На службе Родине
Дело в том, что обучение в институте и на военной кафедре довольно сильно отличались друг от друга. Главное отличие было в том, что в институте по спецпредметам мы изучали более-менее современные устройства и технологии, а что касалось военной кафедры...
В то время у нас ходила такая поговорка: сложность современных радиотехнических устройств определяется числом транзисторов, устройств вычислительной техники – числом микросхем, а военной техники – числом прицепов. Что можно сказать? Мы изучали «суперсовременную» военную аппаратуру по автоматизации обнаружения и сопровождения воздушных объектов, выполненную на древних лампах. Единственный прицеп, как сейчас помню ЭВМ 5Э89, - был сплошь из одних транзисторов. Во всяком случае, микросхемы в изучаемой нами технике не использовались.
В принципе, этому было объяснение. Как сказал нам один из наших преподавателей, «военная техника не должна бояться ни ядерного взрыва, ни солдата с молотком». А если серьезно, была такая информация, что отдается приоритет использованию электронных ламп в военной технике в связи с тем, что они не реагируют на электромагнитный импульс - один из поражающих факторов ядерного взрыва. И ремонтировать такую технику удобно – несправный блок выбросил, исправный - вставил.
Кроме изучения техники у нас на военной кафедре проводились занятия по строевой подготовке. Это была своего рода веселая разминка, преподаватели это отлично понимали и, как мне кажется, веселились вместе с нами. Тогда мне было совершенно непонятна неприязнь солдат и курсантов к подобному времяпровождению. Потом-то я понял, что все хорошо в меру – одно дело пару часов в неделю, другое – часа по три каждый день. А тогда мы это воспринимали как отдых от скучного сидения в классах, типа перекладывания нагрузки «от поп на ноги».
Тетради с конспектами выносить с территории военной кафедры категорически запрещалось, для изучения «военной науки» отводились специальные часы самоподготовки, примерно пара часов в неделю. За это время выучить что-либо было совершенно невозможно, поэтому мы и не пытались. Экзамены, правда, никто не отменял. Каким образом мы умудрялись их сдавать я, честно говоря, не помню. Хотя, говорят, бывали и такие случаи:
- Товарищ майор, студент Петров для сдачи экзамена прибыл!
- Отвечайте на первый вопрос. Что молчите? Не знаете?
- Так точно, товарищ майор, не знаю.
- Ладно, отвечайте на второй вопрос.
- Не знаю, товарищ майор!
- Ничего не знаете?
- Так точно, ничего!
- Можете идти, свободны.
И оценка за такой экзамен могла быть «удовлетворительно» или даже «хорошо»! Самое главное - выполнить все четко, по уставу. Ведь преподаватели – тоже люди, понимают, что два часа в неделю самоподготовки, а потом полдня перед экзаменом – это очень мало.
После четвертого курса проводились месячные учебные сборы. Ребята с моего курса обычно ездили в Архангельскую область, в радиотехнический батальон. По возвращении сдавали выпускной экзамен за все время обучения на военной кафедре. Мне и еще примерно тридцати студентам повезло, нас оставили для подготовки помещения и оборудования военной кафедры к следующему учебному году. И, что самое существенное, мы были освобождены от сдачи выпускного экзамена: кому «светил» диплом с отличием, получали «автоматом» «отлично», остальные – «хорошо». Так что одной нервотрепкой меньше.
Я попал в распоряжение полковника, начальника общевойскового цикла. Звали его, как сейчас помню, Петр Михайлович, фамилию, к сожалению, забыл. Мужик был – замечательный, перед студентами не кичился своим положением, вел себя как с равными, рассказывал много интересного. Давно это было, к сожалению, ничего не запомнил. Я и еще один товарищ оформляли кабинет для занятий по общевойсковой и тактической подготовке наглядной агитацией: писали лозунги и листы с текстами из устава, развешивали их по стенам. Я раньше никогда ничем подобным не занимался, рисовать не умел, мне, по аналогии с музыкой, «медведь на руку наступил». Как я попал в «рисовальшики» - сам до сих пор не понял, мой напарник, Валера, меня неплохо обучил и буквально уже на второй день справлялся со своими обязанностями если не отлично, то на твердую «четверку». Он вообще был очень способный парень – и художник, и музыкант, и певец, но, к сожалению, в нашей новой «рыночной» жизни применения себе не нашел, как и многие талантливые, но не честолюбивые люди.
И вот командир нашего взвода, сам из студентов, правда, другого факультета, бывший армейский старшина, пренеприятнейшая личность, преисполнился ко мне лютой завистью, переходящей в ненависть. Причина ее в том, что я работал в чистой комнате, не физически, а его, «начальника», отрядили копать во дворе канаву под телефонный кабель. И каждое утро, при распределении на работу, его зубовный скрежет по этому случаю был слышен в радиусе, наверное, не менее десяти метров, а высказывания типа «ты у меня еще будешь рыть канаву!» раздавались каждый день с завидной частотой.
И вот, наконец, его звездный час настал! Однажды поутру мой полковник чуть припозднился, не прибыв к началу работы, и этот старшина сразу отдал мне приказ – срочно на земляные работы. Когда я попытался ему объяснить, чтобы он не лез «в бутылку» и не накликивал на себя неприятности, потому как у меня масса работы (а мне даже рабочая одежда была не положена), он, ни на что не обращая внимания, начал орать, что моего начальника сегодня не будет, а в его отсутствие у меня единственный начальник – он, старшина, и никто другой.
В общем, делать нечего, пришлось идти копать канаву. Однако, не успел я даже пару раз ткнуть лопатой, как прибежал мой полковник, разъяренный донельзя, бросился ко мне с криком «кто приказал?!» Ну, я показал ему - кто. Далее последовала в адрес старшины «непереводимая игра слов» с использованием ненормативной лексики, смысл которой сводился к тому, что если когда-либо еще какой-нибудь е..ный старшина позволит себе забрать его работника, то он с ним поговорит по-другому. Таким образом, это был мой первый и последний день «на яме». Больше меня никто не дёргал.
В конце сборов нас вывезли на присягу в воинскую часть неподалеку от города. Мы принимали ее вместе с солдатами этой части. Они все были чистенькие, отглаженные, аккуратные – как будто сошли с картинки о Советской армии. А мы… Если не знать всю предысторию, кто мы и откуда, а просто показать посторонним людям и задать простой вопрос «кто это?», мнения бы разделились. Кто-то сказал бы, что это толпа советских военнопленных времен Великой Отечественной, кто-то – что это народная армия батьки Махно, отступающая под ударами Красной Армии. Партизаны военных времен, по моему мнению, выглядели не в пример лучше. Что можно говорить о состоянии нашей одежды, если даже сапоги были с дырками!
Но, несмотря на это, все закончилось благополучно, присягу приняли, прошли строем (как нам потом сказали, очень неплохо), пообедали в солдатской столовой, сыграли в футбол с солдатами и уехали домой с чувством выполненного долга. Таким образом, в солдатской форме я проходил в общей сложности где-то около трех часов. На военной кафедре по возвращении меня ждала «пятерка» за экзамен и напутственная речь начальника кафедры, поздравившего нас с успешным завершением обучения на военной кафедре и принятием военной присяги.
По окончании института я получил военный билет офицера запаса войск ПВО вооруженных сил СССР, и служба моя оказалась законченной, даже на сборах побывать более не довелось. Хотя попытки «загрести» делались неоднократно – в артиллерию, ВДВ и даже в спецназ ВДВ (нехватка офицеров, видимо, была столь катастрофическая, что даже я туда понадобился). Однажды уже даже оформил отпуск на работе в связи со сборами, пришел в военкомат, нас посадили в автобус, увезли. А у ворот части, где мне предстояло пробыть 45 суток, простояли пару часов в ожидании пропуска, не дождались и уехали назад. Непонятно, неужели военкоматовскому начальству и командованию части было трудно созвониться и решить вопрос по телефону, без езды за 100 километров и потери времени? Либо бензин был дешевле разговора по телефону, либо, что вернее, обычный советско-российский бардак.
А еще через несколько лет исчезло с карты мира и государство, которому я присягал на верность.
Свидетельство о публикации №214030902261
одна из шуток прямо сейчас готова соскочить с языка:
Оказывается верно поступили на в/кафедре, "втюхивая" устаревшую технику.
Секрет ведь оказался на "Святой Земле".
Ну и серьёзный вопрос: А в армии новой родины пришлось послужить?
Рассказ прочитал с удовольствием.
С уважением,
Николай Прощенко 07.08.2016 21:09 Заявить о нарушении
Владимир Колтовский 07.08.2016 21:35 Заявить о нарушении