Перевернём листок календаря. Для улыбки. глава 46

                Снова нам не повезло:
                Опять удача – всем на зло!

Лечение не могло длиться бесконечно. Постепенно, товарный вид Софьи Борисовны возвращался к ней. Из больницы она вышла ещё более привлекательной и эта привлекательность скучала по Мейлаху, а завершающийся срок путёвки, сулил им скорую разлуку.

Встреча с Мейлахом на их любимом месте была невозможна по двум веским причинам, одна из которых – многолюдность. Вторая причина объясняла первую.

Гриша получил информацию о потрясающем эффекте для потенции мужчин, который был получен на примере  случая с Мейлахом. Как человек дела, Григорий тут же проверил эффект на себе и трёх своих любовницах.

 За один вечер, двух он заездил, а любовницу от первого брака пожалел, оставив начатое на завтра, если сам останется живой.

Получив положительный эффект, он тут же взял в аренду этот участок побережья, наставил ульев и организовал персональное обслуживание каждого клиента с гарантированным успехом.

 По своим каналам организовал рекламу, разместил рядом точку питания и прокат тюфяков на ночное время. Он создал, как говорили постоянные клиенты - солидный «палкодром»! За отдельную оплату клиентам предлагались стимулирующие капельки, приготовленные ветеринаром из конского возбудителя. В общем, сервиз был достойный спроса отдыхающих!

Софья Борисовна с Мейлахом с пониманием отнеслись к прогрессивной деятельности Гриши и написали ему в «Книгу жалоб и предложений» грамотную, аргументированную благодарность, а он в свою очередь добился выделения им отдельного совместного номера на оставшееся время отдыха, без доплаты.

К сожалению, времени оставалось мало, а любви – много! Мейлаху как раз хватало  расчётного ресурса пчелиного наполнения и Гришиного возбудителя до окончания путёвки. Счастливое продолжение совместного отдыха предполагало достойное его завершение, и они решили устроить прощальный ужин в ресторане.
 
И вот нарядная красивая пара вошла в ресторан под звуки джазового оркестра. Софья Борисовна была в роскошном вечернем платье, а Мейлах в ослепительных израильских зубах с голливудской улыбкой.

Почтенный метрдотель, оценил значимость кошелька прибывшей пары и сразу же засуетился, предложив самое удобное место с видом на зал,  недалеко от оркестра.

Опытный официант,  не мешкая, поднёс меню и так же быстро испарился. Софья Борисовна, наклонившись к Мейлаху, тихо шепнула, что-то на ушко, а потом, передавая приличный по толщине пакет, добавила вслух:

- Будь свободен в выборе блюд и напитков. Экономия в такой вечер неуместна,  - и очаровательной улыбкой закрепила сказанное.

- Что будем заказывать? – поинтересовался официант и уставился на Мейлаха. Тот беспомощно вытаращил глаза и, волнуясь, выдавил из себя:

- Котлеты монастырские и винегрет, а ещё…. – но, почувствовав, что Софья Борисовна нажимает ему на ногу, подумал, что сильно  размахнулся, и добавил – по полпорции.

Официант с недоумением заметил:
- Извините, но у нас не студенческая столовая!
 Тут  немедленно вмешалась Софья Борисовна и исправила положение:

- Прошу простить моего супруга, это у него такая маленькая шалость,  любит розыгрыш, - пояснила дама и на французском языке стала перечислять неслыханные «супругом» блюда и напитки, а в завершение, добавила на русском:
 – Всё  по высшему разряду!

За короткое время два официанта заменили приборы на серебряные, посуду на хрустальную. Поставили подсвечники с зажженными свечами, ёмкость со льдом,  из которой с любопытством на гостей поглядывало французское шампанское, по всей вероятности, изготовленное в Одессе.

- За нас с тобой! - подняв бокал, произнесла Софья Борисовна и после первых хмельных пузырей в голове начала серьёзный разговор:

- Дорогой Мейлах! Я за это время привыкла к тебе и тебя полюбила. Ты, я вижу, тоже ко мне неравнодушен. Давай уедем вместе за границу и будем там жить по-человечески. У меня за границей богатый дядя, да и другие родственники не бедные. Договорились?

Мейлах растерялся от такого предложения. Он нервно налил рюмку коньяка, затолкал в рот, через непривычные зубы кусок балыка, помогая вилке указательным пальцем и вытирая руки о край скатерти,  заговорил:

- Дорогая Софочка, куда же я дену из паспорта свою жену, будь она неладная. Это такой репей, что от неё не избавишься! Её интересы только затронь, она и межгосударственные границы разрушит, и войну той стране объявит. Ты же не знаешь её сумасшедшеё энергии. Она послов с ума сведёт! И не даст мне никогда развода!

- Не нужен нам её развод. Ты не знаешь главного! Когда я тебе помогала устраиваться в санаторий,  обратила внимание, что все твои паспортные данные совпадают с данными моего мужа. Кто нам может помешать? Штамп в паспорте? Ты потеряй паспорт, а потом, когда его получишь ни ходи делать отметку в ЗАГС, мы туда меня впишем, и вся песня!

Мейлах, с изумлением глядел сверкающими от коньяка глазами и был не против такого варианта. Рахиль Менделевна в его жизни создавала такие же удобства, как борона в лесу, и пока она не загнала его в дурдом, он должен был что-то предпринимать!

- Так что ты мне на это скажешь, дорогой? – глядя на Мейлаха в упор немигающими глазами, спросила Софочка. - Жду ответа.

- Я согласен, только мне всё равно придётся потерянный паспорт получать по месту жительства, и встреча наша состоится примерно в октябре! Так и запиши в свой блокнот, куда ты любишь всё записывать – «МЕЙЛАХ В ОКТЯБРЕ!»

Все принципиальные согласования, касающиеся совместной жизни, были завершены, довольная пара с хорошим настроением продолжила праздник любви.
Метрдотель постоянно посматривал на поведение необычайной для этих мест парочкой.

 По его инициативе ведущий музыкальной программы объявил об исполнении песни в честь  почетных гостей и указал на Мейлаха с Софьей Борисовной. Услыхав это, Мейлах поднялся  на небольшую сцену для оркестра, переговорил с музыкантами.

 Яркий свет приглушили, и вот после небольшого проигрыша в лучах софитов появился Мейлах и запел прекрасным голосом песню собственного сочинения, обращённую к Софье Борисовне:

От костров рябины тихо веет холодом,
Журавлиным многоточьем между строк.
Далеко ушла весна, но сердце молодо,
На устах липуч и свеж медовый сок.

Пора рябиновой печали
Поёт янтарною листвой,
Мы слишком поздно повстречались,
Как осень с нежною весной…
Уму и сердцу вместе тесно,
Жизнь уготовила ответ:
Пора рябиновой печали
Капризно переменит цвет.

Только светлое возьму в пору пришедшую,
В многоцветную и яркую зарю,
Как икону, вознесу любовью женщину,
За которую судьбу благодарю.

Понравившийся припев, подхватили  многие, сидевшие в зале, и, чуть замедляя темп, из большой не управляемой дирижёром массы людей понеслись слова:
Пора  рябиновой печали
Поёт янтарною листвой…

Растроганная Софья Борисовна, со слезами на глазах слушала проникновенную песню в прекрасном исполнении автора и благодарила судьбу, подарившую ей такого человека.

 Посетители ресторана, оказавшие повышенное вниманием новой песне и интересному исполнителю, завершающие нотки встретили овациями.

В зале на какое-то время стало тихо. Посетители ресторана смотрели, как женщина, к которой была обращена песня, вышла на эстраду и, присев у рояля, запела романс, отлично поставленным меццо – сопрано, аккомпанируя сама себе:

Как воск свечи, роняет скрипка слёзы,
Плывёт своим теченьем, не спеша.
Пока есть ты, не угасают грёзы,
В прекрасный мир возносится душа.

И от него, не будет отреченья,
 Не оборвётся призрачная связь.
Возвышенность, блаженство вдохновенья…
Ты в нём живёшь, сполна не насладясь.

Пока любовь - вершина всей отрады,
Как вечный праздник у грядущих дней,
Она по праву, царствует и надо
Коленопреклонение пред ней…

В это время из оркестровой группы к роялю подошёл скрипач и виртуозно стал дополнять мелодию звуками альта, рвущими сердце на части.

Мейлах находился  на  изумлённом и возвышенном эмоциональном подъёме. Софочка пела романс, на слова, тоже принадлежащие перу Мейлаха!

На последних аккордах автор, в руки которого метрдотель передал огромный букет роз, подошёл к исполнительнице, встав на одно колено, поцеловал ей руку и вручил букет. Зал опять разразился аплодисментами. Удивившая людей пара вернулась на свои места.

Через некоторое время к столику подошёл неизвестно откуда появившийся одессит Гриша, сотрясая восторженным языком воздух, стал расспрашивать о дальнейших планах влюбленной пары и вдруг предложил:

- Не уезжайте, никуда. Я вам устрою бесплатные гостиничные номера на первое время, а потом организую приличную квартиру. Мы создадим  цыганский ансамбль песни и пляски, вы в нём будете исполнять романсы, а труппу я наберу быстро – у меня в запасе как раз есть ещё три талантливых еврея.

 Должности цыган заполним ими, а потом я найду ещё сколько нужно. Здесь, на юге, нашего брата хватает! Через неделю поедем в гастрольную поездку по курортам побережья, так и знайте!

 Серьёзно подумайте о моём предложении, денег будут полные чемоданы и ещё авоська, на карманные расходы… Жду вас в пятнадцатой комнате!
 
 Гриша исчез так же неожиданно, как появился. Волка ноги кормят, а этого ещё и талантливая головушка подкармливает!

*    *    *
Наступил прощальный день. Это чувствовалось во всём. В сборе и упаковке чемоданов, в отсутствии праздничного настроения  и наступающей на горло тоске.

 Решили напоследок прогуляться в районе порта, поговорить,  помечтать о предстоящем пути и, может быть увидеть тот корабль, который увезёт их за счастьем в далёкую страну.

С обширной территории порта открывался  великолепный вид на стоящие на рейде громадные теплоходы. У причала, блистая опрятными белыми боками, на морской глади неподвижно покоился супер лайнер, на котором огромными буквами было выведено название – «ЛИЛИ МАРЛЕН».

 На его фоне люди выглядели как муравьи, снующие со своими чемоданами, сумками, женами и детьми, сплошной змейкой продвигающиеся к трапу. Музыка, неслась откуда-то сверху, как с небес, и бодрыми ритмами подгоняла пассажиров в ненасытное брюхо лайнера.

Вот так и мы… - мечтательно промолвила Софочка, и от этих слов поэтическая душа Мейлаха заныла стоном рожающей коровы.

- Пойдём отсюда, ещё рановато нам смотреть такие прощальные картинки, скоро мой поезд, а я ещё в туалет ни ходил, доверчиво сказал  Мейлах, и ускорил шаги.

Через час Софья Борисовна отправляла домой, как на войну, ни желающего возвращаться в лапы Рахили Менделевны, разбалованного ласками, достатком и пчёлами,  посвежевшего, пышущего здоровьем Мейлаха.

 Прощание было не долгим, но запоминающимся – Софочка, переборов свои микробные опасения, прилепила Мейлаху поцелуй, звонкий, как оплеуха и даже не стала дезинфицировать после этого свой рот!

 Она не бежала за поездом, выкрикивая советы и пожелания,  а Мейлах не должен был в ответ  широко открывать рот, поэтому зубы Мейлаха из окошка не вывалились.