Сценарист

Леонид Горбушин
               


                Сценарист 

                1

-Сегодня что? - «Крот», не поднимая головы, тихо спросил в пустоту, так как, кроме него, в пещере никого не было.
-В каком смысле? - ответил чей-то голос.
-Среда, четверг? - он не удивился ответу,  словно ожидал. 
-А тебе как лучше? Среда или четверг? - голос шел откуда-то сверху. «Крот» поднял голову и направил свет фонаря к сводам пещеры, но они были едва различимы. 
-Лучше среда, - вполголоса произнёс «Крот» и подумал: «Искать меня станут, скорее всего, завтра. Один день - это шанс уйти дальше. Мысль прервал голос:
-Вообще-то уже воскресенье, вечер, точнее 21 час 2 минуты.
«Крот» стоял, как вкопанный. Неужели так быстро здесь течет время? Сколько он прошел под землей? Километр, два, десять?
-Ты прошел много, почти триста метров от входа. Если бы сразу не свернул направо, то ушел бы действительно далеко, а так — просто ходишь по кругу. Могу помочь, если хочешь. Но при одном условии.
-Какое ещё условие? 


                2 

-Ну и как вам начало? - Влад стоял около стола, потирая руки, - дальше у меня есть два варианта развития событий, но пока не дописал. В первом  «Крот»...
-А мне уже не нравится. Можешь дальше не рассказывать твои варианты. Я сколько раз говорил: приноси готовое, и никаких чтений вслух не нужно. Мне нужен толковый сценарий. У меня заказов целая куча. А ты приносишь заготовку о хождении какого-то мудака по пещерам...
-Лев Константинович! Ну, так же нельзя! Вы, ведь, только начало услышали. Дальше сюжет закручивается. Вот послушайте. По второму варианту...
-Всё, я сказал, хватит. Если есть ещё что-то готовое — давай, я весь внимание. А, если нет, - чеши домой, вдохновляйся и сочиняй. Ты ещё аванс не отработал. Только с такой херней не приходи. Ты же можешь писать нормально. Вот, например,   твой рассказик «Полынник». Правда, как сценарий не пойдет, но как отдельное произведение — да.  Я на тебя пока, я подчеркиваю — пока,  надеюсь, но запомни: незаменимых людей нет, есть просто не замененные. Ха-ха...
-Лев Константинович, ну зачем вы так со мной, - Влад повернулся и вполголоса пробурчал себе под нос, -  невыносимый вы человек.
-Слышу-слышу, бормоталкин. Невыносимых людей нет, есть просто узкие двери... Ха-ха-ха... 

Владислав Притворов собрал выпавшие из рук листки и, не прощаясь, вышел из кабинета. Только на улице он обнаружил отсутствие зонта — лил дождь. Возвращаться в кабинет Л.К. не хотелось.  «Обидно. Хотел посоветоваться, а он... И куда он дел мой рассказ? Назад не отдал. Черновик я уничтожил, так что у него единственный экземпляр...»  Он быстрым шагом шел по проспекту.  Даже высоко поднятый воротник пальто не спасал от дождя.  Вместе с дождем  горечь обиды пропитала все его существо. Ему вдруг захотелось куда-нибудь провалиться, долго лететь и где-то там, в мрачных глубинах, умереть назло всем, а особенно — Л.К.  Потом он мысленно представил картинку: Л.К. стоит в своем кабинете у окна, вытирает платком слёзы и кому-то говорит: «Хороший  он всё-таки был человек. Правда, бестолковый и бездарный...» Ну, нет, он не умрет, дудки вам! Не дождетесь! Всё, надо собраться. Прочь хандра! Работать и работать, а то скоро не только за квартиру нечем будет платить, но и на жратву...»   


                3


Лев Константинович Крюшон сидел за массивным письменным столом и писал. Свет настольной лампы освещал лишь часть стола, на котором хаотично лежали разные предметы: авторучки, карандаши, скрепки и т.п. Также  красовалась коробка с сигарами. Л.К. не курил, но обожал запах сигар. Как-то ему подарили настоящие гаванские сигары в красивой металлической упаковке, да ещё и с надписью. Он тогда сдуру попробовал затянуться сигарой. Долго не мог отойти... Но запах... С тех пор он аккуратно раскуривал (не затягиваясь) сигару и наслаждался чудным ароматом...
«А этот Влад молодец, так и строчит рассказы один за другим. Сюжеты интересные. Зря, конечно, не дослушал, но надо держать его в постоянном напряжении, чтобы не расслаблялся, и брать уже написанные работы.  Интересно будет посмотреть потом на его рожу, когда выйдет моя книга, в которой практически всё его, только несколько обработанное профессионалом, то есть мной. Он, лопух, отдает единственный экземпляр, так что хрен докажет. Но, собственно, он даже и не попытается со мной бодаться, не та натура. Конечно, я сволочь, конечно, цинизм, но это, батенька, бизнес такой, выживают сильнейшие и умные. Влад лох. Хотя жалко парня. Впрочем, он мне уже задолжал прилично (по его карману), но всё же надо дать ему ещё денег. Для него десять тысяч — сумма огромная. Был бы разворотливым и не таким наивным,  жил бы не хуже меня. Что поделаешь: лопух есть лопух».
Л.К. вытащил из ящика стола ноутбук, включил его. Потом достал стопку исписанных листов. «Так, посмотрим, что он мне прошлый раз принёс. Как называется?  «Фриди». Надо же! Слово-то какое выдумал»  Он сел поудобнее и начал читать.   

                « Ф р и д и »   

                Стук

     - Костя, а у тебя не было ощущения, что иногда за тобой наблюдают?-  Роман внимательным, пристальным взглядом посмотрел на друга.   
        -Что ты имеешь в виду? Как   наблюдают? Кто?
Роман Поплавский не ответил. Его взгляд сделался стеклянным. Так бывает, когда человек задумывается. Некоторые в таком состоянии даже немного косят глазами. Со стороны, кажется, что такой человек будто бы смотрит внутрь себя. Роман встряхнул головой:
-Знаешь, Костя, это словами не просто объяснить. Ты, конечно, можешь не верить, это твое право, но все же расскажу. Это началось, может быть, около года   назад. Периодически стало появляться ощущение, что кто-то смотрит в затылок. У тебя такое было?
-А вообще-то было. Один раз, помню, почувствовал что-то подобное. Оглянулся – и действительно стоит мужик и смотрит на меня. Я вот где-то читал, что у человека есть «третий глаз». Выходит, что, он на затылке? Но в эту всякую фигню лично я не верю. Да и некогда ерундой заниматься, работать надо. 
Костя Буров поднялся из-за стола.  Открыв привезенную с собой сумку-холодильник,  достал из нее полбутылки водки. Водка была еще холодной. Когда наливал, с предвкушением наблюдал, как  она  струей ниспадала в стакан. Молча, выпили. Каждый думал о чем-то своем… 
Собственно, повода для выпивки не было. Его, конечно, можно было и придумать, но лень. Лень – это самая страшная штука, которая подавляет, не дает ничего делать, с которой постоянно надо вести непримиримую борьбу.   
Роман поморщился – Костя, закусывая, громко чавкал соленым огурцом. «Вот гад, знает ведь, что я не переношу чавканья. Специально злит меня, непонятно только зачем»  - Роман начинал нервничать. Еще чуть-чуть и он не выдержит, сорвется. «Хотел рассказать этому паразиту…»  - Роман попытался себя успокоить, но почувствовал посторонний взгляд, хотя кроме их двоих в избушке никого не было. Мелькнула мысль взять в руки ружье. Зачем? Вроде бы все нормально, никого нет. Однако чувство дискомфорта присутствовало. Появилось ощущение опасности, только не было ясно, откуда она исходит. Роман взял ружье. На некоторое время он забыл про чавканье. Но Костя, сверкнув хитринкой глаз, снова громко и смачно зачавкал. Роман знал, что, если тот задумает бяку, то уж доведет её до конца. Непонятно только зачем он это делает, что в итоге хочет получить? «Конечно же, по уху» - подумал Роман. Вопреки Костиным ожиданиям Роман не поддался на провокацию. Он встал, держа ружье в правой руке. 
-Ты что, убить меня собрался? Ладно, больше не буду.   
Роман не ответил и вышел в сени. Звякнуло ведро с водой – Роман пил…   

Поплавский и Буров уже   неделю проживали в лесной избушке. Выехали от выхлопных газов на природу: поохотиться, порыбачить. Изредка избушкой пользовались охотники для ночлега. Недалеко от нее было лесное озеро. Рассказывали, что в этом озере раньше было много рыбы, причем водились какие-то гибриды, неизвестно откуда взявшиеся. 
Вчерашнее утро подарило жиденький улов: две плотвички и одного ёршика. Правда, как отметил Костя, «погоды не было». Следующим утром они снова решили попытать счастья. Вечерний клев их (особенно Костю) не устраивал: мошкара…   

В дверь постучали. Стук был не сильным, но от неожиданности оба вздрогнули. Кто это? «Значит, действительно за нами наблюдают» - мысленно подвел черту Роман. 
Кто там? – Костя рявкнул зычным голосом.
 Ни ответа, ни привета.  Снова стук. Роман подошел к двери с ружьем наперевес. Молча, кивнул Косте, мол, открывай, и приготовился… Вот только к чему он был готов? «Я готов ко всем неожиданностям» - мысленно произнес Роман и сам  же  почувствовал в своих словах неуверенность. Прошла минута.   Возникшее напряжение растянуло её надолго, казалось, прошел чуть ли ни час. Тишина… Стук не повторился. Прошла еще минута, потом еще. Время неумолимо двигалось вперед.    
Наконец Костя не выдержал, махнул рукой и приоткрыл дверь. На пороге… никого… «Кто же все-таки это был, или что? Фу ты, мистика какая-то» - Роман даже сплюнул. 
Отдых, однако, был испорчен. Какая там уже рыбалка. А, впрочем, что, собственно, произошло? Да ничего. Роман несколько приободрился. 
-Ты чего такой бледный, Костя? Помнишь, дома ты мечтал о приключениях, хотел записаться на вторую серию «Последний герой»? Вот и получи ситуацию. Мы теперь уже почти экстремалы. 
-Ладно, Рома, не до шуток. Думаешь, ты один чувствуешь, что что-то не так? Кстати, есть соображения на этот счет?- Костя вопросительно и серьезно посмотрел на Романа. 
-Давай выйдем и осмотримся. Ты же охотник, вот и найди следы пришельца.   
Они осторожно вышли. Было еще светло, однако чувствовалось: день близится к концу. Костя опустился на корточки и принялся изучать землю около домика. Вроде бы ничего нет. Затем он увидел след. Словно собака стал обнюхивать чуть ли не каждый сантиметр земли. След повел в сторону леса. Особенно четко было видно, что у окна кто-то долго таился. «Вот и ответ,- подумал Роман,- и нет никакой мистики». 
-Так что, Рома? Кому мы с тобой так интересны? Кстати, что ты говорил, началось у тебя  около  года назад? Не с этим ли связано сегодняшнее посещение?   
-Пойдем в дом, я тебе все расскажу.   
Они вошли в дом, заперли двери. Предварительно снаружи закрыли ставни. Зажгли керосиновую лампу. Свет от лампы был необычным. Вроде ветра внутри дома не было, а пламя мерцало, отчего тени постоянно двигались. Обстановка таинственности сохранялась.   
-Однажды, когда возвращался с работы, я ясно почувствовал за собой наблюдение. Конкретного лица не видел, но чутье... Знаешь, у меня интуиция развита очень сильно, да и вообще я многое чувствую, даже иногда предвижу. " Хвоста" за собой не обнаружил, но ощущение осталось. На следующий день все повторилось. Так продолжалось почти три недели. Помнишь, Эдуарда, психиатра? Так вот я вынужден был обратиться к нему, думал что-то с психикой нарушилось. Смех смехом, а грешным делом подумал, что у меня мания преследования. Он прописал какие-то снадобья, провел три душещипательных беседы. Таблетки я есть не стал. Ты ведь знаешь, как я отношусь к разного рода лекарствам. Да, несколько раз потом я, якобы,   видел «преследователя» – высокого худого мужчину. Один раз чуть было не набил ему морду. Но ошибся. Тот  оказался, кстати, хорошим мужиком. Но все же кто-то ведь был? Сегодняшний стук и следы подтверждают, хотя и не доказывают мои умозаключения и подозрения. Ладно бы я был какой-нибудь особый, секретный или богатый…
Костя, молча, слушал. Если бы не сегодняшний случай, он вообще бы не стал его слушать.   
- Можешь не продолжать. Все ясно, хотя и ничего не ясно. Что делать-то будем? За мной точно никто не наблюдает. Во всяком случае, повода я не вижу.   
Роман, молча, долил в стаканы водку. Также молча, выпили…   

               
                Двойник
      
Группа неслышным «кошачьим» шагом быстро передвигалась по лесу. К назначенному времени они точно прибудут на место, в этом никто не сомневался. Бернард, идущий впереди, остановился и прислушался. Через несколько секунд он взмахнул рукой, и группа продолжила движение. 
На базе их уже ждали. Ровно в шесть тридцать утра они прошли первый пост. Установленные вокруг лагеря датчики зафиксировали их  еще на подходе. Навстречу группе вышел  почти двухметрового роста, широкоплечий, с мощной длинной шеей, тридцативосьмилетний красавец. Это был Главный.
Бернард коротко, по-военному доложил о прибытии и выполнении поставленной задачи. Главный молча, кивнул и предложил зайти в дом. Правда, дом – это сильно сказано, правильнее – вагончик на колесах. Остальные члены группы прошли в другие вагончики. 
-Что еще удалось выяснить? Какие проблемы возникали? Давай, рассказывай все подробно.   
-Мы побывали в Молчановке. Там все сделали чисто, следов не оставили. На обратном пути подходили к избушке, немного потрепали нервы отдыхающим. Поплавский со своим напарником выходил с ружьем. Они нашли наши следы, затем заперлись в доме.   
-Ладно, пусть будут в постоянном напряжении. Потом легче с ними разговаривать. Хотя, говорить будем только с Романом. Второго надо убрать.
Главный подошел к зеркалу, внимательно всмотрелся в свое отражение и произнес: «Что, действительно мы так похожи? Я думал Поплавский несколько ниже меня. А родимое пятно на шее? Такое же? 
-Я тебе ведь уже показывал фотографии и рассказывал. Вы практически ничем не отличаетесь, чистые близнецы. Все-таки родители у вас должны быть одни, иначе как объяснить этот феномен?- Бернард вытащил флягу и сделал глоток.   
-Когда ты прекратишь употреблять эту гадость? Выпей лучше коньячку. Один запах твоего снадобья вызывает отвращение, хотя я совсем не брезгливый, - Главный поморщился. 
-Ты же знаешь,  без этого снадобья я бы не смог не спать почти неделю. Все-таки эта штука сильная. Зря ты не хочешь попробовать. Не наркотик же это. Впрочем, здоровья у тебя хоть отбавляй. Да, я выяснил, кто «пас» Поплавского – сектанты. Вот только для каких целей он им понадобился? Неужто у нас произошла утечка? Вряд ли, конечно. Значит, тут что-то другое. Кстати, секта какая-то не совсем понятная, что-то из новых образований. О руководителе практически ничего достоверного нет. То, что официально известно, не соответствует действительности, ребята проверяли. В общем, загадок хватает. Завтра пошлю к ним Рудольфа, легенду мы с ним отработали.    




                Не хлебом единым… 

Дверь барака отворилась, и на пороге возникло человекообразное существо странного вида: из-под лохмотьев блестели бусинки глаз, остальное как-то сливалось, было незаметно. Существо раскачивающейся походкой проковыляло к колодцу и наклонилось, обхватив края колодца костлявыми руками. Посмотрев минуту на воду, оно повернулось. Весь облик его как бы просил о помощи: оно очень хотело пить. Видимо, опустить висящее рядом ведро, набрать воды и утолить жажду сообразить оно не могло. Скорее всего, серое вещество в голове было другого цвета…
Слева появилась группа людей. Возглавлял её седой, как лунь, старик. Поравнявшись с колодцем, они остановились и уставились на существо. Седой визгливым голосом прокричал: «Загоните его в барак! Я же предупреждал, чтобы их никого не выпускали! Шкуру сдеру заживо, если еще раз увижу кого-то из них вне барака!» Двое из группы схватили существо, вывернули руки и втолкнули внутрь. Существо взвыло от боли, однако сопротивления не оказало. В глазах был лишь животный страх. 
В бараке послышалась возня, кто-то охнул, затем все стихло. Дверь  плотно прикрыли и заперли на задвижку, поверх которой повесили большой, покрытый ржавчиной замок. Группа снова двинулась по дороге, с обеих сторон которой стояли полуразрушенные дома – жалкие останки некогда процветающей деревеньки. Неожиданно через дорогу прошмыгнул заяц. Один из идущих швырнул в него камень и громко свистнул. Старик резким движением выбросил вперед руку. «Свистун», вскрикнув, повалился на землю.   
-Еще раз предупреждаю: ничего не делать без моего указания. Пусть новенький полежит, немного отдохнет и все осознает. Вечером буду его «лечить» от непослушания, чтобы и другим была наука. Ваши души вот где, - старик показал сжатый кулак и помахал им над головой.
Новичок со стоном пошевелился и попытался приподняться. Вероятно, боль еще не прошла. Наконец он медленно встал и с видом побитой собаки пошел вслед за остальными, которые, не оглядываясь, брели по дороге.
Когда подошли к крайней избе, старик приказал всем встать на колени для молитвы.  Опустившись на землю, люди стали что-то бормотать, постепенно повышая голос. Начались завывания, перерастающие в многоголосый гул… 
Из-за  кустарника за ними через телеобъектив фотоаппарата наблюдал Володя, корреспондент местной газеты «Частная жизнь». Вот уже вторые сутки он, каждую минуту боясь «засветиться», следил за сектой. Зная догматы и поведение многих сектантских образований, Владимир никак не мог определить, к кому отнести этих. «Что-то новенькое, не вписывающееся в известные рамки» - Володя автоматически перебирал в голове все свои знания о религиозных культах. Предательски хрустнула под ногой ветка. Володя затаил дыхание. Ему казалось, что старик обязательно услышит и,  указывая на него костлявым кривым пальцем, завизжит: «Вот он! Возьмите его!» Володя встряхнул головой, «сбросив» дурные мысли.
Тем временем завывания стали затихать. У людей выступила на губах белая пена. Некоторые еще валялись на земле, однако старик резко поднялся и крикнул: «Арамангул! Гарабо! Бихч!» Через несколько секунд все уже стояли, ожидая следующего приказа.   
Володя, когда процессия возобновила свой путь, тихим голосом сказал самому себе: «Да, не хлебом единым жив человек…»

               

                Ловись рыбка большая и маленькая.   

От выпитой водки у Кости лицо сделалось багровым. Собственно, ему для перемены цвета лица много и не требовалось. Чуть примет внутрь и сразу же на щеках появляется румянец, плавно растекающийся по всему лицу. Роману было хоть бы что. Если не принюхиваться, то заметить внешне употребление им спиртного практически невозможно. Правда, много он никогда и не употреблял, а от малого количества – ни в одном глазу.   
Несмотря на то, что события этого дня несколько вывели их из привычной колеи, было принято совместное решение: ранним утром отправиться на рыбалку. Ночь прошла без приключений. Ровно в четыре тридцать сработал будильник на руке у Романа. Они поднялись и молча, вышли из избушки. 
Снасти были заготовлены, банка с червями стояла под скамейкой. Роман изобразил утреннюю зарядку, пока Костя собирал свои вещи. Наконец они двинулись к озеру. 
-Вчера мы были объектом чьего-то внимания, а сегодня у меня такое ощущение, что все будет в порядке. А у тебя, Костя?    

Тот не ответил. Видно было, что он о чем-то думает и не слушает друга. О чем он думал?
Первую поклевку Костя не заметил. Когда второй раз поплавок нырнул вниз, он опомнился, вышел из своих раздумий и резко дернул удилищем. На секунду почувствовал тяжесть рыбы, однако сила подсечки была чрезмерно велика: леска, как струна,  натянулась и оборвалась.
Роман в это время находился метрах в десяти и не видел Костиной неудачи. Буквально за  двадцать минут на его кукане уже висело восемь приличных подлещиков. Клев усиливался, поэтому Роман полностью был поглощен процессом ловли и ничего не замечал вокруг.
-Рома? Ты взял с собой коробку с моими причиндалами? Я все оборвал. Даже поплавка не осталось.   
Когда Костя подошел к Роману, тот вытаскивал леща. Рыбина тянула килограммов, так, на три с половиной. Удилище согнулось в дугу. И вот, лещ лопатой лег на поверхность, глотнув воздух. Теперь надо быстро тащить, пока не опомнился. Роман умело завел рыбу в подсачек и вытащил на берег. Костя с нескрываемым восхищением смотрел на леща. Роман, хотя внутри все бушевало, внешне старался казаться спокойным, даже равнодушным. Мол, что тут особенного: лещ как лещ.   
Пока Костя сооружал новую снасть, Роман успел вытащить еще четырех лещей и две довольно-таки солидные плотвы. Настроение повышалось пропорционально улову. Счастливая улыбка  не сходила с его лица, он уже не сдерживал эмоций. Наступил такой момент, когда душу переполняет восторг, все невзгоды и проблемы исчезают, мысли становятся светлыми. Это, видимо, все же больше, чем обычное рыбацкое счастье. Человек, не увлекающийся рыбалкой, вряд ли сможет до конца понять и ощутить это состояние. Впрочем, подобное состояние может возникнуть и от  другого. В каждом человеке заложено что-то свое. «И это правильно», как  сказал бы  известный всем политик. 


                Рудольф 


Иногда бывают такие лица, которые почти не запоминаются, особенно, если человека видишь впервые. Это не значит, что он некрасивый или еще какой-нибудь. Просто такое лицо большинство людей (речь не идет о профессионалах) не сможет подробно описать. Вот таким лицом и обладал Рудольф. Главный, когда разговаривал с ним, периодически отмечал, что с его внешностью он может незаметно пройти куда угодно, и никто точно не скажет, что прошел именно он. «Ты в разведке просто незаменим», - также указывал Бернард.
Задача внедрения в секту для профессионала была не очень сложна. В то же время Рудольф готовился серьезно, тщательно отрабатывая все детали. Информация, полученная из достоверных источников, указывала на то, что данная секта какая-то необычная, не вписывающаяся в известные рамки, дьявольская смесь неохаризматического направления с чем-то совершенно непонятным. «Что-то здесь не то», - Рудольф интуитивно чувствовал какой-то подвох. Да и Бернард предупредил, чтобы он готов был к тому, что секта – просто прикрытие. Вот только чего? 
Рудольф еще раз проверил свое нехитрое снаряжение, одежду,  посмотрел на выражение лица в зеркале, как бы репетируя перед выступлением на телевидении. Кстати, на телеэкране его физиономия уже несколько раз мелькала, только имя было совершенно другим, да и говорил он на совершенно другом языке. Но это из прошлого… 
Старенький жигуленок доставил Рудольфа к намеченному месту. Машину пришлось (в соответствии с планом) оставить в лесу. До деревни он шел пешком что-то около получаса. Он бы мог дойти и  за десять минут, однако ошибок допускать было нельзя - это не кино и второго «дубля» в таких вопросах не бывает. Каждый шаг проверялся, каждое дерево просматривалось. Наконец он прибыл к назначенной цели. 


                Порошок 


Старик подошел к бараку и ключом открыл ржавый замок. Одним движением кисти он отодвинул задвижку и распахнул дверь. Изнутри пахнуло чем-то затхлым, лежалым. Он невольно задержал дыхание, затем шагнул внутрь. В глубине барака зашевелилось, послышалось мычание, напоминающее скорее всхлипывание.
-Выходите, твари. Есть и для вас работёнка...
Кому-то сегодня повезет, а кому-то и нет, - седой, приговаривая, остро отточенной палкой тыкал в вонючие тела, подталкивая их к выходу. Из барака вышло семь существ. Они закрыли руками глаза, боясь света. Старик молча пересчитал их и самодовольно хмыкнул. Все были на месте. 
Из-за колодца за этой сценой наблюдал Володя. Бессонная ночь давала о себе знать: глаза слипались, мысли плавно растворялись, перескакивая с бытия в небытие. Фотографировать побоялся: вдруг старик услышит щелчок фотоаппарата? Видеокамера – его профессиональная гордость – непонятным для него образом ночью вышла из строя. Досада так и бурлила внутри, не давала сосредоточиться, принимать правильные решения. Володя все-таки надеялся (как и все русские люди) на чудо: камера каким-то образом «отдохнет» и заработает. Так, мысленно успокаивая себя, он наблюдал за происходящим у барака. Он так увлекся зрелищем, что не заметил, как сзади к нему подкрался человек. Впрочем, мало кто бы сумел увидеть подкравшегося, разве только почувствовать его.
Рудольф молниеносным движением левой рукой схватил Володю сзади за горло, правой зажал рот. Журналист даже не ойкнул. Он сразу понял, что попал в руки профессионала, поэтому и не думал сопротивляться. В секунды приготовился к худшему, хотя в худшее не хотелось верить, да и не верилось. Неизвестный крепко держал, но ничего не предпринимал.
Тем временем старик погнал существа в центр деревеньки. Барак остался открытым. Рудольф, когда старик с семеркой отошли на безопасное расстояние и не могли услышать шаги, крепко держа Володю, вошел в барак. Только там он, осторожно убрав руку ото рта журналиста,  спросил: 
- А ты что тут делаешь? Жить надоело? Ты хоть понимаешь, Владимир батькович, куда ты попал? 
Володя от неожиданности замер, дыхание остановилось, только ясно слышались удары сердца. «Ничего не понимаю. Кто этот человек? Откуда он знает мое имя?» - мысли путались, удивление-раздражение росло, не находя ответы на вопросы. Наконец он немного взял себя в руки, успокоился, хотя сердце еще неслось в бешеном ритме. 
- Да не удивляйся ты так. Ты же известная личность. «Частную жизнь» многие почитывают, в том числе и я. Давай, выкладывай все по порядку: что видел, слышал, зачем здесь торчишь? 
- Да я по заданию редакции. Изучаю религиозную обстановку в нашей округе. А вы кто такой? Что вы здесь делаете? Я понял, что вы не с ними. Кто вы?   
              - Никаких объяснений. Будешь делать то, что я тебе скажу, причем беспрекословно, понял? Позже, если все будет благополучно, узнаешь необходимое. Запомни для начала: я знаю тебя не только по  газете,  и не только по телепередачам. То, что ты здесь торчишь, мне известно с самого начала. Сейчас сделаем вот что… 
Они принялись осматривать каждый сантиметр пола барака. Володя, так и не сообразив, что они ищут, тоже тщательно ползал на четвереньках, шаря руками. Наконец Рудольф вытащил из-под вороха сена несколько металлических коробок, в которых, судя по надписям на них, должен был находиться чай. Открыв одну из них, он обнаружил внутри белый порошок. «Неужели все так банально просто: наркотики?»- подумал он.



       Самая вкусная рыба – колбаса… 


 Костя уже в голос ругался: четвертый раз порвал леску. Настроение ухудшалось, на лбу резко обозначились две вертикальные морщины «Это значит, что ты не однолюб»,- как-то еще в школе сказал ему одноклассник, имея в виду эти морщинки. Из-за этого они чуть не подрались. Костя вспылил,   кричал, размахивал  руками. Потом, после окончания уроков, остыв и поняв всю бессмысленность своего поведения,  набрался мужества и попросил прощения.
Он не завидовал Роману, просто досада жгла грудь. К тому же он вдруг припомнил выражение картежников: «Мизер ходит парами…» А это в данном случае (мелькнула такая гадкая мыслишка) означало, что за одной бедой-неудачей обязательно придет вторая. Какая же? Вот это еще сильней раздражало, ухудшало и без того мрачнеющее настроение. Неизвестность всегда пугает.
Счастливая улыбка не сходила с лица Романа, глаза искрились. Казалось, в мире нет никаких проблем, все прекрасно, восхитительно, лучезарно. Неся в двух руках свой улов, Роман что-то пел. Если спросить у него через день-два, что он в этот момент напевал, вряд ли бы он вспомнил. Такое состояние бывает редко и, как говорят, «дорогого стоит».
- На уху мы сегодня наловили. Пойдем, Костик, кулинарничать. 
Костя ничего не ответил, хотя хотел тут же возразить, мол, не мы наловили, а ты. Постепенно он  внутренне успокаивал себя, настраивал на добрый, оптимистический лад. Настроение заметно улучшилось, и это улучшение дало ему новый положительный импульс, зажгло где-то в груди «огонёк».   
- Рома, а ты знаешь, как варить настоящую уху? Чтобы был не рыбный суп, а именно уха? Знаешь? Давай так: готовить буду сегодня я. Ты наловил, я приготовил. Идет? 
- Хорошо. Кстати,   я очень рад, что ты справился со своей неудачей. Молодец! Я, ведь, не слепой, все вижу. А ты знаешь, какая самая вкусная на свете рыба? 
- Ну, наверное, угорь или, например, байкальский омуль. Вообще кому как. О вкусах, говорят, не спорят. 
- Так вот запомни: самая вкусная рыба – это колбаса! 
И, хотя Костя ни один раз уже слышал это выражение, он громко рассмеялся. От неудачи не осталось и следа. «Все же Рома мужик что надо» - неожиданно подумалось Косте. 



                Книга
               
       Главный сидел за столом, уткнувшись в монитор. Вот уже третий час он копался в интернете. В дверь постучали, вошел Бернард.   
-  Шеф, от Рудольфа пришло послание. В деревеньке, кроме сектантов, никого нет. Журналиста он подключил к работе в соответствии с планом. Хотя я первоначально был против. Лучше Рудольфу все делать одному: меньше вероятности провала. Он говорит о каких-то странных человекоподобных существах. Обещал   подробней доложить при очередном сеансе связи.
  - А вот это уже интересно. Кто это такие? Пусть акцентирует внимание на них. А то, что журналист с ним, даже хорошо. Будет свидетель. Может быть, подумать о включении его в вашу группу? Как думаешь?   
- Я уже обдумывал этот вариант. Скорее нет, чем да. Хотя парень он неглупый, физически развит. Если поднатаскать, то потянет. Вот только согласится ли он сам? Собирается жениться, а у нас это, сам знаешь, не практикуется. Слушай, можно мне еще разок посмотреть книгу? Мне, кажется, я  не всё увидел. 
  Главный открыл сейф и вытащил большую книгу в кожаном переплете. По виду книга была старинной, но видимых изъянов не имела. Бернард с какой-то жадностью открыл её, принялся просматривать страницу за страницей. Это продолжалось около пяти-семи минут. Наконец он радостно воскликнул: «Ага, вот оно! Я же чувствовал, что должно быть еще упоминание. Вот, посмотри». Он показал пальцем на нужную строку. Главный внимательно начал читать. Его лицо постепенно менялось: морщины на лбу разгладились, появилось подобие улыбки. «Вот оно что. Вот, значит, где собака порылась. Молодец, а я как-то это пропустил, то есть не связал одно с другим».   
  - Кстати, ты, кроме Рудольфа, больше никому не показывал книгу? В моей группе   никто не может знать этого языка, да и во второй группе тоже. Пока наша легенда работает, однако надо быть более осторожным.


               
                Не повезло 

    Существа, прижавшись, друг к другу, сидели на полу. Животный страх блуждал по их лицам. Так чувствуют себя на бойне коровы, перед тем, как души их полетят в поднебесье.   
    Старик держал в руках скрученную в трубочку бумагу и внимательно наблюдал за существами. Наконец он показал своим крючковатым пальцем на одного из сидящих и жестом поманил к себе. Существо задрожало, но беспрекословно двинулось к старику. В доме, помимо упомянутых выше, находилось шестеро мужчин. Двое из них, крепкого телосложения, стояли и молча наблюдали  за происходящим, остальные сидели в углу. Потом они поднялись и вышли.     Взгляды  оставшихся двоих  ловили даже малейшие команды старика, они готовы были в любой момент выполнить его приказ. Старик щелкнул пальцами. Двое мгновенно подскочили к существу и, заломив ему руки, повалили  на пол. Старик вытащил шприц-тюбик и вколол иглу в вену. Существо дернулось, что-то крикнуло и затихло. Бросив шприц, старик развернул бумагу и начал на непонятном языке читать написанный в ней текст.   
      Оставшиеся шестеро существ дрожали всем телом. Они не спускали глаз со старика, и было такое впечатление, что они понимают содержание читаемого. Когда чтение закончилось, они, закричав, вскочили и бросились врассыпную. Старик и двое его подручных, не произнося ни звука, сильными и точными ударами валили их на пол. Когда все было закончено, тела сложили в углу комнаты. Все были живы, но находились без сознания.  Старик подошел к первому, которому сделал укол. Тот тяжело дышал, временами тихо всхлипывал и шевелил ногами. Старик взял его руку и стал считать пульс. Посчитав, он хмыкнул себе под нос: « Да, не повезло ему: будет еще жить». 

                Я пришел к вам  оттуда
               
     Рудольф шел в полный рост. Впереди  со связанными за спиной руками ковылял Володя. «Все помнишь, что я тебе говорил? Смотри, никакой самодеятельности. Впрочем, разумную инициативу, которая все равно наказуема, я не запрещаю».   
    - Я помню, не волнуйся. А знаешь, мне это начинает уже нравится. Меня всегда тянуло к приключениям. В детстве я представлял себя то одним героем, то другим, сражался с неведомыми врагами и всегда, естественно, побеждал. Кстати, у меня ощущение, что мы с тобой знакомы давно, хотя прошло все-то пара часов. Я всегда где-то подсознательно хотел иметь такого друга, как ты. Не улыбайся, я говорю искренне, что практически не бывает с малознакомыми людьми. Я, собственно, толком и не знаю, кто ты такой, но почему-то хочется тебе верить. 
    - Ладно, спасибо за доверие. Вон смотри, видишь домик? Это то, что нам нужно. 
Они постепенно двигались к дому, в котором находились старик и существа. Рудольф вытащил небольшой бинокль и стал внимательно просматривать местность вокруг. Убедившись, что опасности рядом нет, они короткими перебежками приблизились к дому. 
- Давай развяжу руки. Маскарад не понадобился. Раз нас не заметили, проигрываем второй вариант. Ты только молчи и ничему не удивляйся, понял! 
Рудольф громко постучал в дверь дома. Там послышалась возня, затем дверь чуть-чуть приоткрылась. Две пары глаз оценивающим взглядом пробежались по ним с головы до ног. Дверь открылась шире, и на пороге показался седой старик. Рудольф на неизвестном Володе языке что-то сказал. Потом уже, когда они вспоминали этот эпизод, Рудольф перевел фразу на русский язык: «Я пришел к вам оттуда».   Непонятная фраза произвела неожиданный   эффект: старик широко распахнул дверь, улыбнулся и жестом пригласил войти.
Существа начали понемногу отходить. Они снова сгрудились в углу, прижимаясь, друг к другу. Появление незнакомых людей не произвело на них никакого впечатления; во всяком случае, внешне это никак не проявлялось. Старик жестом пригласил гостей в соседнюю комнату. Двое его подручных последовали за ними, затем, когда старик сделал им рукой какой-то знак, они снова вернулись к существам. Рудольф и старик разговорились. Беседа шла все на том же непонятном Владимиру языке. Когда не понимаешь, всегда чувствуешь себя как-то неловко, не «в своей тарелке». Однако деваться было некуда, поэтому Володя помалкивал. Ощущение опасности, исчезнувшее было, когда старик, улыбаясь, пригласил их в дом, снова вернулось. Володя интуитивно чувствовал, что здесь не все так просто, что их жизнь не стоит здесь и гроша. «Эх, жизнь моя копейка, а ну её в болото» - Володя почему-то вспомнил песенку из мультфильма. Тем временем старик неожиданно  повернулся к Володе и спросил на русском языке: «Молодой человек, а вы, оказывается,     любите мультфильмы?» Вопрос был столь неожиданным, что Володя совсем растерялся, повернулся к Рудольфу,   ища  помощи. Рудольф что-то сказал старику, и они продолжили прерванный разговор. Обескураженный Володя сел на единственный в комнате стул, положил руки на колени и молча стал смотреть на беседующих. «Да этот седой просто прочитал мои мысли», - подумал Володя. В это время старик, повернув к нему голову, кивнул ею. 
               

                Он один из нас         

Бернард условным стуком постучал в дверь. Получив разрешение, вошел к Главному. Тот, не отрывая головы от карты, спросил:   
- Есть что-нибудь от Рудольфа?   
- Да. Только что он сообщил невероятную новость. Знаешь, кого он встретил? Бровина! Семь лет назад он пропал  на острове. Мы думали погиб, а он, оказывается, все это время жил там один. Я даже теперь не знаю: радоваться или нет?   Рудольф говорит он совсем седой, выглядит стариком. Это он организовал секту, хотя, как мы и думали, это только прикрытие. Чем сейчас занимается не совсем понятно, вернее совсем непонятно. Завтра Рудольф  в первой половине дня, если все будет в норме, выйдет на связь.   
- Значит, старик один из нас. Вот уж действительно неожиданная новость.


                Я не боюсь ничего   

Уха получилась на славу. Вроде бы ничего особенного, но Костя и Роман ощутили новый вкус, какой-то необычный аромат. Так нередко ощущаешь себя, после  события, внесшего в размеренную жизнь новую струю.
- Рома, знаешь, я даже рад, что наш отдых пошел не в том направлении, как мы планировали. Надеюсь, конечно, на лучший исход, хотя мыслишки в башке бродят разные.
- Ладно, давай определимся, что будем делать завтра. Что ты предлагаешь? На рыбалку пойдем послезавтра утречком. А завтра, я думаю, нам надо укрепить избушку, поставить засветло капканы вокруг дома, запастись водой. Что-то мне внутри подсказывает необходимость сделать это. Я в последнее время практически полностью стал полагаться на свою интуицию, которая, кстати, меня никогда не подводила.
- Я согласен с тобой. Давай еще хряпнем по маленькой и спать.
Они  тяпнули «под уху»  по полстаканчика водки и легли спать, предварительно проверив ставни и двери. Уже засыпая, Костя сказал: «Знаешь, Рома, я в жизни, особенно сейчас, ничего не боюсь, даже смерти. Так жить гораздо легче».
Роман промолчал. Предчувствие беды не покидало его, не давало заснуть. Однако усталость и выпитая водка взяли свое: он уснул. 


                Это нехарактерно для меня

        - Все, вроде бы уже уснули. Давай подойдем ближе. Ты аккуратно загляни в щели между ставнями: есть внутри свет или нет. Когда подойдут ребята, будем входить.
На фоне лунной дорожки показались люди. Шли они медленно, пригнувшись. Наконец вся группа собралась вокруг избушки. На  дверь повесили  что-то напоминающее гранаты, протянули привязанные к кольцам шнуры  и легли на землю. Дернули одновременно. От взрывов  дверь вылетела. И сразу же группа рванулась внутрь.
 Романа и Костю, не успевших даже сообразить что случилось, почти мгновенно связали. На головы накинули мешки и вытащили на улицу. Через десять минут вся группа с пленниками уже ехала в машине в направлении лагеря.       
Бернард, когда машина прибыла к месту назначения, вылез из кабины и вошел в вагончик к Главному. 
- Все, мы их привезли. Сейчас будем говорить или отложим до утра? Кстати, второй нам не нужен, надо его  убрать.    
- Нет, второго оставим. Есть у меня некоторые соображения на его счет. 
Бернард поморщился, но ничего не сказал. Главный вытащил карту и показал на дорогу, ведущую к деревеньке, где пребывал Рудольф. Они стали обсуждать дальнейший план действий, периодически делая пометки на карте. Бернард, когда обсуждение завершилось, сказал, как бы ни к кому не обращаясь:
- А ведь я планировал сразу же прикончить этого Костю, но не стал. Вот не пойму: я что, стал добрым? Это для меня нехарактерно. 
Он усмехнулся сам себе, затем махнул рукой и вышел из вагончика.


             
                Самое непонятное, но интересное.

- Бровин, а я тебя не сразу и узнал. Совсем седой ты, а ведь ты не намного меня старше.
- Да, Рудик, потрепала меня жизнь. Я думал, что один в живых остался. Оборудование, вернее его часть, я закопал там же на острове. Не буду утомлять тебя рассказами, отмечу лишь только то, что достиг невероятных результатов. Ты видел их? У меня получилось даже больше, чем я планировал. 
Старик все говорил и говорил. Если смотреть на него со стороны, то можно подумать, что этот человек явно болен. Впрочем, так оно, наверное, и было.
     - Рудик, я так рад, что ты пришел. А этот, который с тобой, он в курсе? Хотя, как я понимаю, нет. И не надо. Понимаешь, чем меньше будут об этом знать, тем лучше. Если бы ты знал, сколько бессонных ночей, сколько здоровья я потерял, пока достиг результата. И какого результата! Помнишь, Белова? А ведь именно он перед смертью дал мне подсказку. Он первым из нас понял… 
     - Ладно, Иван, еще успеем наговориться. Надо идти. Этих  двоих бугаев куда?  А остальных?
     - Они, собственно, не опасны, если не давать им команды, но к обычной жизни совершенно не приспособлены. Я их усыплю. Так лучше для них. А вот с «фриди» надо поаккуратнее. Да, не удивляйся, это именно и есть они, «фриди». 
   Дверь в комнату отворилась, и вошел Володя. С боков за руки его держали два бугая. Их каменные лица не выражали никаких эмоций. Бровин жестом руки приказал отпустить Володю. Потом медленно подошел к одному из них и, вытащив из кармана шприц-тюбик, взял его за запястье. Также медленно ввел иглу в вену и впрыснул синеватую жидкость. Подойдя ко второму,  повторил операцию. Рудольф спокойно, а Володя с недоумением смешанным со страхом наблюдали за его действиями. Бровин рукой показал бугаям на пол, они почти синхронно кивнули и легли. Через несколько секунд они словно окаменели.  Затем Бровин и Рудольф вышли, оставив Володю в доме с существами. Он слышал, как старик визгливым голосом собирал остальных во дворе.


                Ну, здорово, брат. 


- Рома, ты жив? Я ничего не вижу. Мы где? Что произошло?
-  Да ничего, если не считать, что нас кто-то зачем-то похитил. Если сразу не убили, есть надежда еще чуть-чуть пошустрить на этом свете. Тебя не сильно помяли? У тебя тоже на голове мешок?
- Ага. Плечо немного побаливает, чуть не вывернули. Крепкие ребята. А кто они? Чего от нас надо? Во, вляпались. Тихо, вроде бы кто-то идет.
Дверь вагончика, где они лежали, с неприятным писком отворилась.  Нос уловил запах приятной мужской туалетной воды. Роман сразу же узнал этот аромат: он пользовался такой же, только перед отъездом она закончилась. Что-то внутри его заныло, ощущение радости и тревоги появилось одновременно. Непонятное ощущение.
- Снимите с них мешки, - Костя был ошарашен, услышав голос Романа. Когда мешки сняли, он увидел говорящего. Это был «Рома», но только в какой-то странной одежде, напоминающей комбинезон. Затем он перевел взгляд на сидящего в стороне   мужчину, то есть на Романа. Тот широко (даже слишком широко) раскрытыми глазами смотрел на стоящего.
- Ну, что, удивлен, Роман? Давай знакомиться. Бурова пока уведите в другой вагончик. Бернард, ты останься.
- Куда вы его? Что вам надо? Не уводите его! Мы вместе!
Костю увели. Романа освободили от наручников. Бернард придвинул табурет и предложил ему сесть.  Тот молча сел и приготовился слушать.
- Так, эмоции в сторону. Думаю, что зеркало тебе не надо, чтобы понять, что у нас с тобой одно лицо. Но, насколько я знаю, брата у меня никогда не было, тем более близнеца. Да и ты, наверное, тоже не догадывался о моем существовании.  А вот Бернард говорит, что мы братья и родители у нас одни. Я их совершенно не помню, а ты помнишь?
- Да они живы, живут в Риге. Хотя…, они меня усыновили. А вот настоящих, то есть я хотел сказать биологических, я не знал. Вы так и не представились. А это что? Вот, на шее. Смотрите, у меня такое же родимое пятно.
-  Действительно, той же формы и размера. Выходит, что мы – братья. Ну, здорово, брат!


                Я соприкасаюсь с тайной 


Володя всё ещё ничего не понимал. Внутри затаилась обида: с ним, ведут себя как с маленьким, ничего не объясняют, не разговаривают. Говорят на каком-то наречии. Что это за тарабарщина такая? Совершенно невозможно уловить хотя бы одно понятное слово. Язык очень странный, не похож ни на один, который Володя слышал.
Старик и Рудольф (наконец-то!) обратили на  него внимание. Его окликнул старик:
- Владимир, идите сюда, нужна ваша помощь.
Володя подошел. Они втроем по очереди вынесли из дома двух «уснувших»    и сбросили в колодец. Потом сбросили туда и остальных валявшихся у колодца. Если бы Володе кто-то раньше сказал, что он будет участвовать в убийстве, да и еще с таким хладнокровием, он бы не поверил. А вот оно как в жизни получается…
     - Постепенно, не сразу ты все поймешь.  Я тебе, конечно, в рамках необходимого,  все разъясню. Сейчас времени для разговоров нет, надо отсюда выбираться. 
Рудольф, закончив говорить, повернул за угол дома, куда ушел старик с существами. Володя последовал за ними. Увидев, как старик склонился над лежащими на земле существами, Володя вдруг понял, что соприкоснулся с какой-то тайной. Вот только с какой?


                Они возвращаются.  Где книга?!

     - Только что получил сообщение от Рудольфа: они возвращаются. Просят о помощи, так как идут не одни. Знаешь, кого они ведут к нам? «Фриди»!!!
     - «Фриди»??? Ты серьезно? Неужели всё получилось?- Главный, инстинктивно потирая ладони, быстрыми шагами ходил вдоль вагончика. Вдруг ему показалось, что из-за  угла на него кто-то смотрит, вроде бы мелькнула чья-то тень.
От неожиданного выстрела он вздрогнул. Стрелял Бернард.
     - Главный, мы не одни! Я вроде бы попал. Вот только не понял в кого. Я пойду с другой стороны, а ты пока стой.
  Бернард, обойдя вокруг вагончика, вернулся.
     - Никого нет. Я не мог промахнуться, точно. Значит, правильно ребята докладывали, что чувствовали чьё-то присутствие. А я еще посмеялся над ними. Странно, что приборы ничего не зафиксировали. А вдруг это кто из наших? Хотя, вряд ли, своих я знаю.
Они подошли к вагону, где находились Роман и Костя. Бернард открыл ключом дверь и крикнул:
     - Эй, пленники, выходите! Слышите, где вы там?
Изнутри не донеслось ни звука.
     - Они что, уснули? Эй, Поплавский, Буров, выходите!
Главный с тревогой на лице первым вошел внутрь. Каково же было его удивление, когда он увидел пленников висящими вниз головой посредине комнаты. Руки и ноги их были стянуты какими-то жгутами. Перекошенные лица выражали ужас. Глаза чуть ли не вылезли из орбит. Они не дышали.
     - Кто же их? Да и когда успели? Прошла всего-то пара часов. Бернард, тревога!
Впрочем, команда была излишней. На выстрел уже прибежали все шестеро. Один из пришедших обратился к Главному:
     - Приборы, охраняющие периметр, зафиксировали слабое движение. Они отрегулированы и реагируют на массу среднего человека. Это было что-то очень незначительное, но все же что-то было. 
     - Ладно, разберемся. Снимите их, посмотрите, а вдруг живы. 
Романа и Костю положили на пол. Признаков жизни они не проявляли. Видимых повреждений на теле не было. Судя по выражению лиц, они умерли от страха, ужаса.
     - Свяжись с Рудольфом. Уточни место и сколько их всего. Впрочем, думаю,  одной машины хватит. Выезжай за ними сам.  Главный, отдав приказ, медленно пошел к себе. «Они возвращаются. Неужели действительно все получилось?.. Жаль Романа, все же мы братья. Хотя, никаких особых родственных чувств не возникло. Черствый я стал, уже скоро и совсем ничего человеческого не останется. Ладно, не раскисай». Он вошел внутрь и остолбенел: все вокруг было разбросано, поломано, бумаги порваны. Сейф был вскрыт. Он приоткрыл дверцу сейфа – пуст.  «Книга! Где книга??!!»
    

               
                Это «они».


- Всё, приехали. Выгружайтесь! – Бернард первым выскочил из кабины. За ним вышли Бровин и Володя. Он, пройдя пару шагов, остановился. На земле около вагончика лежали двое мужчин. Судя по их виду, они были или без сознания, или мертвы.  Рядом стоял высокий, широкоплечий, и, как сразу же бросилось в глаза, сильно похожий на одного из лежащих. Высокий подошел к Бровину и протянул ему руку:
-Ну, здравствуй, Иван! Узнаёшь? 
Они обнялись. Тем временем Володя попытался сфотографировать встречу, но Рудольф резким движением вырвал из его рук фотоаппарат.
-А вот этого делать нельзя. Понял?! И вообще, никакой самодеятельности.
«Фриди», когда их вытащили из кунга машины, стояли, прижавшись, друг к другу. Все обитатели лагеря были здесь и с нескрываемым интересом рассматривали «Фриди».
Когда Главный рассказал в общих чертах, что именно здесь произошло до их приезда, Бровин, задумавшись на несколько секунд,  отметил:
- Это они. Точно, они. Говоришь, книгу выкрали? Она, собственно, уже ни к чему, ни им, ни нам. Вообще ты готов «туда» пойти? Я там был. Правда, недолго. Там все по-другому, даже время другое. Хотя, надо иметь совершенно другие мозги, чтобы все понять. Для меня до сих пор гораздо больше вопросов, чем ответов. 
Главный слушал молча. При разговоре присутствовали только Бернард и Рудольф. Володя сидел в стороне на земле и просматривал записи в блокноте.   «Фриди»  также сидели на земле под охраной четырех людей с автоматами.
- Смерть этих двоих совершенно бессмысленна. Хотя, любая несвоевременная смерть бессмысленна. Мы думали использовать Романа в качестве и моего двойника, и еще кое в чем. Теперь эта надобность отпала, - Главный замолчал,- Иван, а скажи, только честно, ты снова хочешь «туда»?
- Если честно, не знаю. С одной стороны тянет, как наркотик, а с другой…  Бросил бы все к чертям собачьим. А, может быть, действительно все бросить? Может, не надо вторгаться «туда»? «Они» же не хотят этого! Вот и парней этих прикончили. Умерли они от страха. Я, когда «их» увидел, за секунды поседел, хотя и был подготовлен. Вот эти животные – это только часть «Фриди», только то, что я сумел сделать, то есть вытащить в наш мир. Вот я сейчас говорю и чувствую, что «они» где-то  рядом. Оружие против них бесполезно. Если «они» покажутся, не каждый из ваших выдержит. Словами это не объяснить. Это сродни тому, как объяснять что такое бесконечность. Все равно не понять... Такая их агрессивность для меня некоторая новость. Неужели из-за книги?  Вот и опять одни только вопросы без ответов. Давайте решим, что будем дальше делать. Отсюда надо уходить.


                «Они» выбрали только нас четверых.


Отряд был в сборе буквально через пятнадцать минут. Всё, что  решено не брать с собой, было заминировано. Когда машины отъехали на безопасное расстояние, Бернард нажал кнопку на пульте. Лесная тишина вздрогнула. Взрыв был сильный. Эхо прокатилось по окрестностям и затихло. Через несколько минут вновь защебетали птицы, застрекотали цикады. Лесная жизнь продолжилась…
Володя, трясясь в кузове вместе с «Фриди» и охраной, озирался по сторонам, запоминая дорогу. Зачем он это делал? Наверное, сработала профессиональная привычка. В мозгу вызревали самые разнообразные планы, виделись фотографии, заголовки в газете. Он должен обязательно обо всем написать. Нужны неопровержимые доказательства, а то легко и в психушку попасть. А доказательства чего? Кто эти «Фриди»? Из всего увиденного и услышанного Володя сделал вывод, что это как-то связано с потусторонним миром. Вот только слово «мир» не увязывается с ситуацией. «Вряд ли меня они просто так отпустят. Или эти грохнут, или другие. Вот до чего довела меня тяга ко всему таинственному…»
Через полчаса колонна остановилась. Бровин и Главный вышли и подозвали к себе Володю. «Ну, вот и все, капец, и, причем полный». Ноги у Володи сделались ватными, колени мелко-мелко дрожали. Его отвели подальше от дороги и приказали лечь. Володя лег лицом к земле и зажмурился, ожидая удара в спину ножом. Почему именно ножом, он не знал, просто  представил картинку, как старик с размаху бьет его прямо в сердце.  «Только бы сразу умереть, только бы сразу…»
- Владимир, повернитесь лицом, - сказал старик мягким вкрадчивым голосом. Володя повернулся не сразу, тело не слушалось. Он увидел прямо перед собой седого, который что-то шептал. Слов Володя не понимал, только возникший первоначально страх улетучился, стало спокойно, тепло, сознание медленно уплывало…
Через несколько минут Бровин поднялся.
- Ну, все, поехали. Он проснется часиков, эдак, через два-три. Он ничего не будет помнить, гарантирую. Я выполнил то, что ты просил. Фотоаппарат уничтожили, его блокнотик тоже. Камеру я бросил еще раньше в колодец. 
Когда они подходили к машине, им навстречу бежали Рудольф и Бернард. На обоих «не было лица». 
-«Они» их всех забббрали!!! Что ддделать?!-  Бернард заикался. Рудольф тяжело дышал и молчал.
В машинах не было никого. Оружие, другое имущество, одежда валялись, людей и существ не было. Они вчетвером стояли около машины и молчали. Все ощущали присутствие чего-то зловещего, необъяснимого. Неожиданно всё стихло, даже ветер, довольно-таки сильный ветер, остановился.
-Всё.  «Они» ушли. Я четко чувствую. Так уже было. Рудик, посмотри в зеркало.  Да, и ты, Берн, тоже. В нашем полку седых прибыло. Так… Значит, «они» выбрали только нас четверых. Что дальше? Я вижу только один путь: ехать на остров, если нас раньше не заберут. 
                Я докажу, что не псих

Володя открыл глаза. Было темно и холодно. Ясное небо показывало мерцающие звёзды.  «Вон Большая медведица, вон Малая, а вот Полярная звезда. Или нет?» - произнес он  тихонько, затем тряхнул головой.  Попробовал подняться, но сил не было. Полежав ещё пару минут, он с трудом встал. Голова немного кружилась, сильно хотелось пить.
(продолжение следует)               

               

                4

«Вот зараза, концовки нет.  Он специально так принес?  А вдруг заподозрил? Хитрит? Надо проверить. Хотя, он же печатает одним пальцем на старой машинке один экземпляр. А сделать копию ума не хватает. Глупый,  но талантлив, чертяка... » Он закрыл глаза. Снова всплыла картинка: странные существа «Фриди». Когда читал, ясно, словно на экране, видел всё описываемое. «Чуть подработать, и будет готовый сценарий для фильма. Надо  потом Самуиловичу предложить. Это гораздо интереснее того, что Влад дал раньше».
Л.К. взял в руки телефонную трубку и набрал номер. Несколько длинных гудков. «Что он молчит? Я же ему специально дал старый мобильник, чтобы была связь».
Влад вздрогнул от неожиданного звонка. Кинулся к пиджаку, висевшему на спинке стула, но трубки там не оказалось. Наконец нашел его за ножкой стола. «Когда уронил его? Так, кто звонил? Опа, Л.К.! Что это он? Надо же, только что вспоминал его и вот... Долго жить будет». Он нажал клавишу и через пару секунд услышал:
-Ты что, спишь еще?  Как идут дела? Есть что-нибудь путёвое? Ладно, в любом случае жду тебя через час около чебуречной. Помнишь такую, с зеленой крышей?
-Да, знаю. А что это вы вдруг вспомнили обо мне?
-Да я тебя, как живого помню... Ха-ха, -  он захихикал, - мне надо на  пару дней отъехать из города. А чтобы ты случайно не помер с голодухи, дам тебе немножко денег. Видишь, какой я заботливый и добрый?
Влад довольно улыбнулся — деньги ему нужны всегда. Но, увидев в зеркале свою перекошенную (как ему показалось) морду, тряхнул головой и коротко ответил:
-Буду ровно через час. 
Вот она, зеленая крыша, издалека видна. Влад был одет в серые помятые джинсы, темно-серое пальто, вокруг шеи намотан черный шарф. Как наступала осень, он почти всегда простужался, поэтому уже привычно горло заматывал шарфом. Семьёй так и не обзавелся. Однокомнатная квартира (гостиничного типа) досталась ему от дальних родственников, которых он даже и не видел. Родители умерли, когда   не исполнилось и семи лет. Их почти не помнил. Воспитывал дядя Коля. Четыре года назад он утонул на рыбалке. Как говаривали, был сильно выпившим.
Рядом с чебуречной стоял джип, внутри никого не было.
-Ты на десять минут раньше пришел. Привет, писатель! - Л.К. подошёл сзади. Он широко улыбался, глаза подозрительно блестели. «Неужели поддатый за рулем?» - Влад инстинктивно принюхался. «Нет, вроде не пахнет». Они сели в машину.
-Буду продавать тачку. Уже почти год на ней езжу. Нашел более солидную, должны через недельку привезти. Впрочем, тебе, я вижу, это неинтересно. Принес что-нибудь свеженькое? Ты прямо рожаешь рассказики. А не пробовал засесть за роман, например, страниц, эдак,  на триста-четыреста или больше? Издал бы, стал знаменитостью. А?   Сколько у тебя изданных книг? Да не смотри на меня волком, не боюсь я. Да и не сопи так.  Бестолковый ты, никудышный. Вот где бы ты сейчас был, если бы не я? 
Влад молчал. «Пусть болтает, что хочет. Главное — чтоб денег дал. Ничего, я не гордый. Какая уж тут гордость, когда кушать хочется...» Он молча протянул свёрнутые в трубочку листы — плод его ночных фантазий. Практически две ночи ушло на написание рассказа. Правда, сил не хватило закончить. «Что же он не спрашивает, почему «Фриди» без окончания?  А я окончание просто потерял. Банально, но факт. Если спросит, восстановлю по памяти, если нет — ничего не буду делать. Что ж он забыл  о деньгах?»  Словно прочитав его мысли, Л.К. сказал:
-Да, теперь, как говорится, о главном. На, - он вытащил из кармана аккуратную пачку купюр, - и купи себе нормальные штаны. Ходишь, как обсос. Небось, ещё и носки с дырками?  Рассказ прочитаю дома. Всё, беги. Ко мне уже пришли. Давай-давай, выходи, потом поговорим.
Влад вылез из машины и отошел к стене дома. Дама в красном пальто, улыбнувшись очаровательной улыбкой, впорхнула в открытую дверь. Машина рванула с места.
«Самая сладкая пыль — это пыль из-под колёс уезжающего начальника», - вспомнил Влад старенький афоризм. «Гад, пользуется моей зависимостью, на каждом шагу старается унизить, показать своё превосходство. Сколько он мне дал в этот раз?»  Он начал медленно считать. «Ого! Вот это да!»  Он снова пересчитал. «Десять тысяч!!!  Так, за квартиру,  долг Кошкину, Виктору Ивановичу, Юлии Фёдоровне, - он загибал пальцы, считая, кому он должен, -  ещё целая уйма остается. Какие на хрен штаны, есть дела поинтереснее». 
Он вспомнил, как недавно Виктор Иванович, сосед сверху, одалживая триста рублей, сказал, как бы, между прочим:
-Чего ты с этим Л.К. возишься?  Он же ворюга! Я, когда был ещё в Питере, сталкивался с ним. Он опубликовал несколько книг, заработал кучу денег, славу. Умеет, падла, раскручиваться. Но ребята говорили, что не всё это он написал, а был ещё другой неизвестный автор, которого он кинул. Он присвоил себе его произведения.  И тебя использует, как презерватив, а потом просто выкинет. Тебе в роли презерватива нравится?» 
Влад хотел тогда сказать, что такая мысль и у него возникала, так как Л.К. обратно рукописи не возвращал. Однако давал  и продолжает давать деньги. Стало быть, покупает его рассказы. Если это плата, то, значит, возвращать деньги не надо.    А это его вполне устраивает.
«Конечно, Л.К. в какой-то степени не подарок, но не всё так мрачно. Пока он — единственный источник дохода. Вот придерется, что снова принес без окончания и не даст больше денег. А я уже и сам забыл, чем хотел закончить».  Бессонные ночи давали о себе знать. Глаза слипались, сознание рассеивалось.  Влад вдруг вспомнил: « В каждом человеке, даже в самом плохом, можно найти что-то хорошее. Для этого его нужно как следует обыскать». Он улыбнулся.

                5

- А сколько надо человеку? - Л.К. потянулся за  очередной порцией виски. 
Вот смотрю на себя в зеркало и сам себе говорю: «А есть ли у тебя, Лёва, совесть?»  Очень, оказывается,  важно услышать от своего отображения положительный ответ... Не думал раньше, что приду к такому выводу.  Всегда шёл по головам, использовал всех в своих целях. А цели-то какие? Обогащение, слава...  И что? Деньги есть, славой тоже не обижен. Но вот не греет... Как всё же важно самому себе сказать, честно глядя в глаза...  Честность... Что это? Это, например, лежит чужая копейка, и ты можешь её взять, и никто, никогда не узнает об этом... А ты не берёшь. И не из-за какой-либо боязни (религиозной или иной), а просто не берешь... Примитивный, конечно, пример, но объясняет просто. Когда перестаешь самого себя уважать, тогда и уходит честность, порядочность... Если, конечно, она была...  Рассуждаю, и становится теплее на душе.  Это теплота не от виски. Очень хочется сознавать, что душа моя всё же не черная, а светлая. Душа... Что же ты такое?  Много в этой жизни наделал такого, что не следовало бы.  Я не верующий, вернее сказать — не приверженец какой-либо религии. А посему исповедоваться некому, разве что самому себе. Собственно, этим я сейчас и занимаюсь... А есть  ещё и Высший разум. Наверное, он всё-таки есть... этот Высший разум...
         Л.К. не замечал, что разговаривает вслух с самим собой. Он на четверть наполнил бокал и, не торопясь,  небольшими глотами выпил. В камине дружно и уютно потрескивали дрова. Берёзовые, сухие, дающие неповторимый аромат. В его большом двухэтажном доме свет горел только в одном окне. Жил он один. Правда,   был раз женат. Встретил ещё на третьем курсе рыженькую Валентину. Через месяц поженились. Но, как это часто говорят, «не сошлись характерами» и мирно, без скандалов, разбежались. На протяжении многих лет были, конечно, в его жизни женщины. По большей части замужние, которым не хватало, видимо, острых ощущений.  Л.К. умел ухаживать, нравился почти сразу. Высокий, атлетического телосложения, начитан, образован, с природным актерским даром. Он мог, если хотел, вкусно приготовить; его бархатный голос завораживал. И один из сильных аргументов -  умение играть на арфе. Мужики за спиной подшучивали (в связи с этим) в отношении его ориентации, но в лицо сказать боялись — мог дать по носу и, довольно-таки, умело и сильно, так как  в период учебы в ВУЗе активно занимался боксом. Занимался, правда, не для чемпионских званий, а так, для себя, для здоровья. Всё бы хорошо, но какой-то цинизм, яростное, несмотря ни на что, стремление к обогащению, к славе,   зачеркивали его положительные стороны.
Как-то ему в руки попали две рукописи прозы неизвестного автора. А дело было так. Выпивали на дне рождения у бывшего однокурсника. Затянувшиеся воспоминания с обилием тостов звонко ударили по головам. Изрядно захмелевшие, гости дружной гурьбой вывалили из квартиры  в подъезд. У Л.К. в руках был небольшой портфель. Когда опустились на площадку между третьим и вторым этажами, увидели сидящего на полу молодого мужчину. Он спал. Рядом валялись мятая шляпа, трость, в ногах — портфель. Один ботинок был снят, в носке на пятке сверкала дыра. Компания, подойдя к нему, принялась толкать, будить его. Потом начали поднимать. Л.К., поставив портфель на пол, тоже принял участие в «оказании помощи человеку». На площадке второго этажа приоткрылась дверь, и визгливый женский голос пригрозил вызвать милицию, если они не утихнут. Видимо, тембр голоса (нежели страх перед милицией) заставил их чуть поубавить пыл и оставить в покое человека, который, ввиду сильного опьянения, так и не проснулся. Один из друзей напомнил Л.К. о портфеле. Тот вернулся и взял, но не свой. Только утром он обнаружил, что захватил чужой. В нём, кроме почти пустой бутылки водки «Абсолют» и пачки «Беломора» (своеобразное сочетание, подумал он тогда), были две рукописи. Одна с названием, а на другой вверху было написано: «Название можешь придумать сама». Кто их написал неизвестно. Возможно тот пьяный.  Кто он, где его искать? Через час Л.К. был уже в   злополучном подъезде. Но, увы, на месте находки-пропажи ничего не было.   Портфель у Л.К. был не новый, да и внутри ничего такого, о чём можно было сожалеть.
Вернувшись домой, он, почему-то, сразу сел читать найденные рукописи. Почти с первых строк понял: писавший их — не графоман, а писатель, и настоящий.  Когда он, почти не отрываясь, прочитал рукопись без названия, перед глазами возникла картинка, да так живо и ярко. Вот он стоит на большой сцене, в руках держит книгу с названием  «Потухший вулкан» (название придумал мгновенно вместо неизвестной женщины, которой автор предлагал дать название).  Он громко, подойдя ближе к микрофону, произнес в полный зал: «Господа, сегодня на презентации моей новой книги...»  Далее воображение показало бурные овации, его, раздающего автографы... Вот она — Слава!...
Через месяц он принес (уже перепечатанные им) роман и повесть к знакомому книгоиздателю. Тот, выслушав правдивую, но (как он заявил) никому неинтересную историю появления их на свет,  бегло пробежав несколько страниц, резюмировал:
-Я тебе, Лёва, вот что скажу. Давай, я внимательно, не торопясь, всё прочту, а затем вместе решим, что с этим делать дальше.  Изначально вырисовывается два варианта. Первый — ты находишь автора или он сам каким-то образом найдется, и, если  сие писание будет достойно публикации — я опубликую. Второй — автором будешь ты. Мне не с руки, да и уже неинтересно, а вот тебе надо. Не смотри ты так удивленно. Оглянись, в какое время мы живем! У тебя всего-то парочка небольших книжек пока напечатана и только. Кто тебя знает? Я и ещё некоторые... Только не обижайся.  А у тебя же писательский дар! Я тебе серьезно говорю, иначе бы с тобой не разговаривал. У меня нюх на толковую прозу. Стихи меньше люблю. Раньше сам баловался, так сказать пописывал... Чую, что дело пахнет хорошими деньгами. Только надо всё грамотно обставить.  Это при втором варианте. Первый — альтруистический. Ладно, вернемся к разговору после выходных.
Л.К. почти всю ночь не мог заснуть, ворочался,  в голове роем носились мысли о вариантах... Сложившаяся ситуация совершенно выбила его из привычной жизненной колеи.  «Хотя, - рассуждал он, оправдывая самого себя, - я ведь целый месяц искал того мужика. Конечно, первый вариант — благородный», - он тут же представил радостное лицо автора, держащего в руках книгу. Но, почему-то лицо было расплывчатым, неконкретным...
В понедельник в 9-30 он уже стоял перед дверью издателя.
-Слушай, Лёва. Меня чутьё не обмануло. Это вещи стоящие. Хотелось бы, конечно, познакомиться с их автором. Я на даче даже с тёщей поцапался — не мог оторваться от чтения. Все её (и мои тоже) планы были нарушены. Это, я тебе скажу, что-то! Кстати, нашелся автор?
-Нет. Даже намёков никаких, кто это, где он. Я давал объявление о найденном портфеле и о пропаже своего. Абсолютно ничего. Я что думаю. Если, к примеру, издадим под моим, как вы советуете именем, книгу (изменив название и ещё, может, что-то), а потом бух и объявляется автор. Вам ничего, а мне отдуваться...
-Не дрейфь. Ты, кстати, слышал о литературных рабах? Не буду чернить некоторых «знаменитых писателей современности», но..., - он остановился, -  ладно, тебе деньги нужны? Мне — да.
-А что, если потом... Ну, как объяснять?
-Эх, молодость... Совесть — это прекрасно, но не модно. Вот я старый плут. Знаешь, сколько через меня прошло писак? Правда, я ни разу чужого не брал. Среди толпы графоманов попадались толковые. Вот С. и П., знаешь таких? То-то же. А, ведь, это благодаря мне они стали известными. Я не настаиваю. Можешь забирать. Иди, ищи этого мастера. То, что он мастер не сомневайся.
-Я, пожалуй, возьму, - Л.К. взял со стола папку, - мне надо подумать.
-Хорошо, подумай. Как подумаешь, позвони.  Пока.
После трехдневных мучений Л.К. позвонил:
-Я согласен на второй вариант.
-А я особо и не сомневался. Лёва, жду тебя завтра у себя после обеда. 
               
                6   

Влад уже около часа болтался возле дома Л.К.  В доме, судя по темным окнам, никого не было. Наконец его терпение было вознаграждено: к дому подкатил джип, из которого вылез Л.К. 
-Давно здесь околачиваешься? Прочитал я твое творение. Недурно. Новое ещё не смотрел. «Фриди»... А конец-то где?  Мне что, за тебя додумывать? 
-Теперь додумывайте, Лев Константинович...
Л.К. удивленно вскинул брови. Такого поворота он не ожидал. Вглядевшись в лицо Влада, он только сейчас увидел, что тот пьян и понял, что случилась беда и весьма серьезная.
-Так. Давай, выкладывай. Что случилось? -  он взял Влада за руку и подвел к машине, - посмотри в зеркало, - он наклонил его голову к боковому зеркалу заднего вида, - на тебе, как говорят, лица нет.
-Я... Мне... В общем, такое дело... В общем..., - язык немного заплетался, - ну... деньги нужны... много...
-Много — это сколько? Ты что натворил-то? Может, убил кого?
-Нет... Не убивал... Я... это... проиграл...
-В карты что ли?
-Нет. В казино.  А деньги взял... В общем, мне два дня дали, иначе...
-Какие деньги? Кому ты должен?
-Я сначала проиграл те, которые вы мне дали, а потом... Думал, отыграюсь... Подвернулось, и я взял у одной женщины крупную сумму.  Собственно, как взял... украл. Думал, отыграюсь и верну...
-Погоди, давай всё попорядку.
Влад сбивчиво рассказал о случившемся, в которое самому не хотелось верить. Состояние его вместо отрезвления становилось всё хуже и хуже. 
-А кто этот мужик? Фамилию знаешь?
Влад тихим голосом  произнес фамилию - Дурин.
-Вот это да... Это ты попал... Как ты вообще сумел проникнуть к ним? Там охраны столько... Не подозревал в тебе таких способностей.
-Нет, вы не поняли. Я с этой женщиной в школе учился, даже несколько лет сидели за одной партой. Случайно встретились на улице около казино. Я ещё подумал, что она тоже играет. Узнали друг друга, разговорились, она и пригласила к себе. Я-то не знал кто у неё муж.  Потом, когда он меня нашел, вернее его люди нашли и притащили к нему, он пистолет  к животу приставил и   тихо так, что я еле расслышал,  сказал: « Даю тебе два дня. Принесешь всю сумму или...» Что «или» и ребенку понятно.
Л.К. слушал, но особо не верил. Этот тихоня и вдруг... Кстати, неплохой сюжетик вырисовывается. Надо будет дома сделать набросок, чтобы не забыть. 
-...очень плохо... сейчас я не знаю...
-Так ты, я правильно понял, пришел ко мне просить денег? Надеюсь, ты не сказал, у кого собираешься взять? Или меня назвал?
Влад не ответил. Он обмяк и встал на четвереньки. Его рвало.  Л.К. брезгливо отошёл. 
-Всё-таки развязался... Нажрался, чмошник. Забыл, что тебе вообще нельзя ни капли? Ты же не контролируешь себя! Всё. Пошел отсюда. Про меня забудь, и дорогу сюда тоже.  Только ради любопытства, сумма-то какая?
Влад приподнял голову, вытирая рукавом рот:
-Очень много... для меня... А для вас... На вас вся надежда... Я квартиру потом продам, я верну...
-Так сколько?
-125 тысяч долларов...
-Ого! И прям всё проиграл?
-Нет... Точно не помню сколько, но не всё, конечно... Я выпил... Скорее всего, просто потерял...  Я, понимаете, как увидел у неё деньги на комоде... Прямо пачки долларов... А она меня угощала коньяком, потом, вроде, ромом или, как он называется... Абс... абсу...
-Может, абсент?
-Точно. Абсент. Она ещё предупредила, что много градусов, а я...
Л.К. смотрел на него, но уже не слушал. «Жалко, конечно, с одной стороны, но нянчится, не буду.  Вон, совсем позеленел... Всё, конченый человек. 
-Лев Констан... Помогите... Мне больше... Я боюсь... Я ещё вам пригожусь..., - его снова вырвало прямо на ботинок Л.К.
-Всё. Моё терпение лопнуло. -  Он повернулся, рывком открыл дверцу машины.  Потом,  вытащив носовой платок, вытер ботинок.  Слышно было, как Влад, бормоча что-то под нос, уходил от дома. Л.К. сел в машину и рванул с места. Куда ехать он не думал, надо было просто сменить обстановку.  Какое-то ощущение вины шевелилось внутри его, маленькое такое, но всё же было. Выехав на трассу, включил музыку. Джо Сатриани ненадолго отвлек  его.  «Куда интересно он пошел? А разве мне это интересно? Пусть катится куда хочет! От него теперь всего можно ожидать. Как он это сказал — теперь додумывайте.  А что, и додумаю, и пошел  он в задницу...»  Впереди стояли машины ГИБДД и скорой помощи — авария.   Он снизил скорость. Ауди 80 валялась в кювете вверх колесами. Когда медленно проезжал мимо «Скорой помощи», в которую на носилках грузили мужчину, услышал:
-Всё. Отъездился бедолага. А женщина, вроде, жива. Давай, быстрее!  Поехали!
Л.К. показалось, что на носилках лежит Влад. «Тьфу ты, херня какая!» - он и действительно плюнул в окно, но оно было опущено только наполовину, и плевок растёкся по стеклу...

                7 

Влад шёл по лесу. Он совершенно потерял ориентировку и не знал куда идти. Половинка луны неоновым светом освещала окрестности. Страх улетучился, появилось равнодушие. Равнодушие ко всему: к себе, к сложившейся ситуации, к миру в целом.  Несколько раз он падал, вставал, его снова тошнило. Тошнота появлялась почти мгновенно от мысли о ней. Управлять собой он уже был не в состоянии. Пройдя (он даже не заметил) по кругу несколько раз, сел на поваленное старое дерево. Время и прохлада несколько отрезвили его. «Куда идти? А куда мне надо? И зачем?»  Мысли понемногу стали более ясными. Он вспомнил квартиру. «Когда я последний раз поливал цветы? Небось,  засохли уже. А... пусть всё засыхает... Пусть убивают меня, не жалко...»  Он смутно вспоминал события, которые произошли перед его приходом к Л.К. Он что-то такое сделал... Что-то страшное и непоправимое... Нет, не вспомнить.  Где вы, «Фриди»? Что же вы не идёте? Мысли снова стали скакать.  Послышался гул машины — рядом проходила дорога.
Из-за поворота вынырнула фура. Яркий свет фар ослепил Влада. Он размахивал руками, пытаясь её остановить.  Она встала.  Послышался сочный бас:
-Что, парень, загулял? В город или в деревню? 
-В город.  Только... денег у меня нет...
-Не в деньгах счастье. Садись, сам был молодым, знаю...
Влад еле влез в высокую кабину. Силы покинули непослушное тело. Через минуту он уже спал. Голова синхронно раскачивалась вместе с машиной.
-Всё, приехали. Вставай, труба зовёт! Да проснись же! - водитель легонько пнул его кулаком в бок. Влад открыл глаза. Ему что-то снилось, но он не мог вспомнить. Что-то очень важное, но что? Вылезая из кабины, он автоматически поблагодарил водителя. Дверь захлопнулась, и фура ушла в темноту.  «А где город?» Влад стоял перед кирпичной стеной, озираясь вокруг. Наконец он прочитал на табличке: ул. Коммунарская,9.  Так, он в южном районе! Завод шарикоподшипников. Вон куда занесло. 
Через полтора часа он уже вошел в свою квартиру. Буквально через минуту в дверь постучали.
-Входите, не заперто! - громко крикнул Влад.
В комнату вошли двое мужчин, за ними — женщина. «Убивать пришли?» - пронеслось в голове Влада.
-Ну, что стоите? Убивайте!!
-Ты чё, мужик? На хер нам тебя убивать. А где Славка? Сам-то ты кто? Что-то я тебя не помню. Лизка, знаешь этого урода?
-Неа... Постой, а мы на каком этаже? Не, ну точно не туда пришли! Я же говорила выше надо. Ладно, пошли отсюда. А ты, урод, давай выше нос, не скучай. Живи пока...
«Ошиблись... Я-то подумал они... Может, всё это снится? Совсем теряю грань между реальной жизнью и придуманной мной. Как это называют? Синдром  Трумэна? Нет, это когда обычную жизнь начинаешь воспринимать, как виртуальную. А у меня даже компьютера нет, какой там интернет... Впрочем... Не надо было пить... Я что-то такое сделал... Украл деньги, проиграл... Но что-то ещё более страшное... Что?»  Он подошел к дивану и, не раздеваясь, плюхнулся на него. Почти сразу   в  комнате послышался храп.

                8 

-Как ты могла привести в дом этого... Он тебе кто, любовник? Так опуститься... Деньги по всему дому раскидываешь, пьёшь с сомнительными личностями... Как я, скажи, должен на всё это реагировать? Ладно. Часть денег мы у него забрали. Он даже ничего и не понял. Дал я ему два дня, чтобы принес остальную сумму. Такие вещи я не прощаю. У него есть однокомнатная квартира — заберем потом.  Во всём должен быть порядок, запомни это!
-Игорь, я тебе всё объясню. Это с ним мы сидели в школе за одной партой. Помнишь, рассказывала? Погоди, фотографии достану, - она взяла альбом, - мы его смотрели, вспоминали. Вон, видишь, белобрысый такой? Это Влад. Я-то по-хорошему, угощала его, а он... Как всё же меняются люди. Не обижайся на меня. Впредь буду умнее и осторожнее. Мы с ним случайно столкнулись в городе. А, может, не случайно? Может, он специально меня караулил?
-Ладно, простил. Я выяснил кто он и что. Собственно, никто и ничто. Всё, забудем.
-Спасибо, родной. Только ты меня понимаешь, любимый.
-Вот только этого не надо... Так, всё, я поехал на встречу. Вернусь поздно. Пока.

                9   

Л.К. не стал загонять машину в гараж, а оставил около дома. Состояние было двойственное. Вроде можно порадоваться: ему «разрешили» додумать. И в то же время неприятный осадок от всего произошедшего портил настроение. Он, зайдя в ванную,  взглянул в зеркало. На него смотрел незнакомый человек. Лицо, испещрённое морщинами, воспалённый взгляд. Из-за чуть приоткрытого рта выражение лица казалось глупым, заостренный нос и темные круги под глазами придавали зеркальному отражению больше мрачности, угрюмости... Л.К. закрыл глаза. Когда через десять секунд (считал вслух) открыл -  в зеркальной амальгаме был уже он. Кого же он видел только что? Галлюцинации? Реальность или нет? Он открыл кран с холодной водой и подставил голову под ледяную струю.
-Уф! Ай!.. Брр... Холодная, стерва! - Л.К. намочил ворот рубашки, - что я дурью маюсь? - сбросив с себя всю одежду, зашел в душевую кабину. Звук льющейся воды заглушил телефонный звонок. Когда он, завернувшись в голубой халат, вышел из ванной, телефон уже умолк. Л.К. прошел в кухню, взял в холодильнике банку пива, открыв, сделал два глотка.  Усевшись поудобнее в кресло, он раскрыл последнюю рукопись Влада и стал читать.   

                «  Отдайте мою память  » 


                «Смерть, упреждающая одряхление, более
          своевременна, чем смерть, завершающая его»


                I   

Теоретически итог ясен: первый шаг от рождения – шаг к смерти. Всё понятно. Тогда зачем?.. Этот периодически возникающий вопрос. Сегодня он снова возник в мозгу, когда попытка заработать провалилась. Да к тому же еще и эта дрянная погода...
Вечером перед сном я произнес на голодный желудок: « Спасибо тебе, Никита Сергеевич, за то, что, благодаря твоей мудрой политике, я не на улице и обеспечен собственным жильём – хрущевкой. Этот снаружи обшарпанный дом  имеет крепкие, мощные стены и неплохо держит тепло. Вы только вслушайтесь в это словосочетание: «обшарпанный дом». Однокоренное слово «Шарп» явно навевает на… «японское происхождение».  «Однако рассуждениями сыт не будешь», - сказал я сам себе и, свернувшись калачиком, заснул.
Мне приснился японский дом, по которому я бродил босиком. Почему-то у меня были грязные ноги, и я оставлял на полу ужасные следы. От этого нервничал,  бесился, но ничего поделать не мог. Грязь была похожа на торф: черная, густая, пахучая. Где я так извозился? 
Проснулся я так и не получив ответ. Светало. Под окнами громыхал трамвай. Я подошел к зеркалу. «Да, на японца и близко не тяну», - подвел я итог ночным сновидениям.


                II 


Снова в подземном переходе. Народ только начал собираться. Я имею в виду так называемых аборигенов, завсегдатаев подземки. Морды я вам скажу... Впрочем, моя не лучше. Появился маленького роста пацан. Вчера он, кажется, уже пробегал мимо и как-то странно посмотрел на меня. Неожиданно он остановился напротив   и сквозь стиснутые зубы произнес фразу, смысл которой заключался в невозможности и нецелесообразности моего дальнейшего пребывания под землей. «Иди ближе к свету. Там на солнце тебе будет лучше», - закончил свое повествование пацан. Я ничего не ответил, лишь, изобразив понимание и согласие, кивнул. Он ушел, но взгляд его маленьких, цепких, каких-то злых глаз остался. Странный мальчонка. Но, наконец, я понял, в чем странность: это был лилипут, «злой карлик» - как тут же окрестил его я. Лет ему, вероятно, под полтинник, хотя, поди, определи, сколько лет лилипуту. Петь расхотелось. Так и не расчехлив гитару, я поплелся по ступенькам вверх, «к солнцу», как посоветовал карлик. Видно и сегодня не мой день.   



                III 

Недавно меня один мужик обозвал «электоратом». Слово вроде бы мне и знакомо, но вот, хоть убей, не помню, что означает. Порой, мне кажется, что я – это вовсе не я.  Вот, например, откуда я знаю песни, которые пою? Как, когда и где я научился играть? Кстати, отдельные слова, которые я, порой, произношу в разговорах, мне также непонятны. Тогда откуда они у меня? Спросил у Кирюхи одноногого про «электорат». Он умный, много знает. «Электорат – это такая жидкость, которую заливают в аккумулятор. Я однажды все руки сжег этим электоратом», - пояснил Кирюха. Так что же, я на ядовитую жидкость похож? Ну, мужик тот явно был с бодуна. 


                IY 


А, собственно, кто я такой?  Непонятная, уставшая от жизни личность мужского пола. Если бы не «хрущеба», то «бомж» - самое меткое название.
В моей берлоге почти нет мебели. Я прочитал в одном журнале, что так (без мебели) даже и модно сейчас.  Нет, я ее не пропил. Ее просто нет. Кстати, я вообще не пью. Если б пил, то уже давно бы кормил червей, как Витек и рыжий, с которыми вместе играли в подземке.
  Другое дело – книги. Полкомнаты занимают горы книг. Люди выбрасывают – я подбираю. В век компьютеров книги ушли на задний план. А зря. Очень многое можно почерпнуть из них. Порой попадаются редкие, ценные экземпляры. Вероятно, выбрасывающий такие – человек недалекий.
На прошлой неделе попался учебник румынского языка. Взял. Так, по привычке. А вдруг начну учить румынский? Иногда мне кажется, что я знаю иностранный язык. Как-то на улице неожиданно для себя брякнул вслух что-то не по-русски. Проходящая рядом интеллигентная женщина, услышав, удивленно воскликнула: «Ой, эсперанто??» Затем   внимательно осмотрела меня с головы до ног и произнесла: «Ничего не понимаю». Она еще несколько раз оглянулась, прежде чем скрыться за поворотом. 


                Y   


Позвонил сосед из квартиры напротив. У них перекрыли воду, так каждый день ко мне ходят. Я открыл. Сосед, чуть оттолкнув меня плечом, галопом проскочил в туалет. Оттуда послышалось мычание и кряхтение, затем он запел. Слов было не разобрать, но мелодия показалась знакомой. “Yesterday” зазвучало у меня в груди. Откуда я знаю эту песню? 
 Прогремел сливной бачок, и появился сосед, на ходу подтягивая и застегивая штаны.  «Ты знаешь, что унитаз – это лицо хозяйки?», - громко спросил он, многозначительно подняв вверх указательный палец. Я мысленно представил лицо его жены. Что ж, он прав: лицо его хозяйки действительно чем-то похоже на унитаз. Однако вслух ничего не произнес. 



                YI   


 Годы мелькают, с каждым разом становясь, все короче и короче. И вот какая странность: кажется, что время остановилось. Странность была еще и в том, что я вдруг обнаружил отсутствие каких-либо болезней. За прожитые годы должно было накопиться множество всяких болячек. Вокруг люди только и говорят: там болит, там хрустит, там покалывает. В моем возрасте… А, кстати, сколько же мне лет? Я точно не знаю. Судя по паспорту – пятьдесят два. Хотя я не уверен, что паспорт настоящий. Вот не помню, когда и где его получал. Кирюха говорит, что так иногда бывает, что ничего не помнишь. У него это бывает часто, так как пьет. «Видно и ты раньше   сильно пил, вот память и отшибло», - сочувственно произнес он. 
«Если вы проснулись, и у вас ничего не болит, значит, вы умерли». Это я вспомнил где-то услышанную или прочитанную фразу. Да жив ли я?  Появилось необычное ощущение: внутри все всколыхнулось, сердце учащенно забилось. Возникший прилив жизненной силы заставил подняться и выйти на улицу.  Пройдя несколько сотен метров, я обнаружил в руке футляр с гитарой. Куда я иду? Подземка в противоположной стороне. 



                YII   


Она появилась прямо, как из-под земли. На полном пешем ходу я врезался в нее, чуть было, не сбив с ног. Она вскрикнула. Голос поразил меня. Что-то в этом крике было до ужаса знакомо. Я не оговорился, именно до ужаса. В сердце будто бы вонзили иглу – тонкая пронзительная боль… 
Когда она уже свернула за угол, я словно бы очнулся.   Кто она?  Разве я её знаю? Откуда?! Я побежал.
Пятьдесят седьмой автобус, в который она села, стоял еще с открытой дверью. Я успел. Вот она, моя знакомая незнакомка.
Она почувствовала мой пристальный взгляд и посмотрела в упор. «Что вы на меня так смотрите?» - спросила она. Её глаза… Такие большие, чистые, удивительные. Я узнаю её, это Она. Какие-то обрывки мгновенно промелькнули в голове и исчезли. Внутри поселилось чувство тепла, добра, уюта. В который раз возник вопрос: кто же я на самом деле? Я ведь ее точно знаю, только не вспомню, где мы встречались. 
Не получив ответа на свой вопрос, она отвернулась, затем прошла вглубь автобуса. Я продолжал смотреть на нее. Через четыре остановки она вышла, даже не оглянувшись на меня. Правильно, какой-то бомжара, чего обращать внимание на всякую…  Меня словно приковали к полу. Хотелось броситься за ней, но я так и остался стоять, как вкопанный. По закону подлости в салон автобуса вошли контролеры. Я протиснулся к выходу и, как только открылась дверь, выпрыгнул на асфальт. Прыжок получился неудачный:  похоже, вывихнул лодыжку.



                YIII 


Наша медицина – «самая лучшая в мире». Это я ощутил сразу же по приходу в районную больницу. Врач, когда  почти через час подошла моя очередь, брезгливо посмотрел на меня, затем втянул ноздрями воздух, как бы проверяя на трезвость. Убедившись, что огненная вода не булькала в моем желудке, он спросил: «На что жалуемся?» Я приподнял штанину, пытаясь продемонстрировать несчастье, но он резким взмахом руки пресек  мои действия. «Ладно, все ясно. Как только ты вошел, я сразу понял, что нога. Сейчас подойдет хирург и посмотрит. Кстати, мы кажется соседи. Я живу в хрущевке напротив». Это известие меня несколько обрадовало, вселило надежду на скорое выздоровление. Однако пришедший через двадцать минут хирург разговаривать со мной вообще не стал. Оказалось, что у меня не только нет страхового полиса, но и внешность не подобает. «Надоели мне эти алкаши», - громко сказал он рядом стоящей симпатичной молоденькой медсестре.
На улице я все же дождался врача-соседа. Мой сбивчивый рассказ его не удивил. «Пошли домой. Я тебе так и быть по-соседски помогу. А на хирурга не обижайся, у него сейчас не лучший период жизни. Вообще-то хирург он неплохой, а вот как человек – говнявый. Недавно жена его бросила, ушла к одному алкашу, вот он и переживает».
Двухкомнатная квартирка врача была заставлена еще советской мебелью разных лет. Видимо большая часть ее досталась ему от родственников. Я почему-то завел разговор о дизайне, о современной моде, упомянул даже о надувной резиновой мебели.  Когда из работающего радиоприемника послышались новости, я плавно перешел на другую тему, показывая свои (откуда?) познания в вопросах политики. Врач (его звали Иван Кириллович) молча с хитрым и внимательным прищуром глаз смотрел на меня. Наконец я остановился. «Слушай, кто ты такой?»- неожиданно спросил он. Я растерялся, не зная, что ответить.


                IX


Все, я вполне здоров. Иван Кириллович за короткий срок поставил меня на обе ноги. Надо обязательно, когда заработаю денежки, поблагодарить его. Прошерстил свою домашнюю «библиотеку» в поисках достойной книги, которая, как известно, – «лучший подарок». Ничего путного не нашел, хотя подобрал-таки двенадцать книжек о медицине. Одна даже почти столетней давности. Притащил книги к его подъезду. На двери кодовый замок. Когда заходили вместе, я не обратил внимания на код. Неожиданно для себя с первого раза открыл, как будто знал. Дома его не оказалось, и книги сложил под дверью.  Около часа просидел перед домом на скамейке. Дверь подъезда периодически хлопала: входили и выходили жильцы и гости дома. Вот еще один человек вышел. В руках у него была стопка книг. Моих книг!! Уловив мой взгляд, парень (с виду лет двадцати) быстрым шагом скользнул за угол. Какая-то сила подняла меня с места и толкнула вдогонку.  Вот он! «Стой, сука! Убью!» - громко крикнул я и не узнал собственного голоса. Парень рванул, но споткнулся о корни деревьев, торчащих из земли. Книги посыпались, порхая на лету страницами, словно крыльями. Хорошо, что они не долетели до довольно-таки приличной лужи и упали на сухую траву. Парень уже налегке бежал не оглядываясь. Я бы, наверное, и сам испугался такого крика, такого металла в голосе. Собрав книги, снова пошел к дому врача.  Подходя к двери, я увидел Ивана Кирилловича, открывающего кодовый замок. «Два, семь и девять», - громко назвал я цифры кода. Он оглянулся и, узнав меня, поздоровался. «Я вот книжки принес о медицине. Может быть, что-то будет интересно».



                Х


Вот уже два часа я сижу у Кириллыча. Кстати, медицинский спирт – вещь отличная.  Как говорит Иван, от него отнимаются речь и ноги. Пока еще могу говорить, правда, вставать не пробовал. Хоп, а ноги-то действительно не держат. Что ж, ползти теперь в свою хрущёбу? 
-Ты, давай не умничай. Ночевать будешь у меня. Сейчас я тебе постелю на диване.
Не без помощи Ивана я взобрался на диван. Надо же, почти стихами заговорил. Нет, пьянство никогда не идет во благо. Пару минут сознание еще теплилось в моем бренном теле, а затем покинуло его. Засыпая, я явно услышал свой голос, только немного странный. 
-Вот это да. Ишь, как шпарит по-английски. Может шпион? – Иван Кириллович стоял над диваном с ошарашенным выражением лица. 


                ХI

Утро. Яркий луч солнца скользнул по лицу. Ощущение тепла пробудило. Открыв глаза, я не сразу сообразил, где нахожусь. Наконец, сознание прояснилось. Иван громко плескался в ванной, что-то напевал, сильно фальшивя. «Ему точно медведь наступил на ухо и лапу до сих пор не убирает», - подумал я.
Громко, как-то неестественно, зазвонил телефон. Кириллыч крикнул: «Возьми трубку!». Я попытался резко встать, но не сумел. Голова закружилась, и я снова плюхнулся на диван.  «Вчера перебрал…»  Звон прекратился также резко, как и возник.
-Что ж ты не поднял трубку? О, да ты совсем плохой. Сейчас вылечу.
Иван скрылся и через пару минут снова появился, держа в руке бутылку пива.
-На,  держи, полечись.   


                ХII

Сегодня уже никуда не пошел. Иван (правда, не сразу) оживил меня  всего одной бутылкой пива. Потом сварганил «яичницу-шукрут». Все, что нашел (лук, остатки жареной картошки, кусочки хлеба и т.п.) залил четырьмя яйцами.  Достал из шкафчика под окном кетчуп. Но, открыв крышку и понюхав, бросил в мусорное ведро.  Когда я уходил, он высыпал в пакет мусор и отдал мне.
-Вот, вынеси мусор. Это плата за роскошный завтрак.
Я медленно выполз на улицу и побрел к своему жилищу. Не доходя несколько метров до мусорного бака, размахнулся и бросил пакет. Естественно, не попал. Никто и не сомневался, что промахнусь. Пакет с грохотом ударился в кирпичную кладку, возведенную вокруг баков. Осколки стекла (видимо, бутылки) разлетелись по сторонам. Я даже не посмотрел куда, и напрасно. Послышалась брань. Затем кто-то крикнул: «Стой!»
Сзади послышалось учащенное дыхание. В тот момент, когда уже поворачивал голову, получил сильный удар в область уха. В голове как будто  что-то замкнуло. Я упал и потерял сознание… 

                ХIII

-Кузьмич, смотри! Да нет, ниже, вот там! Видишь, вроде, ноги торчат!  Точно, ноги! Иди сюда, помоги!
Кузьмич, коренастый мужичок небольшого роста и непонятного возраста, приподнял кусок шифера с наваленным на него мусором, из-под которого действительно торчали две босые ноги.  Второй, Ванюшка, как прозвали его завсегдатаи свалки, схватился за одну ногу и стал тянуть. 
-Нет, не вытяну. Давай полностью выковыривай его. 
Свалочные аборигены принялись разгребать мусор. Когда работа была закончена, их взорам предстала такая картина:  почти голый мужчина (лишь обрывки трусов), на голове следы запекшейся крови вперемешку с грязью.  Ванюшка прислонил голову к груди и прислушался: сердце билось.
-Смотри, живой!  А я-то думал, мужику пришло время умирать…
Вдвоем они дотащили тело до своего «дома»: старая без колес будка от армейской радиостанции, все окна и дыры которой заколочены фанерными щитами, досками, кусками жести. Между ними виднелись  лохмотья – «утеплитель». Внутри все приспособлено для жилья: топчаны, столик, чайник и другая необходимая утварь, которую добросовестно на свалке собирали жильцы.
- Кузьмич, а он крепкий еще. Если выходим, будет подмога. Смотри, кулаки какие. Втроем–то мы отобьемся от чужаков.
 


                ХIY


- Чего ты сюда лезешь? Иди отсюда! Давай, иди, а то…
- А то что? Ты чё, здесь хозяин? 
Ванюшка поднял кусок железной трубы и попытался принять угрожающую позу. Получилось довольно-таки смешно. Рыжий чужак нагло смотрел немигающими глазами на Ванюшку, как бы прикидывая, что с ним такого сделать.  Из-за будки вышел Кузьмич и, ничего не говоря, с размаху ударил рыжего ногой в пах. Тот ойкнул, согнулся и повалился набок. Кузьмич дважды сильно пнул лежащего ногой. 
- Эта рыжая сука позавчера увела наш чайник. Давай оттащим его подальше, пока не очухался.  Таких сразу надо учить. Он вроде бы один ходит, хотя, кто знает… Как там наш дохляк? Есть давал ему?
- Да. Скоро встанет на ноги. Сильно ему долбанули по башке: ничего не помнит, даже как зовут. Смотри, рыжий просыпается.  Давай, паскуда, поднимайся и шуруй отсюда. Вообще дорогу сюда забудь, а то в следующий раз   закопаем.
Рыжий с трудом поднялся на четвереньки и молча стал отползать, со страхом озираясь вокруг.
- Как назовем нашего-то? Я предлагаю Трофимом, - Ванюшка вопросительно посмотрел на Кузьмича.
- Трофим, так Трофим. Мне без разницы.  А почему Трофим?
- А я вон кусок афиши увидел. Вон, смотри! Да нет, вон там! Видишь? Лысый с гитарой? 
- Ага.  Смотри вон еще плакат лысого. Неси сюда, повесим в доме. 




                ХY


 Кто я? Почему  здесь? Вопросы сыпались один за другим, ответов не было. Кузьмич говорит, что меня они нашли здесь на свалке в куче мусора  с пробитой башкой. Видимо так звезданули по черепку, что отшибли память.  Хорошо, что не убили, хотя, неизвестно, что еще лучше. Как дальше жить?  Сегодня приснилось такое, чего, конечно, не может быть. А вдруг это правда?! С одной стороны, без разницы, кто я и что, а с другой… Что-то в памяти все же есть, раз способен думать, говорить. Вроде бы я русский: говорю по-русски. Может, к врачу, какому обратиться? Хотя, к врачу без денег…
А кто же это Лиза, которая, вот уже четвертую, ночь приходит ко мне во сне? Вдруг я был женат? Хорошо бы…  Такая женщина…  В этот момент я услышал по радио (Кузьмич нашел на свалке работающий радиоприемник «Океан») песню: «Ах, какая женщина, какая женщина! Мне б такую…» Надо же, как совпало. Лиза, Лиза… Кто ж ты такая?   


                ХYI 


- Ванюшка, а сколько, по-твоему, мне лет? Ну, на вид? Я все смотрю в зеркало и не могу определить.
- Полтинник разменял, это точно. 
- Все же интересно: кто я?  Надо будет сходить в город: вдруг, что и вспомню?
- Давай, валяй. Только надо тебя немного приодеть, - включился в разговор Кузьмич. Он выдвинул из-под железной кровати большой чемодан с двумя боковыми ручками. Такие раньше называли «мечта оккупанта». Открыл его. В будке-доме разнесся запах нафталина.
- У меня все по уму, - Кузьмич заметил, как  я  втянул ноздрями воздух, - чтобы никакая моль не посекла наше добро.
«Добра» оказалось много. Чего только ни встретишь на свалке: есть всё на все случаи жизни. Порой, увидев какую-нибудь вещь, думаешь: а эту-то, чего выкинули, ведь совсем еще новая. Порой, встречаются и совершенно новые вещи, даже (одежда) с бирками. Чудеса, да и только.   Почему вот так: одни – жируют, а другие вынуждены на свалке жить? Где справедливость?
        Словно прочитав мои мысли, Кузьмич произнес: 
- Справедливость только на бумаге, так же, как и объективность. Нет ни той, ни другой. Вот такая  «селявишка» получается. У меня раньше-то почти все было: и дом, и семья. Думал к старости буду нянчить внуков. А вот судьба распорядилась по-другому…



                ХYII

Я – Трофим Трофимов. Вот только отчества мне пока не придумали. Ванюшка смеется, говорит Кузьмичу: «Давай ему отчество какое-нибудь редкое дадим. Или лучше так: Трофимов Трофим Абрамович, а еще лучше – Моисеевич».  Вот уже меня и в евреи записали.  А мне и без разницы. Ну, а еврей – значит, умный, я не против.  Вообще я им благодарен. Да что благодарен, я им жизнью обязан.  До конца дней своих не рассчитаюсь. Повезло мне с ними...
Во как приодел меня Кузьмич: на человека стал похож. Ничего, мужики, отработаю.  И «Дурында» хорошо подстригла меня. Это заглядывала к нам на огонёк одна особа. Тоже ошивается по свалкам. Пьет как лошадь, хотя, вроде бы, лошади и не пьют. Раньше, якобы, работала парикмахером. Если бы не результат на моей голове, не поверил бы. Показывала свою фотку десятилетней давности. Совершенно другой человек, красивая, даже очень. Вот что делает с нами жизнь-то...
Оказывается, меня назвали, как того лысого на плакате, что висит в будке. Он артист, поет и играет на гитаре. Я бы тоже хотел играть на чем-нибудь, но на старости учиться глупо, да и в моем положении почти невозможно. Ванюшка склеил старенькую гитару, даже откуда-то принес самоучитель игры на шестиструнной гитаре. Сидит по вечерам, дергает струны, но ничего путного, как говорит Кузьмич, не выходит. «Слуха-то нет, поэтому все бесполезно. Только на нервы действуешь», - ворчит Кузьмич, когда нет настроения, или хочет  раньше лечь спать. Я не разбираюсь: есть слух или нет. У меня, наверное, тоже нет.

               
                XYIII 


Стою на остановке. Подъехал пятьдесят седьмой автобус. Захожу, сажусь. Рядом нацарапано: «Жило – жмот и урод», ниже -  «ДМБ-2002». А сейчас какой год? 2006-ой. Значит, четвертый год не красили. Хотя, судя по надписи, она свежая. На полу увидел булавку, поднял её. Мелькнула озорная мыслишка тоже что-нибудь нацарапать. Ничего так и не придумав,  сунул булавку в карман (пригодится).
Я что-то чувствую, только не пойму что именно. Внутри как-то  все переворачивается, сердце стучит все быстрее. Что со мной? Заболел?
 - Лиза, я же  специально напоминал, чтобы ты не забыла. Вот же, память девичья! Ну и что теперь, возвращаться?
 - Ты мне уже надоел. И не ори, ты не дома! Еще одно слово и я выйду, и поедешь один.
 -  Во как критику мы не любим. Слова ей не скажи. Тоном не тем,  то не так, се не так. Ишь, цаца  какая. Я её кормлю, пою, одеваю... Зараза... Сволочь неблагодарная! Что глазенки вылупила? Что морду-то воротишь? Да, выпил с утреца! Что хочу, то и делаю!
- Мужик, ты не ори так на женщину.  Так и по мордасам схлопотать недолго.
- А тебя, черножопый, не спрашивают! Сиди и смотри в окошко. 
Я молча слушал. Сценка, судя по накалу страстей, обещала продолжиться дракой. Мужик, которого обозвали «черножопым»,  поднялся и встал в боксерскую стойку. Правда, росточком он был на голову ниже этого очкарика в шляпе, и никакой не черный, а наоборот натуральный блондин. Женщина встала между ними и, взяв «боксера» за руки, тихо и быстро начала ему что-то говорить. Тот кивнул ей и сел на свое место.  Потом она повернулась, и я увидел её лицо.  Боже, это она!!! Лиза!!! Это она мне снится по ночам!   
- ... я с тобой разговариваю! Да повернись, ты! 
Очкарик схватил её сзади за плечи и резко повернул к себе. Она вскрикнула и, не удержав равновесия, упала на сидящую толстую женщину с корзиной на коленях. Корзина рухнула на пол. В автобусе мгновенно разлетелся запах уксуса. К тому же вылетел тюбик зубной пасты, на который тут же (случайно) наступил сапогом курсант военного училища. К уксусу прибавился запах мяты...
    Я стоял, как вкопанный.  Наконец, кинулся в галдящую толпу с твердым намерением придушить, разорвать этого очкарика, который обидел «мою» Лизу. Автобус остановился. Водитель громко крикнул, мол, если не успокоитесь, то всех вместе отвезет в милицию. Часть пассажиров вывалила на улицу. Очкарик выскочил первый и понесся прочь.  Я тоже вышел. Лиза стояла и носовым платком вытирала кровь из губы «боксера». Когда и кто (хотя, понятно, кто) его зацепил, я не заметил. Все как-то быстро произошло. Сердце билось еще быстрее. 
- Лиза!!! Лиза!!! Постойте!
Она повернулась ко мне. Её взгляд пронзил насквозь. Блондин уже отошел, и она стояла одна. Что я ей сейчас скажу? Что  вижу её во сне? Бред.
         

                XIX

   - Что-то нашего Трофимки давно нет. Загулял, паразит, - Кузьмич беззлобно выматерился, затем начал плеваться.
   - Чё   проглотил? Харкаешь, как старый пень.
   - Да, вроде бы волос попал, никак не пойму. Пойду на улицу. А ты, Ванюшка, поставь пока чайник.   
Ванюшка нехотя поднялся. Роста  был он небольшого, русоволосый, курносый. Левая нога немного короче правой, отчего при ходьбе чуть прихрамывал. Кузьмич нашел его в лесу восемь лет назад. Как тот туда попал неизвестно. «Да и неважно это, - сказал как-то Кузьмич, - прошлое уже прошло, надо думать о сегодняшнем и будущем». Ванюшка, когда чайник закипел, схватил его рукой. Ручка была горячей и он, ойкнув, выпустил чайник. Тот зацепился за край стола, крышка отскочила, и крутой кипяток выплеснулся на обе ноги Ванюшки. «А-а-а-а!!!...»  Кузьмич, услышав душераздирающий крик, ринулся в дом. Ванюшка лежал на полу с вывернутыми наружу от страха и боли глазами. Он уже не кричал, а только как-то жадно втягивал в себя воздух, словно только что вынырнул из воды. Одного взгляда было достаточно Кузьмичу, чтобы оценить ситуацию и мгновенно принять решение.  Ведь был ему Ванюшка, как родной сын. 
     - Ничего, ничего…   Потерпи, сынок. Самое страшное уже позади. Бывало и похуже. Сейчас, сейчас…» Движения были быстрыми, но не торопливыми. Кузьмич, как он считал, сделал все необходимое и, гладя его по голове, приговаривал:
     - Я же родился в семье знахаря, поэтому знаю всякие премудрости. Так что тебе, Ванюшка, со мной повезло. Я тебя вылечу, мы еще с тобой повоюем».


                ХХ


      - Неужели это ты, Леонард? Или я ошибаюсь? Нет, это действительно ты!! Я тебя, правда, только по глазам узнаю. Это ты ...   
Я стоял, ничего не понимая, только хлопал глазами.  «Какой Леонард? Кто? Я - Леонард? Эта женщина из моих снов, оказывается, узнала во мне какого-то своего Леонарда!» 
     - Меня зовут Трофим…  Вернее, сейчас так зовут. Кузьмич с Ванюшкой меня так назвали. Они меня нашли на свалке…  Я ничего не помню…      Меня ударили по голове… 
     Мы с Лизой куда-то шли. Она все говорила и говорила. Наконец,   остановились у забора частного дома.
     - Пока я тебя определю к Веронике. Ты помнишь Веронику? Ладно, потом, все потом.
Дверь нам открыла красивая женщина лет так…  Хотя, как определишь возраст женщины.   Как говорит Жванецкий: «…кто скажет, что ей сорок? Губы мягкие и всё…»
     - Смотри кто со мной! Это просто чудо! Вероника, дорогая моя, я нашла его! Это мой Леонард! Помнишь, я  рассказывала, что в автобусе вроде бы видела похожего на него. Потом несколько ночей не могла успокоиться. Все не могла простить себе, что не подошла к нему, не заговорила. А ведь это был действительно он. И вот сегодня, представляешь, в этом же пятьдесят седьмом автобусе снова увидела его. Я всегда верила,  я чувствовала… И вот…
     Мне стало плохо. Руки и ноги сделались ватными, воздуха не хватало. Я схватился за стенку и медленно стал сползать на пол. В глазах потемнело, и я потерял сознание. 



                ХХI

 - Скажите, доктор, как он? Пришел в сознанье? Можно к нему?
 - Пока он в коме. Основные жизненные органы функционируют. Мы делаем всё необходимое. Есть, правда, одна непонятность: у него выпали на голове все волосы. Что это, пока не могу сказать, впервые сталкиваюсь с подобным. Они как бы отсоединились сразу, буквально через час, как вы его привезли сюда. Наша клиника специализируется  на случаях, которые не возьмутся лечить обычные клиники. Завтра выходит из отпуска профессор Гельрот. Это уникальный человек, я еще не встречал подобных ему. Мы связывались с ним по телефону, он обещал утром быть.
   -  Доктор, я прочитала все о коме (в медицинской энциклопедии и в журналах). Есть ли надежда? Понимаете, одно чудо уже произошло: я его нашла, вернее - мы встретились, а вот будет ли второе? 
   -   Я Вам уже сказал, что мы сделаем всё, что возможно. Вы верующий человек? Если да, то, я думаю, молитва будет полезна и ему, и Вам. Сам я атеист, а посему буду врачевать. Всё, милочка, идите домой. Да, примите «Корвалол» или «Валокордин», если нормально переносите эти препараты, и спать, спать. Завтра я Вам позвоню. И еще: в подключении влиятельных людей надобности не было, я и так бы помог, и без всяких денег. Я еще не забыл моего друга: Вашего отца.
   -  Простите, я не знала. Это моя подруга, у неё обширные связи… Я ведь много лет жила за границей и с отцом виделась редко. Когда Леонард исчез, я места себе не находила, долго болела. Потом еще попала в такие переплеты, что и вспоминать не хочется. Потеряла и квартиру, и работу, и деньги. Один человек (как мне тогда казалось) вовремя подставил плечо, помог выжить. В знак благодарности и по настоянию матери (царство ей небесное), да и поддавшись его настойчивости, я вышла за «спасителя» замуж. Уж поверьте, ни о какой любви не могло быть и речи. Буквально через несколько дней я  окончательно поняла, какую страшную ошибку совершила. Это не человек,  это «нелюдь». Извините, как Ваше имя?
   -  Боря… Простите, Борис Карлович.
   -  Борис Карлович, на Вас одна надежда. Я уже так жить не могу. Пока ночую у подруги. В тот дом никогда не вернусь.  Ладно, не буду Вас задерживать, до свидания. Буду ждать Вашего звонка.
   -  До свидания.


                XXII 


   «Где-то багульник на сопках цветет, кедры вонзаются в небо. Кажется, будто давно меня ждет край, где ни разу я не был…».  Что это? Откуда? Я ничего не вижу, только слышу. Радио?  Да, радиоприемник. «… вот бы остаться всю жизнь молодым, чтоб не хотелось покоя…»  А, вспомнил, это  вокально-инструментальный ансамбль СССР. Как он назывался? «Самоцветы»?  Или нет? Не помню. Это что за голоса? « Как состояние больного, сестра? Есть изменения? Поправьте здесь все, вон пыль уберите, сейчас профессор придет в палату». Больной, значит, я. Что со мной? 
   - Борис Карлович, держи, - профессор протянул руку, - Это наша загадка? Ну с, посмотрим,- Гельрот присел на стул около кровати, взял за руку больного. 
   -  Пульс нормальный. Ну-ка, батенька, хватит валяться. Пора и честь знать. Открой глаза, о т к р о й    г л а з а…
Он ладонями несильно сдавил голову больного, низко наклонился, прямо к уху и стал что-то тихо говорить.
   -  Я понял, сейчас постараюсь встать, - ответил я и открыл глаза. 
   -  А вот и второе чудо…
   -  Что вы говорите, Борис Карлович?
   -  Да нет, ничего. Это я так, просто бормочу по-стариковски.
   


                ХХIII 


   - Вероника, как вкусно! Можно мне еще Ваших оладушек?
   - Да сколько угодно. 
Я уплетал уже вторую тарелку, запивая ароматным и таким же вкусным морсом.
С моей памятью творится что-то странное: всплывают такие вещи, что и не придумать. Оказывается, я действительно Леонард, к тому же еще и профессор. Вот те раз…  Оказывается, я объездил полмира.  Гельрот по крупицам воссоздает мое прошлое. Вот только надо ли оно мне? Оно и радует, и одновременно пугает меня. Пока до конца непонятно, что же именно произошло со мной? От чего я потерял память? 
Я хожу в парике. Лиза, когда принесла его, пошутила: «Будешь теперь, как Кобзон».  Какая же она красивая! До сих пор не верится, что она – моя женщина. Просто невероятно.  Вспомнилось, как в одном старом (еще советских времен) мультфильме про влюбленного крокодила и корову,  говорили: «Ну, что вы в нем такого нашли? Вы такая красивая корова, а он такой зелёный-зелёный…».  Вообще-то я на крокодила не похож: не зеленый, нет хвоста, да и зубов поменьше.  Да, вот говорят, что здоровье нельзя купить. Наверное, все-таки можно, имея деньги и нужные связи. О таких условиях, которые мне были предоставлены, очень многие могут только мечтать.  Почему-то сейчас вспомнил про свалку. Как там мои? Надо потом съездить к ним, нельзя забывать добро. Могли ведь просто не трогать меня, сгнил бы уже давно. А, может быть, бросить всё? Ну, зачем мне возвращать прошлое? А вдруг  всплывет, что я кого-нибудь убил? Как тогда? 
         - Да ты совершенно меня не слушаешь! Уставился в одну точку, только носом сопишь. Леонард, вспомни какой сегодня день? А!? Ну!? Эх ты… Ладно, пока простим.  Сегодня у Лизы день рождения! На,  возьми деньги и бегом за цветами. Бери-бери.   Когда заработаешь, отдашь. А вот это  преподнесешь в качестве подарка, - Вероника протянула мне небольшую коробочку, - открой, посмотри, что ты ей подаришь.
Я открыл. В глаза брызнул блеск бриллиантов. Серьги, очень красивые сережки.
       - Это, конечно, очень здорово, но как я скажу, откуда они у меня?  Лиза ведь обязательно спросит. Да и вообще, ты представь: я, не имеющий ни копейки, вдруг дарю дорогие серьги.
       - Да… С памятью у тебя ещё проблемы. Это твои серьги. Ты мне их тогда перед отъездом оставил.  Лиза хотела их купить, сказала мне, а я – тебе.  А ей можешь прямо так и сказать, что я сохранила. Каюсь, один раз во французском посольстве надевала их, но только один разок. Я же женщина.
       - Надо же, ты и вдруг женщина!  Шучу. Спасибо тебе за всё. Неловко, конечно, себя чувствую. Ну, да ладно.

                ХХIV


- Вероника, спасибо тебе, конечно, за серьги. Как же ты столько времени молчала. Это на тебя не похоже. Сколько я тебя знаю, а, оказывается, и  не знаю. А вот, если бы Леонард не нашелся? А?! Давай, колись: заныкала сережки?
- Ты мне не поверишь, но где-то в глубине души теплилась надежда на его возвращение. Сама не понимаю. Я же…
Разговор прервал телефонный звонок. Лиза взяла трубку.
- Да, это я. С кем я разговариваю? Хорошо, я слушаю и молчу.
Вероника с любопытством наблюдала за выражением её лица.  Оно прямо на глазах удлинилось, стало каким-то серым, а глаза…  Казалось,  вот-вот из них брызнут слезы. Лиза медленно опустилась на стул, трубка выпала из её руки.
- Что случилось? Кто это звонил? С Леонардом что-то? Ну, не молчи! Ответь!
- Погоди. Дай собраться с мыслями. Неужели всё это правда? Неужели?!  Звонил Гельрот. Только говорил как-то странно, словно под диктовку. Я ясно ощущала присутствие рядом с ним кого-то. Знаешь, это уже второй звонок.  Первый раз говорил незнакомый мужчина. Я не стала его слушать до конца. Сначала думала, что ошиблись номером, затем, когда он упомянул Леонарда, думала – розыгрыш. Даже мелькнула мысль, что сам Леонард изменил голос и звонит, либо попросил кого-нибудь, чтобы меня разыграть. Я сказала, что шутка не удалась и положила трубку. И вот теперь об этом же говорит Гельрот.
- О чём «об этом же»? 
- Я не могу тебе сейчас  сказать. Правильнее сначала всё выяснить самой.  Что-то Леонарда давно нет. А, вот дверь открывает. Леонард, это ты пришел?


               

                ХХV 

«Кто такой Зубрович? Почему вдруг я о нём вспомнил? Зубрович, Зубрович… Нет, не могу вспомнить. Кто он? И почему так учащенно стучит сердце? Эта фамилия связана с чем-то нехорошим, даже опасным. Когда переходил проспект, кто-то чуть ли не дышал мне в спину, даже почудилось, что коснулся меня рукой. Рука такая холодная, как у мертвеца. Хм, а откуда я знаю, какая рука у мертвеца? Я что, пожимал руку трупу?  Даже от одного слова «труп» по спине пробегают мурашки.  Вот вспомнился анекдот про мурашки. Немножко похабный. Командированный привел в гостиничный номер женщину легкого поведения. Кстати, а почему «лёгкого» говорят? А «тяжёлого» - это как? Ну, ладно. Она разделась, а у него на шнурке узел. Пока возился, развязывал, она замерзла (в номере открыта форточка), покрылась мурашками.   Посмотрев на неё, он спросил: а что это у тебя на коже? Она – это от холода, мурашки.  Он - всё, одевайся и иди отсюда!  Она - почему?   Он – да забодали вы меня! Вчера – мандавошки, сегодня – мурашки!..   Это Кузьмич рассказывал. Он их (анекдотов) столько знает! Надо завтра съездить к ним, а то всё откладываю…  Стоп, вспомнил!!!  Зубрович! Да, это он!  И, скорее всего, за мной ходит действительно он. Что же мне делать? Ну, зачем я вспоминаю? Не надо…  Всё же это я их всех убил. Значит, Зубрович меня выследил. Ладно, посмотрим, что он будет делать дальше. А я всё же совершенно другой. Что поразительно, так это память.  Я постепенно вспомнил. Ай да Гельрот!  Если бы он знал, кто я на самом деле, то вряд ли стал мной заниматься. Хотя, он же врач, и давал Гиппократу, ха-ха…  Пусть пока считает, что я профессор. Впрочем, я им действительно был, но уже после «этого».  В доме Лизы я появился уже в качестве Леонарда. А я – Пол, просто и коротко – Пол. В мозгу словно открыли «заслонку»: я всё вспомнил…»


                ХХVI 

    -   Профессор, давайте сядем и спокойно поговорим. Это очень важно. Я вспомнил то, что Вы еще не знаете. Честно говоря, я бы лучше не вспоминал. Предупреждаю: всё сказанное мною должно остаться только между нами. Вы меня поняли?
    -  Леонард,  помните  у Жванецкого: «...не  говорите загадками, вы меня изводите...» И, прошу покорнейше, не надо меня предупреждать. Я знаю столько разных тайн, что Вы и не догадываетесь. И все они умрут вместе со мной.
       -  Раз уж заговорили о смерти, то она мне уже несколько дней дышит   в спину. Да и Вам надо опасаться. Вы, общаясь со мной, вернее, помогая мне вспомнить себя, вторглись в очень сложную ситуацию.  Ладно, вижу, что Вы раздражаетесь, не понимая, о чем идет речь. Скажу только, что мое настоящее (первое) имя – Пол.  Но я не иностранец. Родился я в России. А почему так назвали, не знаю. Может быть, еще не вспомнил. Я очень опасен, поэтому дальнейшее общение со мной может привести к, мягко говоря, неприятностям. Я имею в виду, что Вас могут просто убрать.
        -  Вот уж порадовали старика. Леонард, или, как Вас теперь называть, Пол? Вы что же, батенька, думаете, что я боюсь смерти? Полный абсурд. Только Вам скажу: я уже был там... и не раз.
    -    То есть,  как были?  Клиническая смерть?
    -    Да нет. Уходы были совершенно другим путем. Вот сколько, по-вашему, мне лет, а?
    -    Точно и не скажешь. Где-то около семидесяти. Угадал?
          -   Почти угадали. Только впереди надо поставить еще единичку. - Гельрот усмехнулся, увидев, как недоверчиво вытянулась моя физиономия. 
      -  Не понял,  объясните, если можете, - я был заинтригован.  Гельрот пристальным взглядом  «впился в мой мозг».  Голова немного закружилась, захотелось прилечь и заснуть. Всё стало каким-то безразличным.  Мне показалось, что я каким-то образом завис в воздухе. Не высоко, а буквально сантиметров десять-пятнадцать над стулом, на котором сидел...
     -  Как спалось? -  я невольно вздрогнул и открыл глаза. Передо мною стояла стюардесса, держа в руках небольшой поднос с напитками. 
         -   Нормально. Я не храпел случайно? - я огляделся. Нахожусь на борту самолета. В окошко иллюминатора видны проплывающие белые облака из ваты. Я взял стаканчик и пригубил. Вот те раз – коньяк!
   - Приятного полета, господин Гульберштейн. - стюардесса сверкнула   ослепительной улыбкой и упорхнула. 
Только сейчас я вдруг осознал, что разговариваем мы не на русском языке. А на каком?

               
                ХХVII

   -Я продвинулся так далеко, что и сам не ожидал. С этим (сейчас он называет себя Пол) надо еще поработать, прежде чем подключать к основному делу. Главное – не переборщить. Я немного увлёкся.
    -Да, Гельрот, надо осторожнее с материалом. 
   -Я такой же Гельрот, как ты балерина. А тебе не хочется вернуться назад? У меня иногда возникает такая мысль.
    -Нет. Обратной дороги нет.  Он сейчас уже приземлился в Финляндии?
    -А..., я же тебе не сказал: он в Болгарии, а потом – в Финляндию. За пару деньков, думаю, управится. У финнов тоже два-три дня и обратно.
    -Ну и ладненько. Пошли, пообедаем где-нибудь в новом местечке. Что ты можешь предложить?
    -Сейчас сориентируемся.
     Гельрот и Брукманис  вышли на улицу. Солнце нещадно палило. Прохожие двигались быстрым шагом, торопясь в тень.  Брукманис мгновенно взмок - сто двадцать килограммов, из которых половина жира. Он вытащил носовой платок и каждые десять секунд вытирал себе лицо, шею.  Они подошли к ресторану «Педант».
   -Здесь мы еще с тобой не были. Что-то ты совсем растаял, весь мокрый. Надо сбрасывать жирок. Вот смотри, я совершенно сухой, - Гельрот поднял руку, демонстрируя сухость.
    -А я не хочу. Мне нравится быть толстым. Сейчас закажу себе всякой всячины. Вот, говорят, в жару нет аппетита. А я всегда хочу есть и при том вкусно.
  Внутри ресторана было прохладно: усиленно работали кондиционеры.  Они сели за столик, стоящий у небольшой сцены.   
                (Продолжение следует)


Л.К.  оторвался от чтения и задумался. «Всё же интересно, есть ли у Влада концовка? Гадёныш, опять  это «продолжение следует»... Самому додумывать — дело хлопотное. Всё равно, что бы я ни придумал, у него, естественно, будет другая. Да, накрутил он, конечно, много, но мне понравилось. Надо позвонить ему, пока его не грохнули. Вот же влетел, бедолага». Л.К. почему-то снова вспомнил аварию на дороге. Ему опять почудилось, что тот бедолага — Влад. «Что за наваждение? Вот прицепилось! Всё, хорош. Сосредотачиваюсь,  ещё раз перечитываю последние странички и начну додумывать...»  Однако читать и додумывать не получилось: зазвонил телефон. 
-Алло! Лев Константинович?
-Да, я. Кто это?
-Вас беспокоят из прокуратуры. Вам необходимо завтра к 11 часам подъехать на улицу Малахитовую, дом 7, второй этаж, кабинет 24 к следователю Кристолину Ивану Фёдоровичу. 
-Я не понял, к какому следователю? Вы кто? Это розыгрыш такой? Николай Иванович, ты что ли меня разыгрываешь? 
-Вам направили повестку, но предварительно сообщаем по телефону. Дело серьёзное, вам всё объяснят на месте. Спасибо, до свидания.
-Будет повестка — приду, а так звонкам, сами понимаете, верить нельзя. Я сам могу представиться кем угодно, - в трубке послышались короткие гудки. «Какая теперь работа. Выбили из колеи, паразиты. Похоже и правда, из прокуратуры. Вот только по какому вопросу? Скорее всего, свидетелем. Только чего?»

                10 

-Здравствуйте, проходите, пожалуйста, присаживайтесь. Меня зовут Иван Фёдорович, - следователь протянул руку Л.К.
-Крюшон Лев Константинович, очень приятно. Я так понимаю, вопросы задаете Вы — я отвечаю.
-Правильно понимаете. Первый вопрос — вы знали Владислава Петровича Притворова? 
-Знаю. Постойте, а почему вы о нем в прошедшем времени? Я недавно с ним виделся.
-Вот сейчас вы и расскажете о вашей последней встрече. А пока, вот прослушайте и дайте свои пояснения, - Кристолин придвинул небольшой магнитофончик и нажал на клавишу воспроизведения.  Сначала было слышно какое-то потрескивание, затем в кабинет ворвался голос Влада. «Голос какой-то странный» - подумалось Л.К. 
«...это я... Владислав Притворов... Вот... Ухожу из жизни... Да-да, сам ухожу... Вот... Значит, не хочу так больше жить... Я совершил преступление и должен нести за это наказание... Как у  Фёдора Достоевского...  Я смерти не боюсь... У меня нарушилась психика... всё равно убьют, а ожидание так невыносимо... Не могу контролировать свои действия... Лев Константинович, всё рухнуло.  Я вас подвёл, простите меня... Мысли путаются... не помню, что ещё надо сказать... Квартиру забирайте... Я ещё совершил такое!! Только не помню, что именно... Об этом никто, слышите, не знает и никогда не узнает... Пусть это уйдёт со мной туда...  Да, передайте Льву Константиновичу, что к нему у меня никаких претензий нет, я ему благодарен за всё... Я уничтожил все свои записи... Надо было отдать ...  Распоряжайтесь всем, что я раньше принес, по своему усмотрению... это маленькая плата...  Мне больно... хватит... А вы кто? Фриди?! А почему пустые глазницы? Я сейчас...» 
-Пленка закончилась. Ну и что вы об этом думаете? Он несколько раз упомянул вас. А «Фриди» - это кто такой? 
-А Влад что? Его нет? Самоубийство? Или его убили? Это его предсмертное послание? - Л.К. почувствовал, как стремительно повышается давление, боль в затылке усиливалась.
-Его обнаружили мёртвым в своей квартире. Он повесился. Был в нетрезвом состоянии. Молодой, а весь седой. Расскажите, пожалуйста, всё, что вы знаете о нём. Особенно важны ваши последние встречи. 
Л.К. рассказал всё, что связывало его с Владом, подробно изложил их последний разговор.
-Да, интересно... А этот Дурин, с чьей женой Притворов учился, вам лично знаком?
-Так, поверхностное знакомство. Да его в городе и области все знают. Не сомневаюсь, что вы о нем знаете  много.
-Да знаем мы его, конечно. Работаем уже с ним. Судя по вашему рассказу, Притворов мог покончить жизнь самоубийством из-за воровства, денежного долга, боязни, ну и определенного нарушения психики под воздействием алкоголя. Как я понимаю, ему пить было совершенно нельзя.  А вот он ещё упоминает какое-то совершенное им преступление. Что это может быть?
-Даже не представляю что. Ну, вы же слышали, как он сказал, что никто об этом не знает и никогда не узнает. Может, убил кого? Ему действительно категорически нельзя было пить. Видимо, не выдержала психика. Так бывает...  Я, конечно, сейчас жалею, что не помог ему и оставил одного в таком состоянии. Да кто ж знал, что всё так выйдет.
Л.К. и Кристолин общались ещё минут двадцать. Потом, после оформления протокола допроса свидетеля, Л.К. отпустили, отметив, что, в случае необходимости, его снова вызовут.
Л.К. вышел на улицу. Чувствовал он себя неважно. Сев за руль,   понял, что не сможет вести машину. «Потом заберу» - сказал он самому себе вслух. Оставив машину около здания прокуратуры, он медленно пошел в направлении дома. Что-то внутри его повернулось, он чувствовал это. Ворох мыслей мешал сосредоточиться, не давал ответа на главный вопрос: «Что же теперь делать?» Каждый шаг тупой тяжелой болью отдавался в затылке. Такого поворота он не ожидал, поэтому был в некоторой растерянности. «Надо собраться, надо... Уже ничего не изменить. Что поделаешь... Стоп, может, он не сам, может, его повесили? Ведь в записи слышно, что к кому-то он обращался. Значит, кто-то рядом был? А пустые глазницы — это что? Скорее всего, чердак съехал... Ладно, в прокуратуре разберутся. Этот Кристолин, чувствуется, опытный следователь. Вот поговорили по-человечески... Я ожидал худшего варианта. Умный мужик, раскопает. Все бы такие были, тогда бы...» Визг тормозов прервал его мысленный монолог. Задумавшись, он вышел на проезжую часть. Темно-зеленая Волга ГАЗ-2410 чуть было не наехала на него. Машина, резко затормозив, выскочила на тротуар и остановилась. По счастливой случайности тротуар был пуст.  На удивление водитель вместо обычного в такой ситуации матерного крика, подбежал к Л.К., который от испуга присел на корточки.
-Не зацепил? Всё нормально? Ну, слава Богу! Хорошо тормоза только что отремонтировал. Машина старая, но не подвела, умница. Со мной недавно была подобная ситуация, тоже задумался, и чуть было не сбила «Скорая помощь». Чуть-чуть не считается. Ничего, важен конечный результат. Да вы садитесь в машину, давайте помогу. Отвезу куда надо. Лучше, конечно, сейчас домой. Успокоится, хряпнуть стопарика и поспать.
Первоначально нахлынувший испуг медленно исчезал. Л.К. молча сел в Волгу, тихим голосом назвал свой домашний адрес. Водитель, он представился Борисом, всю дорогу говорил и говорил.  Видимо, тем самым успокаивал и себя. Приехали.
-Борис, спасибо вам за всё. Извините ещё раз меня за невнимательность, - он протянул Борису руку, - а, впрочем. Давайте так: сейчас идем ко мне, пропустим по рюмочке-другой хороших напитков. Только не возражайте. Мне сейчас очень не хочется быть одному. Места у меня в доме достаточно, оставайтесь до утра.
-А почему бы и нет? Я, собственно, никуда не спешу. Жена с детьми поехала к тёще. Могу и отдохнуть, - Борис заметно оживился, настроение повысилось.
-Вот и ладненько. А вообще, Борис, то, что мы встретились — не случайно. Случайностей в этой жизни просто не бывает...

                11

Кабинет следователя Кристолина. За столом сидит следователь, напротив его — Дурин.
-Так вы утверждаете, что после того раза вы вообще не видели Притворова?
-Да, утверждаю. И могу это доказать. У меня, господин следователь, железное алиби, - Дурин сомкнул пальцы рук и звучно хрустнул суставами.
-Да, мы проверили. Кстати, господином меня называть не надо, я не привык и привыкать не хочу. Как говорил Шариков: «Господа все в Париже...»
-Ко мне ещё есть вопросы? Мне некогда здесь рассиживать. Учтите, господин следователь, в следующий раз (если он, не дай Бог повторится) я буду говорить только в присутствии своего адвоката, дабы не было никаких недоразумений. Сегодня он по техническим причинам не смог присутствовать.
-Когда понадобитесь, мы вас вызовем. И, пожалуйста, не уезжайте пока из города.
-Я понимаю, это просьба? Подписки о невыезде нет,  поэтому буду действовать по обстоятельствам. Всё. Подпишите пропуск, и я пошёл, - Дурин взял подписанный пропуск и поднялся, - Прощайте.
-До свидания.
-Нет, всё-таки прощайте, - Игорь Дурин ехидно улыбнулся и вышел. 
Кристолин закурил. Хоть он и привык к общению с подобными «авторитетами», неприятный осадок остался. «Что же это, действительно самоубийство? Похоже. Этот Дурин подонок, но алиби у него всё же есть. Ладно, до конца недели поковыряюсь и надо закрывать дело».   

               
               
                12

«Откуда Влад брал сюжеты для своих рассказов? - Л.К. мысленно задавал себе вопросы, - «Вот мне, например, легко описывать события, которые реально были, лишь добавляя, так сказать, по вкусу. А придумать с нуля — сложнее. Из всех рассказов Влада практически ни один не связан с его жизнью. Или я об этом не знаю? Жаль парня... Может, опубликовать все его рассказы под его именем, так сказать, посмертно.  А что делать с двумя незавершенными? Самому додумать, так это будет совместный труд... Ничего не буду делать. Пусть лежат... Надо заниматься своими работами. Что-то в последнее время совсем обленился и занимаюсь ерундой.  Или всё же  опубликовать  под своим именем и заработать на этом?  А дальше как с этим жить? Нет, я всё же не подонок...»   Смерть Влада внутренне изменила Л.К., остановила от данного шага.  Он медленно ходил по комнате, заложив ладони за затылок. Взял телефонную трубку и набрал номер следователя.
-Алло! Это Лев Константинович. Помните такого? Сможете сегодня принять меня?  Хорошо, через час. 

               

                13 

В кабинете Кристолина пахло колбасой и ещё чем-то съестным. Увидев, что вошедший Л.К. принюхивается, Иван Фёдорович буркнул:
-Не обращайте внимания, это мой поздний завтрак (он же обед). Здравствуйте, присаживайтесь. Из деревни прислали домашнюю колбаску. Люблю грешным делом это дело. О, как выразился, почти поэзия... Ладно, как говорится,  ближе к телу. Что вы хотели мне сообщить или спросить? 
-Да я хотел узнать о Владе, то есть о Притворове. Видите ли, у меня такое ощущение, что не сам он ушёл из жизни. Вспомните концовку записи. Там же ясно слышно, что он к кому-то обращался...
-А дело я  закрываю. Чистейшее самоубийство. Специалисты указывают на явное помутнение рассудка. Обычный суицид на почве пьянства и шизофрении. Тут всё понятно, особенно моему начальству..., - Иван Фёдорович нахмурился. 
-А вот мне не понятно.  Помните, он  произнёс - «Фриди». А что, если это они приходили к нему? Вы говорите, что он седой? А я у него не видел ни одного седого волоска. Конечно, легче закрыть дело и всё. Тут что-то не так. Ну, вы же сами знаете! -  Л.К. разгорячился, но сумел взять себя в руки и замолчал. Он тут же пожалел о сказанном. «Надо будет объяснять необъяснимое. Вон, смотрит на меня, как на идиота. Конечно, идиот. Что я докажу? Принесу ему «Фриди»? И что? Скажет, ну точно — он  шизофреник.»
-Да вы не переживайте так. Или вам надо, чтобы обязательно было убийство, и убийца был справедливо наказан? Не думайте, что я.., - он не договорил: в кабинет вошла женщина в форме.
-Иван Фёдорович! К вам два посетителя: Гельрот и Бровин. Сказали, что им назначено. 
-Хорошо, через пять минут я их приму, - Кристолин придвинул, лежащий на столе пропуск и подписал его, отметив время, - всё, Лев Константинович, идите, до свидания. 
Л.К. не мог пошевелиться. Услышав фамилии посетителей, он просто остолбенел. «Если это совпадение, то... Ничего не понимаю... Бровин — это же... А Гельрот?»  Он увидел, что следователь с каким-то прищуром смотрит на него.
-Вам плохо? Вы так побледнели. Вот, выпейте воды, - Кристолин протянул ему стакан. Л.К. не сразу сообразил, что от него хотят. Потом взял и жадно выпил. Немного опомнившись, он, нелепо кланяясь, спиной двинулся к двери. 
-Извините, я пойду... Мне что-то нездоровится... До свидания, - он вышел в коридор. Там на стульях сидели двое мужчин. Проходя мимо, он остановился и кивнул им. Они кивнули в ответ. «Знали бы они, что являются персонажами рассказов Влада. А вдруг это действительно они?  Нет... Всё... Я, наверное, схожу с ума. Всё, домой, домой и забыть к чертям собачьим!»  Он вырвался на свежий воздух.  Быстрым шагом, почти бегом ринулся вдоль улицы. Сзади услышал сигнал машины, остановился и оглянулся: к нему подъезжала Волга, за рулём которой, улыбаясь на всю ширину своего лица, сидел Борис.
-Как я рад снова видеть вас! Может, по старой памяти снова подвезти? Дорогу я помню, - он вышел из машины, протягивая обе руки. Они чуть ли не обнялись. Л.К. сел в машину.
-Мне сейчас надо выпить... Да, надо... А то со мной что-нибудь произойдет нехорошее... Поехали.
Машина, взвизгнув шинами, рванула с места.  По дороге Борис успел рассказать целую кучу анекдотов. Наверное, смешных, но их смысл до Л.К. не доходил. Он, чтобы не обидеть собеседника, улыбался, но улыбка была вымученная, искусственная, что, конечно же, заметил рассказчик.
-Да... Видимо, дела плохи. Готов составить компанию. Я до сих пор вспоминаю ваш коньячок. Такой мне не по карману. Если хотите, можете мне поплакаться в жилетку. Это, говорят, помогает. Снимете с себя груз проблем.
Они вошли в дом.  Борис остался в кухне-столовой, а Л.К. поднялся в свой кабинет. В комнате всё было перевёрнуто, компьютер был включен.  Он спокойно (как будто ничего не произошло) проверил ценности, находящиеся в кабинете.  Открыл сейф, спрятанный в стене.  Всё было на месте. Он сел и задумался. Потом закрыл глаза и попытался вспомнить, что именно было на столе. «Так, пропали рассказы Влада. Надо проверить. Может, сбросили куда»?  Он ещё раз внимательно и (на удивление) спокойно прошелся по всем углам. Нет.  «Мистика? Я же не верю в это? А что тогда?» Он спустился вниз. Борис стоял и с интересом рассматривал чучело обезьяны.
-Это мне привезли знакомые, - сказал Л.К.,  удивляясь своему хладнокровию и необъяснимому, нелогическому спокойствию, - правда, симпатичная морда?
-Ага! Если бы туловище расширить в несколько раз, то было бы  похоже на Брукманиса. Это я как-то подвозил толстого мужика, и он мне оставил свою визитку, - Борис полез в карман и вытащил портмоне. Порывшись в нём, не найдя визитки, он махнул рукой.  Л.К. словно щёлкнули по лбу. Он мгновенно вспотел, голова закружилась и,  упал  бы, если бы его вовремя не подхватил Борис.
-Сейчас полечимся. Я уже налил коньячку и подрезал лимончик, - он усадил Л.К. на стул, - ну, за здоровье? Вам сейчас станет легче. 
Они чокнулись. Л.К. положил в рот дольку лимона. Буквально через минуту ему действительно стало лучше.  Выпили по второй — ещё лучше...

                14

Голова раскалывалась... Л.К. тяжело поднялся и побрел в ванную. Разделся, встал под холодный душ. Через несколько минут почувствовал некоторое облегчение. Завернувшись в халат, прошел в кухню и налил в стакан воду с шунгитом. Никакой рассол не сравнится с такой водой. В доме было тихо. Он прошелся по всем помещениям в поисках Бориса, но от него не было и следа.  В кабинете всё было чисто и аккуратно, вещи лежали на своих местах. «Кто всё убрал? Борис? А где он сам?»  Зазвонил телефон. Пока Л.К. шел к нему, звонки прекратились. «Чего ж я так вчера нажрался? А почему на столе только один стакан? Борис свой убрал? Или его вообще не было? А, может быть, всё мне приснилось?» Л.К. вздрогнул — снова зазвонил телефон.
-Алло! Лев Константинович? Это Влад!  Вы вчера сказали, чтобы я позвонил в одиннадцать часов. Вот я и звоню. 
-Это точно ты? Ты жив? -  удивление, радость и ещё что-то прямо выплёскивалось из Л.К.
-Враги не дождутся. Конечно, жив. Что со мной сделается.  Я сейчас, кстати, пишу что-то вроде сценария. Рабочее название пока  такое - «Фриди». 
-Я знаю... Роман Поплавский, Костя, Рудольф, Бровин...
-Откуда вы... Я только сегодня ночью... Ничего не понимаю... Я же никому ещё ... даже из дома не выходил... Как вы узнали? - Влад замолчал. 
-А мне положено всё знать, - Л.К. стало вдруг так легко, свободно. Он понял, что произошло что-то необычное, что сам он стал другим. Ничего больше не сказав, положил трубку.
Долго сидел, молча, погрузившись в свои мысли. И только к концу дня окончательно убедился в том, что  это  ему действительно приснилось. Вот только почему он до мельчайших подробностей всё помнит? В голову пришло мудрое решение — всё записать. Писалось очень легко и быстро. Перед газами одна за другой всплывали картинки.  Он совершенно забыл о времени, о еде, обо всем на свете. Сейчас главное было это. Наконец  остановился. «Ну, вот и всё» - он облегченно вздохнул...

Леонид Горбушин
г. Калининград