Одна неделя школьного учителя. День третий

                День второй здесь:
                http://www.proza.ru/cgi-bin/login/page.pl

                День третий.

       В среду Вера Борисовна приехала на работу в благодушном состоянии. С утра она успела переделать  по дому несколько дел, поставила тесто. Пока пройдут три урока, оно дважды поднимется, к вечеру будут  пироги.
       В учительской шло бурное обсуждение последствий чрезвычайной ситуации на уроке французского языка в восьмом классе первой смены.
      От разных учителей в течение трёх перемен Вера Борисовна услышала эмоциональные отклики о случившемся и к концу дня могла очень чётко представить достоверную картину произошедшего.
      Как поняла Вера Борисовна, мальчиков в этот день с последних двух уроков  то ли на плановую медкомиссию отозвали, то ли на спортивные состязания - остались одни девочки, причём, во французской группе - всего пятеро.            Почему-то девочки решили, что это должно послужить неоспоримым аргументом к тому, чтобы их отпустили: урок был последним по расписанию, после физкультуры. 
      Однако, учительница французского языка их точку зрения не разделяла. Она велела приготовить тетрадки с домашним заданием и открыть учебник с упражнением, которое предстояло выполнить.
      В это время в кабинет заглянул дежурный и попросил учительницу на минутку подойти к секретарю, расписаться в телефонограмме. Кабинет директора находился рядом, на первом этаже, директор  был  на совещании в районном методическом центре, поэтому секретарь проявила находчивость. Ей не хотелось искать француженку по школе после урока, если та уйдёт, не расписавшись, и решила воспользоваться моментом на уроке.
       Полина  Алексеевна, женщина полная и рыхлая, нехотя встала и отправилась выполнять распоряжение, наказав восьмиклассницам повторить домашний параграф. Её не было с минуту-две, но этого хватило...
      Когда она вернулась, в кабинете стоял густой приторный запах, по всей видимости, духов или дезодоранта , от которого Полине Алексеевне тут же стало плохо. Она опустилась на ученический стул у двери, покрылась пятнами, испариной, беспомощно открывала рот и держалась за сердце.
      Все в школе знали, что она аллергик, потому что учительница не скрывала этого. В её столе всегда лежала аптечка с лекарствами. Более того, она охотно рассказывала, что аллергию заработала себе давно, лет тридцать назад, когда работала в небольшом приморском городке. В те времена учителя сами выполняли покрасочные работы в кабинетах и коридорах, возвращаясь из своего летнего отпуска прямо в разгар ремонта. Персонала не хватало, мебель и панели красили все: и сочувствующие родители, и учителя - энтузиасты, и уборщицы, даже старшеклассники, по согласованию с родителями. Поскольку это происходило в рабочее время, никто ничего им не доплачивал, на каникулах учителя получали по отгулу. Отказ от приведения школы в надлежащий вид расценивался как пошатнувшаяся мораль работника образования. Все понимали, что это безобразие, но тихо терпели. В тот день они с напарницей красили деревянный пол в своём кабинете, но синоптики предупредили о надвигающемся штормовом ветре, и директор велела закрыть окна. Оставлять работу ещё на один день молодые учительницы не стали - окна закрыли и покрасили всё за один приём. Надышались вредными испарениями, еле отошли обе, но у Полины Алексеевны на резкие запахи  возникла стойкая реакция - рефлекторный спазм. Так она и жила с этим, мучаясь и приспосабливаясь.
        Расчёт девочек был прост: "француженке" станет плохо, и она отпустит всех домой, но  дело приняло неожиданный поворот: пришлось быстро  бежать  за помощью к учителю ОБЖ в соседний кабинет и звать вахтёра.
        Мужчины вывели Полину Алексеевну в коридор,  туда же вынесли кресло испуганной секретарши, открыли окна...
        Несмотря на создавшуюся ситуацию,  отпускать девочек с урока  никто не собирался. Более того,  подошедшая завуч Анна Марковна велела всем подняться в её кабинет  на второй этаж и быстро выяснила, кто что говорил, делал и предлагал. Никому из восьмиклассниц не хотелось брать вину на себя, поэтому сомнений не оставалось: Потапова Лариса, отличница класса, достала свои духи, вылила их на пол, стол и стул учителя, а потом ещё и побрызгала вокруг дезодорантом, для более прочного эффекта. Запахи смешались так, что сами девочки стали покашливать, хорошо, что учительница отсутствовала очень мало времени, не то приводить в чувство пришлось бы не  её одну. Лариса созналась в содеянном, поняла, что наказания не избежать и расплакалась.
       Вызванная по телефону, мать Ларисы действовала по широко известному принципу: лучшая защита - это нападение. Молодая женщина энергично вошла в кабинет и тут же приступила к бою:
- Что бы ни сделал ребёнок, вы не имеете никаких прав доводить его до слёз! - возмущённо выдала она, увидев заплаканные глаза дочери и не утруждая себя анализом происшествия.
- Никто и не доводил её, - спокойно отозвалась Анна Марковна, - девочки только рассказали, как она организовала срыв урока.
- Мой ребёнок не мог организовать срыв урока, потому что она - отличница, и никогда не прогуливает школу!
-У неё единственной в сумке оказались дезодорант и духи. Зачем ей эти принадлежности на уроках?
- А какое право вы имеете лазить в её сумке? Это личные вещи! - парировала мамаша.
- Кто достал эти предметы из твоей сумки? - повернулась завуч к Ларисе.
- Я сама, - тихо отозвалась девочка.
- Во-первых, давайте называть всё своими именами: Лариса далеко не ребёнок, а почти взрослый человек, имеет паспорт, через год оканчивает неполный курс школы, - обратилась Анна Марковна к матери девочки.
      Далее она подробно рассказала о случившемся.
- У вас учителя во время уроков решают свои проблемы, а вы обвиняете учеников! - не сдавалась родительница.
- Да, учитель покинул кабинет - этот вопрос будет рассмотрен на планёрке внутри коллектива, но сейчас мы говорим о поступке вашей дочери, - напомнила завуч.
- Какой это поступок? В школе нет душевых кабин, девочки после физкультуры вынуждены приглушать запах пота дезодорантом - так это что, преступление?
- Дезодорант на потную кожу не наносят, любая девочка должна это понимать. Что касается школы - вы сами выбрали именно эту школу, зная, что душевых кабин в спортзале нет,   поэтому, если вас она перестала устраивать, вы вправе её поменять.
- Ах, вот в чём дело! Вам просто неугодна моя дочь! Вы хотите вынудить её уйти из школы! Да я завтра же приведу к вам корреспондентов, потому что вы ущемляете права ребёнка, заставляя его переживать стресс из-за какой-то детской шалости!
     Лицо завуча приобрело непроницаемое выражение: глаза сузились и потемнели, взгляд не предвещал ничего хорошего, в голосе  появились жёсткие нотки:
- В вашем личном деле есть документ, подтверждающий, что вы знакомы с уставом школы и обязуетесь его выполнять. Ваша дочь так же знает устав, но сорвала урок, а вы  собираетесь очернить всех, даже не подумав о моральной стороне дела. Для учителя пришлось вызывать "скорую помощь" из-за "детской шалости" вашего взрослого ребёнка!
    Но  женщина продолжала атаковать:
- А может вашему учителю стоит поискать другую работу? На свежем воздухе! Раз у него такие проблемы со здоровьем?
- И вы произносите это  в присутствии пятерых детей, включая собственную дочь? - спросила  Анна Марковна.
- А что я такого сказала? Если человек не может работать в школе, пусть ищет работу вне её, что такого в этой фразе?
- Тогда половину специалистов разных сфер следует записать в инвалиды, а больных детей не учить и в институты не зачислять, - пояснила завуч. - Но Полина Алексеевна как учитель нас устраивает. Да и  кому в голову  придёт, что работая в школе,  надо обезопасить себя противогазом?  Жаль, взрослого разговора у нас не получилось. Вашими аргументами вы забросили камень в собственный огород. Кто знает, сколько их там уже, а придёт время  поднимать...
    Она повернулась к детям:
- Девочки, вы свободны, но подобных поступков быть не должно. Надеюсь, вы понимаете, что по отношению к учителю поступили очень и очень плохо?
- Да, да, конечно, Анна Марковна, понимаем! Мы сейчас же извинимся, мы не думали, что так получится, - вразнобой заговорили восьмиклассницы, отступая к двери.
- Вас так же далее задерживать не стану, - сухо посмотрела завуч на мать и дочь  Потаповых.
- Я тоже хочу извиниться, - прошептала девочка.
- Это твоё право, но неискреннее раскаяние будет заметно сразу, - предупредила  Анна Марковна.
- Я на самом деле чувствую себя виноватой, что не подумала, как это всё серьёзно . Можно мне - с девочками?
- Тебе решать, - ответила завуч.
  Лариса повернулась и бросилась догонять одноклассниц, не посмотрев на мать.
- До свидания, - сказала Анна Марковна.
  Женщина не уходила.
- Что-то еще?
Женщина развела в стороны руки:
-Я, пожалуй, наговорила лишнего!               
 - И тем самым ещё раз подтвердили моё убеждение, что мы всё же не зря здесь работаем с вашими детьми, пытаясь сохранить в них человечность.
- Это всё эмоции, я не знаю, что на меня нашло, извините!
Потапова стремительно покинула кабинет.
     О разговоре завуча с родительницей Вера Борисовна услышала от самой Анны Марковны, когда ставила на место журнал.
- Вот ведь завела меня с самого утра! А мы их учим, воспитываем, тянем на пятёрки, -  жаловалась она.
- А у меня завтра с утра восьмой "Д", - чтобы как-то утешить её, обречённо откликнулась Вера Борисовна,   выходя из учительской.

                День четвёртый http://www.proza.ru/2014/03/14/104