Новый год

Рассказ не выдуман. Я сам был участником описанных событий. Итак...

Было 29 декабря 1976 года. Огромные мохнатые
снежинки, размеренно кружась, мягко планиро-
вали и приземлялись на белый саван, окутавший
степь до самого горизонта. Обычно в это время года
свирепый северный ветер приносил вьюгу, которая
не унималась неделями. Дороги заносило метро-
вым слоем снега, в котором вязли мощные «Уралы».
В такие дни офицеры дежурных сил нашей диви-
зии были вынуждены надеяться только на то, что
смена не задержится более чем на двое-трое суток.
Но сегодня высшие существа были благосклонны к
нам. Мы поспевали домой, к праздничному столу,
елке и Деду Морозу в исполнении прапорщика на-
шего батальона, который разносил подарки в офи-
церские семьи. Небольшие кулечки с дефицитными
мандаринами и горстью шоколадных конфет.
Я стоял у окна и сквозь противоминную ре-
шетку наблюдал почти пасторальную картину бо-
жественного успокоения природы. На душе было
легко. Станция не капризничала, связь со спут-
никами уверенно поддерживалась боевым расче-
том, и мерно гудящие электромашинные усилители
подчеркивали надежность функционирования обо-
рудования. Мне было 26 лет. Я был здоров и энер-
гичен, как молодой бычок. Летом светил дембель,
завершающий двухлетний период службы в ракет-
ных войсках стратегического назначения. Громко,
конечно, сказано. Просто я — старший лейтенант-
двухгодичник, восполняющий хронический недо-
статок профессиональных офицерских кадров в
вооруженных силах. Вся жизнь еще впереди. Она
так же безгранична, как и эта степь, одетая в ска-
зочные новогодние одежды. В такие редкие минуты
жизни начинаешь думать о боге и о его заботливом
внимании к твоей скромной персоне.

В час дня солдаты заварили чай и принесли мне
в дежурку. Обжигаясь, я наслаждался горячим
чаем и слушал свистящее радио, сквозь шумы ко-
торого прорывался Муслим Магомаев с модной в то
время песней «Светит незнакомая звезда…». Через
три часа я сдавал дежурство своему напарнику
лейтенанту Савчуку, который пока сладко поса-
пывал в офицерской спаленке. Я уже представ-
лял себе, как лягу на скрипучую железную кро-
вать, открою книжку и начну мерно погружаться
в сладкую дрему. Шесть часов безмятежного сна
мне гарантировались боевым уставом ракетных
войск. И в это время в дверь постучали. Просу-
нулась голова рядового Хатамова, который почти
заорал мне в лицо:
— К нам командир, товарищ старший лейтенант!
И Бутко с ним, и еще кто-то!

Внезапное появление командира батальона май-
ора Боброва, да еще в окружении своих помощ-
ников, не особенно обрадовало меня. Могли дать
нагоняй по любому поводу. Даже если его и нет.
Единственное, что я успел, это подтянуть штаны
и нацепить офицерскую пилотку, в которой нас
заставляли нести боевое дежурство. В чем смысл
этого правила, я не мог постичь своим скудным
умом. Очевидно, на голове офицера всегда должна
находиться какая-нибудь нахлобучина, скрываю-
щая секретные мысли от вероятного противника.
Я выскочил в коридор, стараясь опередить приход
начальства, но опоздал. В предбаннике нежданные
гости уже отряхивались от снега, громко похлопы-
вая себя по мокрым шинелям. Вместе с командиром
майором Бобровым к нам пожаловали начальник
станции спутниковой связи капитан Бутко и ка-
питан Лавров из особого отдела. Строгий взгляд
майора Боброва искал сменного инженера, то бишь
меня, ожидая рапорта. Сделав навстречу началь-
ству три плохо исполненных строевых шага, я при-
ложил руку к виску и отрапортовал, что расчет не-
сет боевое дежурство и происшествий нет. Внезапно
возникла пауза, в течение которой я не знал, что
делать. Мои начальники молча и с интересом раз-
глядывали меня, как инопланетянина. Из-за двери
выглянул рядовой Хатамов. Его обычно узенькие
глазки были расширены до невероятных размеров
и наполнены ужасом.
— У тебя что на голове, старлей? — первым на-
рушил молчание Бобров.
— Как что? Пилотка! — мой ответ был прост,
как сама правда.
— Да ты глянь на себя в зеркало!
Из-за отсутствия такого элемента роскоши, как
зеркало, я осторожно поднял руки и начал ощу-
пывать себя от ушей, постепенно приближаясь к
макушке. К моему удивлению, вместо матерчатой
пилотки с гордой эмблемой ракетных войск пальцы
наткнулись на что-то жесткое и гладкое. О, ужас!
Я по ошибке надел монтажную каску. Вид мой был
чрезвычайно импозантен: красная каска на голове,
зеленая куртка офицера дежурных сил и такого
же цвета галифе, заправленные в высокие теплые
шерстяные носки. Картину гармонично дополняли
стоптанные не одним поколением офицеров кожа-
ные казенные шлепанцы. Моя экипировка, несо-
мненно, говорила начальству о полной неготовности
дать достойный отпор противнику, если он взду-
мает внезапно напасть на мою отчизну.
— Ну и видок у тебя, старлей! — Бобров произ-
нес эту фразу осуждающе, но не строго. — Очень
даже годится для новогоднего карнавала. А это что
такое?

Взгляд командира переместился на огромный
красочный плакат Софи Лорен, удобно разлегшейся
на изящном диванчике почти в чем мать родила.
Ее совершенные прелести прямо лезли из плаката
в мужские глаза. Каждый соблазнительный эле-
мент красавицы удобно располагался на отдельной
изящной подушечке.
— Это великая итальянская актриса. Итальян-
ский неореализм, — я решил продемонстрировать
свой интеллектуальный багаж, накопленный на
гражданке.

Командир пропустил мимо ушей мое пояснение.
Он сосредоточился на воспоминаниях о прелестях
прапорщика Нины Петровой, которая пользова-
лась в дивизии исключительно высокой популяр-
ностью. В последнее время у командира в особен-
ности. «Да! — сладко вспоминал майор Бобров. —
У Нинки будет, пожалуй, побольше».

Фривольные мысли Боброва были прерваны
вступившим в разговор капитаном Лавровым,
местным контрразведчиком и главным узнавате-
лем тайных мыслей и дел офицеров нашей части.
Мужик он был неплохой, но частенько перегибал
палку и корчил из себя тайного агента междуна-
родного масштаба. Как-то он пытался вызвать меня
на откровения семейного плана, но получил отпор в
виде жесткого ответа: «В моей семье американских
шпионов нет». С тех пор не приставал, но ждал
случая, чтобы отомстить. И случай ему предста-
вился как нельзя лучше.

— С дисциплинкой-то не очень, — проскрипел
Лавров. — Не по уставу одеты, товарищ старший
лейтенант. А это о многом говорит, о многом. Если
не обо всем!
Неожиданно на помощь мне пришел командир.
— Брось, Лавров! Скоро Новый год! — умиро-
творяюще произнес Бобров. — Показывай хозяй-
ство, старлей.

Я провел гостей по всей станции, уверенно
демонстрируя почти полное незнание техники и
документов. Смотреть на капитана Бутко было
страшно. Мои ответы на вопросы Боброва и Лав-
рова вызывали на лице Бутко гримасы нечелове-
ческой боли. Но, надо отдать ему должное, Бутко
ни разу не вступил в разговор, продемонстрировав
корпоративную солидарность и этику. Он был моим
прямым начальником. А своих не сдают. Иначе с
тобой никогда не будут пить водку товарищи по
оружию. Весьма серьезный аргумент в небольшом
военном городке за пределами человеческой ци-
вилизации.

— А теперь надо слегка согреться, — в полу-
приказном тоне сказал Бобров и быстро потер ла-
дошки друг о друга.
Намек командира был прозрачен, как стакан
родниковой воды. Ситуацию осложняло только то,
что я находился на боевом дежурстве, где были
строго-настрого запрещены только две вещи:
спиртное и бабы. Я замялся, поглядывая на на-
чальников. Особенно на Лаврова. Чувствуя, что
дело упирается в него, капитан Лавров, покрутив
головой, разрулил ситуацию:
— Не бойся, старлей. Нам можно, а тебе — как
сам понимаешь.
— Ладно, соловья баснями не кормят! Орга-
низуй, товарищ старший лейтенант, закусочку и
боевые сто грамм. Пять минут на сборы, — Бобров
решил прямиком перейти к делу.
— Есть! — мне ничего не оставалось, как под-
чиниться. Вспомнился великолепный отрывок
из общевойскового устава: «ПРИКАЗ КОМАН-
ДИРА ДОЛЖЕН БЫТЬ ВЫПОЛНЕН БЕСПРЕ-
КОСЛОВНО, ТОЧНО И В СРОК». Я вышел в ко-
ридор, не представляя, где взять закуску на трех
здоровенных мужиков. Слава богу, спирта было
вдоволь. Мы отлично умели экономить алкоголь,
который выписывали канистрами для протирки
аппаратуры. В это время около меня внезапно,
как джинн, появился рядовой Хатамов. Наверняка
он подслушал указание командира и знал о по-
ставленной мне задаче.
— Может, помочь, товарищ старший лейте-
нант?

Глаза Хатамова горели жаркими огнями Вос-
тока. В его далеком Узбекистане гостеприимство
было визитной карточкой. К тому же он надеялся,
что вовремя предложенная помощь будет способ-
ствовать получению отпуска. В сладких эроти-
ческих грезах он каждую ночь представлял, как
на секунду прикоснется к руке своей обожаемой
Зуйны. Я не возражал против помощи, тем более
что Хатамов считался неплохим поваром в нашем
отделении.
— У тебя есть закуска? — спросил я.
— Конечно, товарищ старший лейтенант.
— И что?
— Есть соленые огурцы, хлеб, вареная кар-
тошка и селедка.
— На четырех едоков хватит?
— Еще и останется.
— Отлично, давай быстро неси. А я за выпив-
кой.

Через пять минут капитан Бутко разлил по
стаканам чистейший спирт, офицеры чокнулись.
Я не принимал участия в застолье, чем приятно
радовал капитана Лаврова, ценившего высо-
кие моральные устои личного состава превыше
всего.
— Ну, мужики, за Новый год, — рубанул ко-
мандир.
Все чокнулись. Спирт отчаянно плеснулся в
стаканах и отправился в офицерские желудки, не
знающие пощады. Огурчики хрустнули на креп-
ких зубах представителей самой сильной армии
мира. Бобров крякнул, Лавров издал утробный
звук, Бутко резко выдохнул, а я облизнулся. Ста-
кан остывшего чая, который заменил мне хмель-
ную чарку, так и остался нетронутым. Его грязно-
коричневый цвет не добавлял праздничного на-
строения.
— Вот так, мужики. Новый год на носу. Всем
быть в Доме офицеров. И с женами. Сплачивает.
А ты как, двухгодичник? — командир обратился
персонально ко мне, как к наиболее ненадежному
звену батальона.
— Я? Как все.
— Ну, то-то! Глядишь и останешься в армии.
А чо, давай на самом деле. Сделай подарок жене
на Новый год. Квартира, обеспеченная жизнь, во-
енные курорты и пенсия неплохая.
— Точно. Давай, старлей! Пиши прямо сейчас
рапорт на двадцать пять лет. Ты же патриот? —
вступил в обсуждение моих жизненных перспектив
капитан Лавров.
— Товарищи офицеры! Давайте по второй, —
вмешался капитан Бутко, уводя разговор от моей
персоны.

Я знал Бутко полтора года. Он все время жало-
вался, что его недооценивают. Реальных перспек-
тив никаких. Майорское звание заблудилось где-то
в штабах. Пять лет службы в степи, на одном месте
могли довести кого угодно до нервного срыва. Даже
казахи периодически кочуют в поисках не только
корма для овец и лошадей, но и для смены надо-
евшей обстановки. Мечтой Бутко была служба на
Украине, где-нибудь под Харьковом, с последую-
щим выходом на пенсию в Одессе.
— Давай, давай, наливай! — дружно поддер-
жали Бутко Бобров и Лавров.
Вторая пошла легче. Ласточкой.
Картошка с селедкой таяли прямо у меня на
глазах. Про себя отметил, что каждый принял не
меньше ста граммов чистейшего спирта. Но пить
еще могли долго. Скудный стол не красил хозяина.

Я вышел из дежурки. Хатамов был тут как тут.
— Харчи кончаются, Хатамов.
— Есть НЗ.
— Тащи.
— Они сырые.
— Их что, много?
— Два десятка.
— Яйца, што ли? Откуда взял?
— Так точно, с кухни. Земляки там у меня.
— Пожарь.
— Сковорода есть, масла нет. Но можно пожа-
рить на циатиме.
— С ума сошел! Это же смазка для механики.
Отравим!
— Еще никто из отделения не отравился.
В это время открылась дверь дежурки и высу-
нулась голова Бутко.
— Саш, закусь кончается. Они еще там хлоп-
нули по два стопарика. Последние кусочки хлеба
уплетают.
— Все, щас сделаем! Хатамов, давай жарь, — я
принял истинно командирское решение.
— Сколько?
— Два десятка.
Хатамов закатил глаза от удовольствия, пред-
ставив огромную черную сковороду, на которой
шипела и фыркала огненная яичница, так похожая
на солнце его родины. Я вернулся в дежурку.
За пять минут моего отсутствия ситуация резко
изменилась. Бутылка спирта почти обмелела, пере-
кочевав в головы высоких гостей. Бобров курил си-
гарету. Лавров доказывал ему прописные истины
о вреде курения, на что командир не реагировал,
а только нахально пускал в лицо контрразведчика
аккуратные колечки дыма. Бутко посасывал скеле-
тик селедочного хвостика. Стол был почти пуст. На
тарелке лежала в гордом одиночестве надкусанная
картошина. В стаканах для запивки спирта был
налит огуречный рассол, что свидетельствовало о
горячей фазе застолья.
— Сашка вернулся! — командир был под силь-
ным хмельком и решил полностью отбросить
уставные условности. — Ты ведь ученым был на
гражданке?
— Нет, инженером.
— Но в оборонке на почтовом ящике. Не так
ли? — Лавров продемонстрировал, что органы не
выпускают ситуацию из-под контроля даже при
принятии двухсот пятидесяти граммов спирта.
— Есть в ваших словах истина, товарищ капи-
тан, — я решил соглашаться со всем, что скажут
вышестоящие начальники.
— Они там все ученые! Белые воротнички! Вот
Сашка закончит службу, поедет домой к себе на
Волгу, а мы будем здесь куковать и пить этот чер-
тов спирт, — в голосе командира проснулась пья-
ная тоска по цивилизации.
— Ну, не так пессимистично, — Лавров решил
влить долю дежурного патриотизма и офицерского
долга. — Мы здесь противостоим америкосам.
— Дурак ты, капитан, — Бобров решил доста-
точно открыто изложить свою точку зрения на ар-
мейскую службу. — Мы не господа офицеры, как
это раньше было. И никто голос не мог повысить
на нас. Ни генерал, ни маршал. Сразу сатисфакция.
Дворяне!
— Это вы что же, о царской армии? Не к лицу
вам, — насторожился Лавров и оглядел всех со-
бравшихся сверлящим взглядом, сильно затума-
ненным винными парами.
— А это к лицу, когда меня на прошлой не-
деле комдив распекал матом при подчиненных, как
мальчишку? А я стою на вытяжку и твержу, как
баран: так точно, есть, разрешите идти. Повеситься
хотелось потом.
— Да, б…дь, с матом надо что-то делать, — вдруг
внезапно вырвалось у Лаврова.
— Товарищ майор, нам пора. Дотемна не добе-
ремся. В степи не заночуешь, — вступил в разго-
вор доселе молчавший Бутко.
— Мы еще и не выпили, — Бобров уже и забыл
свои обиды. — Давай, Бутко, за твое здоровье! И за
Украину!
— В составе Советского Союза, — политически
грамотно вставил Лавров. — У вас там на западе до
сих пор недобитки с теплом вспоминают немцев.
— Не может быть, — решил я заступиться за
западных украинцев. — Незадолго до армии я был
в Карпатах. НКВД уже всех вычистил. Народ спо-
койный.
— Ох, многого же ты не знаешь, Александр, —
с чувством явного превосходства произнес Лавров
и тут же ядовито продолжил. — Ты почему в пар-
тию не вступаешь? Несогласный что ли?
— Так ведь интеллигентов не берут без специ-
альной разнарядки.
— Не, ты скажи, почему сейчас не вступаешь.
— Не вступаю, но поддерживаю. Сторонник, так
сказать. Я — за! Кто против, что я за? Комму-
низм — будущее человечества! Слава КПСС! Вер-
ным путем идете, товарищи!

Я произнес всю эту околесицу на одном дыха-
нии, предчувствуя дебаты с контрразведкой. Ка-
питан Лавров приготовился к идеологическому от-
ветному удару, но в это время открылась дверь, и в
дежурку ввалился заспанный Савчук в тельняшке
и черных армейских трусах. Он очень смахивал
на пьяницу, только что выпущенного из вытрезви-
теля. За его спиной стоял Хатамов с шипящей на
сковороде яичницей.

— А вот и Савчук! — радостно воскликнул ко-
мандир.
— И с яйцами, — добавил я, не удержавшись
от соблазна вставить острое словцо. Армейской за-
кваски, конечно.
— Да на горячей сковороде! — Лавров продол-
жил тему и прыснул в кулак. — Новогодний по-
дарок женушке. Похлеще триппера будет!
Все заржали, кроме Савчука, который внима-
тельно разглядывал собравшихся, как будто впер-
вые их видел.
— Так что насчет партии? — внезапно снова
вернулся к щекотливому вопросу Лавров.
— Пиши сразу две бумаги. В кадры и в пар-
тию, — Бобров явно усложнял для меня ситуа-
цию.
— Нет, слишком серьезное испытание. Боюсь не
справиться.
— А ты как хочешь, так просто проскочить по
жизни стрекозой? Надо в горнило, прямо с голо-
вой. Чтоб отступать некуда было. В партию и в
армию.
— Давай рапорт, давай рапорт! — засканди-
ровали хором мои товарищи по батальону, в такт
хлопая ладошами.
Справедливости ради надо отметить, что голос
Бутко почти не прослушивался.
— Товарищи офицеры! Давайте налетайте на
яичницу!
Замечание Бутко было встречено с воодушевле-
нием. Хатамов ловко поставил шипящую сковороду
на разделочную доску, и офицеры с аппетитом
приступили к уничтожению глазуньи, приготов-
ленной на технической смазке сомнительного ка-
чества. В какой-то момент ситуация могла выйти
из-под контроля. Лавров оторвался от яичницы и
произнес страшную в тот момент фразу:
— Мне что-то напоминает этот вкус! Ах да,
мама готовила такую. На деревенском масле.
Я вздохнул с облегчением и подумал, что оте-
чественная промышленность не так уж и плоха,
раз контрразведка не может отличить смазку для
антенн от деревенского подсолнечного масла. Ха-
тамов, внимательно следивший за трапезой, заго-
ворщицки подмигнул мне правым глазом.

Савчук стоял в трусах, всеми забытый и никому
не нужный. Потом он тихонечко присел на крае-
шек диванчика и взял недопитый кем-то из гостей
стакан спирта. Понюхал его и, не обращая внима-
ния на начальников, медленно и с достоинством
осушил. На лице Савчука расплылась дурацкая
улыбка, после чего он без страха и упрека засунул
вилку в общую сковороду. Через некоторое время
все отвалились от яичницы.
— Во, теперь нормально, — подытожил коман-
дир. — Щас бы чайку, и поедем. Слышь, старлей!
— Чай, товарищи офицеры!
Батальонный джинн Хатамов, о котором на
время все забыли, стоял в дверях в позе вышко-
ленного официанта столичного ресторана. В одной
руке он держал огромный медный чайник, в дру-
гой — поднос с пряниками, обожаемыми всем ря-
довым личным составом части.
— Молодец, сержант! После Нового года — в от-
пуск! — командирская щедрость не знала границ
после поллитра спирта.
— Есть! — Хатамов чуть не подпрыгнул до по-
толка.
— Что нужно русскому солдату? — командир
решил развить тему. — Хлеб, чай и…
— Женщина на ночь, — внезапно встрял сильно
захмелевший Савчук. Возможно, он еще не отошел
от эротических снов, часто посещавших молодых
офицеров на боевом дежурстве.
— Эдак ты далеко пойдешь, лейтенант, — Лав-
ров продолжал гнуть линию высокой морали, хотя
язык его основательно заплетался.
— Ну и что? — мягко возразил Савчук. — Без
женщин жить нельзя на свете, нет! — пропел он
нежным голоском отрывок из Штрауса.
— Без родины нельзя, Савчук. Тем более такой,
как наша.
— Так точно, товарищ капитан, — вступил в
разговор окрыленный Хатамов, пытаясь упрочить
свое продвижение к обещанному отпуску.
— Вот, даже сержант... как тебя там?
— Хатамов.
— Молодец, чувствуется отличник боевой и по-
литической подготовки!

Бедный Лавров даже не предполагал, что Хата-
мов просто в принципе не может усвоить основные
знания, необходимые солдату. Зато в солнечном
Узбекистане хорошо знают, как надо жить в су-
ровых условиях: подальше от недоброжелателей,
поближе к харчам. Хатамов расплылся в улыбке.
Почувствовав аудиторию, капитан Лавров начал
бесконечный монолог о патриотизме, самоотдаче
и офицерской чести. В это время Савчук решил
блеснуть знаниями в области современной му-
зыки и начал что-то впаривать командиру, кото-
рый твердил одну и ту же фразу: «Пустое это все,
не наше!». Бутко сидел в сторонке и слушал бред
своих товарищей, покачивая из стороны в сторону
совсем осоловевшей головой. Я смотрел на всю эту
фантасмагорическую сцену и думал только о том,
чтобы все скорее закончилось. Трезвый среди пья-
ных — как мертвый среди живых. Я вышел в кори-
дор, осторожно притворил дверь и прислонился к
косяку. Уже совсем стемнело. Гостям пора, подумал
я. В это время дверь распахнулась, и вся компания
вывалилась в коридор.
— Итак, запомни, — наставлял Лавров Хата-
мова. — Три источника и три составных части
марксизма-ленинизма! Чтоб как орехи от зубов
отскакивали!
— Так точно, товарищ капитан! Как три ко-
лодца!
— Ну у тебя Хатамов и образное мышление!

Командир объяснял Савчуку что-то про стрельбу
из автомата. Бутко держал в руках какую-то элек-
трическую схему, пытаясь включить в мыслитель-
ный процесс трудно соображающую голову. Через
несколько минут гости натянули шинели и с песней
«Шумела в поле злая осень…» вывалились на воз-
дух.
Я стоял в дверях нашей станции и смотрел,
как они садились в командирский уазик. Потом
помахал им рукой, но ответа не получил. Уазик
скрылся. Передо мной лежала белая степь, бес-
конечная, как и предстоящая мне жизнь.
Через много лет я кое-что узнал о судьбе моих
товарищей по оружию. Майор Бобров ушел в от-
ставку в чине подполковника и уехал в какую-то
деревеньку под Саратов. Там он удил рыбу и по-
ражал местных пьянчужек рассказами о суровой
службе в ракетных войсках стратегического на-
значения. Капитан Бутко попал в психушку, из
которой вышел через несколько лет и устроился
грузчиком на овощной базе. Капитан Лавров по-
гиб в Афганистане, вытаскивая из горящего танка
водителя. Душманская пуля вошла ему прямо под
левый сосок груди. Его похоронили с почестями и
забыли навсегда. Лейтенант Савчук сделал голово-
кружительную карьеру и дослужился до генерал-
лейтенанта. Уже в чине генерала он женился на
молодой женщине, которая родила ему двух пре-
лестных девочек, похожих, как две капли воды, на
своего отца.

Вячеслав Антонов
Декабрь 2007 г.