Проклятье

1922 год - Один из самых громких в начале 20 века в Германии: 6 убийств за 3 года, преступник не пойман, тела не найдены. Есть только громкие газетные заголовки: «Кто очередная жертва «Призрака Оперы»?». Прекрасная и столь привлекательная для молодых девушек профессия актрисы фактически стала игрой со смертью, спектакль «Ядовитая роза» - проклятием. Общественность в замешательстве, артисты в панике. Желающих брать главные женские роли с каждым днем все меньше и меньше. Очередной показ на грани срыва. Гонорары смельчакам растут на глазах, но жизнь ценится больше.
По делу проходят несколько подозреваемых, однако пока единственной зацепкой ко всем остается лишь постоянное посещение театра, что совсем не является причиной для ареста и выдвижения обвинений. Кроме того у каждого из них были бесспорные алиби.
И все же очередная премьера состоялась! Полный зал, горят огни. Занавес еще закрыт, декорации для первой сцены готовы, артисты шепотом переговариваются в закулисье. Молодая девушка Аннет, первая, кто должен ступить на сцену, судорожно перебирает складки платья. Сегодняшний день для нее может стать последним. Маэстро поднимает руки, и оркестр начинает играть плавную мелодию, сродни вальсу. Занавес тихонько разъезжается, зал разрывает аплодисментами. Аннет глубоко вздыхает и уверенным шагом выходит на сцену. Спектакль начался! А вместе с ним началась игра с судьбой… игра не на жизнь, а на смерть.
Драматическая постановка. У женщин в зале слезы на глазах, мужчины нежно держат их за руки. В последнем акте главная героиня трагически погибает. Символично, не так ли? Становится вполне понятно, что уже завтра многие ежедневные газеты будут гласить об успехе спектакля.
Просторная гримерная комната, заполненная цветами. Свечи догорают в позолоченных канделябрах.
- Добрый вечер, мадам! Разрешите высказать Вам мое восхищение!
Аннет, увидев в зеркале отражение симпатичного молодого человека, вздрогнула от неожиданности.
- Как Вас сюда пропустили?
- Скажем так, я постоянный посетитель театра, здесь меня знает даже каждая крыса. Не волнуйтесь. Это Вам, - он протянул большой букет роз.
- Благодарю! Прошу простить и понять правильно мое беспокойство.
- Скажу я честно, игра была великолепна!
Позвольте мне поднять за Вас бокал!
Вы станете звездой, так выпьем непременно,
И не подумайте, прошу, что я – нахал!
- Да Вы стихами говорите.
Месье, благодарю!
Меня Вы, право, извините,
Но я не пью.
- Но я настаиваю… вино!
Всего бокал, один… хрустальный.
Игра пленит меня давно,
Отныне Ваш поклонник неустанный!
- Как имя Ваше назовите.
Меня пугает Ваш настрой.
Прошу, месье, уйдите
И сохраните мой покой!
- Ну, что уж, воля Ваша!
Я рад знакомству, госпожа.
И уверяю Вас, беседа наша
Еще продлится – не беда!
Адьос! – уже выходя из гримерной, крикнул он.
Тяжело дыша от волнения, Аннет решила тот час покинуть здание театра. В сопровождении одного круглосуточно представленного к ней охранника, она вышла на улицу и села в машину. Редкий в то время  «Ханомаг» помчался по рыхлому, белому снегу. Размеренное поскрипывание колес и тихий шорох ветра возвращали детские воспоминания.


Когда-то ее старшая сестра, красавица, была подающей большие надежды актрисой, а отец  известным дирижером оркестра. Она часто вот так поздно вечером возвращалась с семьей с очередной постановки. Пока все не изменил несчастный случай. Вместе с матерью старшая сестра Аннет отправились в круиз в Великобританию. Джордон, отец остался с младшей дочерью, к тому же он просто не мог покинуть город в самый разгар театрального сезона. Впереди пара премьер, которые обещали стать сенсационными. «Лайнер рейсом Гамбург – Ливерпуль потерпел крушение», «Гибель лайнера «Гамбург – Ливерпуль» - такими заголовками пестрели газеты уже на следующий день. Выживших не оказалось. Небольшое судно попало в ужасный шторм, ни порта, ни кого-либо рядом не оказалось. Пробоина в левом крыле послужила причиной погружения ко дну за считанные минуты. Поднять все тела на поверхность не представлялось возможным. Такого массового траура Кельн не видел никогда. После Джордон все чаще страдал от сердечных приступов, ему пришлось оставить дело всей жизни – театр. По ночам его стали мучить кошмары, он кричал, плакал, а маленькая Аннет всячески успокаивала отца. На тот момент ей было только 12 лет. Смерть близких заставила ее резко повзрослеть. Она уже не жила в воздушных замках, которые рухнули вместе с крушением лайнера. Затем отец перестал узнавать людей и совсем потерялся во времени. Ему казалось, что на дворе 1868 год. Но так он протянул недолго.  Через 9 дней соседи и старший брат Джордона были убиты очередным горем. Отец Аннет скончался. Девочка осталась сиротой. Дядя не мог взять ребенка себе, так как дома почти не жил. Известный цирковой акробат, он постоянно находился в пути: Франция, Польша, Англия, Бельгия, Голландия, Россия. Так девочка попала в школу-интернат при театре.


Теперь, спустя почти 7 лет, Аннет исполнила мечту родителей – она на сцене, она – артистка! И она жива!

Следующий день встретил проснувшийся город ярким солнцем, благодаря которому снег искрился и слепил глаза. Юная Аннет вдохнула холодный воздух, широко распахнув двери балкона. Уже 22 января!
К дому подъехал знакомый автомобиль. Сегодня, как никогда, девушка рвалась пораньше попасть в театр. Уже на пороге ее встречали коллеги с поздравлениями и цветами. Миф разрушен! Актриса жива! Да здравствует великое искусство!
Пройдя через «живой коридор» восторженных поклонников, журналистов и сотрудников театра, Аннет закрыла за собой дверь гримерной.
- День добрый, Аннет!
Очень рад, что Вы живы.
Я сочинил для Вас сонет!
- Вы снова в стихах говорите?
Прошу, не стоит того!
И только имя свое назовите,
Что Вам при рождении дано.
- Его я рад произнести,
Лишь осушив бокал.
Вина велите принести?
Ведь я Вам обещал.
- Вы вольны издеваться?
Иль шутите со мной?
- Прошу… прошу не волноваться.
Я не нарушу Ваш покой!
Не хотите ли Вы прогуляться
Сим вечером по парку со мной?
- Я не могу.
- Боитесь?
- Нет..
- Тогда до вечера, актриса! Я расскажу Вам свой сонет!
Аннет не успела ничего ответить, как незнакомец скрылся за дверью. Не сказать, что он ни вызвал к себе интерес, было бы лукавством. Да и беда к тому же уже миновала. Этот человек абсолютно безопасен, тем более он ярый любитель искусства, немного поэт и уж внешне точно никак не похож на убийцу. Да и своим молчанием Аннет, вроде как, и согласилась на прогулку с молодым человеком. Как это ново и мило. Она считала даже интересным появление сего загадочного мужчины в ее жизни.
Вечер настиг работников театра непривычно быстро. На радостях, поглощенные репетициями, она совершенно забыли о понятие «время». Незнакомец ждал Аннет у входа, под аркой, с большой алой розой, перевязанной белой атласной ленточкой.
- Я рад, что Вы приняли мое приглашение. Очень надеюсь, что этот вечер запомнится Вам на всю жизнь! Позвольте, - он протянул руку и помог спуститься по скользким ступенькам.
Сама элегантность и воспитанность. Никогда ранее Аннет не приходилось сталкиваться с подомными людьми. Он знал почти все о театре, музыке, живописи и архитектуре, поражая своей начитанностью. Мелкие снежинки кружились в медленном танце, тихонько опускаясь и тая на ресницах актрисы, превращались в капельки, словно утренняя роса на лугу. Сейчас она напоминала сказочную героиню – королеву белоснежной страны. Темные локоны каскадом ниспадали на плечи, перемешиваясь с белыми холодными кристаллами, придавая ей неземную притягательность.
- Возможно, я покажусь сентиментальным или чересчур романтичным, но прошу не отказать мне в танце. Наблюдая за этими прекрасным волнением падающих снежинок, я увидел нас. Яркая картинках, нарисованная воображением. Я бы назвал этот танец «белый вальс».
Мужчина аккуратно развернул даму к себе лицом, положил ей руку на талию и заглянул в глаза. По заснеженному саду темным вихрем закружилась пара. Длинный слегка расстегнутый черный плащ партнера развевался на легком ветру. Полы платья молодой девушки вырисовывали причудливые узоры на снегу. Танец захватил души обоих, сплетая в единый, цельный порыв.
- Извините, но я устала и немного замерзла.
- В таком случае, не сочтите это за грубость, мой дом совсем рядом. И я хотел бы пригласить Вас на чашечку горячего чая. Вы любите восточные сладости?
- Но я до сих пор не знаю даже Вашего имени.
- Ну, если это единственная проблема, - усмехнулся мужчина, - Меня зовут Фридрих. Фридрих фон Вейвдер.
- Вы так милы.
- Этот ответ можно воспринимать как утвердительный?
- Да, - девушка слегка смутилась.
Дом и впрямь оказался совсем рядом. Сомнения начали нарастать. Складывалось впечатление, будто весь их маршрут по парку и танец далеко не просто стечение обстоятельств. Но делать шаг назад уже поздно. Швейцар открыл дверь и, любезно улыбаясь, помог снять пальто. В помещении витал приятный аромат цветов, немного свежей выпечки и фруктового чая – все, что нужно для приятного время препровождения.
- Я на пару секунд. Присаживайтесь и чувствуйте себя как дома, Аннет, - с этими словами Фридрих скрылся за дверью соседней комнаты.
Дом был более чем красив! Смесь Ренессанса и Викторианского стилей. Повсюду предметы искусства: картины, скульптуры, вазы. Кремовый занавес волнами спускался до самого пола с высокого потолка. В камине потрескивал огонь, создавая своим светом атмосферу тепла и уюта. Девушка опустилась на мягкий диван напротив резного чайного столика, на котором лежали свежие газеты с последними новостями. Сразу стало понятно, что владелец дома находится в курсе самых последних местных и мировых событий.
В комнату Фридрих вошел с большим подносом. Из чашек поднимался пар, в миниатюрных тарелочках шоколад, конфеты и повидло. Аннет улыбнулась. Еще никогда мужчины так не ухаживали за ней.
- Что пожелает моя гостья?
- Спасибо большое! Вы и так слишком многое делаете.
- А разве может быть по-другому с такой великолепной девушкой и талантливой актрисой как Вы.
- Перестаньте! Вы меня смущаете.
- Прошу прощения. Приятного чаепития. Я рад, что судьба предоставила мне возможность провести этот вечер с Вами.
- Я тоже рада знакомству. И спасибо, что больше не говорите стихами.
Они засмеялись и приступили к трапезе. Буквально через пару минут девушка вела себя так, будто ее напоили. Неужели чай? Блеск в глазах, веселье… желание.
- Вы не устали? Не хотите отдохнуть? Велите приготовить комнату?
- Увольте, не настолько я устала. Но абсолютно не буду возражать против небольшой экскурсии по дому. Он у Вас как музей!
Хозяин улыбнулся и вежливо протянул руку, слегка наклоняясь вперед. Его белокурые локоны аккуратно собранные раннее в хвост, тебе слегка выбивались из-под ленты, ниспадая на плечи, а в серых глазах появился блеск… скорее даже огонек, от чего его лицо стало еще более загадочным и привлекательным.
Первым делом Фридрих показал просторный кабинет и прилегающую к нему лабораторию, в которой, по его словам, готовилось одно из самых потрясающих открытий столетия в области медицины! Из этой комнаты на улицу выходил длинный балкончик, соединяющий ее со спальней, с очаровательным видом на внутренний дворик, где аккуратно были высажены клумбы, а в столь поздний час этот небольшой сад превращался в оркестр насекомых. Спальня соответствовала дорогому убранству всего дома. Посреди комнаты стояла огромная кровать, вся в красном шелке. Откуда-то сверху прозрачными, легкими складками струился балдахин. Потолок – сплошное зеркало. В углу позолоченная статуя Богини Правосудия с весами и мечом. Зажжённые свечи были расставлены вокруг кровати, что в отражении придавало ей вид древнего алтаря. Мягкий ковер приятно ласкал кожу ног, расслабляя и давая возможность отпустить все тревоги и всецело погрузиться в этот уголок спокойствия и равновесия.
Фридрих поднял Аннет на руки и осторожно с предельной нежностью опустил на алую шелковую простынь и прилег рядом. Девушка была сама не своя. Она без лишних сомнений прижалась к почти незнакомому человеку. Просто желание. Правильно или нет? Что-то внутри не позволяло ей сейчас думать.
- Дорогая Аннет, Вы ведь никуда не торопитесь?
Она лишь, молча, кивнула головой.
- Разрешите мне лишь немножко приготовить Вас ко сну, - он смотрел в застывшие глаза девушки.
Ее зрачки расширились и, как у мертвеца, совсем перестали реагировать на свет.
Фридрих аккуратно, будто это таинственная церемония, расшнуровывая корсет молодой актрисы, поцелуем пробежал по ее шее. Девушка лишь томно вздохнула, но не предприняла ни единой попытки сопротивляться столь наглому домогательству. Ни чувств, ни сил… только зыбкая, затягивающая пустота и мягкие губы привлекательного мужчины, и руки, умело справляющиеся с секретами женской одежды, казались далекими, лишенными всего. Наконец за целый день она смогла дышать полной грудью. Сейчас ее ни капли не пугал столь бесстыдный, безрассудный шаг. Фридрих, едва касаясь кончиками пальцев, гладил ее матовую кожу. Кружева его атласной рубашки слегка щекотали, от чего по телу пробегал нестройный ряд мурашек. Аннет улыбнулась. То ли от полного одиночества, то ли от усталости и ранимости, она всем своим существом желала стать хоть на время кому-то нужной. Очередной дурманящий поцелуй вводил в небытие. Как же хорошо… Как прекрасно!
 Сквозь замутненное сознание она смогла различить холод прикосновения стали. Кинжал. Гладкий, без каких-либо изъянов, он скользил по ее коже, не причиняя боли, не оставляя ни единого пореза. Глаза невольно посмотрели в небо… Но неба не здесь! Здесь лишь мрачные зеркала, в отражении которых два тела на алых простынях. Свечи догорали, скоро и эта картинка должна была раствориться в темной пустоте сознания. Что-то жидкое побежало по руке, такое вязкое, теплое и неприятное. Кровь. Фридрих припал к ране губами, как к божественному источнику, не роняя ни капли, будто преданная собака, зализывающая рану. Мифы о вампирах часто будоражили интерес молодой девушки, играющей в театре. Но столкнуться с подобным воочию совсем другое дело. Возбужденная страхом, она возвращалась в реальность, но сил кричать и звать на помощь не было. А в это время мужчина продолжал играть двумя вещами, доставляющими ему истинное наслаждение – почти бездыханным от ужаса телом и стальным кинжалом с серебристым наконечником в виде фамильного герба.
Фридрих поднял голову вверх, вглядываясь в отражение. Еще пару минут и свечи совсем погаснут. Его сдавленный смех эхом пронесся по комнате, отражаясь от темноты. Вот он – этот момент! Три, два…кинжал высоко поднялся четко напротив сердца. Пламя дрогнуло. В голове Аннет пронеслась мысль: возможно, последнее, что она видит, это отражение ее хладного тела и сумасшедший мужчина, измазанный еще теплой кровью. Девушка неожиданно резко прокрутилась под ним и ударила Фридриха ногой в живот. Тот покатился кубарем с кровати, кинжал выпал из рук. Большая часть свечей уже погасла, окутав комнату черной пеленой. Быстро сориентировавшись, Аннет бросилась к серебристой рукояти. Но ее преследователь оказался быстрее. Он схватил ее за волосы и с силой откинул к стене. Тонкая струйка крови маленькими капельками покатилась по подбородку.  Боль разорвалась фейверком в голове. Еще секунда и безумец вновь стоял над ней. Самое удивительное, что вся эта борьба проходила почти беззвучно. Складывалось ощущение где-то на уровне подсознания, что любой звук может поставить решающую точку, причем неизвестно, в чью пользу. В очередной раз девушка увернулась от холодного лезвия, что лишь сильнее разозлило Фридриха. Она кинулась к дверям в надежде убежать и позвать на помощь. Дверь чудом оказалась открыта… Аннет, абсолютно обнаженная, выбежала в коридор. Темно и пусто. Ни дворецкого, ни шума поваров на кухне - ни души. Спотыкаясь от страха, девушка, что есть сил, бежала к входной двери. Все окна зашторены плотными занавесями, ни одного огонька вокруг. Тяжелые шаги позади раздавались все отчетливее и отчетливее.
Аннет схватилась за ручку входной двери. Закрыто! От бессилия и осознания всего ничтожества данного положения, она с силой и криком забарабанила по большим дубовым пластам. Бесполезно. Сейчас этот темный дом напоминал лишь гроб, в который ее поместили живьем. Теперь есть вероятность лишь оттянуть роковую минуту. Резко поддавшись влево, девушка смогла увернуться от очередного удара. Нож глубоко вошел в дверь. В глаза бросился камин и догоравший в нем огонь. Фридрих свирепел – теперь мужчина был готов разорвать девушку хоть голыми руками. Потерять свою жертву непростительно! Ярость пеленой застилала глаза. Он видел перед собой лишь размытую обнаженную фигуру. В это время Аннет схватила разгоряченную кочергу, обжигая себе руки, размахнулась и ударила Фридриха по ребрам. Он с криком упал, обхватив себя руками. Следующий удар пришелся по спине, оставив ярко-красную полосу, пересекающую хребет.
 Не выпуская из рук свое спасительное орудие, женщина с силой опустила его несколько раз на замок входной двери. Руки дрожали, тело трясло, голова кружилась от страха и боли. Но сдаваться нельзя ни в коем случае, иначе это приравнивалось к добровольной встрече со смертью.
Фридрих быстро приходил в себя, а дверь все не открывалась. На пол стали падать капли густой алой крови. Раны на изрезанных руках Аннет кровоточили от тяжелой нагрузки. Эта картина вновь пробудила в мужчине приступ агрессии. Он кинулся в сторону жертвы. Не растерявшись, она с разворота ударила его. На сей раз пострадало лицо. Лишь слегка остыв за это время, кочерга оставила волну волдырей. Фридрих обхватил руками новые раны и закричал. По лицу потекла какая-то жидкость, похоже, что в этот момент он лишился глаза. Девушка из последних сил в очередной раз ударила по замку. Дверь поддалась. Аннет бросила кочергу и нагая выбежала на улицу.
Ночь такая тихая и спокойная. Погода совсем не соответствовала только что произошедшему в одном из богатых домов самого тихого квартала города. Куда бежать? Неважно… лишь бы укрыться в покрове ночи, лишь бы выжить. Спустя несколько секунд острая боль поразила все тело. Обострившийся инстинкт самосохранения уступил место физическим возможностям человеческого организма. Ожоги и раны на руках полностью их обездвижили. Ноги сводило от холодных соприкосновений со снегом. Девушка была не в силах уйти от дома на достаточно безопасное расстояние. Голос сел, лишь хриплое бульканье вырывалось из горла…

- О, Боже! Что здесь произошло? – юный офицер, спрыгнул с лошади, рывками стягивая с себя теплый плащ.
Он закутывал лежащую на снегу женщину, потирая ей плечи. Мороз придал ее коже синеватый оттенок, а вкрапления нетающих на ледяной коже снежинок и разводов крови превращали ее тело в полотно художника-безумца.
На любые быстрые расспросы спасителя, она лишь вздрагивала и безмолвно указала на открытую дверь дома, где не горело ни одно окно. Офицер кинулся туда. К этому времени к месту подъехал и его напарник. Во мраке здания было почти ничего не видно, только тошнотворный запах горелой плоти и крови, смешивающийся с восточными пряностями и свежей выпечкой, витал в воздухе. Где-то сверху от лестницы раздался шум падающих предметов. Среди разбитых осколков глиняной вазы офицеры увидели истекающее кровью тело, скорее похожее на большой нарыв.

Девушка была доставлена в местную клинику с ножевыми ранениями, ожогами и обморожениями конечностей. Задержанный преступник в итоге оказался одним из подозреваемых – Фридрих вон Вейвдер, примерный семьянин, отец троих детей, известный хирург и профессор. Пройдя полное психическое обследование, был признан здоровым. В показаниях мужчина заявил, что продавал органы жертв, однако имя заказчика называть отказался. Так же было доказано, что он виновен в так и не раскрытом ранее убийстве двух детей несколько лет назад. Суд состоялся вскоре. Одни из последних фраз, записанные по этому делу, слова единственной выжившей жертвы: « Да будь ты проклят за свои злодеяния! Ничто не проходит безнаказанно… и смерти тебе мало за столько отобранных душ. Пусть еще не одно поколение расплачивается на Земле за грехи твои, пока ты будешь гореть в аду! Будь проклят, Фридрих фон Вейвдер! Будь проклят!»