Вам с пурсиком!

               

Вера Позднякова                          Здрасьте, бабушка (из анекдота)

Я окончил летное училище с отличием и шел первый на распределение к будущему месту службы. Я выбрал романтику и … Чукотку. А в короткий отпуск перед началом службы меня, молодого  здорового холостяка, пригласил мой друг и однокашник в гости к своей родной бабушке в деревню.
Я с радостью согласился погостить несколько дней.
Как водится в деревнях, по нашему приезду к бабушке набежала вся родня, общим количеством полдеревни, каждый со своим угощением для нас.
Стол ломился от яств и питья. Дымилась молодая картошка, зеленели огурчики.
Гвоздем программы были бабушкины вареники и пельмени, с картошкой, творогом, мясом и прочее и прочее.
Свежая сметанка, домашнее маслице, молочко от своей коровки.
Мы с другом сидели на почетном месте во главе стола и я глотал слюну, стараясь  сделать это незаметно. Здоровый организм, разгрузившийся от бремени умственного жаждал загрузиться физически.
И вот, все сидят за столом, счастливая румяная бабуля, не зная, как угодить внучкам, велела налить в стопки её, родимую, со слезой и подошла к нам с последним вопросом. Что же подать нам, милым деткам, так проголодавшимся за время учебы, к вареникам и пельменям, маслице, сметанку? Или подать их с пурсиком?
Я, как почетный гость, решил не ударить в грязь лицом и компенсировал свое незнание языка и обычаев хозяев своей любознательностью, лившейся из меня через край.
Я про себя рассудил, со сметаной ел, с маслом ел, а с пурсиком – нет. Надо попробовать, а то потом буду на Чукотке длинными зимами жалеть.
С пурсиком! – сказал я.
Бабушка, выкормившая не один десяток детей и внуков, умилилась, милый, вспомнил детство свое, и положила мне целую тарелку пельменей. Затем налила  в кружку молока, отпила большой глоток и со всей силы разбрызгала это молоко по моим дымящимся пельменям. При этом из-под её,  плотно сдвинутых, губ молоко выдувалось в виде отдельных мелких капель.
Каждый пельмень был усеян этими каплями как украшением, причем каждый выдув этих капель сопровождался громким, залихватским присвистом – приговоркой: пу-ур-с!
Раскрасневшаяся  от стараний угодить бабушка подала мне тарелку. Все гости, дождавшиеся, наконец, начала пира, подняли стопки, и наступило торжественное молчание, свойственное началу каждого пира, шла разборка и передача друг другу закуски, прерываемая лишь короткими, скупыми репликами.
Началось дружное закусывание после первой.
Я сидел не шевелясь, не в силах двинуть ни единым своим членом и только редкие мысли в голове служили доказательством того, что я ещё жив. Мысли были в основном по-чернышевскому, что делать?
Ведь ещё несколько секунд и все гости во главе с бабушкой заметят, что я сижу, как истукан, с красной, не шевелящей ничем мордой.
Но не зря я пять лет оттрубил в лётном, где нас как раз и учили принимать мгновенные решения, я поднял рюмку для тоста, встал. … И от мощного броска вверх колени стукнули по столу, и вся тарелка пельменей подлетела и рассыпалась по полу. Жизнь возвращалась ко мне при виде пурсиков, скатывающихся с пельменей на пол.
Отгремели тосты за приезд и отъезд, и мы с другом отбыли к месту своей первой службы.
Чукотка встретила нас снегом, ветром, спиртом и дорогами, обозначенными в сплошном снежном полотне  лишь бочками из-под горючего.
Началась наша служба, вскоре мы были уже заправскими северянами и в свободное от полетов время не знали, чем себя занять, все книги перечитаны, фильмы пересмотрены, физиономии сослуживцев переизучены.
И вот, как-то в очередной наш отдых мой техник, кстати, смышленый малый и родом из этих мест, предложил, поедемте, ребята, к моей бабушке, она давно уже ждет нас всех в гости.
Ну а молодому парню собраться – только подпоясаться, тем более по чукотским масштабам.
Несколько часов в снежной пелене на вездеходе, вдоль бочек-ориентиров, и вот показались дома и чумы оленеводческого колхоза, где жила родня нашего сослуживца вместе с бабушкой.
Причем среднее и молодое поколение жило в домах, а старшее в чумах.
Нас пригласили в чум к бабушке, ярко горел огонь костра, на нем пыхтел чёрный, как смола, чайник.
На разосланных повсюду шкурах уже сидели многочисленные хозяева, в центре, поближе к огню были почетные места для стариков и нас – гостей.
В честь гостей вместо «Гвоздики» разлили «Тройной». Мы, уже наслышанные об этих обычаях, захватили с собой чистый спирт, который хозяева приняли с нескрываемым удовольствием … и отложили его в сторону, чтобы не показать свою невежливость. Я еле отговорился близким дежурством, во рту пересохло и хотелось пить, тем более предстояло вкусное пиршество, большой котел под готовящиеся пельмени закипал.
Я встал и пошел на женскую половину, отделенную шкурами оленей от общей залы, спросить водички.
Откинув полы и заглянув внутрь, я забыл, за чем я пошел. Там, в небольшом кругу около костерка-очага, сидели женщины, на голых ногах у них в ряд лежали сочни из теста, они брали куски оленины из большого блюда,  набирали их в рот и ритмично жевали, ловко выплёвывая «фарш» на очередной кружок из теста, подцепленный с голой ляжки.
Причем всё делалось с полным профессионализмом, и все женщины находились на разных стадиях процесса изготовления пельменей, большие резные доски уже были почти заполнены их изделиями.
Я онемел, но глаза и мозг, как-то вне меня, фиксировали происходящее. Особенно старалась бабушка, своим единственным прокуренным зубом она умудрялась выдавать фарша в два раза больше  молодых и зубастых еще дочерей и внучек.
Все были очень увлечены и старались успеть к закипающему котлу.
Я выполз  из юрты.
Мой организм  содрогался и очищался против ураганного ветра со скоростью вдвое большей урагана. Колючий вихрь немного охладил меня и привел в чувство.
Опять вопрос стоял по – чернышевскому, что делать?
Пить я не мог, есть я не мог, петь я тоже не мог, и заболеть я тоже не мог, т.к. был наслышан про согревающие компрессы из женщин, ведь неизвестно было, кому будет поручена эта роль.
Я мог лишь услышать сквозь шум урагана зов рации в вездеходе, призывающий лично меня на срочный вылет вдоль нулевого меридиана.
С тех пор я стараюсь плотно поесть, перед тем, как ехать в гости, не привлекать к себе внимание за столом и стараюсь узнать у друзей, родственники которых приглашают меня в гости, об их обычаях и привычках.
Иногда, когда какой-то новый гость, приглашенный уже в нашу компанию, начинает вести себя важно, как породистый гусь, я, на правах старейшины, спрашиваю его тихо и уважительно, не желаете ли он отведать пельменей … с пурсиком!
Дружный смех восстанавливает  равновесие компании.