Нехудожественный манифест

                Из десятков тысяч слов всяких этих эссе,
                они отбрасывают чистые, но не целостные впечатления,
                и находят мизер художественности,
                водружая его на пьедестал мнимого творчества.
                Но ты пиши, пиши.
                Возможно, эти пару процентов того стоят.


Анормальному читателю посвящается


Никогда бы не подумала, что мне придется этим заниматься: писать манифест. Никогда не любила подобных вещей, какой бы характер они не носили. Но, видимо, пришло время кое-что разъяснить. Не знаю, насколько удачно или же неудачно у меня это получится, но все же я рискну и попробую.

Итак: почему я пишу? Поистине глупый вопрос из разряда риторических! Я пишу, потому что я чувствую такую потребность. Потому что это моя сущность, рвущаяся что-либо, любые впечатления, эмоции, переживания, впитанные образы, усвоенный и полученный опыт облачить в слова. Разумеется, слова и наполовину не передадут того, что на самом деле испытывает вовлеченный в жизнь дух. У всех есть какие-то способности, какие-то уникальные дарования, каждый из нас бесценен. Каждый не может жить без чего-либо. Чего-то, что является неотъемлемой частью его сущности. И это невозможно отрицать. Я пищу. Я ощущаю эту часть себя и поддаюсь ей.

Почему я пишу так, как я пишу? Многие говорят, что  в моих работах нет целостности или сюжетности, завершенности или композиционности. Да, я редко задумываюсь над структурой, все эти вступление, развитие, кульминация, окончание, выводы и т.д. и т.п. Я просто сажусь и пищу так, как мысль или образ ложаться на полотно бумаги.

В этом моя сущность. В этом мой стиль, если хотите. Я пишу, не потому что я так выдумываю, а потому что я так чувствую, вижу, ощущаю. Это сплетение образов – мое мировоззрение, мое мироощущение. Видение.

Это самовыражение. Вот основная мысль. Если вам не хватает целостности, значит, ее нет во мне. В моей Личности. В моей пишущей Индивидуальности. Если в том или ином эссе вы не находите целостности, это говорит о том, что в том или ином моменте, одетом в форму эссе или миниатюры, не целостна я. Не целостны мои воспоминания, или впитанные образы, или впечатления.

Я пишу, потому что писать – это для меня свобода. Это то поле деятельности, где я могу раскрыться, развернуться в определенных образах, которые все же не будут художественными, и то поле деятельности, где я в процессе написания могу снести всех и все на своем пути, при этом не оставаясь одинокой.

Я не пишу, чтобы учительница литературы поставила мне хорошую отметку, или чтобы понравится моему предмету обожания, или чтобы было о чем поговорить с подругой, или чтобы не обидеть очень восприимчивую преподавательницу, или чтобы занять какое-то место на литературном конкурсе. Я не задумываюсь, когда пишу. Я не думаю, кому угодить, а кого не обидеть. В этом свобода. И каждый раз я чувствую невидимого читателя или же слушателя, сидящего рядом. Вот это и дает сил.

Нет какого-то определенного стиля. Нет такого, чтобы можно было сказать: «О, точно, узнаю ее почерк». Хаотичность. Вот мой почерк.  Я поддаюсь тому, что вырисовывается как бы само собой. Замысел  есть, однозначно. Но замысел этот одномоментен. Он рождается в быстротечном процессе написания. Он выделяется в каждом конкретном эссе.

Если, конечно же, говорить грубо, и проводить поверхностный анализ моих работ и их обсуждений, то получается, что их можно поделить на две категории: работы повествовательного характера, где образы выстраиваются в ряд, словно на школьной линейке, и работы в виде заметок, где образы резкими штрихами ложатся на абстрактную поверхность атрофированного мышления. Последнее понимают или же воспринимают очень немногие. Но и в первом, и во втором варианте одна и та же сущность. Одна и та же палитра образов. Принадлежащая мне. Разница лишь в том, что состояние, толкающие на написание эссе и находящие выражение в том или ином виде эссе, различны. В каком-то они скомканы в неразборчивые образы, в каком-то они идут, словно списком, а в каком-то изображаются полноценным рассказом, текущем плавно, как по маслу.
Безусловно есть работы с похожим строением. Например, серия «Картины в словах». Или расширенный список образов, в конце эссе повторяющийся отдельными словами. Безусловно, все это есть и этого просто-напросто не может не быть. Ведь мозг так или иначе пытается отыскать и сотворить какую-то систематичность или оконченность.

Непринятие тех или иных форм, может еще быть связано, это уж наверняка, с различным состояние читателя и автора в момент написания. Именуется оно когнитивным диссонансом.

Я поглощаю и перерабатываю. Я пишу. Я не творю. Я использую то, что уже сотворено. Я питаюсь тем, что я получаю извне, а затем перерабатываю это в образы и символы. Поддаю фильтрации, очистке, обработки, прорабатываю различные комбинации. Но я не вижу в этом художественности. Я не полагаю, что все, что носит краску метафоричности, должно носить клеймо художественной литературы.

Да и вообще в сознании всплывают философские вопросы, по типу: возможно ли вообще сотворить что-то новое? И сотворенное из уже известного, будет ли оно новым? Затем начинают преследовать мысли теологического характера, и теперь это принимает уже другой характер, с чем я должна покончить.

Возможно, я не должна была бы писать следующего именно в этом так называемом манифесте, но для целостности картины поддамся таки слабости и рискну. Писать, кажется, было у меня в крови с рождения. С детства. Тут многие (если, разумеется, кто-то вообще возьмется читать эту вещь или, начав, дочитает до конца) с пеной во рту будут кричать, что в детстве пишут все. Правильно, я тоже так думала. Но я ни за что не променяю тех нежных детских воспоминаний, которые до сих пор трогают душу, и о которых наверняка однажды я напишу очередное эссе.

Поначалу мы, маленькие с подругой, сидя вдвоем за тесным столом, сочиняли стишки, записывая их в тонкие тетрадочки и делая там определенные рисунки. Затем дедушка, заметив во мне потенциал, начал брать меня к себе на работу. В небольшой каморке, разделяющей школьные кабинеты, стояла печатная машинка. Он с гордостью садил меня на колени и мы печатали мои маленькие работы. В процессе мы придумывали что-то новое, что-то редактировали. И слова несуразным суржиком ложились на бумагу, пропитанную дедушкиным одеколоном. По определенным причинам с дедушкой общение прекратилось, и он не смог более следить за последующей эволюцией. А я писала. Чего я только не писала, каких только планов не имела! Каких мечтаний! На глаза наворачиваются слезы. И я не в состоянии анализировать этот всплеск эмоции. Вновь поглощают вопросы бытия. Слезы ли это счастья самоопределенности, или же слезы горя самонереализации?.. Можно было бы бросить вызов, думая, какого черта, я вообще это сейчас пишу, пытаясь кому-то что-то доказать. У меня есть своя история. И я ее прекрасно знаю. Хотя и не всегда помню. Но однажды, когда его не стало, и я наблюдала слезы своего отца над его светлым деревянным гробом, покрытым черной тканью, я не дрогнула, не проронила ни слезы, а пообещала, что он будет гордиться мной. Но каждый раз при этой фразе я наполняюсь слезами, силами и вдохновением. Потому что знаю, чем он там гордиться и что я еще сделаю ради него.

Я начинала писать романы, и писала достаточно много. Я мечтала о том, что по ним снимут фильмы. У меня были конкретные идеи, конкретная структура, целостность и гармония. Затем я писала тексты песен. С подругой мы мечтали создать хип-хоп бэнд: она поет, я пишу и читаю. Мне всегда необходимо было писать. Словно дышать. Но еще мне хотелось самореализации. И я отправилась на поиски потенциального клиента или же партнера. Я обрыскала социальные сети и нашла подходящую киевскую группу, кое-как известную на тот момент. Мне было лет пятнадцать. С другой моей подругой мы отправились на встречу. Не побоялись усесться в джип и завести себя в какой-то темный двор. Но затем нас отвели в хорошенький офис и предложили мне заказ. Дали тему. Сможешь выполнить? Смогу. Буквально через неделю заказ был выполнен. Я написала. Разумеется, никаких авторских прав, да и родителям никто не говорил. Но на этот текст записали песню, сняли клип, и крутили по радио. Я прекрасно помню тот момент: мои одноклассники слушали эту песню. Не зная, кто написал к ней слова. И пусть все скажут, что текст полное г, хотя и в самом то деле для диско-песен слова совершенно неважны, но факт остается фактом: пятнадцатилетняя девчонка написала большим дяденькам и тетенькам из шоу-биза песенку. И что уж тут не говорите, а она нашла того, кого искала, установила контакт и добилась своего. Сделала это успешно, в ритм и рифму, сочиняя при этом без музыки.

Я писала все время, сколько себя помню. В какой-то момент я перешла на эссе. Оптимальная форма. И вот на первом курсе университета нам объявили конкурс литературных работ ко Дню украинского языка. Это был первый месяц учебы. Я была на пике срыва, столкнувшись с новой атмосферой, но в то же время эта психозность компенсировалась массой самых различных образов и вдохновением. Откуда не возьмись на меня свалился, возможно,  самый прекрасный образ за всю историю моей писанины – «Красота человеческого тела». Эссе было рождено, именно рождено, иного слова подобрать я не могу, потому что у меня самой сложилось впечатление, словно его писала не я, а кто-то иной, просто используя мою руку и мое имя, на русском языке. А подать нужно было на украинском. По счастью судьбы я попала в одно украиноязычное кафе, после которого на крыльях вдохновения ехавшая домой, переводила эссе, стоя в метро. По памяти. Дома перевела до конца и отправила. Спустя некоторое время я даже забыла об этом всем. Недели через три староста сообщает мне, что нужно идти узнавать результаты. Я приятно удивилась. Ни на какое оглашение результатов я не попала, и здесь меня обделили, староста перепутала даты, а я наивно поверила. Но в итоге я узнала, что заняла первое место, моя образная, заковыристая работа понравилась поэтессе, и в качестве вознаграждения я получила, опять-таки знак судьбы, книжечку с биографией моего любимого Антуана де Сент-Экзюпери. Конечно же, я была счастлива. И он наверняка гордился мной. Потом я пообщалась с поэтессой по телефону, дрожа от волнения, но это мне толком ничего и не дало.

Затем меня напечатали в факультетской газете. Газета представляла собой художественно оформленные распечатки, прикрепленные на стенде. Поговаривали, что замдекана сорвала, именно сорвала мою, выигравшую конкурс работу, под предлогом наполненности эссе эротичностью. Затем печатали и другие работы. Но до настоящей газеты так и не дошло. Нет бюджета.

Я писала эссе на таком предмете, как «Основы коммуникации», и выступала с ними. Кто-то говорил мне: «Ты здорово пишешь», кому-то было наплевать, а кто-то злословил. До сих пор не пойму чего.

Был момент, когда я устанавливала норму и писала определенное количество слов в день, но потом это прошло. Видимо, в какой-то незамеченный мною момент, я просто сломалась.

И вот я сейчас там, где пока читателей у меня как бы нет. Но меня безумно радует тот факт, что спустя долгое время, все еще находятся люди, которые открывают меня для себя с новой стороны. И говорят, «пиши, у тебя это шикарно получается». В зависимости от человека первое впечатление от услышанного разное. То недоверие, сомнение, подозрение на лицемерие, то приятное удивление. Но как бы там ни было, я буду писать. Ибо я всегда писала, пишу и буду писать.

Возможно, когда-то я мечтала о том, что мои работы будут издаваться, а я буду писательницей выступать на всяких съездах и читать аудиториям отрывки из своих работ. Но на самом деле это никогда не было чем-то серьезным. Сама эта мысль, а не занятие. Мне хотелось писать сценарии, снимать фильмы. Но не для прославления имени, гонораров и прочей подобной мишуры – для реализации идей, потенциала, чтобы занять свою ячейку, как мне кажется. Эта ничтожная идея все еще живет во мне, и я лелею ее до поры до времени. Мне есть, что рассказывать своим будущем детям и внукам, чем они смогут гордиться, что я смогу воспитывать в них. Это не просто писанина, это больше. Это, наверное, не творчество. Это какое-то другое измерение. Конечно же, мне хотелось бы иметь полноценную книжечку со всеми моими работами, хотелось бы, чтобы мне кто-то ее подарил, кто-то, кто поймет, о чем я говорю, что пытаюсь донести, что это все для меня и вообще значит, кто-то, кто разделит. И тогда эта книжечка дала бы мне новые силы.

Мои знакомые филологи рассуждают на тему писательства, пуская в космос толковые мысли. Они тоже пишут, но я бы позволила себе сказать, что они пишут «профессионально, художественно, литературно». Они очень начитаны и интеллигентны. Если у вас есть хоть один знакомый филолог, вы прекрасно меня поймете. Так вот, они рассуждают на тему того, стоит ли печататься. Очень интересные мысли, которые я всецело поддерживаю. Вкратце: печататься можно либо самому, за свой счет, либо за счет издательства. В первом случае вы поступаете слишком самоуверенно, во втором разрешаете какому-то узкому кругу людей судить и оценивать ваши работы. Ни то, ни другое не объективно. Полнейший субъективизм. Весь литературный мир, живущий на раскладках или же в ассоциациях писателей, большой бизнес и сплошное надувательство. Можно ли получать удовольствие от писательства, если тебе задают определённые нормы, устанавливают рамки и требуют формата? Вот о какой свободе я говорю! Свободе спонтанности! Все остальное является работой. Эти писатели зарабатывают себе на пропитание, для них это становится привычкой. Как любая регулярная работа, какой бы интересной или любимой она бы ни была, рано или поздно от нее устаешь, она становится надоедливой обыденностью. Вот, о чем я говорю. И о чем говорят друзья-филологи.

В последние мгновения наскакивают мысли вроде: «Плохих писателей не бывает, бывают плохие читатели». Все, конечное же ерунда. Но все опять-таки индивидуально и зависит от случая и ситуации.

А вообще, шутя, то, что я делаю сейчас, это работа критиков, анализирующих произведения. Чужую работу ворую.

Мой манифест получился хаотичным. Одна сплошная рефлексия. А все потому, что в процессе написания я не думаю, что отбрасывать, а что оставлять, выглядит ли работа целостной или же нет. Пишу так, как есть: выписываю все то, что в этот момент чувствую, о чем думаю и что вспоминаю. Главная цель – в самореализации, самовоплощении, самодонесении.
Самоанализ.