шиповник

это навсегда будет историей
не тебя,
не меня,
а шиповника.

Мы живем сейчас. Именно это пресловутое «сейчас», про которое так много говорят. Не бросайте «сейчас» на произвол «потом». Решайте все сейчас, любите сейчас, рискуйте сейчас. Потому что либо вы получите опыт, либо вы навсегда будете счастливы. В любом случае вас ждут одни плюсы и только.
Почему я смею так говорить? Потому что я жила «сейчас» и хочу так жить дальше. Но «сейчас» возможно только... Да не возможно «сейчас» с правилами. Либо ты взорвешь все к чертовой матери прямо сейчас, либо ты будешь откладывать это и пропустишь свой момент.
Встань и сделай то, что ты давно хотел. Убить? Сделай. Поцеловать? Сделай. Признаться? Сделай. Почему бы и нет?

Вам когда — нибудь хотелось написать лично свою историю, в которой не будет места лжи или каким — нибудь гиперболизациям, а так же недомолвкам и приукрашениям? Наверное хотелось, ведь каждый день можно выложить в отдельно взятую историю, которую потом и детям рассказать не стыдно будет. Но Августин всегда утверждал, что детям нельзя ничего рассказывать из того, что происходило у их родителей. Ведь как так : ты расскажешь детям, а они, чего доброго, повторят.

Не скажу, что эта история станет вашей любимой, не скажу, что она отлично сложенна или девушка в ней красивая до безобразия, а парень — сексуальный мачо в самом расцвете гормонального времени. Нет, отнюдь. Это просто история о том, как однажды два человека оказались совсем не в то время и совсем не в том месте. Или наоборот, они оказались как раз там, где нужно было.


\\\Поезд.


Сегодня весь мир лежит только у моих ног. Он мой всецельно и безраздельно, даже голуби поют в мою честь. Пока я шла по Синопской набережной, мне улыбнулось целых двадцать человек. Не подумайте, не специально считала, просто как — то одна улыбка смогла наложиться на другую, на третью, а потом они все вместе образовали накрашенное помадой, искусанное и просто потрескавшееся число двадцать. И эта цифра прочно засела у меня в сознании. Может потому что я редко вижу улыбающиеся лица мне в ответ? А еще я сосчитала целых двадцать сердечек на асфальте или все — таки это были плевки? Не важно, они выглядели как сердечки и это — самое главное! Я вижу то, что я хочу видеть, а сейчас я очень хочу видеть все те краски мира, которые он от меня скрывал. В рюкзаке, набитом вещами и бумажками лежит моё сокровище : договор о
поступлении в институт.

Когда маме вчера позвонили из института и попросили, что бы дочь прибыла в Петербург для прохождения собеседования на грант, который даст ей скидку на обучение, мама заволновалась. Да и я не особо была уверенна, что хочет появиться в институте, который казался ей огромным монстром, была даже тщедушная попытка не пойти на собеседование, а маме сказать, что на грант меня не взяли, но не решилась — ведь такой шанс дается не всем и именно им надо воспользоваться. А если честно, то я просто постыдилась того, что смалодушничала. Прошлая поездка в Город Непогод прошла под эгидой алкоголя и случайных знакомств, я даже не во все институты подала документы, так что стесняться или бояться теперь уже было лишнее. Куда приняли — туда и поеду, причем поеду обязательно. Танки грязи не боятся. И вот, были куплены билеты на поезд Москва — Санкт-Петербург, синий рюкзак был напичкан вещами и жвачкой, а я сама придумывала, как лучше изобразить несчастного ребенка, что бы получить этот грант.

Но сейчас уже ничего из этого было не важно, главное — я поступила и даже дали грант. Не такой большой, как ей хотелось, но все — таки дали. Наконец — то сбегу из шумной и огромной Москвы в маленький и девственно чистый Петербург. Смогла, уже совсем скоро смогу гулять по этим улицам, как по своим родным и всю жизнь провести в этой красивом и маленьком городе. Смогу сама решать, что я буду сегодня есть, куда ходить и с кем заводить знакомства. У меня будет самая лучшая в мире соседка по комнате, мы обязательно купим с ней ярко оранжевые в белую крапинку шторы из Икеи, а потом столик. Белый. Я буду курить в окно тонкие сигареты со вкусом яблока и весна будет в нашей комнате круглый год.

Ей быть честной, то меня просто охватила эйфория. Поступление, горячий асфальт, красивая Нева. Всё это не только подогревало аппетит, но и радовало глаз. Около станции метро оказался торговый центр и было принято решение о том, что одна пачка жвачки в желудке не воин.


\\\Удача.


Мне, пожалуйста, билет до Москвы на ближайшее время, - приподнявшись на носочки и протягивая паспорт через окошко, попросила я. - жеалтельно плацкарт и не очень близко к туалету..
Ага, конечно. Так, есть на поезд 116, он отходит через час, как раз успеете. Место 18, верхняя полка. Середина вагона, - тетенька-кассирша изнывала от жары и вид раскрасневшейся молодой девушки ей не очень нравился.
Да — да, отличный вариант!

Какая разница, где у меня будет полка? Она у меня будет, а там и уснуть не долго. Завалиться на дурацкие простыни с логотипом РЖД и уснуть под стук колёс. Проснуться где — нибудь в пригороде Москвы и понимать, что на сегодня ты смогла сделать всё, что от тебя зависит.

Протянув паспорт и деньги за билет, я принялась изучать строение окошка. Оно, видимо, было пуленепробиваемое, потому что у него было три слоя. Воздержавшись от того, что бы поднести к нему зажигалку и проверить, сколько все — таки будет отражений огня, девушка принялась ковырять какую — то рекламу, прицепленную к окошку.

Дарья Анатольевна, верно? Ваш билет, - кассирша протянула мне оранжево — красный билет. - Приятного пути. Спасибо, что выбрали РЖД.
Спасибо вам, - улыбнулась я и схватив билеты, быстрым шагом поспешила к платформам.

Как и оказалось — до моего поезда оставалось еще достаточно времени, что бы пройтись по привокзальной площади и посмотреть на этот чудесный город еще раз. Пройдя мимо охранников, я задержала свой взгляд на большом псе, который сидел около их ног. Он выглядел таким замученным, с красивыми голубыми глазами. В рюкзаке стыл гамбургер.

Простите, а можно я вашу собачку покормлю? У неё такой вид замученный, - подошла к полицейским.
Девочка, с собакой у нас все нормально. Притворяется, охламон, - пузатый мужчина в форме потрепал пса за ухом и тот вяло вильнул хвостом. - но за заботу спасибо.

Я улыбнулась и поспешила выйти на улицу. И как можно было подумать, что собака у них голодает. Она даже тощей не выглядит, наверное это всё жара. И правда — солнце пекло так, как будто настал последний день лета и ему нужно было оторваться, прежде чем уйти. Закурив, уселась на парапет и стала рассматривать людей. О, они были такими классными! Каждый из этих людей являлся петербуржцем. Пе-тер-бурж-цем. Попробовав этот статус на вкус, она решила, что это то, что ей подходит. Петербуржка. Как отлично это звучит, как красиво и как по-старому. Люди так улыбались, так двигались, что все завораживало. Люблю Питер. И даже звучит этот город так молодо, звонко. Как будто сотни капелек разбиваются о свежее стекло. П-и-т-е-р. Красиво, молодо, безумно. Этот город теперь принадлежит мне, каждая капелька этого города моя. Только моя и ничья другая, каждый вздох, листик, щербинка на асфальте. Невозможно быть более опьяненной свободой и любовью, чем я сейчас. Вдыхая запах моря, который сквозить из каждой щели этого города, задыхаться на мостовых от красоты людей и танцевать с ветром в центре Дворцовой площади. Влюбляться в каждый камень снова и снова, смотреть на это до бесконечности, но диктор объявил о моём поезде, который увезет меня в душную Москву.

Как — то странно начало вечереть. То ли Сафарли оказался слишком интересным, то ли поезд и правда имеет свойство осторожно убаюкивать своих пассажиров, но за окном уже плотно осела темнота, но такого приятного цвета топленного синего. Ведь бывает же топленный шоколад, почему синеву тоже нельзя растопить? Этот свет разливался по всему поезду и казалось, что мы летим по мягкой субстанции.

Часто я благодарна тому, что однажды начала курить. Это правда классно : если бы я не курила, то многое в жизни пропустила, а может многое бы и получила. Так что, мне кажется, все равноценно. Но за курение спасибо тому, что ты тогда спал на верхней боковой через отсек от меня. До сих пор помню, как пялилась на тебя, как на новинку. Не как на новую игрушку в магазине, а как на человека, который вдруг сошел с моей фантазии и лег на полку. Идеальная фантазия : полный, высокий, блондин, доброе лицо, широкие брови. Идеальный. Самый идеальный идеал на всем свете. И ты лежал, уткнувшись в айфон и слушал музыку. Ходила курить и в туалет я шесть раз. И все шесть раз я смотрела на тебя, потому что мне очень хотелось, что бы ты тоже на меня смотрел. И ты смотрел. Со стороны, скорее всего, я смотрелась немного странно : широкая майка в полоску, спальные шорты в клетку, два хвостика по бокам из рыжих волос и ноль макияжа. Но когда ты смотрел на меня, я казалось себе самой красивой девочкой на всем белом свете. И хвостики были такие нужные, да и клетка с полоской сочетается.

Потом я наконец — то решилась, что мне надо к тебе подойти. В тамбуре. Прямо сейчас. Схватив айпад и сигареты я зашла в прокуренный и прохладный тамбур. Ты сидел слева у окна на полу, рядом стояла пачка вина «Легенды Кубани», около тебя лежала зиппи с «свет, камера, мотор» и пачка Мальборо. Села у другой двери и тоже начала курить.

Три.

Ты начал курить четвертую, когда из тамбура наконец-то вышел мужчина, что курил с нами. Когда я наконец-то решилась подойди. Помню, как по спине бежала армия мурашек, которые спасались бегством от головы в район копчика. Как кеды с незавязанными шнурками казались большей некрасивостью, чем если бы у меня был горб.

Эй, парень, у тебя все хорошо?

Первая фраза, которую я смогла произнести настолько быстро, что сама поразилась. Но ты смог услышать это, вынул, скорее всего, наушник перед тем, как я подошла. Ты же видел, что я смотрю на тебя глазами «недоенной коровы», мог даже не отвечать. Сколько раз, когда я просыпалась ночами, просила тебя не отвечать. Не ввязываться в разговоры с незнакомыми девушками, которые почему — то хотят от тебя ответа на вопрос. Ты мог не вынимать этот дурацкий наушник или не пить в тамбуре. Не курить. Почему ты вообще начал курить или почему я начала курить? Черт дернул меня вообще купить билеты на этот пресловутый поезд. Но ты ответил.


\\\8 часов.


С того момента, как мы начали с тобой говорить, мне всегда хотелось узнать только одно : как восемь часов смогли превратиться в одну секунду? Почему больше такого нет? Как у нас получилось восемь часов говорить о тебе, обо мне, о Москве и Питере. Как мы вообще смогли говорить целых восемь часов? Сидеть в холодном тамбуре, на твоей кофте, укутанной твоим пледом и пить кофе. Как мы вообще смогли научиться тогда понимать друг друга с полуслова? Как ты смог показаться мне таким красивым именно в ту ночь?

Ведь ты был до чертиков идеален : полные ноги, животик, щечки. И глаза красивые, слегка голубые и серые. Белые волосы, которые ты вечно чесал и большие руки с пальцами — сосисками. Даже спустя время я не найду в тебе ни одного недостатка, который нашли в тебе мои подруги тогда, когда я первый раз сказала : «он мне нравится». Как ревностно я охраняла каждый клочок тебя в своих воспоминаниях тогда, так же ревностно я хочу отдать все обратно. Помню, у тебя была фотография : ты везешь в тачке, настоящей деревенской тачке, своего младшего брата. Наклонился, грудь и живот чуть свисают, на тебе очки. И даже тогда мне было совершенно не важно, ведь я смотрела сквозь тебя и видела то, что у тебя внутри. То, что как мне казалось, у тебя внутри.

Именно с тобой я поняла, как люди могут быть совершенно разными в некоторых ситуациях. У тебя есть пара видео в инстаграмме, на которых ты обращаешься к людям. Жуешь жвачку, изменена интонация и даже взгляд у тебя другой. Помню, как удивилась сначала : неужели ты бываешь и таким? А потом вспомнила, что именно таким ты для других и представляешься. Потому что они, другие, они не те, кого ты знаешь и доверяешь. А доверия, пожалуй, было много.

Еще помню, как нас спрашивали пьяные люди, сколько мы тут сидим. А мне... Не было страшно. Такое было один раз, но это не считается. Помню, с каким удивлением я поняла, что мне не страшно. Они не тронут. И не потому, что они были просто пьяной гопотой с добрыми глазами, а потому что ты встанешь на мою защиту и сможешь защитить.

А потом ты предложил мне кофе. И я пила кофе. Кофе. Я. Ненавижу кофе. Терпеть его просто не могу : запах, гуща, вкус. Но я сидела и пила кофе так, как будто это был самый божественный напиток на всей планете. Он обжигал мне язык и небо, было ужасно противно пить эту гадость, но я сидела и пила, потому что. Тогда на все вопросы мне казался самым логичным ответ : потому что.

Почему я сижу в тамбуре? Потому что. Почему я пью кофе? Потому что. Почему мои ноги лежат сверху его? Потому что. Почему я кручу его зажигалку в руках? Потому что. Почему мы целуемся на замусоренном полу тамбура? ПОТОМУ ЧТО.

От тебя пахло обычным потом, даже одеколона не было. Ты смотрел на меня изучающе, смеялся со мной вместе и прикуривал своей зиппой. Чесал ноги и не дотрагивался до меня, пока я не начинала говорить. Так странно было осознавать, что сейчас — правильно. Сейчас должно быть и нет ничего лучше, чем это прямо сейчас.

А потом ехать осталось категорически мало. Гордые мы цеплялись за поезд :

«- Как хорошо, что мы не увидимся.
- Ты можешь мне все рассказать, мы же не встретимся.
- К черту все, мы не увидимся.
- Мы потеряемся в Москве»

И, конечно, мы не увидились. Помню, что моя розовая толстовка была с пятном от кетчупа. А твоя вся в грязи от тамбура. Оранжево — синие кеды у тебя, а розовые у меня. У тебя кепка, у меня кепка. И синие. Смеялись громко на вокзале, а потом пошли. Держась за руки, как будто вместе всю жизнь. СЧАСТЬЕ. Ведь для него так мало надо : найти человека, который тоже любит музыку, еду и он есть. То есть то, что он есть. Невозможно до сих пор объяснить, что это было. Не продуманные чувства, у нас даже времени влюбиться не было. Просто я полюбила его тогда так, как будто это было нужно. Вот прямо сейчас, на этом месте и в это время. У выхода Курского вокзала мне очень срочно надо было любить его так жарко и так страстно, что в ушах шумело. В эту секунду и никогда больше, ровно сейчас и не важно, может быть вокруг нас рушился мир. Не важно было совершенно ничего, кроме того, что он стоял рядом и смотрел на меня снизу вверх.

«Девятьсот семнадцать!»

«Пятьсот сорок»

«Ноль!»

«Восемь!»

«СЕМЬ!»

«ВОСЕМЬ!»


\\\Это была сказка.


Это сейчас, спустя очень долго  время я могу сказать, что лучше бы ты трахнул меня в туалете поезда и мы забыли обо всем. Я бы помечтала о тебе пару дней, ты бы рассказ своему другу об этом и все всё забыли, никогда друг друга не знали. Еще я бы предпочла не знать, как тебя зовут и что ты можешь говорить. Но я тебя знаю и тебе за это спасибо.

Мы прибыли на платформу в половину четвертого утра, а оттуда меня забрал таксист. Это было, как в дешевом Голливудском кино : меня увозит такси, я говорю с мамой, а где — то по городу бредет парень, который только что получил мой номер. Помнится, тогда в наушниках играл Найкблек, я даже о чем — то пыталась поговорить с таксистом и очень хотелось, что бы эта дорога не заканчивалась. А потом дом, радостные объятия с мамой, рассказ про то, как поступила и какая я молодец. И, наконец-то душ горячий, растереть себя мочалкой и попробовать выкинуть из головы этого парня, который рассказал мне о себе больше, чем своим друзьям. Когда я только легла, мой телефон завибрировал.

«Моя толстовка пахнет тамбуром, сигаретами, пролитым вином и тобой.
Ты дома? Все нормально?»

Это как надо было сказать, что бы эти слова въелись в мою память спустя месяцы? До сих пор помню порядок слов и, главное, помню, как расплылось лицо в улыбке. Представляете, мне написали эту дурацкую пародию на ванильные цитаты, а я растаяла, как снег в июле. В одну секунду забыла всё, чему меня учили : не быть подстилкой, быть гордой и прочие всякие разные вещи. Я просто ответила на сообщение и бум.

Этот «бум» начался. Когда — это еще вопрос, но я предпочитаю не отвечать на него. Это была долгая поездка из Питера в Москву, долгие разговоры или просто я наконец-то нашла отдушину, в любом случае все это было совершенно не важно. Важно было то, с каким лицом ты смотрел и что я нашла в тебе красивого. Хотя и это предпочитаю не анализировать, ведь спустя несколько месяцев я так и не поняла, что это было. Не думаю, что смогу понять и сейчас. А если и смогу, то не очень и хочу. Если это и правда настоящая «любовь», будет только больнее от того, что я её потеряла. А если это просто мимолетное увлечение, то будет еще обиднее, ведь я так это ценю. В любом случае это является просто тем, что произошло. И ничего больше не важно, кроме того, что так надо и это случилось.

Конечно, можно назвать меня разлучницей. Ведь я посмела разлучить двух влюбленных, а ведь они были так счастливы. Помню, как однажды моя же подруга сказала мне, что «ты шлюха, раз так себя ведешь». И я честно — честно никогда — никогда так себя не вела. Поверьте мне, никогда и в мыслях не было расстроить влюбленную пару, особенно, когда они счастливы. Но тут все по-другому. Когда ты закрываешь глаза, а у тебя под веками собрались все Купидоны мира и показывают свои сердечки, когда утро ты начинаешь, а вечер заканчиваешь с пожеланием спокойной ночи одному человеку. Когда кажется, что через всю Москву натянута нить, которая ведет от тебя к нему. Когда ты закрываешь глаза и видишь где он находится по карте. Когда ты искренне веришь в то, что он говорит. У тебя даже нет мысли поставить это под сомнение. Вот так по-другому все было.
Мы расстаемся с тобой сегодня.

Пошли долгие переписки. Казалось, что даже ползущий в Китае муравей имеет невероятную ценность для нас. Обсуждалась каждая мелочь нашего дня, грядущего и будущего. Скидывались аудиозаписи, строчились смс-ки, влюблялись ежесекундно и верили в новый день каждый долбанный раз так, что сносило крышу снова и снова. Под одной большой крышей, которую снесло в первый день, жили сотни маленьких, которые сносились от каждого удара. Важно было написать, важно было получить сообщение. На любую трель телефона бежать, ведь вдруг он. Замирать на пару секунд и смотреть : радоваться или расстроенно вздыхать. Просматривать всё на его страничке вконтакте и думать о том, какой же он кла-а-а-ассный. Да, именно так, с придыханием и воображая себя тупой блондинкой, понижая умственные способности всех, кто находится вокруг тебя. «А ты знаешь, что он сделал сегодня?», «ой, он мне такое сказал!».

И вместе с этим не забывать быть гордой. «Да что мне этот Миша, у меня лучше есть», врать так красиво надо уметь.

А потом он написал : «Давай погуляем.» А я внезапно работала в Алтуфьево, а он внезапно жил в Отрадном, а в Алтуфьево расположился такой красивый парк, что мы обязательно должны там погулять. Помню, как заляпала кофту кофе и побежала покупать новую ради него. Синюю. В горошек. Как его джинсы и глаза. Как небо.

Толпа народу снует около метро и мысли : «А может он не придет?», которые отдавали и надеждой и разочарованием. И тут : «Привет.» со спины. Наверное, в моих глазах отразились все эмоции этого мира. Потому что смотрела я на него, как мне казалось, как на Бога. Он пришел! Появился! Не кинуться к нему на шею и умереть от переизбытка чувств мне помогло только то, что он был сдержан. Слово за слово, мы направились в парк. Красивый, мать твою, парк. Шли, о чем — то говорили. Как там твои дела, а работа — то как? Что нового за те сутки, что мы не общались? Как ты дышал? Как ты жил? А в голове бьется одна мысль : «Выжми всё из этой встречи, мы сегодня расстаемся.» И желание, что бы он услышал эту мысль и не оставил в этот день.

В парке пруд. На пруду прохладно. Напротив нас — церковь, в пруду — утки. Первый раз с того момента мне пришлось вспомнить эту территорию и я её помню, даже ту траву помню, как она росла. Банально, конечно, но все — таки я помню. И помню, как мне хотелось коснуться тебя, дотронуться до тебя рукой и я не придумала ничего лучше, чем...

Кто — то из нас первый кинул во второго травой. А потом мы рвали её и кидались друг в друга и тут произошло чудо: ты наклонился и поцеловал меня. Так осторожно, как будто боялся, что я сейчас сбегу от тебя с криками : «Маньяк!» и «Насилуют!», но я ответила. Жадно, страстно, я целовала тебя, а ты целовал меня. Боже, это был ПОЦЕЛУЙ. Тот самый поцелуй, с которым передают души дьяволу. И в тот день я с радостью бы продала себя, свою душу и все, что у меня есть за то, что бы этот день не заканчивался.

Потом ты сказал мне, что тоже думал о том, что бы расстаться тогда. Ты тоже предполагал, что это наша последняя встреча, поэтому так целовал. Но мы не смогли этого сказать. Почему? Потому что ты достал телефон и фотографировал наш поцелуй, я знаю, ты еще сохранил эти фотографии. Точнее я не знаю, а верю. Синее небо и два куска головы : красная и белая. Мы были долбанными влюбленными в этот день, в это небо, в воду, храм.

«Крыса! Крыса продает уткам наркотики!»

Помню и это. Мы несли абсолютный бред про крыс, которые скупают наркотики у кротов и продают их уткам, что бы эти утки потом обдалбывались и летели в теплые края. Как это пришло к нам в голову — я не знаю, но это произошло. Вокруг ходили люди, а мы смотрели на крысу, которая пробежала мимо нас. Даже не думала испугаться, ведь крыс я не боюсь, а ты тогда смотрел на меня. Смотрел. Так, как не смотрел ни один мужчина на этой планете, просто наслаждался моим видом. А я украдкой гладила тебя по руке.

«Что мы делаем?»

«Любим.»

И правда, мы любим. Именно от тебя я научилась доверчиво тыкаться носом в ладонь. Именно от тебя я научилась решать сегодня, а не бояться завтра. Ведь завтра у нас не было, а было одно бесконечное сегодня, которые мы растягивали, как только могли в эти дни. Хотелось выйти на центральную улицу и орать : «Мне плевать! Я люблю его! Люблю! Только сейчас люблю!».

А потом ты подарил мне шиповник. Сорвал его, уколов пальцы, а он потом рассыпался в моей сумке в кучу маленьких лепесточков, которые мама засушила. Так что иногда я пью чай с твоей любовью, которая не уколола твои пальцы. Мы бежали, взявшись за руки и прыгали. Ты проводил меня в метро, я уезжала от тебя, улыбающаяся и в раскрасневшимися губами, как те самые лепестки шиповника. С этого самого момента я сравниваю наши чувства с шиповников : мы сорвали самые красные лепестки с этого куста и получили потом свои шипы. Но мы чувствовали запах шиповника очень долго.


\\\Синий.


У меня на руке было очень много браслетов. Я подарила тебе синий и сказала, что бы это всегда напоминало тебе о нашем августе. Ты всегда его надевал на наши встречи. Теперь его нет. Синий браслет, синий мальчик. Синее небо.


\\\Алло, ты где?


Ты попросил меня приехать к тебе в Отрадное. Я, боясь опоздать, приехала чуть раньше срока. Чистая, улыбающаяся. Звонила тебе, писала, а ты встал в пробку на пути из Солнцева, куда ездил на какие — то разборки. В этот раз, когда ты написал про Солнцево, я вспомнила все те ночи, когда я переживала из — за Бонифация. Меня банально затрясло и захотелось спрятаться под одеяло, сбежать в туман собственного ничего и закрыться. «Будь осторожен, пожалуйста. Живой ты лучше.» А ты говорил, что за тебя не надо переживать и все будет хорошо. И вот, ты где — то в пробке, опаздываешь уже на час. Хорошо, такое бывает. На два часа. Мне надоело ждать и я написала тебе, что поехала домой. И тут ты поступил так, как я никогда не ожидала.

Ты вышел из машины и поехал на метро. Попросил ждать меня на Арбатской прямо сейчас, а ты приедешь через полчаса. Нервно постукивая ногой и проклиная себя за доверчивость, я стояла. И тут ты подошел со спины. Твоя дурацкая привычка : подходить ко мне со спины, ненавидела тебя за это. Мы тут же сели на лавочку, а ты посмотрел на меня  : «прости меня, маленькая.» И в твоих глазах видела сожаление. Ты правда жалел, что опоздал. Ты правда волновался... Все твои извинения в смс — правда. Я не могла не простить тебя тогда. Но курить хотелось больше, так что выйдя на Арбат, мы потом снова поехали в Отрадное. И дальше я не помню.

Но тот момент, когда я ждала тебя в Отрадном, эта злость на тебя и твои смс, скинутые звонки и раздраженное «Миш, я решила, домой.», которое потом с лихвой мне простилось. Поцелуи на эскалаторе, жажда встречи.

«Я не обижаюсь на тебя.»

«Лучше бы ты обижалась.»

«Почему это?»

«Потому что когда ты не обижаешься — ты делаешь выводы. А это страшно, ведь я никогда не знаю, что у тебя в голове.»

«У меня в голове ты. Этого достаточно?»

«А у меня — ты. Я должен был вернуться живой к своей девочке.»

«Лестно, но ты переборщил сейчас с комплиментами, правда.»

«А что, если я сказал то, что думаю?»

«Ага, конечно.»

«Прости.»

«Миш, на начинай!»

«Прости. Прости за прости. Ой.»


\\\Машинки.


«Заедь ко мне с утра, Отрадная, 54. Позвони, я встречу.»

Конечно, ты не встретил. Конечно, ты проспал и от тебя пахло перегаром и плюшками. Конечно, мне самой пришлось искать твой дом, а потом ждать десять минут, пока ты найдешь трусы. Конечно, ты умудрился потерять телефон дома.

Ты вышел из подъезда и сел на лавочку, а на левой щеке у тебя были следы от подушки. Злой, не выспавшийся. Поцеловала тебя в щеку и ты курил, смотря в одну точку. Хреновое у тебя было утро, соглашусь. Сам назначил встречу на одиннадцать утра, хорошо, что у тебя еще. Ты докурил и пригласил к себе, там я познакомилась с твоим лучшим другом. Который потом назвал меня : «Лучше Сони.»

«А ты знаешь, что Миша у нас еще тот казанова?»

«Дааа? Неужели?»

«Да, у него на счету около...»

«Заткнись.»

Он выставлял тебя в том свете, в котором ты был. Но мне было без разницы, правда, важнее то, что было между нами в тот момент. И сколько баб ты трахал, сколько ты любил — всё одно. Сейчас. Важна эта секунда и если она продлится еще чуть дольше, вопреки времени, все будет отлично. Потом мы с тобой пошли за пивом и смотреть за ремонтом, совместное дело — так красиво. Помню, как читала рекламу Прохорова, а потом ты звонил отцу. А я была счастлива, ведь мы делаем что — то вместе, пока твой друг у тебя. Казалось, что я сейчас разорвусь от любви, это было прекрасно. Правда.

«Даша, что ты делаешь?!»

Это был очень логичный вопрос для человека, который смотрит на то, как я мою посуду. Просто самый логичный и правильный из всех, которые только могут быть на этом свете. Как я могла ответить? «Я играю в шахматы.» или «У меня тут матч по хоккею»? Ты умилялся и говорил «Спасибо» раз сто, говорил, что «Соня так не делает», а потом твой друг решил уйти. Не знаю, чем было вызвано это решение, может быть тем, что мы закрылись в комнате? В любом случае, когда за твоим другом закрылась дверь я поняла, что оно настало. И было... Правильно.


\\\Поверь мне.


Ты, я, твоя комната. Слева зеркало, в которое я постоянно смотрела. И все виделось тогда в пастельных тонах. Ты был нежным, ты был. Мне хватало просто того, что ты был. Этого хватало с лихвой, честно.

Его тело можно описывать бесконечно и для вас, наверное, это ничего не значит. Но для меня он светился изнутри, как будто внутри него живет огромный белый свет. Но не холодный белый, а теплый. Но яркий белый. Это безумно красиво, особенно, если посмотреть на него в свете солнца.

У него есть родинки на руках. Большие ступни и много — много светлых волос на ногах, которые отливают при солнце. Он такой красивый, что иногда задыхаешься от того, на сколько он красив. У него мягкий живот, а кубики пресса спрятались. И мягкие руки, большие пальцы и ладони. Он весь такой мягкий и большой, что можно свернуться у него на коленях калачиком. У него чистая кожа, которой мне никогда не добиться, потому что родинки её загрязняют, но у него все по-другому. Он — чистый свет. Небо и солнце.

Если бы я спросила о нем других девушек, все сказали бы одно и тоже. Он светлый и ему нужна такая же светлая и искренняя девочка, которая будет смотреть на него с открытыми глазами и удивленно хохотать. И это так прекрасно, когда есть такая девочка.

У него очень мягкие губы. Правда очень мягкие, а когда он улыбается, то щеки растя-я-я-ягиваются. И кажется, что улыбается мишка. У него есть волны — морщинки на лбу, а в уголках глаз смешинки. Он сам по себе смешинка, такой светлый и такой нежный. Даже когда у него зеленое от недосыпа лицо, даже когда у него в глазах сухарики.


\\\Когда бывает грустно.


Иногда, когда совсем — совсем бывает грустно, я представляю себе те ситуации, которые у нас с ним никогда бы не произошли. Например то, как мы внезапно опять встречаемся где — нибудь на Арбате. Он рассказывал, что есть одна кофейня, который управляют грузины. Он часто туда ходит. Владельцы кафе — семья. Отец, мать и несколько дочерей и сыновей. Одно время я очень хотела найти это кафе, ведь оно находится совсем недалеко : где-то на задворках Арбата. Может быть летом я найду его, когда совсем сбрендю.

А еще иногда вспоминаю его запах. Его личный запах, который нельзя сравнить ни с чем на этой земле. Только он так пахнет : синевой, ромашкой, и телом. У него правда особенный запах тела, я даже не знаю, как его передать. Он со сладкой нотой, а знаю точно. Этот запах, если понюхать сгиб локтя, похож на мой. Такой чистый запах, не смотря на всех тех девушек, с которыми он находился в кровати, все равно у него чистый запах, но не как у новой вещи, совсем нет. Видно, что даже пройдя много дорог, он смог сохранить этот самый чистый запах.


\\\Простидатель.


- Получил? - я нашла свои трусы около его комода и натянула их на голое тело.
Что? - Миша, подтягивая свои и кидая мне свою майку, непонимающе на меня посмотрел.
Ну, ты хотел секса. Ты его получил. - ухожу на кухню и сажусь на табуретку, рассматривая кашку.
Дура. - он проходит за мной и садится на стул.
Что?! - выпучиваю на него глаза. - Что ты сказал?
Что ты дура. Хотел бы трахнуть — трахнул в поезде. Или поставил раком и отделал бы. Н(((й мне не нужны все эти нежности сейчас и эта любовь. У меня учеба через пару недель, а тут ты. - смотрит на меня с такой обидой. - Пойми, если ты хочешь кого-то трахнуть, ты никогда не будешь заморачиваться и гулять с ним.
Ну... - мои аргументы кончились, не успев начаться. - Прости.
Дурочка. Дашенька, ты такая дурочка.
Я знаю... Прости, я тебя люблю. Это все из — за этого. Очень боюсь тебя потерять. - пожала плечами и кошу в сторону.

Подхожу к нему и целую. Оказываюсь сверху и на нас опять нет одежды. Секс на кухонной стойке, секс на стуле, секс на кухонной стойке, сопя и постанывая. При свете дня. И это было правильно, красиво, и было совершенно не стыдно. Смотрела на него, сидя на него сверху и он был... Больной. Сумасшедший. Идиот.

«Помедленней, мне больно.»

Как я умудрилась это прошептать — я не знаю, но тут же оказалась стоящей около него, а он смотрел на меня с извинением в глазах.

«Миш.»

«Что? Я сделал тебе больно. Я не хочу, что бы тебе было больно.»


\\\Одиразные.


Лавочка. Отрадное.

Мы одинаковые во всем. Представляете? Вокруг ходят люди, идет мама с каляской, какие-то двое влюбленных и никто не знает, что сейчас на этой лавочке сидят два человека, которые никогда, вы слышите, никогда больше не увидятся? Эти два человека : идеальная пара, они любят сейчас друг друга, им отведены всего несколько десятков часов для того, что бы быть вместе. И сейчас они принимают неизбежное и ищут минусы друг друга.

Минусов, правда, мы не нашли. Одни сплошные плюсы и сходства, мы были копией друг друга. Даже одинаково делали какие-то вещи и думали сходно. Нам не нужны были слова, мы могли только смотреть друг на друга в этом мир останавливался. Казалось, что всем плевать на нас. Я кормила голубей. Он смотрел на меня.

В воздухе была разлита пастель. И каждую секунду эта пастель только еще больше мне нравилось. Было солнце, а он нахлобучил мне кепку на волосы. Синюю кепку.

Синее небо. Как кепка. И кажется, что меня прикрывает небо. И небо никогда не обидит.

«Миш, ну у нас должны быть минусы!»

Парень и девушка заливисто смеются на лавочке в парке. Прохожие улыбаются.

«Смирись, мы идеальны.»

Он притягивает меня к себе и целует. Кажется, что целуемся мы секунду, а проходит вечность. Я бы хотела жить под твоей кожей, хотела бы получить еще больше тебя, еще! Мне всегда тебя мало, даже если я стану тобой, мне будет мало тебя в себе. Мне хочется, что бы вся планета замерла и мы бы с тобой были только вдвоем. Правда, милый, мне нужен только ты. Сейчас я смотрю на тебя и вижу то, что я всегда видела. Себя. Мы в зрачках друг у друга. Пронзительно голубой и серый с голубым. Мы рядом, милый.

«Возьми меня за руку.»

«Взял. И?»

«И не отпускай.»

«Даш...»

«Заткнись, я ничего не хочу слушать. Мне нужно сейчас просто держать тебя за руку и не важно, что произойдет потом. Просто, мать твою, держи меня и не отпускай. Если ты сейчас уйдешь — я этого не переживу.»

«Я тоже.»

Но он отпустил меня у метро. Сказал, что нам приятно было пообщаться и :

«Если что — пиши.» - смеется. - «Главное сейчас не сорваться и не написать.»

А ночью, в два часа, когда я буду ложиться спать, мне придет смс-ка : «Я не выдержал......»

Я сумею тоже.

Мы просто оказались там случайно. Он, его лучший друг и я. Как мы ехали в трамвае и одинаково сидели. Я включила какую-то музыку, что бы дать им поговорить. А он смотрел иногда на меня и так улыбался. Боже, как он улыбается!

А потом мы стояли около метро, понимая, что нам в разные стороны и он сказал, что ему придется однажды уйти.

«Я не хочу, что бы ты уходил. Не уходи, я не смогу без тебя. Пожалуйста, не уходи, прошу, останься. Нет, стой, не уходи. Миш, пожалуйста. Миша!»

И мои слезы в его плечо, потому что мне было все равно от того, что он сейчас уйдет.


\\\Сдвинуться.


Честно — я без понятия, когда я успела сдвинуться по нему. Это произошло, когда мы смеялись вдвоем около Красной Площади или тогда, когда я впервые улыбнулась ему в поезде? Но я однозначно сдвинулась, а мои диалоги стали напоминать ломанную пластинку : «Миша, Миша, Миша». Когда я не говорила о нем, я думала о нем. Он был везде : в красивых утрах, в страшных фильмах, в сигаретах и кино.

Помню, как я не могла поймать его пару дней. Он говорил, что отравился, а я решила, что я тут самая умная и притащилась к нему с гречкой и бутылкой воды, размером в пять литров. Не знаю, как я смогла её дотащить, ведь она была чертовски тяжелой. Позвонила в дверь, а мне открыл не он, а его бабушка.

«Я... Это... Здравствуйте. Я тут Мише принесла, он же отравился.»

«Здравствуйте. Да, он в поликлинике. Может подождете его?»

«Нет — нет, спасибо, я так, на секундочку.»

Я разворачиваюсь и сердце уходит в пятки. Он, запыхавшийся, стоит и смотрит на меня. Трындец, приехали. Краснею, как помидор, смотрю на его бабушку и на него. На его бабушку и снова на него. Вот это надо было влипнуть, что бы стоять между двумя Дороховыми и не знать, как тебя саму зовут.

«Я пойду. До свидания.»

И бежать оттуда, не обращая внимания на его : «Даш, стой.», а потом остановится и сесть с ним на лавочку и  закурить. Он спросил, буду я ли я каждый раз так вламываться и зря он показал, где он живет. Было очень обидно и мне не оставалось ничего, кроме как сказать : «Зато ты полечишься. Пока, Миш.», а потом уйти оттуда. Идти, вставлять музыку в наушники и знать, что он прищурился и смотрит мне в спину, выпуская дым. Не поцеловать, ни обнять. Даже мысль о том, что бы дотронуться была лишней, просто уходить и считать асфальтную крошку под ногами. Серую асфальтную крошку, которая станет потом самым любимым зрелищем.


\\\Call me maybe.


Позвони мне, может быть, а может и нет.

17 пропущенный вызовов, когда мы с мамой поехали в Питер. 17 пропущенных, потому что я не отвечала на смс. И потом в ответ — у него мои 20 пропущенных вызовов. Как я тогда волновалась, как мама злилась, что я не сплю. Как я злилась, что он не берет трубку, а ведь мне нужно было сказать ему только одно : люблю тебя.

Но эти 17 пропущенных навсегда останутся в меня в памяти, честное — честное слово.

17 пропущенных от абонента «МИИИИШАААА»


\\\Давай разойдемся?


Ты позвал меня только для того, что бы мы разошлись. На улице было слишком солнечно, так, как будто все солнца мира решили сегодня выйти из своих домов и посветить нам. Показать, как красиво светится сегодня моя прическа и твои глаза. Мы о чем — то говорили, я написала тебе письмо, а у тебя для меня тоже было кое — что хорошее. Когда ты схватил у меня текст, ты взамен отдал одно. Нашу фотографию, которую я в тот же день сожгла.

Она была мятая, ведь ты вырывал её у меня, пытался сохранить у себя. Но ведь зачем, если ты сказал, что распечатал две одинаковые? Ты хватал её у меня, а я не отдавала. Даже если я все забуду, она мне нужна. Это была игра двух гордых людей, которые никак не хотят признавать не только сам факт того, что мы сейчас уйдем из жизней друг друга, но еще и то, что мы любим. И ни один из нас не хочет уходить из этого красивого места, остаться жить на лавочке и даже не поцеловать друг друга.

Мы повторяли все то, что говорили у себя в голове, когда ехали на эту встречу. Повторяли все те слова, которые должны были сказать друг другу еще в парке, тогда, когда ты сорвал шиповник. Говорили эти заученные фразы, а сами смотрели друг на друга так, как будто видели богов, сошедших с Юпитера и Меркурия. Но мы отлично играли. Ты поступил в ГИТИС не просто так, а я не просто так получила премию общенародной любительницы чужих эмоций. Мы старались, как могли. Кидались словами, как завернутыми в камни ватой и надеялись, что мы поймем, что мы не такие.

Солнце светило слишком ярко, люди ходили слишком счастливые, а никто и не понимал, что на этой лавочке люди совершают убийство того, что и не должно было жить. Я до сих пор помню тебя с красивым скальпелем около своей веры и себя с ножницами у нашей ниточки. Нет, никто из нас не обижался. Каждый понимал, что от игры себя и второго человека зависит то, как мы начнем этот год. Каждый из нас понимал, что утро завтра начнется не так, как весь этот месяц. Каждый понимал, что один из нас не выдержит и сорвется к чертовой матери, а дело другого — удержать этот барьер на все долгие годы, что у нас будут друг от друга далеко. И мы искали брешь в броне друг у друга и тыкали туда носом, тут же её закрывая.

Я стою напротив тебя, но тогда я казалась себе выше, чем ты. И я их произнесла, те слова, которые ты произнести так и не смог.

«Я тебя не любила, прости.»

Казалась себе тогда Богом, который вершил судьбы. И видела в твоих глазах слезы, знала, что твою душу сейчас рвет на миллионы маленьких осколков и лоскуточков. Знала, что готова сейчас все бросить, отказаться от Питера и всех благ, которые у меня будут. Рядом с тобой я всегда готова продать душу Дьяволу. Уходила гордая, по дорожке, не обернувшись. Я смогла проститься с тобой так, что бы это выглядело достойно.


\\\Поэтому я не пью.


«Миша! В нашем парке! Срочно! НАДО!»

Надралась. В полнейший дребодан, кинув всех своих друзей на прощальной вечеринке. Просто послала их всех в жопу и позвонила тебе, написала и договорилась встретиться. И отправилась немедленно в твою сторону, что бы сказать тебе все то, что хотелось. Невыносимая разлука.

Меня довез до тебя парень, который был в меня влюблен. Я рыдала у него на плече в вагоне метро и говорила о том, как сильно же я тебя люблю. Он высадил меня, я еле дошла до выхода из метро. Чуть не блеванула тогда у газетного киоска, была сама себе противна.

Шла, шатаясь, как последняя алкоголичка. Встала и стала тебя ждать около метро. Ты пришел и мы молча пошли в сторону лавочек. Солнце не светило.

Меня блевало словами. Нет, меня правда блевало словами. Я материлась, орала, кричала во весь свой громкий голос так, что бы это все вылилось на тебя. А ты стоял в розовой толстовке с бегемотом. Сорвался из дома, приехал. Любил.

Я кричала на тебя, что так не должно быть, а ты говорил мне, что бы я тебе пообещала о том, что сейчас спокойно доеду до дома и лягу спать. Я выблевывала на тебя тонны информации о том, что врала. А ты сказал, что сейчас уйдешь, у тебя обычная жизнь началась. В ней нет места нам. Ты был прав : в обычной жизни нет места НАМ. Там есть место Тебе и Соне. Отдельно от меня.

Ты сказал : «Пока, Даш», я заорала тебе в спину, что бы ты шел нахуй. Ночь. Свет фонарей и безумная орущая девушка с поплывшей тушью. Ты ушел в другую сторону, а я вернулась к лавочке. Сейчас я благодарна себе, что вернулась. Если бы я не вернулась, то всегда бы мучала себя вопросом : «А что было бы, если?». Но я вернулась к лавочке, постояла и пошла, рыдая.

Дома меня ждала Настя и Егор. Дома меня ждала любовь, только я осталась в том парке, на лавочке. Застыла, как изваяние и смотрю в сторону метро. В ту сторону, с которой появится он. Я знаю, что однажды он придет. Как тогда.


\\\\Синдром прошедшего времени.


После этого произошло все : я не писала, забросила это дело. Не знаю, как утром после этой ночи я смогла поехать на дачу. Не знаю, как я смогла дышать вообще. Но в который раз я поняла, что когда разбивается твой мир — остальные живут дальше. Ела, спала, дышала, улыбалась и смеялась. Делала то, что правильно и то, что помогало дальше. Только в глазах сама у себя иногда видела ужасную тоску по человеку.

Потом вернулась в Питер и случайно выпила. И писала ему, надоедала. За то поведение и правда стыдно : я была безумна, это психологическое отклонение. Любить его всегда безумно. И я, честное слово, двинутая.

Прошло время, он вернулся к Соне. Узнала об этом из его контакта, они счастливы вместе. Улыбаюсь, когда вижу его. Надеюсь, что он иногда обо мне вспоминает. Смотрю иногда на его фотографии, удостоверится, что у него все отлично. Завожу пару новых романов, сплю даже с одним парнем, как взаимное удовольствие. И жду лета, когда я вернусь домой. Окончательно.

До сих пор я безумно благодарна той тетеньке, которая продала мне именно этот билет. И ему, что он пил вино. И даже тому разу, когда я орала на него. Благодарна каждой секунде, которую мы провели вместе с ним. Но, он тогда был прав — это не наша история. И никогда эта история не будет нашей, даже если весь мир внезапно рухнет, важно сохранить равновесие.

Пожалуй, что именно эта история любви научила меня тому, что как в фильмах не бывает. Я в Питере, он в Москве со своей девочкой. Мы не сбежали друг к другу с вокзала, даже не встретимся никогда. Мы просто вздохнем и выйдем к чертовой матери с нашего поезда.

А недавно он мне написал. Спрашивал, в Москве ли я. Ответила, что да. А он похвастался тем, что был в Питере. Не прокатило, ведь я больше не пью.

Этот текст следовало закончить как-нибудь так, что бы выбить слезу из окружающих меня людей. Но я могу испытывать только бесконечную благодарность тому человеку, который подарил мне любовь. И да, я до сих пор люблю его. Может потому, что бытовуха нас не убила. А может потому, что я никогда не чувствовала себя такой любимой.

Когда кто-то говорит мне, что я не любила — я соглашаюсь. Зачем переубеждать человека? Каждый сам строит свои стены, которые никогда не сломают другие люди. Но, мне кажется, что я двинулась по одному человеку.

Быть может, он и не любил меня никогда. А может у него это прошло куда быстрее, чем у меня. Но мне приятно тешить себя мыслью, что иногда он узнает меня в рыжих девушках, смехе и шортах.

17.07.2013 — 31.08.2013

с благодарностью.