Казачий круг. Алатырь. часть 10

Не заснул один казак, спать ему нельзя ни как.
Ключ он ищет от ларца, и не дело из корца,
Пить живительную влагу, выпить может он и флягу,
За пирушкой средь своих, он на те дела, ох лих.
Ключ нашёлся очень скоро, ведь искал Ильюха споро.
Вот он ключ, айда к ларцу, боле мешкать, ни к лицу.
А вокруг, всё тишь да гладь, одним словом  - благодать.
И Ильюха тот ларец, открывает наконец.
Вот и камень самоцвет, мир подводный тыщу лет
Освещает пуще солнца и глядит во все оконца,
Всех хоромов и лачуг. Перехватывает дух
От волшебной красоты, и рождает он мечты,
Где прекрасные чертоги, рыбы в них живут как боги.
А теперь того не стало, пока рать подводна спала.
С перепоя и с устатка, стража токо ж спала сладко.
Алатырь же, чудо-камень, что сияет будто пламень,
Замотал Илья в Чекмень, он растаял, будто тень,
При заходе солнца в хмару, на дорожку выпив чару
Золотистого вина, без закуски и до дна.
А на утро, водяной, весь очимался больной.
Хвать за пояс – нет ключа! Тут зашиб он с горяча,
Подвернувшуюся щуку. Испытав немалу муку,
Полетел к ларцу стрелой, а ларец то уж пустой!
Покати ты хоть шаром, вот невиданный сором.
Водяной тут ошалел, будто камень побелел.
Заорал благим он матом, потрясаючи ухватом:
Где посол, подать сюда! – нет посла, вот так беда.
Обыскали реку Дон, каждый омут и затон.
Злата там нашли сто пуд, а казака не найдут.
Допросили всяку рыбу, брали стерлядей на дыбу,
Ну а толку с гулькин нос, где казак, вот в чём вопрос?
А с ним камень самоцвет; споров много, толку нет.
А Ильха, сев из Дона, у заветного затона,
В воду камешки бросает, воду палкою мешает.
Ждёт гостей к себе, на сушу, чтобы те излили душу,
И пошли на уговор, ведь Ильюха то, не вор.
Он блюдёт донской обычай, и не делится добычей,
Коль прошляпил кто именье, таково казачье мненье.
Нужен выкуп, весь тут сказ, так бывало уж не раз.
Он ломаться не намерен, слову он казака верен.
Не в корысти тут вопрос, не на том Илья возрос.
А в Дону переполох, вора ловят там, не блох.
Водяной вошёл уж в раж, не любитель он тех краж.
Правда сам украсть мастак, что ж, бывает брат и так.
Разощёлся не на шутку, не убил чуть братцы утку.
Покалечил сто сельдей, тыщу малых их детей.
Вот такая брат досада, челядь то ж тому не рада.
Возмутилась водяница, и русалки стали злиться.
Взялися они за скалки, рубеля,  да и за палки.
И грозят намять бока, так слегонечка, пока.
Для близиру и примеру, приготовили премьеру.
Водяному будя худо, тут ему уж не до блуда
Все грозятся бунтовать, тут беды не миновать.
Соберутся коли скопом, то от них беги галопом,
И подальше от сих мест, коли ты один, как перст.
- Коль не можешь дать нам света и вернуть нам самоцвета,
Быть тебе тогда в опале, позабудь о тронном зале
И донских спокойных водах, прозябай старой в невзгодах,
Туге чёрной и печали, в той, что черти накачали.
Мы найдём тебе замену, не набьёшь коль себе цену
Был такой их приговор, бесполезен дале спор.
Водяному то докука, головная боль и мука.
Делать нечего чертяке, аль загинуть как собаке,
Под ослопом водяницы, во дворцовой во светлице.
Иль идти к донцу с поклоном, и молить прискорбным тоном
Возвернуть тот самоцвет – жизни мол, совсем уж нет.
Заедает, мол жена, и отбита вся спина.
Постарались те русалки, в ход пустили девки скалки.
Водяной сидит в печали – дети бунтовать начали,
Будет дело, как и встарь, когда бит был прежний царь.
Призадумался старой, раньше челядь вся горой
За него всегда вступалась, скопом на врага бросалась.
Казака надоть искать, и за патлы оттаскать.
Угостить его ослопом, погонять его галопом.
И загнавши в топь-багно, утянуть его на дно.
Но вот где ж его найтить, чтоб жестоко отомстить?
Вопрошает дед во гневе: Хучь у чёрта ищи в чреве.
Тут лягушка, скок да скок: Водяной, ты дай мне срок,
Отыщу того я вора, и довольно таки скоро.
И награды мне не надо, услужить тебе я рада.
- Сговорились, так и быть, покажи лягушка прыть,
Награжу тебя по царски, будешь жить всю жизнь по барски.
Но тут камень, что Ильюха, бросил в воду, что есть духа,
Водяному, прямо в лоб, не загнал его чуть в гроб.
Чуть не помер он с испугу, тут пришлось старому туго.
- Ах бы бесова душа, - матюкнулся чуть дыша,
Водяной, совсем опешив, это мог быть только леший!
Но, а может и казак, он в делах тех не дурак.
- Кто метает тут каменья, в водные мои именья!
Покусился кто на нас, изничтожу сей же час.
Он наверх тот час поднялся, за дубину толсту взялся.
Глядь, а там сидит казак, а на против – стражник рак.
И играют они в кости, водяного зовут в гости.
- Заходи к нам дед старой, посидим мы под горой,
Нам без третьего, вишь худо, нас всё утро мучит нуда.
Похмелиться б нам с устатку, выпить бы нам чару сладку,
А ты бродишь хтозни где, заблудился аль в воде?
Возмутился водяной, над рекою стал волной.
- Ах Анчибал, Везельвул, ты почто мой камень сдул?!
Ты ко мне пролез обманом, злым ворюгой басурманом,
Водку пил со мной на пару, поднимал за здравье чару.
Говорил: я есмь посол, грыз со мною ты мосол.
А закончил как злой тать, чтобы мне ни сесть, ни встать.
Выкрал камень самоцвет, тот, что светит тыщу лет.
Возверни немедля пёс, аль начну я не с угроз,
А примуся я за дело, без раздумий, сразу, смело.
- Ну, на то Господня воля и твоя такая доля –
Отвечал ему казак – коль случилось, будет так!
- Есть у нас такой закон, ему верен Тихий Дон:
Что донцом в добычу взято, то для Войска будя свято.
Будь то сабля аль кафтан, будь то девка, али хан.
Хошь вернуть – гони монету, а на нет, и спросу нету.
Хочешь жалуйся царю, отпиши государю.
Призадумался старой: Ночью только я герой.
Ну а днём, на той землице, надают по потылице.
И чем дальше от воды, тем брат ближе до беды.
Раз сглупил, плати монету, раз удачи в жизни нету.

Продолжение следует.