О чем не напишут в газетах

Пройдет несколько месяцев и страсти по Крыму утихнут, все забудут про так и не введенные санкции, лидеры Большой Восьмерки, возможно, все-таки прилетят в Сочи и будут лучезарно улыбаться в объективы. Вроде бы как все обошлось.

Какая-нибудь одна из крупных российских (гос)компаний задумает очередной мегапроект по разработке нефтегазового месторождения или строительству чего-то там куда-то там и пошлет своих делегатов в Лондон договариваться о его финансировании с тамошними банкирами. Казалось бы, зачем в Лондон? Свои банкиры в Москве ведь есть? Они и ближе, и роднее, с ними договариваться легче. Так-то оно так, но есть одна загвоздка.

По нормативам риска на одного заемщика ЦБ России, не может коммерческий банк выдать одной компании денег больше, чем 25% собственных средств. Причем речь идет не об одном, скажем, "Газпроме", а о нем и всех его дочках-сыночках-братиках вместе взятых. У "Сбербанка" данная планка составляет 12 млрд. долл. на одного заемщика, у "ВТБ" - 3,7 млрд. долл., у "Россельхозбанка" - 1,3 млрд. долл., у "Альфа-банка" - 1,2 млрд. долл. (данные за прошлый год) и дальше все меньше и меньше. В общем, по меркам наших госкорпораций, средств отечественных банков хватит разве что на текущие расходы. Они у них что-то вроде кредитной карточки в бумажнике, которая всегда при тебе, но на которую не развернешься.

А вот, если нужны реальные деньги на "ремонт", "покупку недвижимости", тут надо идти за настоящим кредитом в настоящие банки, а они преимущественно в Лондоне. Еще и в Нью-Йорке, разумеется, но с ними тоже проще в Лондоне встретиться, так сказать, сразу "на троих" сообразить.

И вот представим ситуацию. Приезжают наши бизнесставленники в Лондон, привозят красивые презентации, рисующие просто золотые горы и неиссякаемые нефтяные потоки, обогащающие всех и вся из узкого круга, включенных в проект лиц. А в ответ - тишина. Сидят банкиры, головами кивают, тяжелую задумчивость изображают. Наши смотрят и еле скрывают недоумение. Начинают по новой  все преимущества и выгоды рассказывать, и их тут же перебивают:

- Да, спасибо, мы все поняли, но, к сожалению, прямо сейчас ничего ответить не можем. Мы должны детально изучить этот вопрос. А сейчас, извините...

Ну а потом где-нибудь в ресторане, а может быть, с горя и просто в пабе, мешая Гиннес с пятнадцатилетним Гленфиддичем, состоится уже реальный разговор с кем-нибудь из помощников топов:

- Слушай, Джон, а что у тебя сегодня боссы такие строгие были? Что им не понравилось? Реальный проект, реальные бабосы и хорошие бабосы, мы, если что, накинули бы и сверх обычного?

- Ну, Алекс, ты, что серьезно не понимаешь?

- Нет, все же нормально вроде было?

- Да, ты, что нормально? Когда ваш с Крымом учудил, ты знаешь, что здесь творилось? Наши старцы не знали, куда метаться, то ли с вашими падающими в штопор рынками разбираться, то ли со своими политиками. Они же реально санкции хотели вводить, топнуть ногой, кулаком стукнуть. А мы хорошо знаем, сколько вы нам должны.

- Что должны,то вернем, ты же знаешь, Джон,  у нас все тип-топ.

- Не скажи. Это сегодня у вас все тип-топ, а завтра ваш еще чего-нибудь отчебучит. Наши могут и не успеть среагировать или вообще не захотеть. Всякое бывает.

- Денег можно и через полгода не дождаться?

- Не знаю, Алекс. Сам пойми, наши ведь тоже пообещали, что прижмут вас, так сказать, дадут понять, что просто так такие вещи с рук не сходят. А потом, правила бизнеса никто не отменял: политические риски увеличивают издержки, нужна дополнительная страховка. За ближайший год снизите долг перед нами, покажете хорошие финансовые результаты  - раз у вас все тип-топ - и у наших появится повод подобреть.

Потом, конечно, пойдут разговоры про футбол, женщин, похабные и политические, причем одновременно, анекдоты, и уже в самом конце, как бы уже совсем-совсем неофициально и даже конфиденциально, как бы от себя, но явно от кого-то, шепнет Джон Алексу на ухо:

- Ты знаешь, старина, что-то ваш совсем уже зарывается, никакой нормальный бизнес с ним уже не сделаешь. Может, как-нибудь вы там сорганизуетесь уже, придумаете что-нибудь?

Алекс, разумеется, сделает вид, что то ли не расслышал, то ли не понял, но даже утром, что-что, а эту фразу он не забудет и особенно  хитрый и веселый прищур англосакса.