Диктатура интеллигенции

Некто шёл в «Детский мир» покупать шарики для пинг-понга, но повстречал банщика из Сандуновки, который прельстил его своим ремеслом. Наш герой – для определённости будем называть его Львом, или же – уменьшительно – Лёвой – отправился тогда в баню и поступил работать в парилку. Как легко дышали вечерним воздухом его поры! Какое это удивительное было занятие! Что ни говори, а профессия банщика не только редка, но занимательна и красива. Судите сами, что лучше: сидеть сиднем целый день и, уткнувшись носом в бумагу, разбрызгивать по ней кляксы, или гордо, с веником в руках хлестать могучие торсы!?..

Вечерами Лев учил тригонометрию: он готовился в аспирантуру.

Одним словом, Лёва был счастлив. Он в бане нашёл своё призвание. И совсем не следует смеяться над ним. Потому что тот, кто смеётся, человек, вероятно, недалёкий и, конечно, не интеллигентный.

А интеллигентности, между прочим, и в бане набраться можно – и от клиентов, и просто в распаренном воздухе носится, а вот иной, хоть и писатель или там академик какой, а невежа невежей.

Интеллигентность вообще не классовый признак, но врождённое качество. Её можно, конечно, воспитать, хотя и трудно. Во всяком случае – нерентабельно.
 
Некоторые интеллигенты собирались в дальних углах около душа Шарко и жарко шептались, прикрываясь шайками. Среди них выделялся рыжий толстяк с неумеренно развитыми гениталиями. Толстяк хлопал себя по коленке – громко – и перекрикивал шум сверкаемой воды. Он был совершенно лыс. Лёва прислушался.

Л. Был эстетом. В душе он решил это уже давно. Однажды он прочитал в газете объявление о распродаже французского столового серебра XVIII века. Не раздумывая, Л. отправился на аукцион, имея при себе совсем мало денег. Там он познакомился с приятно одетым человеком с усиками, круглой бородкой и тщательно обработанными ногтями. «Сноб!» – подумал Л. Конечно, он ничего не купил, но пошёл со своим новым знакомым в бар. Они сидели на высоких стульях и тянули коктЭйль через соломинку. Л. говорил, что ему доставляет удовольствие не столько коктЭйль, сколько сам процесс его пития. Сноб согласился. «Хорошо ещё иметь белые манжеты, – добавил он. Л. промолчал., потому что белых манжет на нём не было, но подумал, что это действительно хорошо. Они вышли на улицу. Сноб пригласил Л. зайти к себе, обещая показать чудесную коллекцию однокопеечных монет, блестящих, как

1967