1710 – 1713, 1735 -1739, 1768-1774. Эти войы велись и завершались с переменным успехом для сторон.
Так, снова  захваченный в 1696 г. со второй попытки (первая – в 1695 г.) казаками, но теперь уже при ведущем участии российской армии Петра I-го Азов в 1710-1713 г. был возвращен Турции вместе с окружающей территорией и построенным Петром Таганрогом.
«Подписанный 12 июля мирный трактат с Турцией был, пожалуй, одним из самых тяжких мирных соглашений, на которые Россия была вынуждена идти в XVIII веке. Наиболее тяжелым условием трактата было возвращение Турции Приазовья. Теперь шли прахом все намерения Петра I освоить этот район, построить городпорт, проложить канал Волга—Дон, нужно было уничтожить флот и своей рукой закрыть то “южное  окно”
(http://protown.ru/information/hide/3671.html).
В войне 1735-1739 гг. Азов  был отвоеван, но его снова пришлось отдать, на этот раз в нейтральное владение из-за общего неуспеха в войне. И лишь война 1768-1774 гг. положила конец турецкому владычеству в Крыму и в Азове. – они навсегда (надеюсь и верую в это!) вошли в состав России.
Подвиг Войска Донского в 1637-1642 гг., совершившего то, что с таким трудом, усилиями и многократными попытками удавалось делать таким  государственным и военным гигантам как  Османская империя и Российское государство, выглядит действительно исключительно ярким воинским событием. И совершенно естественно, что в отличие от этих гигантов,  Войско Донское было истощено им и обескровлено настолько, что дальнейшее его сопротивление московской экспансии было существенно и непоправимо ослаблено.
5. Казачье восстание  в 1707 – 1709 гг.было именно казачьим в отличие от других событий подобного рода – разинщины и пугачевщины. Первое лишь на начальном этапе было схоже с обычным казачьим рейдом «добыть зипуны», а далее выросло в восстание голытьбы Поволжья с минимальным участием в нем донских казаков. Войско Донское в этом восстании не участвовало и не одобряло его. Более того – способствовало его подавлению. Второе – пугачевщина – вообще никакого отношения к донским казакам не имело, если не считать разгрома казачьими соединениями некоторых отрядов повстанцев, проникших из того же Поволжья на Дон. Так что пороховой бочкой российских смут в XVVII – XVIII вв. был не Дон, а Поволжье,  на котором концентрировались разного рода работные и военные люди (торговцы, сопровождающие их караваны речники, солдаты, бурлаки и проч.),  обездоленные и беглые элементы сельского и городского населения России, многочисленные инородцы и, конечно, не менее многочисленные шайки и банды разбойников и пиратствующих псевдоказаков.
Булавинщина – явление чисто казачье, представляющее собой первое и последнее военное выступление донских казаков против Москвы. Оно может показаться противоречащим тезисам 3 и 4, содержащим утверждение  о невозможности войны казаков против своей метрополии и о сильном ослаблении казачества после их воинских подвигов в азовских событиях.  Это противоречие может быть снято тем обстоятельством, что восстание это  своей целью  имело не сокрушение Московской государственности (хотя такие лозунги иногда и проскальзывали в призывах), а всего лишь освобождение от ее слишком враждебной и агрессивной экспансии на Дону. А помимо этого, следует помнить, что восстание  было совершено не всем казачеством, а  лишь его частью, состоящей из представителей преимущественно старообрядческого вероисповедания, наиболее пострадавших от московских акций и наиболее экстремистски настроенных, ее сравнительно молодой, не полностью еще оказачившейся частью.Востание  потерпело поражение не только и не столько от действий царских войск, сколько от внутреннего распада и противоречий внутри самого казачьего сообщества. А в целом, потому что пришло время влиться казакам в свою метрополию и стать ее частью.