Урюк

                Папины рассказы

Осень. Грязь. Глина, вязкая, липкая, тяжёлая. Сапоги кирзовые увязали наполовину в ней. А тут ещё миномётный ствол и весомая плита под него. Как только мы останавливались, всё медленно утопало в глине. Все устали смертельно, ещё и от того, что отступали, теряя своих товарищей. Родная земля, курская, не помогала. И тоже была вся израненная, в траншеях и выбоинах. А ведь совсем недавно вот тут колосился хлеб, здесь была ореховая роща с утренними звонкоголосыми соловьями. И всё время думалось, как мало я успел за свои 18 лет. Вспоминал девушку, с которой познакомился прямо перед войной, её теплые податливые губы, строгие серые глаза. Письма от неё, свёрнутые треугольничком, лежали в кармане гимнастёрки и согревали душу. Недалёкое светлое прошлое, а есть ли оно, будущее? Наше с ней будущее?
    Траншея, месиво под сапогами, моросящий дождь. Стреляли назад, почти наугад. «Отходим!» Это голос Михайлова, командира миномётной роты. Вот он бежит к нам с красным обветренным лицом. Торопит. Немец близко. Плита под миномёт почти утонула в грязи. Таткоджаев, таджик, стрелок не ахти. И потому в нашем миномётном расчёте его задача проста: перенос и установка орудия. Вижу, как он силится вытянуть неподъемную железяку из глины и вдруг начинает стонать: « Курдюк мой, курдюк!».  Надорвал живот. У каждого из нас своя ноша. Но бросаюсь на помощь. Подбежавший Михайлов вмиг оценил обстановку, и приказ его тоже был мгновенным: «Расстрелять!» Это уже мне, командиру расчёта. Сорокалетний таджик, вдвое старше нас, у которого в мешке всегда было полно жёлтого урюка, и который обещал выдать за меня после войны свою дочь, с ужасом уставился на мой пистолет. Я выстрелил поверх его головы. И тут же одним рывком плита была выдернута из глины. Моя  дочь  спрашивает, а смог бы я убить этого несчастного, обессилевшего человека по приказу командира? Сейчас я ей говорю, что нет, а тогда…  Таткоджаев не вернулся с той проклятой войны, так и не научившись воевать и не женив меня на своей красавице-дочке. А я так и не познал вкус солнечного урюка из солдатского вещмешка.