Ночью тёмной, ночью южной

     Короткометражка-ужастик, в которой мне посчастливилось сыграть одну из главных ролей.
     Из серии "Детство".

**********************************************************

     Подземный бункер с рельсами на входе.  В бункере в отсеках с сейфовыми дверями хранится смерть.  Длинные металлические колбы, умеющие летать по приказу и попадать в намеченные цели. Шлагбаум, солдаты, собаки на въезде. Всё, как положено.
     Объект строго засекречен. Засекречен настолько, что числится как обычный военный склад обычного военного обмундирования. На поверхности – всего лишь пара-тройка казарменных зданий, собственно склад, административное помещение, собачьи вольеры.
     Враг не дремлет! И не упустит возможности запустить своего лазутчика!
Это вновь прибывающие молоденькие лейтенанты помнят отлично!

     Вот и наш герой, прибывший в городок по распределению, точно помня все инструкции по конспирации, спросил первую попавшуюся старушку:
     - Бабуль, а где тут у вас склады военные?
     И бабулька ответила так, как ответил бы любой советский человек, проживающий рядом с таким вот объектом:
     - Тебе секретная часть нужна что ль, сынок? Подземка, где ракетчики сидят? Ну, пойдем, провожу. Там вон, видишь, центральная проходная. Ага, там, где собачки ходют. А вот тут сбоку, гляди, дыра в заборе. Сюда выходить будешь, когда домой надо будет по-тихому сбегать. Ну, али за черешней,  чи  за виноградом в поселок к нам! Знаешь, какая у нас черешня! У-у-у! Иди, сынок, служи хорошо! Чтоб ни одна морда вражеская!..

     Старлей и служил. По возможности, хорошо.  «Вражеских морд» на горизонте не наблюдалось.
     Очередное суточное дежурство.
     Он сидит за старым обшарпанным столом.  На стене перед ним – монитор с бегающими разноцветными огоньками. Непосвященному их движение кажется полностью хаотичным.
     Но старлей  - посвященный. Он внимательно следит за мерцающими огоньками и периодически делает пометки в толстом журнале.
     На столе кроме этого журнала -  еще четыре вещи. Три телефонных аппарата и кружка с чаем, периодически заменяемая на полную вызываемым солдатиком.
     Почему аппарата три? Один – для внутренней, «бункеровской» связи, второй – для экстренной, «начальственной» связи, третий – обычный, городской.  Днём он иногда звонит.  В трубке, за редким исключением,  практически всегда – женские голоса. Жёны. Жёны тех, кто сегодня на «суточном». Прочим друзьям-родственникам знать сей номер не положено.
     Ночью этот аппарат, как правило, молчит. Если уж зазвонил – жди беды, у кого-то дома серьёзные проблемы.

     Первый час ночи.
Резкой трелью вздрагивает именно этот, не звонящий ночью, городской. Приглушенный, взволнованный молодой женский голос:
     - Приходи! Скорей приходи! Кто-то стучит в окно! Отойдет, а потом снова! Мне страшно, приходи!

     Жена! Его, старлея, жена!
     Гремя сапогами по бетонному полу, он набрасывает плащ-палатку и – к заветной дыре в заборе. До поселка – чуть больше трёх километров, если напрямик, через виноградники.
     «Кто-то стучит в окно! Кто-то стучит в окно! Кто? Кто может вот так, посреди ночи? Почему в окно? Видимо, не с той стороны ожидали «морду вражескую»!  Хорошо, что хоть телефон дома есть. Хотя, он положен всему офицерскому составу… Стучит… Кто-то стучит! Я сейчас, я быстро! Она ж одна там, маленькая моя! Одна. С грудным ребенком!»

     Старлей несётся через виноградник. На ходу привычно проверяет содержимое кобуры. На месте! Холодный, тяжелый. Поможет!
    
     Невидимый небесный режиссёр постарался в ту осеннюю ночь на славу.  Ливень хлещет длинными холодными нитями. Воет ветер. Не иначе, как южный пригласил повеселиться своего северного «дующего» братца. Ух, и пели они свою песнь на два голоса, перебивая друг друга!
     На мокрой, расползающейся земле остаются следы офицерских сапог. От дыры в заборе, через виноградник…
     Если кто-то зайдет сейчас в комнатёнку с тремя телефонами и монитором на стене, а потом сопоставит пустоту её со следами…
     Что будет с тем, кто покинул свой пост? Дезертирство? Провокация?
    
     Старлей не думает сейчас об этом. Об этом – нет. Только о том, что кто-то стучит в окно. В окно, за которым два самых дорогих ему человека… Он бежит, оставляя предательские следы на мокрой, вязкой земле…    

     Одноэтажный дом на четыре семьи стоит чуть в стороне от основного ряда домов. Четыре входа с разных сторон. У каждого – своё крыльцо и маленький сад.
     Фонарей на их улице нет. Нет, столбы-то присутствуют, но лампочки включать никто не удосуживается. Правильно, возможного врага надо дезориентировать!

     На фоне черноты, расчерченной косыми нитями дождя и редкими молниями,  робким светом маленького ночника горит одно-единственное окошко. Его, старлея, окошко. То самое, в которое «кто-то стучит»!    
     Он достает из кобуры «защитника» и, поскальзываясь на мокрой траве сапогами с налипшими комьями глинистой земли, крадется к дому…

     Очередной разряд молнии на короткое время выхватывает из темноты пространство вокруг. Что? Что это? Старлей резко останавливается и прижимается к стволу старой черешни, растущей перед окном.

     Пригнувшись и прижимаясь к стене дома, большими осторожными шагами крадется человек в плащ-палатке.  Которая распахивается при каждом его шаге. Оттуда возникает голая худая нога в огромном сапоге. В вытянутой руке человек держит топор…
     Маньяк? Убийца? Вражеский агент? А без штанов, потому что правительство отправило его на задание прямо из сна?

     С диким криком «Ура-а-а-а!», заставившим гром поперхнуться собственным звуком,  старлей выскакивает из-за черешни, выбросив вверх руку с пистолетом.

     …Случилось ли в тот момент что-то страшное с трусами «дяденьки с топором» и самого старлея – они оба предпочли никому не рассказывать.

     …Окончание же сей истории таково.
     Молоденькая жена старлея, понимая, что её муж, даже при всей его замечательности и исключительности, ковром-самолётом не обладает и поэтому появится возле дома не ранее, чем через двадцать-тридцать минут, позвонила его другу, живущему в соседнем доме.  И таким же дрожащим голосом попросила посмотреть, кто стучит в окно.
     Тот согласился помочь без раздумий, поскольку тоже имел молоденькую жену с грудным ребенком. Вооружившись топором, напялив плащ-палатку и сапоги  (одеваться основательней, сами понимаете, было некогда) он рванул спасать семью друга.
     Следы. Следы дезертирства вынужденного помог убрать бушевавший до утра ливень,  полностью растворив их в глинистой земле.
     Огонечки на мониторе в отсутствие старлея бегали по привычному маршруту, решив тоже его не подводить.
     Солдатику, принесшему ему очередную кружку чая, старлей объяснил свой потрепанный вид необходимостью «выйти на покурить». Солдатик, видимо, не стал напрягать свою память воспоминаниями о том, что старлей - некурящий.

     Ах, да… Кто стучал в окно?
     Обломанная веселившимися братьями-ветрами ветка старой черешни. Которую спилили на следующий же день.


     - А где ж тут, собственно,  ты, заявленная одним из главных героев? – конечно же, спросит меня внимательный читатель.
     А я, сытая и счастливая, сопела в это время под барабанную дробь дождя в своей кроватке, надежно защищенная от страшной осенней ночи встревоженной мамой, папой с пистолетом и соседом с топором.