Жизнь с Лией. И без неё... обновл. Ч. 1

Светлой памяти
моей любимой жены,
человека удивительно чуткой,
доброй и жертвенной души, -
Лии Кирилловны Бойко,
с любовью и благодарностью
посвящаю эту книгу.

Александр Бойко




ЖИЗНЬ С ЛИЕЙ.
И БЕЗ НЕЁ…


РЕАЛЬНОСТЬ
И
МИСТИКА








Донецк - 2010
 
ББК 84
Б77

Бойко А.А.
Б77 ЖИЗНЬ С ЛИЕЙ. И БЕЗ НЕЁ... Реальность и мистика. – Донецк, 2010. – 419 с.


У автора книги ушла в мир вечный любимая жена. Он вспоминает разные этапы из их совместной 32-летней жизни.
Размышляет о мистической тайне встречи в этом мире двух любящих душ, которым таинственно предназначено свыше исполнить, в одной брачной «упряжке», их общую, всегда нелёгкую семейную миссию.
На своём жизненном пути мы неизбежно теряем дорогих нам людей. Немало потерял их и автор.
О любви и верности, терпении и самоотверженности наших любимых идёт разговор на страницах этой книге.
А также о тех, кто шёл рядом с нами в земной жизни, а ныне таинственно бродит в мирах вечных, но продолжает любить нас и помогать нам даже «оттуда».
И о том, что смерти нет, а любовь вечна, как вечны наши любимые и мы сами.
А ещё автор пытается заглянуть в напрочь забытый землянами и полный тайн мир вечности, куда ушла его любимая и другие, дорогие ему люди. И куда, раньше или позже, уходить каждому из нас.
И ещё о многом другом, светлом и горьком, радостном и печальном, удивительном и мистическом рассказывается в этой книге.


ББК 84

ISBN 978-966-1586-00-9

© Бойко А.А., 2010


ЧАСТЬ 1.

От автора.

ЛЮБИМЫЕ, КОТОРЫХ МЫ ВЫБИРАЕМ.


1.
Ссора-разлучница и помощь третьего.

В жизни каждого из нас бывают особой значимости кризисные моменты. Ответственность их в том, что в такие минуты нами делается судьбоносный выбор, - далеко не всегда нами внятно осознаваемый. В такой момент таинственно решается: останется ли в нашей судьбе этот конкретный человек (претендующий сейчас на звание любимого и единственного) или он навсегда выпадет из нашей судьбы, а место его займёт, раньше или позже, кто-то другой…
Помнится, в дальнейшей нашей совместной жизни мы с Лией не раз вспоминали этот случай, после которого пути наши могли кардинально разойтись в разные стороны.
Но не разошлись…
Произошло это во многом благодаря третьему человеку.
На ту пору мы ещё не были женаты, но уже всерьёз любили друг друга. В тот день мы с Лией крепко поссорились. В конфликте была виновата она. То ли по беспечности, то ли по наивности Лия тогда сильно оскорбила меня. Жёстко и непримиримо я заявил ей, что между нами всё кончено и ушёл домой.
Было, конечно, горько и тяжело на сердце от происшедшего, но идти на попятную я не собирался.
Прошёл день, второй, наступил день третий.
Мы с Лией в ту пору работали операторами газовых котельных в ЖКО города Рубежное Луганской области. Прямым начальником у нас был мастер по газовым котельным: человек добрый и чуткий, сострадательный и совестливый. К сожалению, жена у него была очень ревнивая и периодически устраивала ему громкие скандалы на почве ревности.
Все, кто знали этого человека, весьма сочувствовали ему, ибо он являлся полным антиподом блудника. Всеми силами этот чуткий и светлый человек старался избегать ситуаций, которые могли бы дать повод его жене для ревности. Но, несмотря на все его старания, жена, словно искусный фокусник, находила всё новые и новые поводы для скандалов.
Поэтому я не стану тут сообщать его истинную фамилию. Наречём этого доброго человека фамилией Затонский. 
Каким-то образом он узнал о нашей с Лией ссоре. Спросил деликатно у меня об этом, я ответил непримиримо, что у нас с ней все кончено. А через час-полтора ко мне в котельную пришла Лия. Смущённо сказала, что её послал Затонский, и попросила у меня прощения, признав, что была не права. Слёзы катились по её щекам, и она просила хотя бы простить её, не претендуя на продолжение наших отношений.
Я никогда не был злопамятным. А в тот момент в сердце своём, к собственному удивлению и радости, я вдруг обнаружил, что совсем не обижаюсь на свою любимую Лиичку и, оказывается, незаметно для себя уже простил её.
Потому вскоре мы уже с ней радостно обнимались и целовались. И были счастливы, что всё так хорошо завершилось.
Анализируя позже ту ситуацию, мы с Лиичкой приходили к выводу, что без вмешательства доброго нашего мастера конфликт тот не мог благополучно разрешиться. Ибо я не собирался первым мириться, а Лия была убеждена, что я её никогда не прощу.
Проявив настойчивость и терпение, мастер убедил плачущую Лию, что надо идти ко мне на работу (кстати, расстояние между нашими котельными было буквально 200-250 метров) и просить прощения. Просить для начала не примирения, а хотя бы простого прощения. Он был всего лишь на какой-то десяток лет старше нас, но сердце имел чуткое и мудрое…
Доброго нашего мастера мы с Лией потом не раз искренне и от всей души благодарили. Желали ему всяческого добра и любви. А он улыбался по-доброму, иной раз светло и легко, а в другой раз задумчиво и грустно. Желал нам всегда любить и прощать друг друга. И обязательно быть бережней друг к другу. Иногда добавлял, что завидует нам.


2.
Ревность, убивающая любовь.

Через год или полтора добрый наш мастер уехал из города.
Знающие его люди говорили, что он не выдержал скандалов ревнивой жены и потому уехал. А ещё он очень страдал, говорили, что приходится разлучаться с детьми (кажется, мальчиком и девочкой), которых он очень любил.
К сожалению, никто не мог ему помочь в налаживании его собственной семейной жизни. Жена обычно плакала и раскаивалась после своих ревнивых скандалов, обещала ему, что больше такого не будет. Но через некоторое время опять срывалась и закатывала мужу ещё более дикий и страшный концерт.
Видимо, была жена мастера психически нездоровым человеком. Но кто у нас считает ревность болезнью? Тем более, кто в ту пору умел лечить такую болезнь? Особенно в провинции.
Гораздо позже, занимаясь духовным целительством, мы с Лией Кирилловной научились помогать с Божьей помощью некоторым из таких ревнивых мучителей-страдальцев. Разумеется, помочь в исцелении таких людей удавалось далеко не всегда и тому находилось много конкретных причин. Но это уже отдельный разговор…
Приходится также с горечью констатировать, что находились люди (как правило, женщины), которые, бывало, провоцировали несчастную ревнивицу на эти конфликты своими глупыми домыслами, дурацкими фантазиями, а то и вовсе бредовыми, шизофреническими подозрениями в отношении её мужа. Чаще же сама ревнивица домысливала в «нужном» направлении разные житейские ситуации.
А поводов для этого можно было найти сколько угодно. Среди работников газовых котельных большую часть составляли женщины разных возрастов. Среди них было немало молодых и красивых. И любое общение мастера с такой работницей можно было, при желании, раздуть до любых уродливых и диких фантазий, сплетен и скандалов.
Вообще, чтобы не было подобных конфликтов, мужу и жене надо уметь сознательно и решительно противостоять подобным провокациям и испытаниям. Ведь в жизни семейной и без того хватает разного рода проблем, нередко сложных, а то и трудноразрешимых.
Скандальная, необузданная ревность способна отравить самую крепкую любовь и превратить жизнь семейную в самый настоящий и мучительный ад. У кого-то этот убийственный процесс проходит медленно, а у иных из-за ревности любовь и семья разваливаются очень быстро, поражая окружающих страшной и разрушительной силой этой коварной страсти.
Мы это поняли с Лией на примере горькой семейной драмы нашего мастера и договорились стараться не отравлять друг другу жизнь подобными конфликтами. Оглядывая пройденный нами совместный путь, могу сказать, что в принципе, нам это удалось. Хотя совсем жить без конфликтов, связанных с ревностью, разумеется, не получалось. 
Как сложилась дальнейшая судьба нашего доброго мастера, этого чуткого и светлого человека, - мне, к сожалению, неизвестно…
 

3.
Помоги ближнему своему
в исполнении его миссии.

Таинственна и мистична жизнь любого человека, - странника земного… Загадочным образом из напрочь забытых землянами небесных сфер воплощается в мир земной душа каждого из нас. И каждый из нас проходит здесь, на земле, свой уникальный путь. Здесь исполняет человек свою неповторимую, очень нелёгкую, а временами безмерно тяжкую крестную земную миссию.
По сути, вся жизнь человеческая (от первого и до последнего вздоха) это путь испытаний, борьбы, радостей, утешений и разочарований.  А также неизбежное несение крестов (личных и семейных) от момента нашего рождения и до ухода из этого мира.
Благо, когда рядом с нами идёт по жизни верный, чуткий и просто добрый человек, который тащит и свой нелёгкий крест, и рядом идущему норовит помочь. И горе иметь спутника, который норовит сбросить свой крест на ближнего и пробежать по этой жизни налегке, не понимая, что тем самым лишь усугубляет свой крестный земной путь.
Вообще, надо каждому из нас чётко осознать, что земная миссия не бывает лёгкой ни у одного человека. Более того, крестный путь проходит на земле любое живое существо: от человека до малой козявки.
«Бог терпел и нам велел…» - говорили наши мудрые предки, подбадривая друг друга в годину тяжких и горьких житейских испытаний, бед или напастей. Они помнили, что крестный путь прошёл на земле даже Бог, когда воплотился здесь в человеческом облике для исполнения Своей таинственной миссии.
Почему так происходит? На то есть свои причины, о которых мы будем говорить отдельно.
А в назначенный свыше час каждая душа таинственно уходит отсюда домой, к любимым своим Небесным Родителям. Ко всем, кто ждёт её с любовью там, на небесах. Там её истинный Дом.
Но ведь и земля тоже была родным домом для любого человека, прожившего здесь жизнь. И у каждого (или почти у каждого), ушедшего отсюда, остались здесь любящие его, близкие и родные люди. И для любого из оставшихся на земле уход в мир вечный любимого человека, - тяжёлый удар, горе и страдание.
Даже если остающийся на земле человек верующий и понимает, что смерти нет, а есть таинственный переход усопшей любимой души в мир вечный. В мир намного более прекрасный и несравненно более справедливый, чем временами добрый и светлый, но часто скорбный, а иной раз и вовсе поразительно несправедливый мир земной.
Мы говорим сейчас о душах, любящих Бога. О душах, пришедших от «нижних» или из преисподней, речь здесь не идёт. Таких приходит относительно немного на землю, и они Бога ненавидят, даже если на словах клянутся в любви к Нему. Это те, кого называют волками в овечьей шкуре, люди с холодной кровью (хладнокровные, как часто уважительно и почтительно называют их многие из числа наивных, но, к сожалению, духовно малограмотных чад Божьих), люди бессовестные и бессердечные.
Пришедшим от нижних такое прекрасное чувство, как любовь, просто непонятно и неведомо. Они смеются над ним. И крутят у виска, насмехаясь и издеваясь над чокнутыми влюблёнными.   


4.
Когда уходят наши любимые…

Любовь… Самое удивительное чувство из всех, которые возникают в отношениях между душами и сердцами. Не только на грешной земле, но и на восхитительных небесах.
Но прекрасное это чувство бывает нередко настолько внешне простым и неброским, что не всякий из нас узнает его. Иной беспечный человек осознаёт, что истинная любовь посетила его в этой жизни лишь после того, как потеряет её, - нередко, окончательно и безвозвратно.
Имеется, в данном случае, не юридический развод. Хотя и после разводов бывают у людей тяжкие страдания, а также запоздалые раскаяния и прозрения. Но ошибку с разводом можно, иной раз, исправить.
А вот уход дорогого и любимого человека в вечность для любого из нас потеря непоправимая, потеря горькая и безвозвратная. Но что же нам делать? Как выживать, когда посетила нас подобная трагедия, подобная беда и печаль?
Впадение в истерику и всякого рода претензии к Богу по этому поводу ничего, кроме вреда не принесут. И не только нам, но и нашему усопшему.
А ведь, по сути, от того, как мы относимся к факту ухода из этого мира дорогого нам человека, во многом зависит и наше с ним последующее духовное общение (общение двух душ, находящихся в разных мирах), и эффективность нашей молитвенной помощи дорогому нашему усопшему.
Более того, от нашего отношения к его уходу с земли в немалой степени зависит его судьба в вечном мире. Будет ли он там жить и полноценно исполнять свою новую миссию в радости, покаянии и любви к Небесным Родителям и ближнему? Или же будет беспомощно маяться и страдать, жестоко придавленный безмерно тяжкой чугунной плитой наших безутешных страданий о нём?…
Затронутая тема громадна и неисчерпаема. Я пытаюсь говорить и размышлять о ней в своей книге «Жизнь с Лией. И без неё…», а также во многих других своих произведениях и книгах. 

 
ТАИНСТВЕННЫЕ ПОВОРОТЫ СУДЬБЫ.

Вместо предисловия.


1.
Характеристика и мечты.

Было это давным-давно, почти как в сказке, – громадных тридцать девять лет тому назад.
Шагал в ту пору по земле безмерно далёкий от нынешней эпохи - 1974 год. Страна, в которой я тогда жил, была совсем иной – громадной, жизнерадостной и беспечно-наивной, несмотря ни на что. И сам я был в ту пору беспечным, наивным и мечтательным юбиляром, разменяв в том августе свои двадцать два, блестящих, как две новые копейки, годика.
Недавно, листая альбом со старыми фотографиями, я наткнулся на производственную характеристику, выданную мне летом упомянутого выше 1974 года администрацией рубежанского химкомбината «Краситель» (Луганская область) для поступления в московский Литературный институт.
В характеристике сообщалось, что имярек такой-то работает в литейном отделении ремонтно-механического цеха химкомбината с сентября 1973 года в качестве формовщика и в настоящее время (июнь 1974 года) осваивает профессию заливщика-выбивальшика.
На самом деле я не собирался этого делать, ибо имел в жизни совсем иные планы. Но тогда была мода на овладение смежными профессиями и мне сделали в характеристике столь скромную по лукавости приписочку.   
Впрочем, из-за последствий полиомиелита, которым я переболел в раннем детстве, эффективное освоение подобных физически тяжёлых профессий было мне просто не под силу.
А вот писателем я, действительно мечтал стать. Но в 1974 году у меня не было написано ни единого законченного рассказа, чтобы послать на творческий конкурс. А без прохождения творческого конкурса поступить в знаменитый Литературный институт имени А. М. Горького Союза писателей СССР было делом невозможным.
Чтобы приблизить воплощение своей мечты, я решил уехать в Москву, устроиться в столице на работу дворником, получить там свою маленькую коммунальную конурку и готовиться усиленно для поступления в следующем 1975 году в свой заветный писательский институт.


2.
Соблазн иного поворота судьбы.

В Москву я уехал рано утром в самый день своего двадцатидвухлетия – 2 августа. Это была пятница. Позже сам я долго не мог понять: почему взял билет на cтоль неудобный день. Ведь приехал я в столицу в субботу, когда во всех нормальных чиновничьих конторах был законный выходной. И я, разумеется, не мог этого не знать.
При более пристальном анализе вспоминается, впрочем, что билетов на Москву на ближайшие дни вокруг 2 августа не было. И когда кассир предложила мне раздражённо этот вариант, я, без раздумий согласился и взял билет. В тот момент мне почему-то даже в голову не пришло поинтересоваться, какой это будет день недели. Мне тогда не терпелось быстрее уехать в Москву, чтобы начать там новую и столь желанную для меня жизнь.
Впрочем, через годы, оглядываясь мысленно назад, я понял, в чём была причина той моей заторможенности. Была она, разумеется, не случайна, как нет вообще ничего случайного в этом таинственном земном мире. Но об этом позже.
К родственникам московским, адрес которых дала мне мать, я почему-то твёрдо решил не ехать. Словно для меня было совсем не важно зацепиться столь нехитрыми и то же время вполне надёжными путями за прекрасную столицу великого тогда Союза и осуществить свою заветную мечту поступления в писательский институт.
А вот через 15 лет, во время участия моего в девятом Всесоюзном совещании молодых писателей в мае 1989 года, я поехал к тете Вале и дяде Егору, и потом не раз останавливался у этих прекрасных и гостеприимных людей сам, а также со всей нашей семьёй. 
Но пока на дворе было лето 1974 года и до моего участия в упомянутом совещании было ещё ох как далеко.
Приехал я в Москву на Павелецкий вокзал утром в субботу и начал искать жилищно-коммунальные конторы в его окрестностях. Но и одна, и вторая из таких контор, которые я сумел найти по подсказкам местных жителей, оказались (разумеется!) закрытыми. Эти же люди предостерегли меня от дальнейших бесплодных поисков.
Разумеется, я был сильно разочарован такой ситуаций и весьма зол на свою беспечность.
Зато во время поисков столичных ЖКО попалось мне представительство в Москве знаменитой в то время в СССР комсомольской стройки: строительства в татарском городе Набережные Челны Камского автомобильного завода и Нижнекамской ГЭС.            
Это представительство оказалось открытым и я не смог удержаться, чтобы не зайти туда. Молодой мужчина и девушка, сидевшие там,  обрадовались случайно забредшему к ним прохожему, и начали усердно агитировать меня ехать на строительство Камского автозавода. Я объяснил им, что уже жил в Набережных Челнах и работал в Гидрострое с февраля 1971 года по февраль 1973-го. И уехал оттуда, чтобы готовиться дома для поступления в московский Литературный институт. Ибо, живя в общежитии, я не сумел серьезно заняться такой подготовкой. 
А с другой стороны мне временами очень хотелось ещё раз вернуться в Набережные Челны и попробовать там ещё раз устроить свою судьбу. В первый раз многое у меня там пошло наперекосяк: тут и неудачная любовь, и кризис в работе на должности освобождённого комсорга управления арматурно-монтажных работ Гидростроя, и прочие нелады и нескладухи.
В то же время жизнь моя в Набережных Челнах была намного интереснее и насыщеннее, чем по возвращении домой, в город Рубежное, что на Луганщине.
Узнав, что у меня есть профессия электросварщика 3-го разряда, мужчина и женщина горячо взялись агитировать меня ехать без раздумий на строительство КамАЗа. Описывали льготы, которые я буду иметь, поехав туда по их путёвке.
Но я всё-таки устоял от их искушений, хотя временами очень хотелось поддаться на заманчивые  предложения этих агитаторов-профессионалов и опять оказаться в дорогих моему сердцу Набережных Челнах.
Пообещав подумать и зайти к ним в понедельник в случае своего согласия с их предложением, я ушёл из этого представительства в весьма смятенном состоянии духа.


3.
Московские окна и вокзальные страдания.

Впрочем, была только середина субботы и до понедельника было ещё ох как далеко!…
Накупив московских газет, я вернулся на почти родной мне в ту пору Павелецкий вокзал. Нашёл свободное место на скамейке в многолюдном зале ожидания и погрузился в чтение. 
Вечером, оставив на скамье газеты и попросив соседа постеречь моё место, я сходил перекусить в вокзальный буфет и прошёлся немного по ближайшей улице.
Глядя на окна стареньких и невзрачных здесь в те времена московских домов, в которых всё чаще загорался уютный электрический свет, я чувствовал острую зависть к людям, что жили там. Мне тоже очень хотелось жить в этом прекрасном, великом городе и учиться в прекрасном и неповторимом Литературном институте.
Впрочем, я тогда был вполне уверен, что скоро тоже стану москвичом, пусть даже не полноценным, с временной пропиской и в ипостаси скромного дворника. И от этой мысли становилось легко и радостно на душе.
Ночь с субботы на воскресенье была почти до бесконечности долгой и нервотрёпной. Милиция несколько раз выгоняла из здания вокзала всех нас – безбилетников. Немногочисленные скамейки быстро облеплялись наиболее шустрыми из конкурентов. Остальные, и я в их числе, слонялись неприкаянно, пытаясь где-то присесть, чтоб хоть как-то подремать. Ночь августовская выдалась довольно прохладной, и я порядком замёрз. 
Воскресенье прошло для меня уныло, тягостно и в состояние какой-то тупой полудрёмы. Я бродил в каком-то парке. Пытался подремать то на скамейке, а то и  вовсе на краю солнечной полянки, прямо на земле, покрытой довольно сочной травой.
Но усталость, маета и тоска лишь нарастали. Приходили мысли поехать к родственникам, объяснить им ситуацию и попросить разрешения просто отоспаться до понедельника. А там уж решать свои дела по устройству дворником, с жильём и прочие. Родственники жили где-то совсем рядом с метро 1905 года. Ехать с метро Павелецкой было совсем недалеко. Но…
Что-то внутри меня упрямо противилось этому простому и по-человечески вполне разумному и толковому предложению.


4.
Кому всё это было нужно?...

Я вернулся на Павелецкий вокзал. Мысль о том, что придётся провести здесь ещё одну долгую и тягостную ночь, похожую на предыдущую, всё больше меня угнетала.
На поездке к родственникам стоял какой-то жёсткий, неведомый мне запрет, который я не мог преодолеть.
Терзаясь в тягостных сомнениях, я подошёл к табло с расписанием поездов и стал вначале рассеянно, а потом всё внимательнее изучать его.
Ближайший поезд, идущий в нужном мне направлении, отправлялся отсюда через пять с половиной часов, - в десять вечера.
Уехать домой!? Вначале я был просто поражён подобной мыслью, столь нагло подсунутой мне кем-то невидимым посторонним.
Вернуться домой?! Да это же верх идиотизма! Разве для этого ехал я сюда, чтобы вот так бездарно и постыдно возвращаться домой?! Возвращаться буквально на следующий же день после столь дурацкого или, скажем мягче, странного приезда в столицу на августовский викенд!… Кому это было нужно?!
Возмущённо препираясь с собой, я сел на скамейку, пытаясь понять, почему в голову мою пришли столь странные мысли. Только ли от усталости или тут есть какое-то рациональное зерно. 
И кто-то тихий и спокойный начал рассудительно и утешительно уговаривать меня, что надо ехать домой и там готовиться к поступлению в мой заветный Литературный институт.
Ибо совсем нет гарантии, что мне, как будущему московскому дворнику, дадут отдельное жилище. Скорей всего поселят куда-то в общежитие в комнату на три, а то и четыре человека. Кто-то из них, вполне возможно, окажется любителем выпить и поскандалить, другой, как это часто бывает, будет приводить девушку на вечер или даже на ночь, соответственно попросив соседей исчезнуть куда-то хотя бы на несколько часов. Третий просто может оказаться нервным и заводным психом, талантливым вампиром по части отравления жизни тем, кому «посчастливилось» находиться с ним рядом в момент его хренового настроения. А особенно тем, кто удостоен чести пребывать с ним рядом каждый день.
И вместо ежедневной сосредоточенной моей подготовки в вуз, получится одна противная фигня.
Нашлись и иные убедительные доводы в пользу того, что надо мне возвращаться домой, находить какую-то соответствующую работу (пусть даже какого-нибудь  захудалого сторожа) и готовиться в свой  прекрасный Литинститут.
В общем, всеми этими очень убедительными в тот момент доводами рассыпались в пух и прах все мои красивые мечты о дворницкой жизни в Москве. 
И тогда я пошёл в кассу и взял обратный билет на десять часов сегодняшнего вечера.


5.
Обстоятельства, судьба и кто-то третий.

Сев в поезд, я с трудом дождался раздачи постельного белья и тут же завалился в блаженный сон. Проснулся почти в десять часов утра и с тихим ужасом начал вспоминать, что вчера я самым дурацким образом уехал из Москвы.
Вчерашние доводы уже не казались мне столь убедительными. В конце концов, говорил я себе всегда можно уговорить комендантшу общежития переселить меня от непутёвых соседей в другую комнату. Хотя, в таком случае непонятно, зачем было уезжать из Набережных Челнов?! Можно ведь было и там… Разумеется, можно было! Но ведь уехал я оттуда не только из-за этого…
Да и вообще, разве я затем стремился в Москву, чтобы опять жить в опостылевшем мне общежитии!…
Так, лёжа на вагонной полке, я спорил и препирался с собой почти два часа. А потом почувствовал сильный голод и решил сходить пообедать в вагон-ресторан.
Соседом моим за столиком оказался мужчина лет сорока, задумчиво пьющий коньяк под какую-то лёгкую закуску. Познакомились. Он оказался сотрудником правоохранительных органов одного из крупных городов Донецкой области.
Разговорились. Собеседник предложил выпить с ним коньячку. Я вначале отказывался. Но, видимо, не слишком твёрдо. Незаметно за беседой выпили коньяк собеседника и я счёл своим долгом заказать от себя графинчик такого же напитка.
Офицер рассказывал о тяжкой своей работе, о различных приключениях и смертельно опасных ситуациях, в которые довелось ему не единожды попадать. Пожаловался скупо, что в свои тридцать девять лет он всё ещё не имеет семьи, хотя очень любит детишек и мечтает иметь троих сыновей и дочку.
Я искренне сочувствовал и сопереживал исповедующемуся передо мной собеседнику и пожелал, чтоб мечты его в полной мере осуществились.
Был я, разумеется, не столь закалённый в отношении спиртного, как мой многоопытный собеседник. Потихоньку меня довольно крепко развезло. Хорошо, что окончательно я не потерял бдительности и попросил собеседника-собутыльника, точнее сографинника, помочь мне встать на нужной станции.
Что он и сделал.
Расстались мы почти друзьями. Правда, я весьма скверно держался на ногах, а от восьмидесяти рублей, с которыми я уезжал в Москву, остались жалких девятнадцать рубликов…
То есть прокутил я в ресторане с моим добрым соседом весьма солидную в моей тогдашней ситуации сумму в тридцать «рваных», как обзывали в то время советские рубли…
Подобного кутежа со мной прежде не случалось.
Переночевал я у школьного друга, Сергея Ведерникова, живущего недалеко от рубежанского железнодорожного вокзала.
Попробовал занять у него денег, чтобы опять уехать в Москву, но он был человеком женатым и не мог поддерживать авантюры наивных друзей кредитной ссудой, которая, к тому же, неизвестно когда будет возвращена. Хотя я и обещал, что верну деньги как можно быстрее.
Впрочем, так обещают все люди, когда просят взаймы денег. И делают это обычно вполне искренне…
У второго друга я и так был должником, третий тоже не смог мне ничего занять, для новой моей попытки покорения Москвы.
И тогда я смирился. Был я в ту пору атеистом, но верил, что в судьбе человеческой много тайн необъяснимых и загадочных.
В данном случае я понял одно: судьба, обстоятельства и кто-то ещё, влияющий на мою судьбу, категорически против моего отъезда отсюда. Против того, чтобы я уезжал сейчас в Москву, в Набережные Челны или куда-либо ещё из города Рубежное, где я к тому времени прожил, в общей сложности, шестнадцать из своих двадцати двух на ту пору земных лет.


6.
Совет друга и таинственная встреча с «ней».

А через несколько дней после моего непонятного для многих и воистину позорного в моих собственных глазах возвращения домой я встретил ещё одного своего школьного друга – Александра Кирпиченко.
Он-то и подсказал мне работу, где я и встретил ту единственную, из-за встречи с которой меня и вернули из Москвы таинственные и неведомые мне в ту пору мои небесные покровители.
А точнее, мои Небесные Родители.
Впрочем, в то время я всего этого, разумеется, не мог знать. И потому искал не «её», посланную мне свыше любимую девушку, а работу, которая могла бы мне помочь серьёзно подготовиться к поступлению в Литинститут.
Александр Кирпиченко работал в ЖКО слесарем контрольно-измерительных приборов и автоматики газовых котельных города Рубежное.
 Услышав о моих проблемах, он посоветовал мне идти на курсы операторов газовых котельных. В газовых котельных города, объяснил он, трудится немало местных студентов вечернего или заочного обучения, ибо работа эта весьма благоприятствует совмещению её с учёбой в вузе или техникуме.
Я так и сделал.
После окончания теоретических курсов операторов  (кажется, двухнедельных), нашу группу новичков направили в конце августа на практику в небольшую газовую котельную, расположенную в подвале дома по улице Пушкина, 4. 
А в понедельник 2-го сентября 1974 года я увидел впервые её – свою будущую жену, любимую и несравненную Лию, Лиечку, Лию Кирилловну.
В этой же котельной находилась одна из мастерских бригады слесарей ремонтников по газовым котельным. В тот день один из слесарей объяснял здесь нам, практикантам, устройство и работу запорной газовой арматуры: кранов, вентилей, задвижек.
Послышался весёлый девичий смех, топот ног по ступенькам и в подвальное помещение котельной вбежали три девушки.
Одна из них выделялась не только красивой фигурой, обтянутой простым спортивным костюмом, но и какой-то особенной обаятельностью, юмором, светлой жизнерадостностью.
Сказать, что влюбился с первого взгляда, я не могу. Но приятное и светлое ощущение от встречи с этой доброй, весёлой и жизнерадостной девушкой, осталось в моём сердце надолго.
Как оказалось потом, на всю оставшуюся жизнь.   
Хотя в момент первой встречи я, разумеется, не мог и догадываться, что именно ради встречи с этой обаятельной и ни на кого не похожей девушкой, - меня и вернули в начале августа из Москвы мои таинственные небесные покровители.
Точнее, наши с ней чудесные Небесные Родители…
Сообразил я об этом лишь через многие годы нашей с Лиечкой совместной жизни…
Поженились мы с Лией в 1975-м, а в заветный свой Литинститут я поступил в следующем - 1976-м году.
Но это уже темы других, отдельных историй.
 

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

«ЛЮБОВЬ
НЕЧАЯННО НАГРЯНЕТ»…


1.
Нарушение обета – не влюбляться.

Мы начали встречаться с Лией через полгода после нашего знакомства, с первых чисел марта 1975 года. Если быть точным, - с шестого марта.
Вначале это была просто некая влюблённость и вспыхнувшая молодая страсть, горячее влечение друг к другу. Подобное страстное влечение между парнем и девушкой нередко очень быстро вспыхивает и, бывает, столь же  быстро затухает, удовлетворившись (или разочаровавшись) на уровне элементарно плотских отношений.
У нас же с Лией чувства взаимного притяжения как физического, так и душевного, сердечного росли, укреплялись притяжением духовным и развивались буквально с каждым днём.
Нам было очень интересно общаться друг с другом. Мы вместе бегали по утрам в парке, играли в бадминтон, разгадывали кроссворды, читали вместе газеты, журналы или книги, гуляли вечерами по городу, изучали звёздное небо, ходили купаться на Северский Донец, когда потеплело, и т.д., и т.п. И всё делали увлечённо, всякое общение друг с другом доставляло нам истинную радость.
Мы беседовали на разные темы, рассуждали о прочитанных главах той или иной книги (заранее нами намеченных), спорили, но почти не ссорились. Наверное потому, что каждый из нас готов был уступить другому в конфликтных ситуациях по доброте, терпимости и, конечно же, из любви.
Я тогда был увлечён книгами о тайнах литературного творчества, зачитывался взятыми в библиотеке книгами «Золотая роза» Константина Паустовского и «Сумка волшебника» Ильи Бражнина. Читал много другой литературы, и усиленно готовился к поступлению в заветный для меня Литературный институт. Надеялся осуществить свою мечту в следующем – 1976 году.
В текущем 1975 году я решил не делать такой попытки, - и не только потому, что не всё получалось в творческом плане. Были и другие причины. На одном из первых мест среди таких причин – «незапланированная» любовь с Лией.
В те годы у меня был серьёзный настрой не влюбляться и не жениться до тридцати лет. Пока не окончу Литинститут и пока не стану всерьёз печататься и издаваться. Именно по этой причине я полгода сопротивлялся сердечной тяге к Лии, сопротивлялся внутренне нашему сближению, развитию наших отношений.
Но, я уже говорил, что в начале марта неизбежное произошло и я был счастлив, что столь чудная «незапланированная» любовь ворвалась нежданно в мою жизнь. Счастлив был, что мне послана судьбой (в Бога я тогда не верил) такая чуткая, добрая, любящая девушка, какой была в моей жизни Лия.
Мне было очень радостно видеть, как Лиечка с открытым сердцем, горячо и увлечённо воспринимает мои интересы, которые были новыми для неё. Они быстро становились и её интересами. Разумеется, я тоже искренне вникал в то, что интересовало и волновало мою возлюбленную.


2.
Из дневника влюблённой девушки.

Дальше я приведу выдержки из чистого, доброго, наивного и светлого дневника Лии, в котором видно зарождение в её чутком девичьем сердце чувства искренней и горячей любви к своему возлюбленному, наивному мечтателю, полюбившему её светло и радостно.
Здесь же она изливает свою жажду духовного и нравственного совершенствования, а также некую, смутную пока программу служения людям, помощи заблудшим и страждущим. В первую очередь тем, кто нуждается в поддержке духовной, моральной, сердечной.
И что самое поразительное: написанное здесь не оказалось пустым прожектом наивной болтушки и мечтательницы. Удивительным образом это развилось с годами и реализовалось постепенно в реальной жизни и судьбе этой удивительной девушки, женщины, жены, матери, друга, коллеги, прекрасной духовной целительницы, матери-наставницы и просто талантливой утешительницы сотен и тысяч заблудших, жаждущих и страждущих людских душ.
Особенно все эти дары целительницы, наставницы и утешительницы проявились в ней в годы, которые я условно называю эрой целительства в жизни нашей семьи – с 1991 по 2005 год.
Люди чувствовали её прекрасный дар, передавали друг другу весть об этой удивительной Божьей целительнице и ехали к ней отовсюду за помощью и утешением. К сожалению, в 2005 году она вынуждена была оставить целительство из-за прогрессирующей болезни мозга.
Но обо всём этом будет рассказано позже.
  А пока первая запись Лииного дневника:
  «26.04.1975г. Здравствуй мой новый друг, Дневник! Открывая тебе всю свою жизнь, душу, переживания, раздумия и радости, я надеюсь найти в тебе хорошего собеседника, советчика и хранителя тайн.
Сегодня очень плохо, как никогда ранее, очень плохо спала. Я не могла дождаться раннего утра, чтобы познакомиться с новым другом. Как много у меня всего на душе, как много надо рассказать, подумать, посоветоваться. Мой милый друг, Дневник, я должна тебе сообщить что-то очень важное, которое свершилось в моей жизни. С чего началось моё становление на путь истинный. Теперь я живу новой интересной жизнью. Вернее, начинаю жить. Я хочу быть лучше, хочу быть достойной его, хочу быть ему верным другом, хорошим собеседником и хочу ему нравиться во всём и всегда, хочу много знать, много видеть и жить с ним интересной жизнью. Я говорю в первый раз всему миру открыто и тебе, мой друг, Я ЛЮБЛЮ САШЕНЬКУ БОЙКО.
Это я почувствовала совсем недавно. Теперь каждый день – это «Сашин день». Я просыпаюсь с мыслью о нём и засыпаю с мыслью о нём.
Саша, Сашенька, Сашуля, Сан Саныч… Мой хороший, добрый, ласковый, умный Сашенька, как я люблю тебя! Моя жизнь теперь – жизнь, полная глубокого содержания. Не хочу прежней жизни! 
Как мне хочется любить
Красиво, гордо и открыто.
Интересным другом быть,
Уметь всё понимать, прощать,
Не соглашаясь на потери,
С улыбкою встречая неудачи.
Одно я твёрдо знаю, что
«Любимой» называться
не просто и не легко,
а надо много знать и
видеть далеко,
а надо понимать,
как нею стать!!!
Да, Дневник хорошее, нужное дело, как я этого не понимала. Да, но разве только это!?. Сколько нового я открыла в себе неузнанного за этот апрельский месяц 1975года. И бывает же такое: живёт человек весело, беззаботно восхищаясь тем, что он получает (а отдачи никакой). Проходит мимо него масса людей, а в один прекрасный день он встречает человека, внешне похожего на других. Но внутренне полного нового смысла жизни, умеющего многое простить и понять, помочь в трудную минуту. Умеющего делом доказать всю пустоту прежней жизни и зажечь огонь души к новой интересной содержательной жизни. В которой можно чувствовать себя человеком, познав и узнав других (наверное, неизвестных ей до этого – примечание моё: Александр Бойко. В дальнейшем сокращённо: А.Б.) великих людей, изучив их жизнь, интересы, увлечения, плоды их многолетней деятельности, кропотливого труда.
Какое это счастье понимать этих людей и стремиться в чём-то быть на них похожими, учиться у них трудолюбию, а ещё большее счастье: достичь хоть частично желаемого.
Тогда уже не сможешь зачеркнуть достигнутое, а огонь души разгорится ярче, светлее, появится стремление к совершенству, постоянству, не сможешь быть чёрствым к другим людям, будешь более требователен к себе, будешь внимателен и настойчив в достижении намеченной цели.
У меня сейчас в голове столько мыслей, столько планов! Но прежде всего я должна стать человеком «нашего времени», - идти в ногу со временем. А для этого надо знать прошлое народа, всё то лучшее, что им создано, надо научится слушать и понимать, развить гармонию своей души.
Хочу быть чувствительной во всём!!! Хочу чувствовать окружающий прекрасный мир и понимать его. Тогда моё сердце может обдать золотом души моего любимого друга, сможет понимать его без слов, верить ему до конца, ценить его присутствие и взгляд. Когда моё сердце будет заполнено прекрасными, красивыми, воспитанными и натренированными чувствами, а голова научится ценить прошлое нашего человечества и понимать правильно настоящее, когда я смогу отдавать людям свои знания, доброту и теплоту сердца, чувствовать свою нужность, я пойму, что иду по верному пути.
А ПОКА ПОИСКИ!!!»
Дальше идёт продолжение записи за тот же день, но сама запись, как видно, сделана уже вечером:
«День принёс много неожиданностей и нежданных гостей: Томочка Голуб и Вовочка Н. (Лиины друзья по рубежанскому институту. В дневнике здесь и далее фамилии названы полностью. В основном, я буду называть их полностью, ибо все эти люди были Лииными друзьями. Но, иной раз, буду ставить лишь начальную букву фамилии, ибо не знаю, как человек отнесётся к такому упоминанию – примеч. Моё: А.Б.).
Надо научиться устраивать свидания с гостями коротко, без лишних словоизлияний. Будь пунктуальной. Если обещаешь им что-то, надо предварительно взвесить и обдумать, чтобы потом можно было исполнить обещанное. А вообще надо стать строже, серьёзнее, принципиальнее, но внимательной, вежливой и общительной с людьми. 
С Сашенькой часто гуляю до 24-00. Точка. Дольше 23-00 – не гулять. Вечера должны быть интересными, отдыхающими. Спорить пока не о чем, надо много знать, читать, понимать. Следовательно, самоподготовка, развитие, заставить свой ум работать на всю свою пока для него доступную мощь. А ведь мозг, что генератор: сначала получает нагрузку, потом набирает скорость и может работать на тысячных оборотах. 
Мой мозг должен работать, а не лежать мёртвым кладом в моей голове. Я буду нагружать и развивать его.
Хочу быть интересной девушкой/женщиной.
Для этого надо многое пересмотреть, перестроить, решить. Огонь души, огромное желание, терпение и мой хороший друг Саша мне помогут во многом.
Я ХОЧУ ЖИТЬ ИНТЕРЕСНО, СОДЕРЖАТЕЛЬНО, ХОЧУ ВСЁ ЛЮБИТЬ И ПОНИМАТЬ, ХОЧУ СТАТЬ СОВРЕМЕННЫМ ЧЕЛОВЕКОМ.
Мой милый друг, Дневник, пожелай мне удачи и огонька яркого.
День посвятила «Сумке волшебника» Ильи Бражнина. Книга – сила, слов нет, подобную ей встречаю впервые. Спасибо Саша, спасибо, умная головушка!»


3.
«Замечательные эти люди – писатели!...»

И ещё несколько цитат из Лииного дневника:
«27апреля 1975 года. Проснулась в 5-30 и за «Сумку волшебника». Чудная, притягивающая книга. Читаю её не спеша, изучая язык автора, содержание книги, словесные образы, которых явно не хватает в моём словарном запасе. Веду конспект по книге.
Да, жизнь загадка. В 11-15 случайно встретила Сашу возле общежития, мы прошлись по городу, видели его друга Сашу Ведерникова.  В парке прочли статью о Леонове Леониде Максимовиче, авторе «Русского леса».
Да, какие замечательные эти люди – писатели. Насколько интересны, и в то же время насколько все разные и странности у всех разные. Леонов хороший философ, социолог, психолог, ботаник, экономист, историк. Выращивает дома необычный сад, мечтал об африканских пустынях (большой был почитатель и коллекционер кактусов – А.Б.). Насколько энергичный человек, даже поражаюсь, и когда он всё успевает. Ещё и пачки писем успевает просмотреть, которые текут к писателям его уровня со всех уголков нашей страны. А меня это почему-то радует. Я рада, что наши люди ценят и понимают хорошие произведения и горячо откликаются всей душой на всё новое. Наш народ стал развитее, интереснее, высокообразованнее. Сколько у нас хороших, добрых людей! Чтобы их видеть надо самому стать лучше во сто крат. И снова вопрос о поисках в себе добрых и нужных зёрен. ПОИСКИ!!!»


4.
Нам не повезло…

Кстати, забегая вперёд, скажу, что в московском Литературном институте я учился в семинаре прозы, которым руководил в ту пору доцент, а ныне профессор, известный не только в России, но и за её пределами литературный критик, литературовед и писатель Михаил Петрович Лобанов.
Михаил Петрович был близко знаком с советским классиком, знаменитым писателем двадцатого века Леонидом Максимовичем Леоновым. Более того, мой учитель защитил кандидатскую диссертацию по знаменитому леоновскому роману «Русский лес». И в 1958 году эта диссертация была опубликована отдельной книгой «Роман Л. Леонова «Русский лес»». Став в 1963 году преподавателем Литературного института, Михаил Петрович возил, бывало, на встречу с Л.М. Леоновым своих студентов.
Но нам не повезло. Наш семинар на встречу со знаменитым писателем так и не попал. То ли нездоровилось восьмидесятилетнему классику в те годы (вторая половина 70-х, начало 80-х годов прошлого века), то ли был у него тогда некий духовный кризис, то ли просто надоели ему все эти встречи с поклонниками, студентами и прочими надоедливыми почитателями, - но от встречи с нами он Михаилу Петровичу тогда отказал. Печально, но что поделаешь?…
Теперь по прошествии трёх десятков лет думаю, что, возможно, встреча со столь мощной личностью, какой был Леонид Максимович Леонов, могла бы стать одним из наиболее ярких воспоминаний всех моих студенческих лет…
Но всё это лишь некие мои предположения. Быть может весьма наивные.
А с другой стороны, вспоминаю, что ведь встреч с разного рода интересными людьми: в том числе писателями, преподавателями, а также студентами было у меня в годы учёбы в Литинституте не так уж и мало. Иные из них оставили весьма сильный, а отдельные даже неизгладимый след в моих сердце и памяти.
О своей учёбе в Литературном институте и о некоторых из таких встреч я написал несколько глав для этой книги.
Но всё это будет позже, а пока возвращусь к Лииному дневнику. 


5.
«Как здорово жить по-настоящему!»

«10.05.1975г. Вчера было 30-ЛЕТИЕ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ!
Ходила на митинг, Саша сопровождал музыкой (играл на трубе в духовом оркестре нашего ЖКО – А.Б.) колонну спортсменов до стадиона «Химик».
Работаю в стройбригаде на пионерлагере «Горн». Бригада дружная, хорошая. Я впервые в жизни увидела плоды своего физического труда, почувствовала цену времени и труду. Мой наставник тетя Галя Давыденко. Прекрасная, чуткая женщина. Я довольна.
Сегодня с Зоей впервые пошли загорать в этом сезоне.
18.05.1975г. Встала в 4-00 утра. Волновалась и радовалась, что Саша уезжает (на свою родину в станицу Крупская Краснодарского края – А.Б.) и обладает завидной решимостью. Бегала в парке в 5-20. Пошла провожать Сашу на Донецкий автобус на 6-10. Расстались с улыбкой. Экзамен выдержала. А накануне вечером 17.05 думала, расплачусь. Счастливого пути, Сашуля, попутного ветра, удач! Пусть моя любовь будет тебе маяком, а твои жизненные планы – кораблём. Как бы я хотела стать твоей чайкой, милый друг.
Ездила с Алёнушкой (четырёхлетняя дочь одной Лииной знакомой – А.Б.) на Донец. Вечером дежурила в вестибюле (пятиэтажного женского общежития, где она жила – А.Б.).
19.05.1975г. «Не пьёт, не курит пионер – берите взрослые пример!» Праздник пионерии отметила по существу, работала на пионерлагере.
Решено: каждое утро бегаю в парке за себя и за Сашеньку, его образ, мой постоянный спутник. Как хорошо жить, когда знаешь, что ты кому-то нужен, кого-то ждёшь, веришь, любишь.
Каждый вечер (кроме сессии) это «Сашин вечер». Это будут литературные вечера. Никакого пустого времяпрепровождения, всё по существу и конкретно.
24.05.75г. Была весь день у Любы Шепиловой-Слепцовой (однокурсница Лии по вечернему отделению рубежанского института – А.Б.). Считали курсовой. Вечером втроём с её мужем гуляли в парке. Я шла, а Саша в моих мыслях шёл рядом. Где ты сейчас любимый, милый, такой родной, мой дорогой, хороший… Как трудно быть одной. Саша, Сашенька, Сашуля.
25.05.75г. Утром была с Вовой Н. и Томочкой Голуб на Донце. Вовочка наловил раков. Познакомились с институтским преподавателем Б. (по термодинамике). 
Сегодня наш праздник – день химика. Вечером в городском парке негде было яблоку упасть. Было море людей. Красивый праздничный фейерверк. Всё было хорошо, но одно лишь плохо, нет рядом Саши. Заиграли вальс (видимо, духовой оркестр городского Дворца культуры, он часто на праздники играл в рубежанском парке – А.Б.), а у меня сердце сжалось в комочек и не разжимается, я не могу без … Вывод: на люди не показываться, не расстраиваться.
Видела Витю (Сашиного знакомого).
27.05.1975г. Какой насыщенный событиями день! С утра ездила в Лисичанск и Северодонецк. После перерыва повезли убирать сосновые иголки на пионерлагере. После работы видела Шебуняева (начальника по коммунальным котельным ЖКО города Рубежное – А.Б.). Предложил вернуться в котельную на время подмены отпускников. Была в институте, у Любы на работе, в студенческом общежитии на Менделеева, 4. Домой шла с Вовой Н., он пошёл прогуляться с Танюшей из 64-й комнаты. Видела Зою, их возили сегодня на работу в колхоз.
Но чтобы не делала, все мысли с Сашей: где он, что он? У меня даже сердце болеть начало от переживаний: что с ним, почему нет писем? «Отзовись, хоть письмом, хоть звонком. Где же ты, человек с рюкзаком?»
И снова у меня «Сашин вечер». Читаю четвёртый номер «Юности» (видимо, последний, свежий номер за текущий 1975-й год – А.Б.).
Саша, Сашенька, Сашуля! Меня одолевает сонливость, мне трудно с собой справиться. Надо быть мужественной, стойкой и выносливой. Крепиться духом. Не унывать, верить в добро и творить добрые дела. Не грустить по пустякам. Стать самой лучше и создать в атмосфере общения добрую сердечную обстановку. Помогать людям найти себя.
Кажется, с Женей Шишковой это получается. Она стала красочно и литературно рассказывать о пережитом и прошлом. Уже не материться, как раньше. Татьяна С. перестала сплетничать и угождать «бабулям» (вероятно, старшим по возрасту членам стройбригады – А.Б.). Те, что говорили о моей старости, теперь полюбили меня после совместной работы на прополке в колхозе. Значит, я могу помочь людям.
Саша, приди ко мне
на минуту, на час.
Дай взглянуть в глаза твои
только раз, один единственный раз
                и навсегда.
28.05.75г. Перехожу к мастеру Затонскому (в оригинале другая фамилия, но я пишу «псевдоним» мастера, который назвал в начале книги), в бригаду. Дел много, времени мало. Экономия времени, всё по существу: кратко, ясно и понятно.
21-30. Саша! Здравствуй, милый! Добрый вечер! Вечер, твой вечер, ты со мною рядом. Сегодня бежала (вероятно, с работы или из института – А.Б.) до самого общежития. Влетаю в общежитие и к вахте. Гляжу в ящике на букву «К» письмо… Одно письмо. Я с надеждой и замиранием сердца протягиваю дрожащую руку, беру его… И какое же моё разочарование… Письмо это для другой счастливой девушки. Меня ноги не хотят нести на пятый этаж. Сердце не хочет биться в прежнем ритме. Моя душа где-то далеко за пределами общежития. Сердце начинает ныть и болеть. Нет, нет письма. Где оно, заветное? Что с тобою, Сашенька? Где ты? Трудно ждать, очень трудно… Милый.
ЛЕТО. 3.06.75г. Сегодня у меня счастливый день – получила очень хорошее, нежное и интересное письмо от Сашеньки. Как я была счастлива в этот день, не ходила, а летала! 1000 горячих поцелуев хлынули с выстраданного сердца на долгожданное письмо. О какое это счастье жить, ждать, любить и верить! Я никогда не была такой счастливой и такой несчастной, как это трудно и хорошо – любить!!! Ведь, оказывается, я жила, вернее, существовала просто-таки, а сейчас? Сейчас всё иначе. Я вижу всё будто бы впервые. Сердце чувствую, как оно учащённо бьётся (а раньше не знала, где его и искать)! Как здорово жить по-настоящему! Как хорошо! (Добавлю от себя. Интересно, что ровно через восемь лет именно в такой же счастливый день 3 июня 1983 года у нас с Лией родится второй, младший сын, Руслан, - А.Б.).
30-го поехала к Людочке (младшая родная сестра Лии – А.Б.) на 16-летие. 16 лет! Как много моей сестричке, уже взрослая. Есть парень Володя. Да… Были неприятные болезненные приключения. Не хочу и не буду о них писать…»


6.
«Соскучилась за тобой неописуемо!...»

Впрочем, об этих «неприятных болезненных приключениях» Лия описала мне в тот же день в своём подробном, хорошем письме.
Приведу его полностью. И не только потому, что это первое письмо, полученное мной в жизни от любимой моей Лиечки. Само письмо интересно и раскрывает некоторые, очень важные черты Лииного характера, таких, как: чуткость и сострадательность, смелость и жертвенность, верность, силу и глубину любви, благородство. А впрочем, читайте сами и сами судите о характере и степени сердечной чуткости автора письма.   
«3.06.75г. Привет из Рубежного! Здравствуй, мой миленький казак Саша! С горячим июньским приветом и массой наилучших пожеланий в твоей жизни и работе.
Большое спасибо за такое тёплое, интересное и долгожданное письмо, Я ждала его, как бога!!! Очень ждала. Что ни день бегу с работы домой стремглав, в пути не останавливаясь на дружеские переговоры, и к вахте. Смотрю на букву «К» письмо, рука дрожит, сердце замирает. А я не спеша брала в первые дни, знаю, что ещё рано и… всё же надеюсь… Беру письмо, а оно другой счастливой девушке. Во мне происходит сброс повышенной скорости, я еле-еле дохожу (в комнату на пятом этаже, где Лия жила ещё с двумя девушками – А.Б.), с трудом и камнем на сердце. Сердце и ноги не хотят меня слушать. Мои мысли летают далеко за пределами общежития: возле тебя, Сашенька. И вот, наконец, пятый этаж, я к дневнику. Поведаю ему свои мысли и чувства, мне легче. Разговариваю с ним, а мне кажется ты рядом, Сашуля-симпатюля (хоть подразню тебя на радостях).
Саша, ты можешь позавидовать своему письму, я подарила ему сотню горячих поцелуев в приливе чувств. Ведь в письме частичка тебя, мой хороший. Здесь твои глаза, такие выразительные и наблюдательные. Я целую их трижды. Здесь твои руки, которым всё под силу, была бы вера в сердце и надежда. Здесь твой прекрасный и интересный разговор о природе своего укромного уголка земли. Да, Саша, ты хорошо описал всё. Всё живо и сочно.
Я твоё письмо уже прочла 5 раз и всё кажется, что чего-то я не ухватила ещё. Ты молодец, умеешь увлечь и расположить к чтению. Я мысленно представила себе то, о чём ты писал, и увидела тебя таким маленьким и миленьким, что стало даже смешно, что мой Сашенька, такой серьёзный, и вдруг… ходит замурзанный, махонький, лопает помидоры, трогает кошек за хвост, козявок гладит.
И почему-то мне захотелось стать его тётей-воспитателем (Лия, кстати, на протяжении лета 1973 года, временно работала няней в рубежанских ясли-саде №6, подменяя, ушедшую в короткий декретный отпуск женщину, и это у неё очень даже неплохо получалось, её любили и дети, и родители – А.Б.). Учить его уму-разуму, отвечать на все вопросы, прививать любовь ко всему живому. Быть с ним рядом и помогать в трудную и новую своими неожиданностями ему минуту. Я была бы для маленького Саши хорошей тётей… 
Да, Саша, ты прав, моё солнышко, детство самое розовое время. Его чистоту и любопытство, жажду познания окружающего, нужно сохранить на многие годы.
Да, о детстве можно говорить много и красиво, да ведь об этом столько написано и сказано. А сейчас я целую маленького в детстве и такого большого Сан-Саныча.
Сейчас за окном вечер, а у меня «Сашин вечер». Сегодня это именно так, в буквальном смысле слова. Ведь сегодня я говорю с тобой на расстоянии, зная, что через n-дней ты получишь моё послание.
В моём столе лежит давно,
Под стопкой книг письмо одно.
И может быть не первый год
В одном из тихих переулков
Его с надеждой кто-то ждёт.

Другой бы взял давным-давно
И опустил тебе письмо.
И, может быть, ему в ответ
На третий день иль на четвёртый
Принёс бы почтальон ответ.

Идут дожди, метут снега,
Ты так близка и далека.
И может быть, не суждено
Тебе узнать, что написал я
Тебе одной, давным-давно.

Лишь ты одна в моей судьбе.
Так отчего ж тогда тебе
Не первый год письмо всё шлю,
Ты, вероятно, не поверишь,
Всё потому, что я люблю.
Я люблю…

Саша, это не новая песня «Неотправленное письмо», в исполнении Валерия Ободзинского. Но я почему-то, прослушав её в который раз, поняла её совсем иначе, шире, глубже. Она запала мне в душу, как зерно, и дала всходы. Я запомнила её слова, она во мне что-то разбудила…
Саша, видела Люду и Мишу (семейная пара, институтские друзья Лии – А.Б.), они благодарили за то, что не забыл их. Тебе послали большой семейный привет.
Я 30-го ездила на 31.05 и 1.06 домой, на день рождения Людмилы (31 мая – А.Б.). Познакомилась с Людыным парнем – Володей. Очень хороший, скромный, выдержанный парень. Люда сдала на «пять» экзамены (за предпоследний класс десятилетки – А.Б.). Сейчас на ремонте школы будут весь июнь. Она передавала тебе привет и говорит: «Мне приснилось, что 3-го июня тебе будет письмо от «него»!». И точно!
Саша, приехала я из дому калекой, с перебитой левой рукой и с шишкой на лбу. Рука синяя, но заживёт «до свадьбы».
В парке была стычка с хулиганами (в городе Новогродовка Донецкой области, где был Лиин родительский дом – А.Б.). Они хотели изнасиловать меня и Людмилу. Наших парней побили (видимо, Володю и его товарища – А. Б.). Я одному кирпичом голову просадила, тем кирпичом, что мне руку ударили. А шишку набила, когда меня ударили в спину и я упала на тротуар и ударилась головой.   
Люде ничего (в смысле не сделали плохого – А.Б.). Один хотел заломить ей руку, я ударила его по голове подвернувшимся камнем, а второй по моей левой руке кирпичом. Я, как пантера, схватила здоровой рукой тот кирпич и стукнула его по лбу так, что у него хлынула кровь. А меня сбили с ног.
Но всё обошлось благополучно (помогли другие люди, что проходили мимо, и хулиганьё, сильно избитые, еле унесли ноги – А.Б.). Я жива-здорова, рука уже почти не болит (на самом деле рука ещё долго болела, но таков был характер Лии: утешать столь невинным обманом дорогих ей людей, чтоб не волновались из-за её болячек - А.Б.). Но меня драчухой прозвали за смелость. Я была вне себя от гнева, что моей сестре хотят испортить праздник, розовые мечты и юную, никем не запятнанную жизнь. Я бы жизнь свою не пожалела ради Людмилы, пусть бы меня даже убили, лишь бы у неё всё было хорошо и ладно в жизни.
Мишка с Людмилой и Любаша (институтские друзья Лии – А.Б.) смеются. Им смешно, что я хожу, как «фронтовик». А мне не до смеха, сколько дряней ещё существует!!!
Саша, не волнуйся, и извини, что немного грубо написано. 
Признаюсь, Саша, испытания ждали меня и на обратном пути. В поезде «Донецк-Минск» мне жизни не давали до утра солдаты по дороге в Рубежное, нахалы. Но это ещё цветочки, ягодки были потом. Прибежала ко мне в тот день на работу жена нашего мастера (которого я назвал Затонским – А.Б.) и закатила скандал. «У нас двое детей, а ты бегаешь за моим мужем и разрушаешь нашу семью. Я знаю, что ты была с ним в лесу в субботу и воскресенье. Мне позвонили и всё рассказали!»
А я была в эти дни дома и у меня билеты лежат с собой в черненькой сумочке. Когда она назвала номер моей комнаты в общежитии, я поняла, что это проделки П., нашей неисправимой сплетницы.
Дело в том, что Шебуняев (начальник коммунальных котельных города – А.Б.) забрал нас с Зоей (коллега Лии – А.Б.) из стройбригады для подмены по котельным на время летних отпусков. А П. разозлилась, что взяли не её и начала кляузничать. Но её быстро разоблачили. Теперь она плачет и раскаивается.
Я слышала, что сегодня она ходила домой к … (Затонскому – А.Б.) просить прощения. Говорят, что ему надоели эти беспочвенные сцены ревности жены. Он-то как раз мужик спокойный и не гулящий, а жена ему закатывает подобные концерты не первый раз по своей мнительности и истеричности.
Сам мастер признался мне сегодня: «Завидую вам с Сашей, счастливые вы! Только берегите нервы и сердца друг друга, не мучайте друг друга мелочной, идиотской ревностью!…»
Я его поблагодарила за доброе слово. Хороший он мужик, да жена попалась глупая и нечуткая баба. Зачем полюбил такую? Но тут уж человек не виноват. Ну, бог (к сожалению, почти все мы в те годы, за редким исключением, писали слово Бог с маленькой буквы, хотя сама Лия была тогда уже искренней, но втайне верующей – А.Б.) с ней и её ревностью.   
Я спокойна. Я люблю Сашу и этого светлого чувства мне достаточно, чтобы быть мужественной и стойко переносить удары судьбы. Я не могу быть иной, ведь у меня есть верный, честный, отзывчивый друг, с которым можно поделиться всем.
Пойми меня, Саша, правильно. Не нужен мне никто, кроме тебя, мой свет, моя радость и надежда, мой заинька – Сашенька.
Саша, я не могу и не хочу от тебя ничего скрывать. Только ты можешь мне помочь советом и добрым словом, я верю в тебя и тебе.
Саша, я тебе говорила и не раз, что если ты сочтёшь нужным и найдёшь себе более подходящего по уму и сердцу человека, я никогда не стану на твоём пути. Саша, такой напоминание я тебе больше не буду повторять. Извини, если оно тебя обидит. Но лучше не обижайся. Я ведь это не со злого умысла говорю, а любя. Хочу, чтобы ты был счастлив и удачлив. Ты ведь понятливый и чуткий, прости меня.
Саша, у меня сейчас зачётная неделя, а с 10 июня начинается летняя сессия. Времени в обрез, а работы непочатый край. Жаркенько придётся мне в этом месяце. Но иначе и быть не может. Сдать всё и без хвостов – цель №1.
Немного о «литературных вечерах» в следующем письме, то есть завтра.
Сашенька, нежно жму твою рабочую руку (намёк на то, что я работал в то время в родной станице помощником комбайнёра зернового комбайна, а потом рабочим на зерновом току – А.Б.) и целую в щёчку (в левую, поближе к сердцу).
Всего тебе наилучшего, мой лапочка.
Я соскучилась за тобой неописуемо. Угу? Ага. «Чем дольше разлука, тем радостней встреча!»


ГЛАВА ВТОРАЯ.

О МИСТИКЕ СУДЬБЫ, МАЛОЙ РОДИНЕ И ПРОЧЕМ


1.
«Вот так ты и родился, хотя не должен был…»

В этой главе я хотел рассказать немного о своей давней (и пока единственной) поездке в родную свою станицу Крупскую, Краснодарского края, а также о малой своей родине. Но для начала придётся рассказать о первых годах своей жизни на Кубани, а также о некоторых последующих событиях.
В станице Крупской я родился 2 августа 1952 года и прожил менее четырёх лет своей жизни в старом саманном домике. В этом домике мы жили втроём: я, малыш, не знающий своего земного отца, моя 63-летняя бабушка Варвара Фёдоровна Бойко, и её самая младшая дочь, 23-летняя кубанская красавица Мария Бойко, моя добрая, но несчастливая мать.
Мать неохотно касалась темы её взаимоотношений с моим отцом. Это был её земляк-станичник, бывший балтийский моряк Александр Шпак. Знаю, что она его искренне любила, но что-то в их отношениях разладилось и бывший моряк уехал из станицы.
Сначала, кажется, в Краснодар. А позже он уехал совсем далеко, - аж в Магадан. 
Короче, в свидетельстве о рождении в графе «отец» у меня стоит прочерк.
Расстроенная мать хотела сделать аборт…
Я уже рассказывал в одной из своих предыдущих книг эту историю, но здесь расскажу её ещё раз.
В начале июля 1977 года я пришёл к матери сообщить о рождении у нас с Лией первого нашего сына – Эдика.
Был тихий летний вечер. Мы сидели с матерью на балконе, и она сказала:
«- Ты уж прости, сын, дело прошлое! Признаюсь тебе: я ведь не хотела тебя рожать. С отцом твоим не сложились у нас отношения, и решила я сходить к бабке из соседней станицы, которая умела делать аборты. И вот в ночь перед тем, как идти мне к этой бабке, было мне видение. Во сне или наяву я, честно говоря, не поняла. Вижу я поразительно красивую и необычную женщину, от которой повеяло на меня неземной благодатью. Была я тогда ещё мало верующая, но тут сразу поняла, что это Матерь Божия. Она так строго смотрит на меня и говорит, указывая на другую женщину (а я знаю, почему-то, что эта женщина уже сделала «то», «что» я хочу сделать): «Не делай того, что сделала эта женщина! – и, помолчав, добавила ещё суровее. – Смотри, не делай того, что сделала эта женщина!» И, глядя строго на меня, ушла. А я хоть и была тогда, по сути, безбожницей, но поняла: раз Матерь Божия за него заступается, значит надо оставить этого ребёнка. Значит, Она будет вести его по этой жизни и будет ему помогать. Вот так ты и родился на этот свет, хотя не должен был родиться. 
История эта тогда глубоко поразила меня и оставила неизгладимое впечатление в моей, атеистической в ту пору, душе.
То, что помогает мне в этой жизни «кто-то» невидимый я заметил давно. И не только помогает, но хранит и защищает.
В декабре 1954 года заболел я полиомиелитом. В одном лёгком одеяльце, наполовину парализованного (вся правая часть тела была парализована) и полуживого, исстрадавшаяся мать привезла меня в Краснодарскую областную больницу.
Врачи говорили, что если выживу, то это будет чудо. И чудо произошло. Но не в одно мгновение. Долгих полгода (а не два месяца, как писал я почему-то в первой своей книге) врачи боролись за мою жизнь. Мать устроилась уборщицей при больнице и всё это время была рядом.
Затем я снова учился держать голову, потом сидеть, стоять, ходить, хромая на полуусохшую после паралича правую ногу. Позже я не раз встречал сверстников и вообще людей разных возрастов в инвалидной коляске,  с изуродованными полиомиелитом руками и ногами. Знал, что и сам мог находиться в таком положении.
Три раза я тонул в детстве, но всякий раз меня спасали. Однажды камень, брошенный сверстником, пробил мне голову в сантиметре выше виска. В другой раз, поскользнувшись, упал почти под колёса бешено мчавшейся «Волги», но «каким-то» чудом она всё-таки смогла меня объехать. Были и другие ситуации, когда лишь чудо спасало меня от гибели.   
Но я ещё долго упорствовал в атеизме, не веря в Бога и чудеса, твёрдо убеждённый, что живу я на этой земле по чистой случайности, и любая слепая случайность может внезапно мою жизнь прервать.
К вере в Бога я пришёл постепенно, уже начав заниматься духовным целительством в конце 80-х начале 90-х годов. Путь к истинному Богу был у меня сложным и извилистым».


2.
Спасение сына и невезение матери.

В первых числах июля 1956 года мы приехали вдвоём с матерью в город Рубежное Луганской области. Здесь жил с женой и сыном Петром (1954 года рождения) родной брат моей матери дядя Георгий. Был он старше её на тринадцать лет. Дядя Георгий (а точнее, дядя Жора или просто Жора, как называли его по-простонародному близкие и окружающие) попросил бабушку приехать к ним осенью 1954 года. В конце ноября его жена тетя Рая родила первого их сына, которого назвали Петром.
Бабушка очень переживала за нас с матерью и упросила сына Жору принять нас к себе на первое время, пока мать моя устроится на работу и найдёт какое-то жильё.
Приехать в Рубежное мою мать вынудила история, которая произошла со мной на Кубани.
Дело в том, что на Кубани в последнее перед отъездом время мы жили с матерью  в городе Тихорецке у одного хорошего человека по фамилии Ганзуля. Кажется, звали его Василий. Но точно  имени его я не помню.
Два одиноких человека (он и моя мать) сошлись вместе и, кажется, неплохо ладили. Но у Ганзули было два сына: один мой ровесник, а второй постарше года на два. Мать их, жена Ганзули, умерла от какой-то тяжёлой болезни. И вот эти мальчишки не взлюбили сына мачехи, то есть меня.
Я хотел, разумеется, с ними дружить, но они ревновали отца к чужой тётке, пытавшейся заменить им мать. Помнили, видно, свою родную мать и всячески обижали меня. Им, естественно, доставалось за это не раз от отца. И тогда они придумали способ (не слишком оригинальный, правда) решить проблему одним махом: они решили утопить меня в колодце, который находился у них во дворе, за домом.
Помню, что я очень сильно перепугался, когда они тащили меня тёмным вечером (майским или июньским) к колодцу, а потом пытались столкнуть меня в чёрный и страшный колодезный проём.
Я намертво вцепился во что-то: то ли колодезный сруб, то ли что-то иное у колодезного проёма, и молча, упорно сопротивлялся. Они всё пытались меня столкнуть или опрокинуть в колодезную пропасть и никак не могли. Как теперь я понимаю, это отнюдь не моя цепкость и не моё упорство спасли тогда меня: малого, чахлого и немощного. Это хранила меня Сама великая и прекрасная моя Покровительница – Матерь Премудрость Божия…
Возможно, мать моя земная услышала нашу борьбу-возню у колодца, то ли сердце материнское вздрогнуло интуитивно от смутной или внезапной тревоги. Кстати, напомню, что, как и Матерь Божию, мать мою тоже звали Мария, и мать Лии тоже звали Мария, а ведь в жизни земной нет ничего случайного, всё имеет свой глубокий и таинственный смысл, но более подробно на эту тему – отдельный разговор.
В общем, мать вовремя прибежала ко мне на помощь и очень испугалась от увиденного.
Следом за ней прибежал и отец моих малых палачей-карателей, настроенных самым решительным образом исполнить вынесенный ими приговор в отношении этого хилого, но цепкого хромого существа, неведомо откуда свалившегося на их бедные и несчастные, сиротские головы. Впрочем, моя-то голова, как я сейчас понимаю, была тогда не менее бедной, чем их головы, и не менее сиротской…
Несмотря на хорошие отношения и, видимо, искреннюю любовь с Ганзулей, мать моя всё-таки решила уйти от него. Человек этот был хорошим мужем, хорошим отцом и хорошим отчимом. Он был очень опечален сложившейся драматической ситуацией.
Но вместе с тем он понимал, что удержать эту ситуацию под контролем не в их силах и дело может однажды закончиться трагически. В первую очередь, конечно, для меня…
Мать моя тоже очень сожалела, что им приходится расставаться. Надеялась, конечно, что встретит ещё в своей жизни подобного Ганзуле хорошего человека, с которым будет у неё лад, любовь, согласие и удачная совместная жизнь.
Было ей в ту пору всего двадцать семь лет. А в такие годы молодой и красивой женщине, с доброй и чуткой душой, с хорошим чувством юмора жизнь предстоящая кажется ещё столь долгой, бесконечной и щедрой…
К сожалению, ей не повезло.
Ещё одного такого хорошего человека, каким был молодой вдовец Ганзуля, матери моей так и не удалось встретить…


3.
Кто-то не узнал в ней своего счастья…

В общем, не будь меня, жизнь моей матери, конечно, сложилась бы совсем по-другому.
Впрочем, всё это наивные человеческие рассуждения.
Таинственная миссия её судьбы была, видимо, в том, чтобы пройти тот скорбный путь, который она прошла…
Можно ли было что-то изменить в её горькой  и несчастливой женской судьбе? Вероятно, нет.
Впрочем, категорично что-либо утверждать в таких тонких и глубоко мистических материях, как земная человеческая судьба, - дело наивное и, в общем-то, не продуктивное.
Но с другой стороны я твёрдо убеждён, что теперь она непременно вознаграждена нашими добрыми Небесными Родителями за все свои земные скорби. Я верю, что земная моя матушка Мария счастлива уже в ином, вечном и прекрасном мире, в котором она пребывает девятый год по земным меркам. Пишу я эту фразу 1 марта 2008 года.
Но вернёмся к рассказу о земной её жизни.
На тридцать четвёртом году жизни мать моя родила дочь от человека, который был на восемь лет моложе неё. Но и этот человек обманул её, уехал в другой город и не забрал её к себе с дочерью, как обещал. В дальнейшем, бедная моя мать так и не смогла выйти замуж.
Вообще многие окружающие люди замечали, что в судьбе моей матери знаменитая поговорка «не родись красивой, а родись счастливой», проявилась с какой-то особенной, можно даже сказать, роковой силой.
К сожалению, печальную роль в этом сыграли и некоторые негативные черты её характеры. Черты, которые с годами и в силу складывающихся несчастливо обстоятельств, развивали характер моей бедной страдалицы-матушки в сторону настырного упрямства, переросшего в шизофреническую манию и, в конце концов, в безнадёжную психическую болезнь.
А ведь изначально она обладала доброй и чуткой душой, была человеком жизнерадостным с хорошим чувством юмора. Умела так светло и обаятельно улыбаться в минуту радостную, столь милые ямочки появлялись у неё тогда на щеках…
А как она умела  смеяться, смеяться весело и заразительно, до слёз в минуту весёлую. Я так любил её в подобные мгновения и так любовался ею, так гордился, что у меня такая красивая и обаятельная мать. Не любить её в такие минуты было невозможно.
А ещё, матушка моя была женщиной с музыкально одарённой душой. Помню, как она вся преображалась, когда изредка и случайно ей попадала в руки чужая гитара. Какой-то внутренний, неведомый мне прежде свет, преображал её лицо и душу в такие минуты. Ласково и нежно перебирая гитарные струны, она пела негромким красивым голосом песни своей юности и молодости.
Была она человеком заботливым и совестливым.
Вообще, мне порой кажется, что кто-то из её ровесников прошёл в своей судьбе мимо моей матери и не узнал в ней своей счастливой половинки. А потом горько страдал за ней, проживя жизнь с какой-то другой, нелюбимой и грубой женщиной.
Возможно, она приходила к нему в вещих и волнующих снах, возможно и он к ней приходил в подобного рода снах. И, быть может, в таких редких, томительных снах прошла их несбывшаяся земная любовь.
Иной раз мне даже кажется, что этим несчастным, не узнавшим в моей милой матушке своей земной судьбы, был мой земной отец, переборчиво ищущий свою земную половинку, бывший балтийский моряк Александр Шпак. Кого-то он, в конце концов, нашёл и с кем-то прожил свою жизнь. Был ли он счастлив с той женщиной, я, разумеется, не знаю…
Да и вообще, вполне возможно, что я ошибаюсь и это был совсем иной человек: возможно знакомый мне, а возможно, кто-то, кого я никогда не встречал. А, быть может, всё это лишь мои наивные фантазии и ничего подобного в жизни моей матери не было.
Вполне возможно и такое. Всё может быть…
Знаю одно, что мать моя, без сомнения, могла бы стать кому-то из своих сверстников чуткой, доброй, искренне любящей женой. Она так мучилась и страдала из-за отсутствия в своей жизни любящей её и любимой ею мужской половины своей земной судьбы.
Признаюсь, я долго надеялся, что такая встреча в её судьбе всё-таки произойдёт. А когда женился, когда увидел, что болезнь её психическая медленно и неотвратимо прогрессирует, а мать категорически отказывается от лечения, считая, что всё у неё в этом отношении нормально, - то понял, с горечью осознал, что ничего уже в её жизни в том плане, к сожалению, не изменится. Никакой судьбоносной встречи с любимым ею и горячо любящим её мужчиной уже не произойдёт…
А с другой стороны, я понимаю, что если бы такая встреча у неё произошла, то это была бы уже совсем иная, как бы и не её земная судьба, совсем иная человеческая миссия.
Впрочем, от чувства печали и безысходности спасает осознание того, что скорбный жизненный путь моей матушки в этом мире был лишь очень нелёгкой, но временной командировкой. И нелёгкая жертвенная земная её миссия (как и многие иные скорбные человеческие миссии подобного рода) имела своё таинственное и очень важное соискупительное мистическое значение. Не только для нас, её близких, но и в общечеловеческом смысле.
И утешает мысль, что сейчас, в мире вечном, она вознаграждена сторицей нашими прекрасными Небесными Родителями за все свои земные страдания.
Я просто глубоко убеждён в этом.
Само же мистическое значение скорбей и страданий человеческих (как, впрочем, и вообще любой живой души на земле – от козявки и до человека) нам здесь не открыто. В полной мере их таинственный и, без сомнения, великий смысл открывается бессмертной душе уже в вечности.
Не зря ведь наши мудрые, чуткие, безмерно терпеливые и безмерно добрые предки говорили в минуту тяжкую, подбадривая друг друга в страданиях и скорбях: «Бог терпел и нам велел!…»
Я хорошо помню, что приводил эту мысль и эту фразу в начале книги. Но сознательно привожу её опять. Ибо уверен, что долготерпение очень важное для любого человека качество души и состояние сердца. Без него никому из нас не выжить в суровом земном мире. Никому!...
Без него любой человек становится злым, завистливым, осуждающим всех и вся брюзгой, занудой, а то и вовсе проклинающим колдуном.
Впрочем, я отвлёкся…
Позже я расскажу вкратце о некоторых моментах и этапах печального и скорбного земного пути моей доброй и красивой, но столь несчастной матушки, - бесприютной странницы земной…


4.
Дырявый сарай, Ворошилов и хромоногая судьба.

Вначале всё у нас в Рубежном складывалось нормально. Мать моя устроилась на стройку, жили мы в хорошей, почти двухкомнатной квартире дяди Жоры (между двумя комнатами там не было двери и лишь небольшие выступы-простенки декоративно разделяли их). Однако, через пару месяцев, в начале осени мы оказались с матерью в сарае с дырявой крышей, которая в дождь сильно протекала.
Как я теперь понимаю, нелёгкий характер моей матери и такой же у тети Раи, жены дяди Жоры, вошли в какой-то конфликт. Итогом и было наше  выселение в бедный, протекающий сарай.
Жили мы в этом сарае до ноябрьских холодов. Потом кто-то сердобольный посоветовал матери занять освободившуюся небольшую комнатку в соседнем с дядиным Жориным, двухэтажном доме. Эта комната находилась в коммунальной квартире на трёх хозяев. Старый хозяин получил новое жилье, а новый хозяин почему-то не спешил сюда переезжать. Видимо, оно чем-то его не устраивало или были какие-то иные причины…
Короче, мать моя заняла эту комнату. Дядя Жора врезал в дверь новый замок и помог перенести сюда два деревянных чемодана, где было всё наше с матерью имущество. Дядя Жора был бригадиром плотников местного стройуправления. Он сделал нам деревянный топчан, стол, пару табуреток.
Со временем, мать купила двухстворчатый шифоньер и большую железную кровать, то ли двухспалку, то ли полуторку. Сколько радости было от этих «эпохальных» покупок, которые нынче могут вызвать лишь лёгкую улыбку!…
Но покупки эти мать сделала лишь после того, как получила ордер на законное владение этой девятиметровой комнаткой, благодаря которой мы не погибли от холодов в дырявом сарае.
Первое время нас усиленно выгоняли из нее местные власти. Ходьба матери по кабинетам местных чиновников ни к чему доброму не привела. Лишь когда она написала письмо Ворошилову, который был в то время, кажется, Председателем Президиума Верховного Совета СССР, дело решилось положительно. От Ворошилова пришло письмо, в котором он обязал местные власти закрепить за матерью-одиночкой это скромное жилище.
Бабушка вскоре перебралась жить к нам с матерью и мы опять жили втроём. Впрочем, было так только на выходные, а остальное время (с 1 сентября 1960 года по 15 июня 1967 года) я жил в интернате, который находился примерно в полукилометре от приютившего нас дома.
То был интернат для обычных здоровых и нормальных детей. Было в нём немного сирот, часть детей, наподобие меня, из неполных семей. Иные же из числа тех, чьи родители жили в окрестных сёлах и городах, или далеко от Рубежного. А большинство учащихся интерната были из обычных полных семей. В то время не было столько больных детей и сирот, как сейчас.
Жизнь интернатовская мне очень нравилась. Учился я хорошо. Был активным участником духового оркестра, туристического кружка, КВНовских и других весёлых вечеров, пел в самодеятельности, декламировал стихи. Выступал на шахматных соревнованиях за сборную школы, а также на различных городских олимпиадах. Любил играть в биллиард и настольный теннис.
К сожалению, моя хромая и слабая правая нога сделала меня ненавистником физкультуры. Бегать по утрам я начал уже после интерната.
Благодаря регулярным занятиям бегом моя нога настолько укрепилась, что я в повседневной жизни почти не хромал. Но годы спустя я, к сожалению, потерял бдительность и прекратил утренние пробежки.
В последние же полтора десятилетия пожинаю плоды своей беспечности, страдая по причине малоподвижного образа жизни от излишнего веса и уже с трудом хожу, хромая на свою многострадальную правую ногу.
Разумеется, я не сдаюсь, борюсь с излишним весом, сахарным диабетом и хромотой. Сбросил за последние годы полтора десятка кг лишнего веса, но надо бы ещё сбросить 20-25 кг...
А в интернате у меня результаты по физкультуре были крайне слабые. Поэтому в выпускном классе в последней учебной четверти я стал просто пропускать ненавистные мне уроки физкультуры. Естественно, что в свидетельстве об окончании 8 классов по физкультуре у меня стояла тройка, а преподаватель и вовсе хотел поставить двойку.
В принципе, меня должны были освобождать от физкультуры. По крайней мере, от сдачи спортивных нормативов на оценку. Ведь было невооружённым глазом видно, что я не способен физически сдавать на равных со сверстниками зачёты по спортивным дисциплинам. Но…
Учителя почему-то не проявили в этом вопросе должной чуткости. А нам с матерью даже в голову не пришло проявить здесь какую-то инициативу.
Теперь-то я понимаю, что на то была таинственная воля Божья – пройти мне эти и многие иные житейские испытания, начиная с раннего детства. Во-первых, чтобы закалиться в них с детства, стать более жизнестойким. Во-вторых, чтобы стать чутким, терпеливым и сострадательным к бедам и страданиям других людей. В третьих, чтобы подготовленное таким образом моё сердце было готово принять в предназначенный свыше час веру в истинного Бога и откликнуться искренней и горячей любовью в ответ на Его любовь. Были ещё и иные, явные и тайные причины такого хромоногого уклона в моей судьбе. 
Как я теперь понимаю, моя физическая ущербность сыграла вообще большую роль в моей судьбе. Если бы не она, быть бы мне военным, особенно мне нравились десантные войска. Соответственно, и судьба моя пошла бы тогда совсем иным путём…
После окончания интерната-восьмилетки я пытался поступать в Киевское суворовское училище. Но, разумеется, был забракован рубежанской  медкомиссией.
Из-за ненавистной физкультуры идти в 9-й класс дневной школы я не собирался и потому пошёл учиться в школу вечернюю. А вскоре с помощью одного своего одноклассника устроился учеником жестянщика на рубежанский котельно-механический завод. Работать я начал с февраля 1968 года и было мне в ту пору пятнадцать с половиной лет.
До отъезда в Набережные Челны в феврале 1971 года я успел поработать также слесарем по ремонту оборудования, такелажником (то есть, грузчиком) и токарем.
В Набережных Челнах  работал вначале несколько месяцев опять же слесарем по ремонту оборудования, а затем фрезеровщиком, электросварщиком, освобождённым комсоргом в управлении арматурно-монтажных работ Гидростроя.
В Рубежное я вернулся в марте 1973 года в духовном и моральном кризисе, с мечтой поступить в Литинститут и стать писателем, профессиональным писателем.
А пока устроился работать электросварщиком на знакомый уже котельно-механический завод. Здесь в феврале 1968 года, пацаном в возрасте пятнадцати с половиной лет, я начал свою трудовую деятельность учеником жестянщика.
Но летом 1973 года я пролежал около месяца в больнице, заболев в тяжёлой форме вирусным гепатитом (болезнью Боткина). А когда выздоровел и вышел на работу, то, под напором мастера, вынужден был рассчитаться с завода. Ибо, ослабленный болезнью, не мог выполнять нелегкую сменную норму на сварке тяжёлых металлоконструкций.


5.
Она вернётся непременно! И уже скоро!

Имя Крупской нашей станице прилепили, естественно, уже после революции. Точно также, как, например, городу Будёновску, что в Ставрополье, известному по теракту середины девяностых годов двадцатого века с захватом басаевскими боевиками заложников в городской больнице.   
Большевикам-богоборцам особо ненавистным было всё, что напоминало о Боге, об истинной вере, о святых. Поэтому, они при первой же возможности переименовывали названия населённых пунктов, напоминающих всем о любви народа к Богу.
До революции, к примеру, нынешний Будёновск назывался Белый Крест. А моя родная станица – называлась на украинский лад: хутор Свяченый, то есть, Священный.
Старожилы рассказывали, что примерно за полвека до революции в местном водоёме объявилась однажды икона Божией Матери с Богомладенцем. Местному жителю, её нашедшему (имя его мне, к сожалению, неизвестно) было вразумление от иконы. Женский голос сказал ему, что надо вырыть на берегу колодец и сделать над ним беседку. В колодце том будет целебная  вода, от которой смогут получать исцеления все, кто с верой и благодарностью будут пить ту воду. 
Местные казаки так и сделали. Вырыли колодец, сделали беседку вокруг него. Столик и скамейки внутри беседки. Посадили возле беседки деревца. Там же в беседке на особом месте находилась найденная в водоёме чудотворная икона.
И до самого октябрьского переворота сюда стекался народ из окрестных станиц и городов. Люди молились Божией Матери и Её Сыну. Каялись в грехах, просили помощи в решении разных житейских проблем, избавления от бед и напастей в своей жизни или своих близких. Просили исцеления от разных болячек. Целовали икону, пили целебную водичку и многие получали исцеления, а также помощь духовную в различных своих нуждах.  Люди благодарили Отца Небесного и Матерь Божию и очень почитали это святое место.
Но после революции станицу переименовали, беседку разрушили, колодец засыпали. Икона чудотворная бесследно пропала. Люди не верили, что её уничтожили вместе с беседкой. Говорили, что она возвратится после того, как сгинет богоненавистническая и человеконенавистническая большевистская власть. И многие старые станичники искренне и свято верили, что будет здесь с приходом светлых прекрасных времён новый добротный колодец с ещё более целебной водой. И в новой прекрасной беседке будет стоять всё та же, но удивительно обновлённая чудотворная икона. 
И внуки-правнуки тех, кто радовался наивно и бездумно свержению последнего российского царя или, наоборот, плакал и горевал за ним, будут молиться здесь о прощении собственных грехов и грехов своих дедов-прадедов. И будут станичники целовать, плача от счастья, возвратившуюся к ним святую чудотворную икону, будут пить блаженно целебную водичку и славить, светло и радостно, милосердие и любовь долготерпеливого Бога и Его прекрасной Матушки Премудрости. И будут благодарить горячо не только устами, но и глубоко исстрадавшимися сердцами, своих Небесных Родителей, снова и снова прощающих в любви и милосердии Своих блудных детей. Блудных детей, запутавшихся в хитро расставленных сетях князя мира сего.
А сети эти не только расставлены хитро, но и крепки эти сети. А ещё коварен и силён гипноз великого колдуна, князя этого мира. Трудно, ох как трудно просыпаются ото сна гипнотического заблудшие дети Божии, чада Божией Матери Премудрости. Забыли земные детки Божьи о своих истинных Небесных Родителях, накрепко забыли…
Вот и бывший Белый Крест, несмотря на все беды и трагедии его жителей, по-прежнему именуется Будёновском, а хутор Свяченый по-прежнему носит имя безбожной жены вождя мирового пролетариата, тупо и истерично ненавидевшего своего прекрасного Небесного Отца…
А ведь ничего случайного в нашем мире нет. Всё имеет свой смысл и значение. И как имя человека влияет на его земную судьбу, так и имя населённого пункта влияет на судьбу тех, кто в нём живёт-проживает…
Но я верю и даже твёрдо знаю: Она непременно вернётся! И уже скоро!
Ибо созрели времена и сроки. А исстрадавшиеся людские души жаждут прозрения и духовного исцеления. Жаждут великого очищения и преображения…


6.
Она стала нашим ангелом-хранителем…

Впрочем, ничего из вышесказанного о моей малой родине я в 1975 году, разумеется, не знал. Об этом мне поведала почти через четверть века в конце девяностых годов моя землячка, тётя Валя, Валентина Пантелеевна Орехова. Та самая тётушка, родственница-москвичка, к которой я так и не поехал в августе 1974 года. Но подробнее о ней и её муже, дяде Егоре, в другой раз.
Что же касается моей поездки, то надо сказать, что попал я на свою малую кубанскую  родину в том 1975 году впервые в своей сознательной жизни. Воспоминания раннего детства были отрывочны и плавали, как в тумане.
А после поездки 1975 года я больше на своей малой казацкой родине не был. Когда я пишу эти строки за окном лёгкие ранние сумерки 20 сентября 2007 года.
И вчера исполнился ровно месяц, как мы похоронили Лиечку, мою любимую и бесценную Лию Кирилловну…
Так, по имени-отчеству, полушутливо, но с любовью называл я частенько свою жену все, без малого тридцать два года нашей совместной жизни. Кстати, многие люди (друзья, соседи, коллеги по работе и даже студенты-однокурсники) называли её так с молодых, а то и с почти юных её лет. Имя и отчество ей удивительным образом были к лицу.
Я смотрю на её портрет и благодарю её за всё и прошу простить меня за всё. За большие и малюсенькие обиды и недоразумения, за всякого рода раны, ранки и царапины, а их, разных, нанесённых обычно неосознанно, по беспечности или по рассеянности, - было немало. Но я понимаю, что Лия мне всё простила, давно простила. Простила всех: близких и друзей, а также врагов, недоброжелателей, завистников, - и всех других, кто обижал её вольно или невольно, нечаянно или сознательно.
Она могла, иной раз, обижаться на человека за какие-то нанесённые ей обиды, иногда делала это очень эмоционально и резко. Ведь по натуре своей была моя жена неравнодушной, с чуткой  душой и ранимым сердцем.
Но долго обиды не хранила в сердце, не была злопамятной. Понимала страшную разрушительную силу злопамятства. И людям старалась объяснить великую опасность обидчивости и злопамятства. Опасности этих злых чувств как для самого обиженного человека, так и для его отношений со всеми людьми: близкими и окружающими.
Впрочем, настоящих врагов у Лии Кирилловны, по сути, и не было. Помню (примерно за полгода до её ухода из мира земного) мы читали с ней ежедневную молитву «Чин посвящения Божией Матери» и когда после близких наших вверили в Покров Матушки Небесной наших врагов, то Лия услышала от иконы Матушки Премудрости Божией женский голос, который сказал ей: «У вас нет врагов…» С тех пор вместо врагов мы молились за «тех людей, с кем возникают у нас разного рода проблемы»…
И теперь после ухода Лии в мир вечный между нами сейчас одно искреннее и глубокое чувство любви. Я чувствую, что она всегда рядом со мной, рядом со всеми членами нашей семьи. Рядом со всеми, кто искренне любил её в этой жизни.
Она так и сказала об этом Надежде, жене нашего младшего с Лией сына – Руслана. Когда явилась ей во сне. Во сне, без сомнения вещем, духовно очень насыщенном и очень интересном. Я расскажу о нём в свой час более подробно.
Жаль, конечно, что не дождалась она рождения внуков. Их пока нет, но я верю, что они обязательно у нас будут (И они появились: 04.06.2011 родился сын Илюшка в семье старшего нашего сына Эдуарда и его жены Натальи; а 12.01.2012 родилась дочь Евангелина в семье младшего сына Руслана и его жены Надежды. По мнению наших родных и близких,  малышка Евангелина очень похожа на свою бабушку – Лию Кирилловну. Примечание за 03.03.2012.)… Впрочем, она их, конечно же, увидит. И будет надёжным и чутким ангелом-хранителем каждого из них… 
Мы, вообще, многое не успели с ней сделать в нашей совместной земной жизни. Особенно хотели побывать на Соловьиной горе, близ древнего Эфеса, в нынешней Турции. Там провела последние годы земной жизни Дева Мария, Матерь Божия. Мечтали также побывать в Южной Франции и в испанской Каталонии, где в средние века жили таинственные катары.
Жаль также, что мы так и не съездили с ней на Кубань, на мою малую родину. Надеюсь, что когда-нибудь всё-таки съездим: я физически, она рядом со мной незримо, как говорят, в духе.
Побываем с Лиечкой и на Соловьиной горе в Турции, и в Южной Франции, в Каталонии, а также в других прекрасных и мистических местах.
Побываем, быть может, и на моей родной Кубани…
А пока я вспоминаю ту свою давнюю поездку 1975 года, вспоминаю и нас с Лией, молодых и влюблённых, расставшихся в тот момент почти на два громадных месяца.
Сейчас, правда, у нас разлука с ней вообще неведомо долгая, - разлука на всю оставшуюся мне земную жизнь…
Впрочем, и эта разлука, как и та в юности, разлука, прежде всего, чисто физическая. Но отнюдь не духовная. Сердцами мы, как и прежде, сочетанны в глубокой любви и никакой самой долговременной разлуке не разлучить нас.
«Я всегда с вами! – сказала она в вещем сне Надежде. – Я никогда вас не покидаю!…»
И мы это почти реально чувствуем, - пока, правда, лишь временами. Иногда глубоко и до потрясения, до слёз, до пронзительного откровения ощутимо её присутствие рядом со мной, рядом с нами. В других случаях это просто незримое спокойное и утешительное присутствие её души рядом с тобой.
Ощущается, иной раз слегка, а иногда прямо явно её помощь в конкретных делах сыновьям и мне. Мне в написании этой книги, а также во время совместной с ней молитвы, в разных житейских  ситуациях, сыновьям и невесткам в решении всякого рода повседневных дел, рабочих, семейных и иных дел.
Очень хорошо, что остались Лиины письма той поры, и других лет, в основном, советского периода. Не все, однако. Первого своего «кубанского» письма к Лии (полученного ею 3 июня 1975 года) я пока найти не могу. Как и некоторых  других своих к ней писем времён моей учёбы в Литинституте. А также и некоторых её писем.
Письма позволяют чётче и конкретнее передать наши чувства и мысли, атмосферу и дух того времени.


7.
«Будешь знать, как достаётся хлеб!...»

Приведу несколько выдержек из моего письма Лии, в котором, в редкую свободную минуту, я смог немного написать о нашей, с моим комбайнёром, работе:
«Уборка хлеба, Лиечка, и твой казак пашет, как вол. Веришь, на письма нет ни времени, ни сил. Всё забирает работа. Встаю в пять, а иногда и в четыре утра, и до десяти, до одиннадцати, порой и до двенадцати ночи в поле. Сейчас вот стоим с полным бункером зерна. Сломалась машина, которая возит от нашего комбайна зерно на ток. Ждём, когда пришлют другую. Совсем нежелательный простой. Но зато я могу написать несколько слов тебе, Лия.
Что за жизнь у меня сейчас? Работа и сон. Всё. Весь день трясусь на комбайне. Комбайн ползёт по пшеничному полю, ревёт мотор, сыпется зерно в бункер, жара и пыль. Роскошная такая, щедрая соломенная пыль. Чихаем и плюемся, сморкаемся, и постоянно трём глаза: то далеко не чистыми руками, то носовыми платками или подолами рубашек. В рубашке днём очень жарко. От пота и соломенной пыли чешется всё тело. Волосы превратились в какой-то пыльный, старый войлок.
Володя, крутя баранку комбайна и, глядя, как я никак не могу откашляться от пыли, посмеиваясь, сказал: «Вот так-то, Саня…Будешь теперь знать, как достаётся хлеб!»
Он сказал это просто, без тени пафоса, как обычно простые люди говорят и обыкновенное, и мудрое. А я вдруг уловил в его словах глубокий смысл…
Что ещё любопытно. Вот сидит он за баранкой  и плюётся от колючей соломенной пыли, тучами летящей на нас весь день. Или когда возимся вместе над какой-нибудь неисправностью. И начинает мой Володя на чём свет ругать комбайн и эту работу. И клянётся, что уж на следующий год ни за что не возьмёт комбайн. Будет спокойно крутить баранку на своём красавце «Кировце». Отработал восемь часов и сиди дома, пей квасок из холодильника и смотри в своё удовольствие телевизор.
Но приходит вечер. Спадает жара, пыль не так летит в открытую дверь кабины «Нивы». И Володя мой говорит, что вообще-то это интересная штука – убирать хлеб. А мне кажется, что он опять на следующий год возьмёт комбайн.
Добираюсь я домой с работы, нередко к полуночи, а то и позже. Все уже спят в доме. Беру полотенце, мыло, чистую одежду (спасибо тёте Инессе, каждый день стирает грязную), - и на речку. Чудесно ночью купаться! Только зубки немного цокотят, когда вылезаешь из воды. Добираюсь до кровати – и замертво. Отдохнуть не успеваю за четыре-пять часов и снова на работу.
Честно говоря, трудно, Лия. Никогда ещё в жизни так не работал. Чувствую, как всё больше накапливается усталость…»
Стать полноценным комбайнёром за столь короткое время я, разумеется, не смог. Я мог на какое-то время (полчаса или даже час) подменить за штурвалом комбайна Володю. Но этого было мало. Несмотря на крепкое здоровье и огромный опыт работы, Володя изматывался не меньше меня в этой каждодневной битве за хлеб. 
А тут ещё водитель автомобиля, которому мы должны были выгрузить очередной бункер зерна, сдавая назад, нечаянно своротил набок нашей «Ниве» жестяную трубу (кажется, техническое её название: шнек, – примечание это уже из другой эпохи, 20 ноября 2007 года, - А.Б.), через которую зерно выгружалось из комбайна в кузов.
Пришлось нам с Володей уезжать с поля и ремонтировать до конца дня в мастерских сильно пострадавшую «Ниву». Из-за этого Володя откатился с первого места на третье в соцсоревновании комбайнёров по пятому отделению. Ему нужен был помощник, которому бы Володя мог доверить работающий комбайн на несколько часов, чтоб самому отдохнуть. А потом дальше пахать на всю катушку и днём, и ночью на уборке ячменя и озимой пшеницы. Меняясь попеременно с опытным и надёжным напарником. 
Короче, я со своим двухнедельным опытом работы на комбайне не мог на должном уровне участвовать в этой сумасшедшей гонке, в этой жёсткой битве за урожай.
Пришлось уступить место помощника двадцатилетнему студенту, местному парнишке у которого был уже многолетний опыт работы помощником комбайнёра. Что ж, если бы вырос я здесь, в станице, то мог бы тоже, наверное, быть надёжным партнёром Володе в его тяжелейшей работе.
Поэтому я всё понимал и не собирался обижаться, что мне приходится уступить своё рабочее место более юному сменщику, но в то же время гораздо более опытному в нелёгких комбайнёрских делах и проблемах.


8.
Отец и предвкушение встречи с любимой.

Кстати, во время пребывания в родной станице я понемногу интересовался и судьбой своего отца, которого никогда не видел. Но именно понемногу, обычно, когда кто-то из моих собеседников сам заводил разговор на подобную тему.
В таком равнодушии не было чего-то искусственного или насильственного. В детстве, юности и молодости этот человек и в самом деле мало меня интересовал, да и позже тоже не очень.
Я не испытывал к нему болезненной обиды, злости или каких-то претензий. Насколько я знаю, он тоже не испытывал особого интереса к моей судьбе.
Знал я его по единственной фотографии, которая была у матери: высокий и худощавый моряк с лёгкой улыбочкой стоял на небольшом пустыре у деревянного столба. Фотография была сделана в станице Крупской.
Сохранилось также у матери одно его письмо, написанное им из Магадана в 1957 года. В дальневосточной гулаговской «столице» отец работал на местной ТЭЦ, насколько я помню, сменным машинистом то ли турбин, то ли каких-то иных механизмов.
Мой комбайнёр Володя Шапоренко несколько раз видел моего отца, когда тот приезжал в отпуск с женой и детьми к своим родителям. Детей, кажется, было двое.
Но родители отца умерли  за несколько лет до моего приезда, и после этого он перестал приезжать в родную станицу. Вроде бы, где-то в Крупской или в соседней станице жила в ту пору его родная сестра, которую звали также как и мою сестру, - Вера. Но познакомиться с ней мне почему-то даже мысль в голову не пришла. Видимо, не было на то воли Божьей…
Я не знаю, жив ли мой отец сейчас или уже отошёл в мир вечный. Был он 1927 года рождения, то есть, на два года старше моей матери. Точную дату числа и месяца его рождения я не знаю. Скорей всего, я просто никогда не спрашивал об этом у матери.
Последние полтора десятилетия я молюсь за этого человека, который таинственным промыслом Божиим определён мне был в земные отцы. Молюсь и за его родителей. Родителя его звали Иваном, имени матери его я не знаю.
Имя отцовского родителя и сестры сказала мне московская тётушка Валентина Пантелеевна Орехова. В юности она дружила с отцовской сестрой.
Молюсь за своего отца, которого мне так и не довелось увидеть в нынешней земной жизни, как за живого и желаю ему всяческого добра, благополучия и счастья…
А теперь вернусь к рассказу о своей кубанской поездке.
После ухода с комбайна я поработал до конца июня ещё с лопатой на току, помогая погрузке зерна с тока на элеватор.
Заработал я за месяц хорошие по тем временам деньги: около двухсот рублей. После всех вычетов на руки получил чистыми сто семьдесят рублей, поблагодарил гостеприимных родственников и отправился в Тихорецк, а оттуда в Волгоград.
А в Волгограде взял самый дешёвый билет на теплоход и целых пять суток плыл по Волге и по Каме до своих любимых Набережных Челнов. Но здесь была в разгаре пора отпусков, и я не встретил никого из своих друзей. Некоторые, к тому же, как и я, уехали отсюда по разным причинам домой.
Так что из любимых мною в мечтах Челнов, ставших теперь вдруг почти чужими, я отправился, слегка печальный, в Казань.
Правда, пяти- или шестичасовая поездка по Каме на быстроходном катере на подводных крыльях основательно улучшила моё настроение. Красивая природа Прикамья, нежаркая июльская погода и молодой оптимизм рассеяли неприятный осадок от неудачной поездки в Челны, о которой я столько мечтал… 
А из Казани я, уже радостный, уехал поездом домой, в город Рубежное Луганской области, предвкушая скорую встречу с близкими и друзьями. Но в первую очередь, конечно, со своей дорогой и возлюбленной Лией…


ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

ИЗ ЛИИНОГО ДНЕВНИКА
ДОСВАДЕБНОЙ ЭПОХИ


1.
«Ты моя радость и надежда!»

«11 июля 1975 г. Людмилка (младшая родная сестра Лии – А.Б.) меняется в лучшую сторону очень чувствительно. Я рада за неё. Я очень хочу видеть её счастливой и умной.
12 июля 1975 года. Приехал Саша, Сашенька, Сашуля. Ура! Я так хочу к нему прильнуть и обнять его горячо и нежно, но… Что-то меня крепко держит, сдерживает. Хотя его образ преследует меня повсюду. Я люблю Сашу, я в этом уже удостоверилась. Я не могу без него. И именно этого боюсь, боюсь себя выдать. Но почему? Что со мной творится, о боже? Саша!
16.07.75г. Уехала Людмила. Я поехала на пляж. На обратном пути за мной увязался высокий симпатичный парнишка. И когда я вошла в общежитие вручил мне записку со своими анкетными данными и адрес для ответа. Этот случай оставил в моей душе что-то приятное, что я ещё нравлюсь парням. Но вслед за тем поняла, что мне не нужен никто, ведь я люблю Сашу.
Рассказала ему об этом случае. Было приятно видеть его доверие ко мне и спокойную реакцию на этот случай. Я тут же при нём порвала эту записку и ощутила, что ещё больше люблю своего Сашеньку.
Мой милый, добрый, честный Саша! Я люблю тебя с каждым днём всё больше и больше. О, моё солнышко ясное, ты своим присутствием согреваешь меня и даёшь мне силы и веру в лучшее, что есть на свете. Ты моя радость и надежда!
Июль, вторая половина (почему-то без конкретного числа – А.Б.). Моя жизнь сейчас сплошное счастье, мой милый рядом!
Хочу быть весёлой, нужной, интересной. Занялась психологией (я дал Лие библиотечную книгу по занимательной психологии – А.Б.), нужная и полезная вещь. Но сколько интересного впереди. Я уже растаяла. Снова я жизнерадостная. Ни минуты простоя. Использовать всё свободное время целесообразно.
27 июля, воскресенье. Пешком ходили на Донец (около пяти километров в одну сторону – А.Б.). Позагорали, играли в бадминтон. Пошёл дождь, но настроение было отличное. Постановили: вечера проводить интересно (литературные).
28 июля, понедельник. В 9-00 утра смотрели «Ну, погоди!» (8 выпусков). (Кажется, в рубежанском кинотеатре «Комсомолец» – А.Б.)
29 июля, вторник. В 6-00 играли на площадке Дворца спорта в бадминтон. Вечером наметили поговорить о поэзии. Лил дождь. Настроение изменилось. Гуляли с 20-00 до 22-00.
30 июля, среда. День «скуки»! Личный день.
31 июля, четверг. Наметили в 7-00 играть в бадминтон. Играли до 9-00.
1 августа, пятница. Были весь день вместе, оформлялись на работу (перед началом нового отопительного сезона – А.Б.). День прошёл отлично!
2 августа, суббота. Саше 23 года. С днём рождения! Занималась занимательной психологией. Интересная вещь. У Саши был «личный день» (то есть, день подготовки в Литинститут – А.Б.). Вечером гуляли в парке. Как всегда трудно расставаться и не хочется спать.
3 августа, воскресенье. У нас «выходной» с Сашей, а я всё гляжу на его окна (из окна своей общежитейской комнаты – А.Б.), где он, как он, что он делает, какое у него настроение, о чём думает. Как бы я хотела стать человеком-невидимкой и полететь к нему, обнять его, утешить, помочь поверить в свои силы, поцеловать в ушко, такое маленькое и такое миленькое. Ходила с Диной и Алёнкой (знакомая Лии и её четырёхлетняя дочь – А.Б.) на качели. Алёнка осталась у меня спать. Утром отведу в садик и пойду в отдел кадров. Саша, спокойной ночи. До завтра, друг!
4 августа, понедельник. Тяжёлый день. Дёйствительно, трудно и долго ждать до вечера. Соскучилась очень-очень! Читала Паустовского («Золотую розу», повествующую о разных гранях и тайнах литературного творчества – А.Б.).
И вот вечер! 20-20. Ура! Я иду на свидание! Сегодня гуляли втроём: я, Вова (Владимир Н., институтский товарищ Лии, искренне и безнадёжно влюблённый в неё – А.Б.) и Саша. Сидели в парке с 20-30 до 21-20 и разгадывали кроссворд журнала «Смена».
Вечер был интересный. Но время, время! Постановили: гулять до 22-00, расстались с неохотой в 22-05. Ничего, научимся быть верными слову и это приведёт к делу. Проявишь силу воли в малом, в большом легче будет. Ура! Сашенька сказал: «Я люблю тебя ещё больше!» Назвал меня молодцом. Спасибо, друг. Я рада. Постараюсь быть всегда молодцом. У меня столько чувств к нему, энергии, чего-то невысказанного. Но я немножко боюсь отдаться этим чувствам во власть. Тогда пропало всё и время тоже в вечность канет.
Контроль над собой, своим словом – прежде всего! Саша, я люблю тебя сильней и сильней! Люблю тебя верным своему слову, сильным и уверенным в своей правоте. Будь всегда таким добрым, открытым и твёрдым. Это очень нам нужно обоим!
Я стала иной. По себе чувствую и по своим поступкам. А может, возраст? Время ли? А быть может опыт и годы? Толчком от слов осенних к делу стал Сашуля-симпатюля. Спасибо!
5 августа. 20-00. Разгадывание кроссвордов в парке. Я, Саша и Алёна.
6 августа. С 14-30 до 19-ти сидели в парке и читали Паустовского «Золотую розу». Много спорили.
7 и 8 августа. На работе в котельной читали с Сашей «Операция «Виарус». Прочли и обсуждали. Очень интересная повесть.
9 августа. Работали вместе. В свободное от работы время разгадывали кроссворды и читали «Настольный календарь 1975 года». День прошёл интересно. Расстались в 21-20. Большую часть дня были вместе. 
10 августа. Ходили в 20-00 с Сашей и Алёнкой в парк на качели. Играли утром с 7-00 до 9-00 в бадминтон, вместе ходили по магазинам и на базар.
Вечером гуляли до 22-00. Почти весь день были вместе.
Вчера была ссора с Сашей из-за незапланированного визита к Ф. (институтские друзья Лии – А.Б.). Вывод: всегда предупреждать людей о своих планах и намерениях. И не заставлять их ждать бесцельно. Признала свою неправоту и быстро помирились.
Сегодня снова было столкновение, но взаимопонимание пришло вовремя. Помирились. «Язык мой, враг мой». Писать много о таких вещах неприятно, очень даже неприятно.
С завтрашнего дня ухожу в отпуск».


2.
«Встаю и ложусь с мыслью о тебе»…

И дальше приведу последнее «холостяцкое» письмо Лии ко мне, написанное ею из родительского дома в городе Новогродовка Донецкой области во время пребывания Лии в её законном августовском отпуске.
«Здравствуй, мой милый, добрый,
самый лучший дружок, Сашуля-симпатюля!
Не изволь на меня обижаться за такое шутливое обращение. Я к тебе обращаюсь, как к самому лучшему и дорогому мне человеку. Сашенька, как я за тобой соскучилась, ни в сказке сказать, ни пером описать! Как не хватает мне тебя, моё ясное солнышко! Где ты? Что с тобой? Как ты? Встаю и ложусь с мыслью о тебе: на работе ты или дома, чем занят?
Я вот уже скоро неделю дома. Кажется, вечность не была в Рубежном и так оно далеко. Далеко-далеко, за семью горами, за синими морями живёт поживает некий …
Сашенька, времени в обрез за всякими домашними, садово-огородными и прочими делами. И захотела б поскучать немного, так не дадут. Эти 6 дней ложилась спать в 21-00. Сегодня впервые отступление от режима. Завтра уезжает Людмила в гости.
Сегодня у нас братик с другом визиты наносили, а я с подругой и её мужем по городу гуляла. Пока меня мой одноклассник чуть не утащил на танцы. Он мне пообещал не дать скучать во время отпуска. А подружка пообещала его опередить и посоветовала ему не появляться и видов на меня никаких не иметь. Сашенька, но я даже в кино не хожу, не то что на танцы. Нет желания, хоть и есть возможности.
Завтра 18 августа. Маме 50 лет. Круглая дата и раздумий много. Дома меня приняли хорошо. Жук (дворовая собака в родительском доме Лии – А.Б.) признал сразу. Выкопали картошку. На этой неделе поедем в хутор помогать бабусе (маме Лииной матери – А.Б.) и дедуле (отцу Лииного отца – А.Б.).
Сашенька, лапонька, золотце, рыбонька! Но не простая рыбонька, а золотая! Как я хочу иметь волшебный цветик-семицветик, чтобы приказать ему: «Лети, лети, лепесток, через запад на восток, через север, через юг, возвращайся, сделав круг. Принеси мне Сашеньку-милашеньку!»
Был бы ты рядом и стал бы обыкновенный, на первый взгляд вечер, волшебным. И небо стало бы улыбаться нам яркими звёздочками, и воздух был бы ароматным.
И всё-таки люди не умеют ценить по-настоящему друг друга, если они рядом. У меня иногда такое же недооценивание бывает. А сейчас…
Сейчас живу воспоминаниями и думами о тебе, и ещё большим желанием быть с тобой рядом сейчас, завтра, год, всю жизнь. Саша, какая ты прелесть мальчишечка, ты даже не знаешь. Целую тебя в щёчки и в ушко, мой хорошенький.
Саша, я прошу тебя встретить меня 26 августа. Если я не достану билеты на 19-30 (который в это время прибывает в Рубежное), то подожди меня до 20-50 (второй поезд из Донецка). Я обязательно приеду 26-го. Возьми книжечку, чтобы почитать на вокзале до моего приезда. Саша, обычно дают билет до Рубежного в 13-14-15 вагонах и не ближе. Я буду ждать тебя, вернее, кто кого будет ждать – это, как посмотреть.
Спокойной ночи, мой желанный, меня уже укладывают спать (22-15), завтра в 5-00 подъём.
Сашенька, будь  умницей: отдыхай хорошо и отработай чёткий режим – залог успеха и здоровья. Сашенька, твоя киска обнимает тебя нежно и крепко, и целует горячо и страстно. До свидания. ЛК2 (№1)».  (№1 ЛК2 – Лия Кирилловна Колесникова; №2 ЛК2 – её младшая сестра Людмила Кирилловна Колесникова – А.Б.).


ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ.

ОТНЫНЕ МЫ - МУЖ И ЖЕНА.


1.

Осенний дождь и скромная свадьба.


Заявление в загсе о нашем бракосочетании мы подали с Лией вначале на субботу 27 декабря 1975 года.
Но потом, поразмыслив, я убедил Лию, что нам не нужна пышная и дорогая свадьба. Ибо у нас с матерью денег на это нет, а вводить в ненужные расходы родителей Лии – нехорошо. Да и ни к чему всё это.
Пошли мы с ней опять в загс и переписали заявление о нашем предстоящем бракосочетании на среду 19 ноября. Решили не приглашать никого из друзей и знакомых, а только самых близких родственников с её и моей стороны.
Так и сделали.
В среду 19 ноября весь день моросил мелкий, но на удивление не холодный и даже приятный дождик.
Мы пошли с Лией в загс вдвоём. Никакой свадебной свиты, обычной в таких случаях.
Шли вдвоём через парк, говорили о дне сегодняшнем, о предстоящей свадьбе. Но мечтали и о будущем.
Особенно Лиичке интересно было, какие будут у нас детки. Сколько их родится и когда. Мечтала хоть одним глазиком взглянуть сейчас на них.
Погода нас радовала. Дождик был ласковым, тёплым и приятным не только на ощупь, но даже и на вкус.
Загс рубежанский располагался в старом, довоенной постройки здании недалеко от чулочной фабрики. На фабрике этой Лии довелось поработать контролёром готовой продукции в первый год своей учёбы в Рубежанском филиале Харьковского политехнического института.
В загсе в этот час никого, кроме его работников, не было. После выполнения необходимых процедур, работница загса выписала нам свидетельство о браке и мы вышли на осеннюю дождливую улицу уже в качестве законных мужа и жены.
Настроение было радостным и весёлым. Глаза у Лиички лучились и сияли, щечки порозовели, она шутила и смеялась, а я не мог налюбоваться на свою возлюбленную, то и дело обнимал и целовал её, и тоже, наверное, сиял и светился не меньше, чем она. Ибо какой-то внутренний радостный жар наполнял горячими волнами всё тело, переполнял мои сердце и душу светлыми и жизнерадостными чувствами и эмоциями.
Красивые мысли и мечты о нашей будущей семейной жизни захлёстывали нас.
Накануне нашей свадьбы приехал в Рубежное Лиин отец Колесников Кирилл Кузьмич. Остановился он у Резника Петра Петровича, местного психиатра и нарколога, родного брата Лииной матери.
Кирилл Кузьмич занялся покупкой приданного для своей дочери. Купил большой шифоньер, два кресла, чёрно-белый телевизор Крым-217, постельные принадлежности. Я с друзьями купил на местном рынке большую двуспальную железную кровать. Все купленные вещи мы разместили в зале двухкомнатной квартиры моей матери. Со временем мы собирались найти квартиру, чтоб жить отдельно и независимо.
На свадьбе были: отец Лиин, моя мать с младшей моей сестрёнкой Верой, а также Пётр Петрович с женой Раисой Сидоровной (врачом-терапевтом) и две их дочери Елена и Лариса. Одна на год старше, вторая почти на год моложе моей сестрички. Вере в ту пору не хватало двух месяцев до тринадцати лет.
В разгар свадьбы пришёл телемастер, подключил наш телевизор к общей антенне, и мы во второй половине нашей свадьбы смотрели какой-то концерт.
Дождь не прекращался весь день. Но мы всё равно сходили по грязи (Лия в свадебном платье) в фотоателье (благо, оно располагалось недалеко от нашего дома), сделали снимки: наш с Лией свадебный и общий снимок всех участников нашей маленькой, точнее, немноголюдной свадьбы.


2.

Старое фото и мистика общения.


Пятерых человек из восьми, что изображены на общей свадебной фотографии, уже нет в живых. Лиин отец, Кирилл Кузьмич, умер 3 июля 1983 года, когда исполнился лишь месяц нашему с Лией младшему сыну Руслану. Умер внезапно от отёка лёгких и инфаркта сердца, который был у него, кажется, вторым.
Где-то в середине 90-х годов умерла Раиса Сидоровна. После развода с Лииным дядюшкой, Петром Петровичем, она уехала с дочерьми в Луганск. Долго, говорят, болела и умерла.
14 ноября 1999 года умерла в психиатрической больнице моя бедная, многострадальная мать. Более подробно о ней я расскажу в отдельной главе.
15 июня 2005 года умер от рака внутренних органов (кажется, кишечника) Пётр Петрович, у которого Лия была любимой племянницей. Умер он в число своего рождения (родился 15 апреля 1930 года).
Незадолго до этого (18 марта 2005 года) умерла от продолжительной болезни, связанной с двумя инсультами, его родная сестра, Лиина мать, Колесникова Мария Петровна (родилась 18 августа 1925 года). Её на свадебном снимке нет. Число рождения и смерти Марии Петровны тоже совпало.
Я не знаю, что всё это означает. Но твёрдо верю, более того, искренне убеждён, что у Бога нет ни одной случайной или бессмысленной мелочи: всё у Него имеет свой таинственный и глубокий смысл. Просто, многие из Божьих тайн открываются нам постепенно на протяжении всей нашей жизни. А ещё больше этих тайн душе каждого из нас будет открыто после перехода из теперешнего тленного мира – в вечность.
Лия ушла из мира земного, как я уже говорил, совсем недавно – в пятницу 17 августа 2007 года. Сегодня на дворе 27 сентября того же года. Сорок второй день со дня её ухода в вечность.
Что ж, она возвратилась Домой, в небесный родной Дом каждого  из нас. Возвратилась из мистической, таинственной и крестной, земной своей командировки. Из командировки, полной глубокого и таинственного смысла. Смысл своей личной командировки будет открываться каждой душе, и осознаваться ею ещё очень долго после её ухода из мира земного.
Да, Лиина земная командировка окончилась, и она возвратилась в прекрасный небесный Дом, к нашим прекрасным небесным Родителям. И теперь она помогает из мира небесного всем жаром своего любящего, жертвенного сердца нам, её близким, земным странникам, исполнять нашу крестную земную миссию. А свой нелёгкий крест в земной жизни несёт каждая душа: от самой малюсенькой букашки до человека.
Кстати, одна из таинственных миссий бракосочетания двух людей (помимо явной: продолжения человеческого рода) скрытная. Но эта миссия не менее важная, чем явная: помогать своему спутнику (или спутнице) нести его (её) крест. Не перекладывая, разумеется, на чужие плечи и своего личного креста.
Миссия эта нелегка, а порой и очень тяжка. Она в том, чтобы: терпеть обиды, скорби, раны, получаемые от своего спутника по семейному браку (нечаянные или даже осознанные) и не наносить ответные удары. Точнее, наносить их поменьше, ибо совсем без этого жить не получается.
А ещё она в том, чтобы утешать своего спутника по жизненному пути. Утешать в минуту его немощи, духовной и физической, помогать ему в разного рода житейских испытаниях и просто в трудных ситуациях и т.д., и т.п., и пр., и пр.
Как и у любого из нас у Лии в этом отношении были разные периоды. То она хорошо осознавала на чисто интуитивном уровне этот таинственный смысл земного человеческого брака, то теряла это осознание, и тогда всем нам было очень тяжело: и ей, и мне, и нашим детям.
Но когда опять этот мистический смысл возрождался в её чутком и сострадательном сердце, она становилась бесподобной: это была прекрасная, любящая, жертвенная душа, готовая принести любую (вплоть до собственной своей жизни) жертву ради счастья ближнего своего.
Помнится, в последние годы Лииной болезни и физической немощи, когда я обмывал её, переодевал памперсы, лечил, купал, кормил и ежедневно ухаживал за ней, Лия сокрушалась не раз: «Чем же я отблагодарю тебя за всю твою любовь и заботу?» То же самое говорила она нашим сыновьям и невесткам, в минуты благодарности за их заботы о ней, болящей и немощной.
А я утешал её в таких случаях, что это мы её должники за всю её доброту и любовь к нам. Вместе с тем я был уверен, что в свой час наши добрейшие Небесные Родители обязательно предоставят Лии такую возможность отблагодарить нас по её жажде. Искренней же любовью своей и сердечной признательностью за повседневные заботы о ней, физически тогда немощной, она благодарила всех нас, её близких, уже и тогда.
Как это будет выглядеть после её выздоровления, в чём будет заключаться, - было мне в ту пору, разумеется, неведомо. Но что ей будет предоставлена свыше такая возможность: отблагодарить всех нас реальными делами – я нисколько не сомневался.
Теперь я вижу, что эти помощь и заботы Лиины о нас сейчас уже иного, не земного, а мистического плана. Но результаты такой её помощи нам, а иной раз и защиты от каких-то напастей и опасностей, - вполне реальны.
Врезалась в память история, которая произошла с нами 20 августа 2007 года. То есть, на следующий день после похорон нашей любимой Лии Кирилловны.
Утром в этот день мы поехали на кладбище, чтобы помянуть там нашу дорогую усопшую. В посёлке Карловка на полдороге из Донецка в Новогродовку мы едва не попали в дорожно-транспортное происшествие, которое могло для нас закончиться не просто печально, но и трагически.
Мы подъезжали к мосту через Карловское водохранилище. Место это носит недобрую славу среди водителей и местных жителей. Здесь в течение многих лет то и дело происходят разного рода ДТП, иной раз очень тяжёлые, а то и с жертвами.
Из потока встречных машин вдруг вывалился жёлтый  микроавтобус с киевскими номерами и понёсся прямо в лобовую атаку на нашу легковушку. Свернуть нам было некуда. Слева поток встречных машин, а справа обочина занята стоявшими автомобилями, на которых люди приехали в местную церковь. Видно было, что водитель микроавтобуса просто заснул за рулём. И вдруг он испуганно поднял голову, словно кто-то его разбудил и съехал на свободную в том месте обочину.
Нашу легковушку вёл младший наш с Лией сын - Руслан. Мы с ним буквально одновременно ощутили, что разбудила заснувшего водителя и спасла нас от страшной аварии, а то и гибели, наша дорогая и незабвенная Лия Кирилловна.
Подобные случаи, кстати, не столь уж редки. Я неоднократно читал в прессе рассказы людей о помощи им в трудных ситуациях и даже о спасении от смертельных опасностей, которая приходила к ним со стороны их любимых усопших.
Из своего многолетнего опыта духовного целителя знаю, что в жизни человеческой разного рода поразительных случаев и чудес вообще происходит великое множество. Но многие люди стесняются их рассказывать даже близким и друзьям, боясь нарваться на смех и ядовитый скепсис окружающих.
Вообще, всем нам надо быть более чуткими не только к друг другу, но и к тайнам мистического мира. В том числе, учиться более глубокому и более чуткому незримому духовному общению с дорогим вам человеком, покинувшим вас физически навсегда. Точнее, на время пребывания вашего в нынешней вашей земной жизни…
Остальные трое с той свадебной фотографии: мы с сестрой Верой и младшая из дочерей Петра Петровича и Раисы Сидоровны, - Лариса. Вторая их дочь Елена на фотографии просто не поместилась. Но незримо она тоже там присутствует.
Я не знаю, разумеется, в деталях о нынешней повседневной жизни Ларисы и Елены, а также своей сестры Веры.
Но могу сказать с уверенностью, что здесь в вотчине князя мира сего и находясь во плоти потомков вырождающегося Адамова рода все мы, на сегодняшний день, живём обычной суетной жизнью обычных земных странников, крепко заблукавших, а то и безнадёжно заблудившихся чад Божьих…
Разумеется, каждый при этом несёт здесь свой нелёгкий земной крест…


3.
Жизнь и смерть – рядом идут.

На следующий день после нашей свадьбы, 20 ноября 1975 года, приехала Мария Петровна, Лиина мать, а Кирилл Кузьмич уехал. А вечером в тот же день пришла телеграмма о внезапной смерти матери Марии Петровны – Евдокии Петровны Резник.
Позже мы узнали, что на окне в доме усопшей обнаружили открытую банку с рыбными консервами. По предположению Лииных близких, именно эти консервы стали причиной смерти восьмидесятилетней бабушки.
На коротком семейном совете было решено, что молодые останутся в Рубежном и помянут усопшую здесь, а Мария Петровна поедет на поминки своей матери с родным братом, Петром Петровичем Резником…
Три месяца с небольшим мы прожили с Лией в квартире моей матери, а 26 февраля 1976 перебрались в отдельную однокомнатную квартиру. Её нам сдала бывшая коллега по работе в котельной (звали её Люба), которая уехала работать в Сибирь, кажется, на строительство Байкало-Амурской магистрали. Раз в полгода мы высылали ей 90 рублей, из расчёта 15 рублей в месяц, и были очень довольны, что имеем свой отдельный семейный уголок.
Прожили мы здесь до начала июля 1978 года, хотя Люба была довольна добросовестными и надёжными квартирантами и готова была ещё на три года продлить с нами договор. Но мы отказались.
Были на то свои веские причины. Впрочем, я забежал вперёд и расскажу о нашей с Лией рубежанской жизни в этот период в своё время.
А пока…

 
ГЛАВА ПЯТАЯ.

ИЗ ДНЕВНИКА
МОЛОДОЙ ЖЕНЫ.


1.

Первые послесвадебные барьеры и проблемы.


В этой главе приведу ещё несколько выдержек из Лииного дневника, сделанные ею после нашего бракосочетания. Первая запись датирована 19 ноября, потом это число зачеркнуто, а нового не написано. Поэтому оставляю эту запись без указания даты. Начинается она Лией полушутливо: «После исторического решения объединить совместно две наши судьбы, два разных пути-дороги, назначенное на 27 декабря 1975 года наше бракосочетание было подвергнуто ревизии и отменено. Я и Саша решили в честь 25-го съезда КПСС (Коммунистической партии Советского Союза, 25-й съезд которой состоялся в феврале или марте 1976 года. В те годы была традиция брать повышенные трудовые обязательства в честь съездов и разного рода партийных дат.  Расшифровка дана для молодых, кто всего этого уже не застал. – А.Б.) решили идти с опережением «графика». И таким образом уже 19 ноября 1975 года мы стали законными мужем и женой.
Теперь я, Бойко Лия Кирилловна, должна не только носить его фамилию, но и жить его жизнью, его вкусами, интересами, заботами (разумеется, реально всего этого я от неё никогда не требовал, но надо признать, что у Лиички всё вышеперечисленное прекрасно получалось – А.Б.). Впредь, я его, а он мой самый лучший друг и советчик.
А теперь несколько полезных правил, которые желательно выполнять ежедневно на практике:
1. Ничего друг от друга не скрывать.
2. Беречь друг друга от взаимных обид, упрёков, уметь вовремя понять и войти в положение другого.
3. Быть аккуратными и внимательными.
4. Систематически посещать занятия (на вечернем отделении рубежанского филиала Харьковского политехнического института, где Лия с 1 сентября 1975 года училась на четвёртом курсе), а Саше выполнять намеченное для поступления в следующем году в Литинститут.
24 ноября. Очень напряжённый с утра день. Сдача табелей учёта. Все силы на пределе: «Быстрее, чище, правильно, без ошибок и помарок». Когда сдала, то почувствовала перепады настроения, как минутное затмение: то светло, то мрачно. Очень плохо и для меня, и для моего милого Сашули. Надо брать себя в руки и вовремя уметь отвлечься и войти в нужную форму. Это ведь не трудно, просто вовремя взять себя в руки и встряхнуться. Напоминать за чистоту не буду, здесь мы с Сашей найдём общий язык. Вернее, нашли. А дело покажет. Словом дело не всегда украсишь. А вообще, Саша молодец, очень хороший парень. Хотя нет, уже муж. Новое, необычное слово, но всё-таки истинное. Саша, до встречи!» (Видимо, мы работали в разные смены – А.Б.).
25 ноября. Когда у меня зародилась эта глупая тактика играть у человека на нервах? Это идиотизм! Не хочу! Не буду! Что за проверки чистых чувств и добрых намерений любящего тебя человека?! Это жестоко. Не хочу быть жестокой! Это не к лицу женщине. Милый мой, любимый мой, любимый мой, дорогой, самый наилучший человечек, прости меня!!!
26-27 ноября. Только делаю первые шаги к очагу семейной жизни. Вспоминаю «премудрости» кухни. Ой, сколько уже забыто, упущено. Но мной руководит большая любовь и огромное желание стать хорошей женой. Но ведь этого мало. Надо быть ещё и хорошим другом, а это не всегда у меня получается. Больше, больше жить Сашиными делами и интересами.
Сейчас у нас барьер – домашний быт. Надо делать всё так, чтобы он не являлся главным предметом разговора и начинателем всех дел. А пока так. Надо научиться управляться с ним быстро и хорошо. Опять наука! Но что сделаешь теперь? Такое время подошло: учись всему, а главное, береги ценное для себя время.


2.
«Да будет мир в доме нашем!»

28 ноября. Мамочки, полдня, как одна минута! И всё связано с кухней! У меня пока больной вопрос: как обращаться к Сашиной маме. Ох, голова идёт кругом, когда надо что-то у неё спросить. Мне кажется, надо выбрать время и только при выполнении какой-то совместной работы обратиться к ней с этим святым и милым словом «мама». Всё это не то что трудно или страшно, а как-то ещё не привычно. (У Лии, обычно лёгкой и обаятельной в общении с людьми, почему-то так и не получилось назвать мою мать святым словом «мама». Не называла она её и по имени-отчеству. Так безлично и обращалась к ней все те три месяца, что мы жили в квартире моей матери. А с 26 февраля 1976 года и до отъезда из Рубежного в начале июля 1978-го мы жили уже сами, в отдельной однокомнатной квартире. И тогда уже общения у Лии с моей матерью практически не было. Не хочу, да и не имею права быть судьёй в таких щекотливых вопросах. Мне кажется, что со временем эта ситуация разрешилась бы нормально. Помешала этому психическая болезнь моей матери. Болезнь эта, к тому времени, исподволь и постепенно тихо ломала и корежила чуткую и добрую, ранимую и уязвимую душу моей несчастной земной матушки… - А.Б.).
Сегодня я как никогда за эти 10 дней совместной жизни поняла, как я люблю своего доброго Сашу. Я готова на всё ради него. Я люблю его безумно! Я пишу о нём, а у меня сердце замирает! Мой любимый, самый любимый, моё красное солнышко!!!!!!!!!!!!!
Завтра у Саши выходной. Надо обсудить планы на будущее. Я хочу, чтобы всё было хорошо дружно и ладно. Ведь в жизни столько подводных камней и нельзя, чтобы мы били головы об эти камни и они тормозили наш путь. Мы должны быть вдвоём сильнее всех препятствий на свете!!! Мы – это сила огромной любви, которая способна на любые подвиги. Счастливые дни должны чаще бывать у нас в гостях. Мы ведь сами творцы собственного счастья. Надо только взяться за него с нужной стороны. Саша, давай поговорим, а то наш разговор затянулся, не начавшись. Итак, я жду субботнего утра.
29 ноября. Сегодня самый лучший день! Я освоилась на 1\3 в Сашиной квартире. Он, Саша, стал моей неотъемлемой частицей души и сердца. Теперь я знаю, что всё пойдёт хорошо. Я настроена на мирный, деловой, приветливый и доброжелательный лад. Да будет мир в доме нашем гореть вечным огнём! Теперь я снова стала прежней: улыбающейся, мирной и доброй. Да, «смена климата» и «страны проживания» – трудная штука. Это я могу на своём личном примере подтвердить. Когда всё давит, дразнит, нервирует, появляется подозрительность. Даже кажется, что кот Мурзик и тот от тебя нос воротит. Но ведь это только кажется.
Теперь все эти миражи ушли прочь. Я снова Лия, но не ЛК2, а БЛК. Ура!
Саша у меня умница, слов нет, чтобы нахвалиться своим заботливым и добрым Сашенькой. Пусть будет так всегда и в мелочах, и в большом. Саша, как никогда раньше, каждую смену встречает меня. Спасибо, Саша, ты такой внимательный. Мне, в свою очередь, хочется тоже делать тебе всё самое хорошее, доброе, нужное. Оставайся таким, какой ты есть, и ещё лучше!!!
30 ноября. Вчера заполняли семейный дневник. Записали ряд правил для себя, а сегодня уже «многое» забылось. Теперь я пришла к выводу: каждое утро, проснувшись и улыбнувшись новому дню и своему другу жизни, повторять правила, впитывать их в себя, как вдыхаем воздух. Они должны помогать нам и руководить нашими поступками, они должны стать чертой нашего характера, а это очень и очень нужно нам, ещё молодым, горячим и зелёным. Итак:
1. Умение управлять собой, беречь настроение другого человека.
2. Уметь заставить себя делать самое нужное и необходимое.
3. Быть внимательными, чуткими, заботливыми, нежными друг к другу.
4. Для самодисциплины составлять ежедневно план работы и стараться выполнять намеченное. Анализировать не выполнение того или иного пункта.
5. Учитывать планы другого и уметь помочь их осуществлению.


3.
Теряли всё, во имя долга –
никогда не предать любимого человека.

Декабрь. Зима. (Без указания конкретного числа – А.Б.)
Мой добрый друг, дневник. Ты, как и все мои друзья, после замужества забыт. Что же такое? А ведь без тебя и жизнь течёт своим руслом и самотёком, сплошное недовольствие собой. Да, дневник – это большая сила, и ты меня прости, что я к тебе не мила, что я совсем и обо всём забыла. Итак, я обещаю, ещё раз подчеркнув, и подведя черту, что я с тобою на свидание всегда приду и поделюсь начистоту мыслями.
14 декабря. Сегодня 150-летие (14.12.1825 года) восстания декабристов. Как не вспомнить и не задуматься над судьбами жён декабристов, которые, последовав за мужьями в Сибирь, прошли рядом с ними их тяжкий путь каторги и ссылки, десятилетия борьбы и страданий. Женам декабристов были уготованы тяжкие испытания на пути в Сибирь, к мужьям. Они теряли всё безвозвратно – положение в обществе, материальную обеспеченность, завтрашнюю судьбу своих детей – теряли всё, во имя долга никогда не предать любимого человека.
Да, это были удивительные женщины. Нежные, мягкие, обаятельные и вместе с тем твёрдые, решительные.
Первой прошла трудный путь борьбы и страданий, путь в край отверженных, Екатерина Трубецкая. За ней последовали Мария Волконская, Александра Муравьёва, Наталья Фонвизина, Александра Давыдова, Елизавета Нарышкина, Полина Анненкова.
Замечательные люди, замечательная жизнь. Вот настоящие женщины!
А мы с Сашей о посуде немытой речь ведём. Очень приятно, если это делается без напоминания и ссор. Что же, если после этого раза не станет убирать за собой, буду делать всё молча сама. «Пилить» больше не хочу и не умею, неприятно самой. Ну его всё!…
Ой, сколько вокруг всего интересного, милого доброго! Сказочная погода на улице: тихая, тёплая и сыплет белыми бусинками пушистый снежок. Очень красиво и мило. Я уже так давненько не гуляла просто так, любуясь природой, серым небом, падающим снегом и милым другом.
Сегодня иду на работу, а навстречу муж с женой и дочуркой с транзистором. Они идут, улыбаются, в снежки играют, веселятся. И не замечают, что ими кто-то любуется.
Мою душу всколыхнула песня, льющаяся из их транзистора. Слышу её впервые. Слова и музыка хорошие. Песня о первом снеге, чистой любви, о заветных словах и о том, что с годами это забыто.
Сколько горечи вложила певица в последний куплет! А сердце моё, чувствую, стучит и просится из груди вон, забурлило, закипело. Песня звучала, а мне становилось всё грустнее и грустнее.
Почему? Что такое?… И всё-таки жизнь хорошая штука. Хорошо, когда ты любишь и тебя любят.
Саша, милый, родной, прости меня и пойми, я никогда не хочу тебе плохого. Я всё сделаю для тебя. Но будь умницей, не «рычи» и не кричи, это так тебе не идёт.
Да, в наших отношениях что-то изменилось в худшую сторону. Ты перестаёшь меня, не знаю, право, как и сказать: не то любить, не то обожать. Но только сердце моё замирает и ждёт поцелуя, а его всё нет и нет, и я мучаюсь в догадках, что бы это могло значить и почему? Это SOS №1».

Была в Лиином дневнике ещё одна небольшая запись за шестое февраля 1976 года. Вначале я её тоже приводил в рукописи этой книги. Но потом убрал.
Дело в том, что там поднимается очень важная проблема, которая касается миллионов молодых семей. О поднятой в этой записи теме надо говорить обязательно. Но она не терпит скороговорки. Ибо от поднятой там проблемы страдают, а то и распадаются тысячи и миллионы семей во всем мире. В одной из следующих книг я хочу посвятить этой важной и трудной проблеме отдельную главу.
На этом дневник моей жены закончился. Больше она его не вела. Но остались ещё письма разных лет. Часть из них пропала в моём чемодане, забытом и бесследно исчезнувшем (буквально мистическим образом!) в частном доме на улице Береговой в городе Селидово, где мы с уже больной Лией прожили после больницы два месяца (май и июнь 2006 года). После чего переехали жить в Донецк.
Здесь она и покинула мир земной 17 августа 2007 года...
Все сохранившиеся её письма, адресованные мне, публикуются в этой книге.

Продолжение следует.