про. скурим

Никогда не пускай пустоту в свою жизнь.
Она разрушит все то, во что ты верил.
Никогда не смотри на людей слишком близко.
Не обижай маленьких белокурых девочек.
Никогда не верь слепым влюбленным.
И никогда не разочаровывайся.
Не слушай меня никогда.
Я все вру.


На самом деле Миша — это только верхушка айсберга. Не знаю, на сколько трудным дастся мне этот текст, но знаю одно — легким и правильным он не будет. Зато он будет честным. Через призму времени понимаешь все лучше, чем когда смотришь этому прямо в глаза.

Быть может, через несколько лет, когда морщины раскрасят моё лицо, а по их линиям можно будет прочитать моё прошлое, я сяду где — нибудь в кафетерии и скажу, что это было лишь детским увлечением, основанным на тяги к тому, кто был выше меня по росту, статусу и возрасту. Но ведь мыслить так — значит убивать все то хорошее, все то светлое, что я испытывала и оставлять лишь сухую корку воспоминаний. А цедра сладка, даже если там иногда попадаются косточки. Как всегда : нам нужно лишь вздохнуть тем запахом, который сопровождал нас тогда. Запахом костра, леса, мать-и-мачихи, картошки на костре и дешевого пива. Запахом свободы.

Его звали Леша. Алексей. Когда — то это имя вызывало по телу дрожь и облизывание губ, как будто я пробовала это имя на вкус. Имя было зеленым. Грязно — зеленым, как трава в самом расцвете. Грязно-зеленым, как глаза его, когда он злиться. Оно было грязно — зеленым, как нижнее белье, которое я надела на нашу с ним встречу. Оно было грязным.

Мне довелось увидеть то, что мало кто видел в подростках : этапы взросления. Как компания меняла его, как он сам менял компанию. Посчастливилось увидеть, как мальчик-с-дачи превратился в парня-из-Строгино, посчастливилось увидеть, как он осознавал свою сексуальность, как он начинал пить. Посчастливилось увидеть то, как у него слетали первые барьеры, которые ставила ему семья. И то, как он сам загонял себя вникуда, а потом выбирался оттуда. Я счастливая, ведь всё это прошло прямо перед моими глазами, как артхаузный кинофильм, в котором герои говорят нужными фразами, что бы зрители поняли, что происходит в душе у героя. Память убрала все те фразы, которые  оказались совершенно ненужными и оставила лишь показательные моменты.

Вся эта история, которая насчитывает уже лет 13, разделилась на два периода.

МАЛЕНЬКАЯ ВЕРА.

то время убивало своей искренностью и чистотой. Как мне рассказывали, я впервые его поцеловала, когда мне было всего — то пять лет. Просто насмотрелась красивых кино, повалила его на землю и поцеловала. Для маленькой девочки этот поцелуй означал искреннюю любовь, а для парня девяти лет это было чем — то сродни преступлению против родителей. Ведь целуются только взрослые. Выбежала его бабушка и забрала Лёшу подальше от этой развратительницы. Мне было пять и я просто выражала свою любовь, но Наташа долго над этим смеялась.


\\\Жгучее.


Наташа жила напротив наших участков и была его лучшей подругой. Младше его всего на год, девушке разрешали куда больше, чем я могла вообразить себе в то время. Мне было пять, ей — восемь, а ему уже девять. Тогда разница в возрасте казалось не просто огромной, она была колоссальной. Ведь когда тебе пять и ты еще не ходишь в школу, ребята из второго класса кажутся такими взрослыми и больше знающие в жизни, чем ты.

Дорога от наших участков шла прямо, до колодца, потом сворачивала направо и до ворот. Это было два ограничителя, за которые нам нельзя было заходить. Своеобразные пометки возраста : «до колодца» ходили маленькие девочки и мальчики, а «до ворот» уже сасем взослые, ну а «после ворот» начиналась территория самых старших с нашей дачи. Их было немного : Паша, Лена, Антон, Саня, Женя и Андрей. Это были наши эталоны, люди, на которых мы и равняться не смели. Они могли ходить одни на речку, а нам приходилось ходить с бабушками и дедушками. Было так стыдно, ведь пока ребята пили пиво, мы барахтались в воде. Это сейчас ты бы лучше побарахталась в воде, чем пить пиво, но тогда пиво тоже казалось символом взросления. Только крутые ребята могут пить пиво, а мы «мелочь» даже думать об этом не могли.
Помню, как жутко завидовала Наташе и Леше, что они могут ходить за колодец. Ведь там столько всего такого, что можно исследовать, а мне приказано сидеть на одном месте и наслаждаться видом того, что за ним. Но мне так хотелось быть с ними...

Любовь двигает нас на огромные подвиги. Для маленькой пятилетней девочки нарушить запрет бабушки на то, что бы ходить «за колодец» - было подвигом. И мы катались на велосипедах туда, к воротам, что бы потом быстро развернуться и поехать обратно. Наверное, именно тогда я научилась хорошо врать : ведь я могла по-секундно расписать то, что мы делали в то время, когда на самом деле ездили до ворот. И это было не просто прекрасное чувство, а восхитительное. Опасность, нелегальность. Никто не знает, что ты была там, а ты там! Представляете?

Но вот, время летит, тебе уже можно ходить до ворот, но ты все еще должна возвращаться в девять вечера, когда остальным ребятам можно до полуночи. Чертова разница в возрасте, как я её ненавидела и хотела стать старше. Мне всего одиннадцать лет, а Леше уже пятнадцать! И именно а это время началось страшное.


\\\Предательство.


Он начал курить. Сначала немного, одну сигарету под веселые крики старших ребят, потом вторую, потому что первая была вкусной. Когда наступил июль, он уже курил постоянно. А я приносила ему мамины сигареты, когда заканчивались у него. Ведь «Вог» стоит многого по тем временам. Спустя время, я, конечно, ругала себя за такую глупость, но это было важно : приносить ему сигареты, что бы он покурил. Не важно, я могла бы принести ему и пистолет, если бы он хотел убить человека, важно то, что он говорил мне : «спасибо».

Потом он начал пить. «За колодцем» оказались живущие на соседних участках Лёня и Стас, которые уже тогда пили. И пиво полилось рекой : первое опьянение, первое радостное «я в говно!». Тут стоит сказать «спасибо» Леше за то, что он меня не спаивал. Чувствовал ответственность что-ли за девочку с белыми волосами, которая всегда ходила за ним хвостиком. И правда : где появлялся Леша, там была и Даша.

«Леша, Даша и Наташа идут мимо колодца, по дороге. Леша что — то увлеченно начинает рассказывать :
Ну вот я, сука, въ№);ал ему, б№;(ть, как суке. Да пи№(ец вообще на*№уй, х№;)ня дело. Говно пи№)дец.
Леш, хватит ругаться! Это некрасиво!
Да н;_(уй всё, мат — круто, (;я.»

Эта сцена навсегда ярко застыла у меня в голове. Он говорил столько матов, что становилось противно. Он, мальчик с нежным лицом, красивыми белыми волосами и прищуренными зелеными глазами, ругался матом. Он! Матом!

И тут я совершила самую большую ошибку : я тоже начала ругаться матом, что бы он принял меня, как свою. Я хохотала, говорила : «б)№_ть». Из уст девочки одиннадцати лет это звучало... Никак это не звучало. Но я продолжала говорить матом, ведь он так одобрительно на меня смотрел.

Так и прошло наше лето : я нервировала бабушку, говорила матом, смеялась над его пошлыми шутками и ненавидела комендантский час.


\\\Стихи.


Ему было шестнадцать, когда я осмелела. В тринадцать лет все пишут стихи и я не исключение. Написала целый стих про него и отдала ему.

Представляете, я просто прибежала с тетрадкой и отдала ему стихи про него, где кровь рифмуется с морковью, а любовь с бровь.

И тогда я поняла, за что я его любила. Он не показал эти стихи никому, а сам написал стих про свою мертвую девушку. Будь я чуть старше — я бы знала, что ответить. Но тогда я спала с этим стихом. У него почерк красивый и его рука касалась бумаги вот тут. Я любила его, он знал это.

И писал стихи про мертвых подружек.


\\\Первый раз.


Мне было уже целых четрнадцать лет. Ему — восемнадцать и у него появилась первая в его жизни девушка. Это было лето и я её ненавидела. Она трогала моего Лёшу! Она целовала моего Лешу! МОЕГО ЛЕШУ! ОН МОЙ!

И я решила, что нам надо всё с ней выяснить. Вконтакте тогда был не так густо населен и я нашла её быстро и написала. Писала что-то вроде : «ОТВАЛИ ОТ МОЕГО ЛЕШИ ТЫ ЕГО НЕ ДОСТОЙНА». Конечно, он увидел эту переписку, конечно, мне противно до сих пор. Ревнивая маленькая девочка пыталась отбить у сексуального Леши девушку. Таню, я помню её имя до сих пор. Девочка Танечка. Он даже как-то привез её на дачу и я ненавидела каждый камень, по которому она ходила тут, на нашей даче. ЭТО НАША ДАЧА! Как ты можешь вообще привозить сюда, на нашу дачу, эту девку? Меня сжигала ненависть, но потом они расстались и я вздохнула свободно. Не на долго.

Рядом с нашей дачей есть поселок «Заболотье», которое как и Иваново, славится своими девушками. Восемь девочек, которые приехали к Леше. Восемь девочек из которых... восемь он трахнул. Почти у меня на глазах, обсуждая с Ленёй то, какая из них круче ****ся. Потом из разговоров ребят я узнавала, что он и в Москве нехило так трахался. Члено-король. Ловелас. Сука. Ненависть и отчаянье во мне меня переполняло, пока не случилось... Что — то.

До сих пор я не знаю, как это произошло и как это назвать. То ли бред, то ли мои собственные фантазии. Но это произошло и я помню всё.

Танечка в итоге оказалась лесбиянкой, над чем мы все очень долго смеялись. После отношений с Лешей девочка стала лесбиянкой, не самые лучшие отношения, правда?


\\\Волшебство желания.


Я посмотрела на часы и поняла, что уже скоро надо идти домой.

«Леш, проводи меня, пожалуйста.»

«Да, идем.»

Мы пошли через лес к дому. У нас есть роща : там дорога идет вниз, потом вверх, а в этой ложбинке находятся деревья. Очень много молодых деревьев, крепких и их невозможно сломать. Пока мы шли к этой ложбинке, я увидела бабушку Лёни. Строгую бабушку Лёни, которая запрещала ему пить и курить, а он пил и курил.

«Подожди тут.»

Кинулась к Лёне через лес и сказала, что там его бабушка. Он только фыркнул — он ведь мачо, и продолжил пить и курить. Вернулась к Лёше, а там...

Он лежал на земле, а сверху было дерево. Подлетев, я, не обращая внимания на звонки мамы и вибрацию на телефоне, стащила с него дерево.

«Леша, Леша! Леш, очнись!»

Усадила его на дерево, он непонимающе смотрел на меня.

«Ты кто?»

«Даша я.»

Вздохнула и подняла его, он вроде начал приходить в сознание.

«Леш, мне надо бежать. Вот иди по тропинке, потом скажи : «Натаща!» и тебя найдут. Леш, пожалуйста, скажи, что запомнил.»

«Запомнил.»

Он смотрел на меня тупыми бараньими глазами. Я жутко хотела сама его привести туда, но не могла : на телефоне было уже шесть пропущенных от мамы.

«Все, Леш, пока. Запомни : прямо и позови Наташу.»

«Пока.»

Я потянулась, что бы поцеловать его в щеку, как мы всегда прощаемся, но он поцеловал меня в губы. Первый поцелуй. Первый! МОЙ! ПОЦЕЛУЙ! С ЛЕШЕЙ! Мои мечты сбылись, а в голове кроме фейерверка ничего не было. Только один большой «БУМ!» и я смотрела на него, как смотрят на ангелов. Он меня поцеловал, только что его губы были на моих губах, его язык на моём языке. Он целовал меня.

«Ты моя девушка?»

«Да, нет, не знаю!»

Сначала я сказала то, что хотела. А потом плюнула на всё и рванула к маме, вытирая слюну с губ. Я пообещала себе, что никогда не буду мыть губы. Я любила его, а он меня целовал. Он поцеловал меня. Он поцеловал меня. Это был лучший день в моей жизни, это было в августе 2010 года. Я любила этот год, я любила эту жизнь, я любила его. Я любила его так сильно, как никогда.

Как оказалось потом, на него и правда упало дерево. Ну, мне Наташа так сказала. Больше я ничего не помню, разве что после этого дня я больше никогда не подходила к нему слишком близко.


\\\Дорогой мой.


Не знаю, сколько времени мне потребовалось, что бы понять себя. Но я засыпала с его стихами под подушкой, даже зимой, когда жила в Москве. Я перечитывала его стихи, ждала, когда он мне напишет. И никто об этом не знал, совершено никто, кроме дачных ребят. У меня получалось скрывать это от всех, но лучше бы я научилась скрывать это от себя.

Мне часто снились сны о том, как мы с ним были вместе. Эти сны, я храню их в своей памяти до сих пор. Там он понимал, что ему нужна я, а не его девочки. В этих снах все то, во что я верила, превращалась в реальность. В недостижимую реальность, там он даже говорил, что я красивая. И это «красивое» играло сотнями красных фонарей в моей голове.

Было даже такое, что я слышала, как он зовет меня в песнях. Это были песни Басты с каким-то глюком на записи и я слышала там «Даша». Слышала то, что всегда хотелось услышать и считала, что таким образом получаю весточки, когда он обо мне вспоминает. Было классно верить во что-то, чему — то искренне доверять и кричать об этом самой себе ночью под одеялом. Было круто.


\\\Пустота.


Это был 2011 год. Зима. Я шла в школу, в наушниках играла Баста и я отсчитывала дни до лета, когда всё.

Я не знаю, как это описать. Я просто почувствовала внутри пустоту. Там, где всегда был Леша, его не стало. Осталась только пустота.

Мне было четырнадцать и в моей душе образовалось НИЧЕГО, которое нельзя было ничем закрыть. Я шла в школу, в наушниках была музыка и тут его не стало. Не знаю, как описать сосущее ощущение пустоты, но я упорно с этим боролась.

С этого времени у меня стали появляться парни. Потом я начала курить, секс, алкоголь. Я пыталась закрыть эту пустоту чем угодно. Пихала туда книги, людей, посуду. Пустота только делалась больше, как черная дыра. Не помогало ничего, а вечерами не о чем было мечтать.

Мы встретились летом. Надежда, что пустота растает, ушла.

Мне было пятнадцать, ему — девятнадцать и у меня в душе была пустота. Потому что Леши там больше не было. Нет, я любила его все так же, но почему — то уже не так сильно. И он решил пошутить.

Шутка, как ему казалось, была очень смешной. Мы стояли на футбольном поле :

«Даш, будешь моей девушкой?»

«Нет, Леш, отвали.»

И да — это был первый в его жизни отказ. Смешно, правда? Девочка, которая любила тебя больше жизни, посылает тебя с предложением быть твоей девушкой. Он начал встречаться с Наташей, а мне было наплевать. Я просто забиралась на дерево и курила, а когда они проходили — делала лицо кирпичиком.

Потом, осенью, когда история уже забылась, а его обиженная гордость превратилась в совесть, мы случайно встретились на даче. Он шел весь в белом, а я сидела около опавшей желтой листвы и строила домики. Он белый, а я замызганная.

Белая кепка, штаны, кеды, толстовка и батон хлеба. Белый мальчик.

И тогда я научилась врать второй раз. Не крикнув : «Лешка, я тебя так ждала!» кинуться к нему на шею, а просто сказать : «А, ты? Привет.»

Именно тогда начинается второй этап истории, который почему — то своеобразно поменял нас местами.

ЖИЗНЬ БЕЗ ТЕБЯ.

Помню, как однажды он решил, что ему можно всё. Наверное, многие ребята через это проходят и иногда добиваются успеха в этом «всем», но не он. Это произошло в лесу, когда он подговорил Стаса на то, что бы тот поцеловал меня и узнал, что я чувствую к Леше. Мне было уже пятнадцать, а ему — девятнадцать и я знала, кто к чему. Они с Наташей спрятались на соседней опушке, а Стасик повел меня «на бревна», где попросил поговорить откровенно.

Тогда я думала, что Стасику это и правда интересно, но потом я поняла, что Леше просто надо было знать, осталась ли маленькая девочка с белыми волосами с ним. Тогда мне и пришлось по-секундно расписывать снова.

Стас спрашивал, как я отношусь к Леше, почему все меньше времени провожу в его компании. А я рефлекторно что-то врала. В моей груди была все та же пустота, которую ничем не заполнить и врала, что не люблю его. Прямо так и говорила :

«Стас, я не люблю Лешу. Прошло.»

И правда верила в то, что это прошло. Ведь так прекрасно : когда проходит, только никто не чувствовал дырку в моей груди. Но в этот раз я была умнее и не заливала её слезами с друзьями на лавочке и не затыкала ненужными парнями. Я затыкала её сигаретами и творчеством. Именно в этот момент я научилась писать, да так, что пробирало даже мамочку. Я писала, ела, курила и пряталась от мамы. Мне было всего пятнадцать и мир, казалось, вогнал в меня все свои штыки.


\\\Дура.


Потом мне стукнуло шестнадцать и я поняла, что я — дура. Этого заявления придерживаюсь до сих пор. Мир, который, как казалось, показал мне, где раки зимуют, на самом деле оказался моей проблемой и никого это не волновало. Так же, как и не волновало это меня. Точнее меня это уже переволновало. Ему было двадцать и он был в самом расцвете своих сил : гордый, крутой и невероятно классный рассказчик о своих приключениях и у него была девушка Катя.

Именно Катю он снова привез на дачу. Я не называла её иначе, чем «очередная его девочка», потому что на моей памяти их было море. Таня, Лена, Катя1, Катя2, Женя, Аня, Света. Имена его девочек я могу вспомнить, если разбудить меня ночью, очередная бесполезная информация, которая не даст мне ничего. Он был гордым ублюдком, а я в глубине души всегда надеялась, что он прискачет ко мне на белом коне.

Но этого не случилось, как и моей мечты о том, что у нас с ним будет романтичная ночь, где я отдам ему свою девственность. Я вспомнила об этом, когда Саша трахал меня второй раз, а из глаз текли слезы. Если спросить, когда я окончательно попрощалась с мечтами о Леше, то это было именно тогда. Просто мне ничего не светило и было бесполезно ждать чего — то. Я не была бы Дашей, если бы не боролась с этим. И я боролась, но боролась я как-то очень странно, со стороны казалось, что мне плевать. Но в сердце шла борьба за того человека, который, по моим представлениям, должен был там быть. А потом мне как-то случилось семнадцать, а ему стукнуло двадцать один. И у нас было несколько дней мая, когда я была в сознании и он тоже.


\\\Мечта №100+n.


Сбылась моя другая мечта : я наконец — то совершенно точно отвечала за свои действия и знала кое-что. О жизни, любви, предательстве, смерти. Мне было, мать его, семнадцать и я наконец — то стала дурой по своему желанию. Помню, как он закричал : «Даша!» у моей калитки, а я не выбежала тут же, а медленно надела кеды и вышла к нему.

Он предложил прогуляться на речку и я согласилась. Мы вдвоем шли по дороге и обсуждали то, что у нас произошло в жизни. Небо было серым, как его глаза, а трава грязно-зеленой, как его имя. Природа была спокойна и это спокойствие было во мне. Совершенное спокойствие, которое меня не пугало. К тому времени я смирилась с тем, что дырку в моей груди заткнуть невозможно ничем, кроме редких моментов.  Тогда он сказал очень красивую фразу : «Ты повзрослела».

«Да? Ты только заметил?»

Я улыбнулась ему и снова прикурила. Не могу не курить рядом с этим человеком, он всегда вызывает сосущую пустоту внутри и легкое волнение, когда я нахожусь рядом. И еще капельку желания, ведь я иногда вижу в нем «нашего Лешку» с дачи.

«Нет, ты правда повзрослела. Хотя я еще вижу тебя маленькой белокурой девочкой, ты стала старше.»

«Есть немного, мне теперь можно ходить дальше колодца.»

Он засмеялся как-то не очень весело и я подошла к нему и положила руку на плечо :

«Леш, тебя что-то тревожит?»

«Да, то, что Катя мне изменила.»

Его девушка трахнулась с другим через месяц после присяги. Тогда, когда я это узнала, я скакала от радости, как пьяный конь и пела : «она изменила, она изменила». Ведь я знала, что никогда так не поступлю. Мне это не нужно, я же слишком чту его.

«Рада за тебя. Поздравляю.»

«Твой сарказм неуместен!»

Когда он злиться — мне не страшно. Он умеет это делать, только не на свою маленькую белокурую девочку. Он же всё еще чувствует ответственность за меня, как сказала тогда «тёть Эма» : «Леш, ты отвечаешь за неё!» и каждое лето Леша за меня все равно отвечал.

«Ты не понял. Я рада, что это случилось сейчас, а ты не застал её в постели на вашу свадьбу.»

Он, кажется, задумался над моими словами и до речки дальше мы шли молча. Холодное пиво, купленное в магазинчике, обжигало руки.

«Леш.»

«А?»

«Ничего, просто Леш.»

«Дурочка ты, Даша.»

Он поцеловал меня в лоб и пошел отлить. Странно, но мы никогда не стеснялись друг друга всей нашей компанией. Раньше. Теперь не стеснялись только Леша, Стас и я. Остальные не могли оставить город, когда приезжали на дачу и все еще были холодные и злые.

А я сидела и думала о том, что вчера побрилась и мы вполне можем... Он же хочет. Или я могу его поцеловать. Он же хочет. А может этого хочу я? Но я отмела эти мысли : Леша никогда не тронет свою девочку, ведь он заботится обо мне. А я слишком волнуюсь, что бы сказать что-то, не считая разговоры о жизни. Улыбнулась и прильнула к нему, обняв за руку.

«О чем ты думаешь?»

Он непонимающе посмотрел на меня :

«В каком смысле?»

«Ты сидишь с таким лицом, как будто у тебя отняли ногу.»

«А, просто я думаю, куда подевалась твоя любовь ко мне.»

Я не ожидала такого поворота событий, но смогла ответить :

«И такое бывает.»

«Прости.»

«Леш?»

«Прости, я дурак.»

Он уткнулся мне в плечо, хотя для этого ему пришлось согнуться раза в два. Я гладила его по голове и удивлялась. Мне было семнадцать лет и парень, которого я любила больше жизни, рыдал у меня на груди. Подавив смех, я покачала головой и отстранила его. Было и смешно, и плакать хотелось.

«Так бывает, Леш. Пойдем, а то простудимся.»

Сказала девушка, сидя в толстовке, колготках, лосинах, берцах и парень в джинсах, свитере и берцах. Да, мы простудимся, лучшего предлога я придумать не могла. Браво! Бис!

«Пойдем.»

Он попробовал взять меня за руку, но я покачала головой. Он был смешной, но это был не мой Леша. И мне предстояло в этом убедиться.


\\\Огонь не греет.


Первый раз я поняла это, когда мы увиделись с ним на следующий день. Он был еще пьяный, а я была с двумя ведрами воды. Эта традиция осталась только у меня : ходить за водой к колодцу с ведрами, остальные считали это выше своей гордости и  таскали пятилитровые бутылки из магазина. Было тошно, наверное, но мне было приятно таскать их и чувствовать, как вода в них хлюпает. Он встретил меня на полпути и только заметил, хотя я видела его походку еще издалека.

«Давай я тебе помогу.»

«Единственная помощь, которую ты можешь мне оказать — окунуться в них и протрезветь.»

Вероятно, на мне сказывалось то, что я не люблю запаха перегара. Или то, что я слишком гордая для того, что бы принять помощь мужчины. Он перестал пытаться выдрать у меня ведра и просто прошелся со мной до дома.

«Пойдем ко мне посидим? Скоро Антоха подвалит.»

Пожалуй, это был «день казни», который я так ждала. Он пьяный, я могу делать с ним что угодно. Но делать не хотелось, просто хотелось, что бы он ушел или  Антошка пришел раз в шесть быстрее. Отнеся ведра воды, я сказала бабушке, где я буду и мы пошли к нему. В этот раз небо окрашивало мир в темный цвет тучами, а трава была мокрой. Придя к нему, он зажег камин, подпалив ковер около камина и сел перед огнем.

«Садись рядом.»

Уникальное предложение, которого я и дождаться не могла. Плюхнувшись рядом, я уставилась в огонь.

«Леш, я не пьяная, что бы вечно смотреть в огонь. Может мы поговорим или ты что-нибудь расскажешь?»

Из нас всегда была плохая пара для ведения диалога. Может быть, это все потому, что ни один из нас не хотел вести этот диалог, а может потому, что мы никогда не проводили достаточно времени в общих делах.

Вспомнилось, как я красила его забор. Изляпалась вся, зато я была с ним и у нас было общее дело. Вся изляпалась к чертовой матери, даже на носу были капли оранжевой краски. Ненавижу оранжевый цвет.

«Давай я тебе расскажу о Кате.»

Дальше был очень увлекательный рассказ о том, как отец Кати забрал его после школы и избил. Прислушиваясь к себе, я старалась найти у себя какой-то отголосок нервов, которые должны присутствовать, когда твоего любимого человека бьют. Не было. Пустота.

«Как страшно. Ну хорошо, что ты остался жив.»

«Даш, а у тебя были парни?»

До сих пор помню, как я открыла рот и уставилась на него. Мне семнадцать лет, я девушка достаточной красоты и ума, что бы у меня не было парней. Черт.

«Да. Несколько.»

«И сколько из них ты любила?»

«Всех.»

«Ты врешь. Я-то знаю, ты врешь. Я вот никого не любил из своих девушек.»

«Леш, сколько девочек ты трахнул?»

Да, я правда помню все диалоги четко. Потому что это то, что я хотела записывать. И, если быть честной, я всегда записывала нужные диалоги в тетрадке, после встречи с людьми. Или включала диктофон, есть у меня такая страсть. Но его взгляд, который он обратил на меня тогда, я хотела бы забыть. Смесь отвращения, страха и липкой серой ваты.

Он не ответил тогда на вопрос, а просто отвернулся от меня. И тогда я поняла, что между нами никогда ничего не измениться. Я останусь маленькой девочкой с копной белых волос, смотрящей на мир огромными голубыми глазами, а он останется парнем, который старше меня не на четыре календарных года, а на десять моральных лет. Даже если я покорю Эверест, ничего не изменится. Он все так же будет смотреть на меня с равнодушием, а я все так же буду иногда по нему скучать.

Второй раз я поняла это, когда мы встретились в Москве.


\\\Бар.


Он пригласил нас всех в бар. На встречу дачных друзей, они специально организовывали такие вечеринки, что бы я не чувствовала себя лишней, ведь отдельно от меня они все встречались. И тут мне предстояло охуеть. Потому что у Лени была девушка, Наташа была с Ваней, у Стаса был кто-то еще : парень или девушка, мы так и не выяснили, а мы с Лешей сидели одни. Эта ситуация дико давила на нервы, но это не мешало мне пить вино и думать о хорошем. В Кружке всегда отличное вино Мы выпили, а потом откуда-то поступило предложение  расходится по домам. И.. Да, черт возьми, мы пошли с Лешей гулять.

Смех пробирает, когда вспоминаю, как он чуть не трахнул меня в заброшке. А я разочаровалась в нем навсегда.

Он предложил показать красивую заброшку и я согласилась. Это было сродни походу на речку. Я шла, восхищаяся красивыми штырями и тут. Он поцеловал меня. Скажу честно : я ответила. Да, я соглашалась. Да, я провалилась потом под землю, да, я трогала его член через штаны. Да, да, да. ДА Я ЛЮБЛЮ ЕГО. Но, японский бог, какой же умной девочкой я всегда была.

«Леш»

«Да?»

«Отвали от меня.»

Я просто ушла, а он догнал меня и поехал провожать до дома. Когда он попытался меня поцеловать, я сказала, что бы от отвалил, а потом прислала смс «извини». Мы даже, вроде, о чем — то ругались в смс-ках, но мне было семнадцать и я разочаровалась в парне, которого любила. Причем это была только моя проблема.


\\\Алкоголь.


Иногда мне до сих пор кажется, что пить — круто. Но мы все знаем, что это не так, а он тогда не знал. Или знал, но не хотел, что бы другие сочли его простым парнем, без особых, «крутых» вещей.

Как вы знаете, алкоголь употребляют в трех случаях :
1. когда надо совершить безумство
2. когда надо расслабиться
3. когда надо забыться
Но алкоголь не делает ни одно из этих состояний длительным, от чего люди переходят к наркотикам. Мне удобнее думать, что Леша не причастен к ним никаким образом, Так проще. Хотя даже не проще, а спокойнее, хотя это одно и тоже. Если напрячь память, то я смогу вспомнить пару диалогов, связанных с наркотиками. Но делать этого категорически не хочется. Так проще.

И все-таки почему же он пил? Этот вопрос и правда меня волнует, ведь я знаю причину алкоголизма многих моих знакомых, а его я как-то упустила. Изначально он пил, ведь это было клёво. Пацаны с раёна, тусы в школе. Кстати, в школе он всегда был главным завадилой. Чему я никогда не удивлялась : красотой его явно не обделила природа, а харизмы даже дали слишком много. У них всегда была «плохая» компания, откуда он принес алкоголь. Сначала пиво, потом водка.

Именно поэтому пиво ассоциируется с дачей. А водка всегда была очень дешевой, поэтому сил и денег на неё нужно было меньше, чем на нормальный алкоголь, а состояние она дарила тоже. Они даже не закусывали, а просто занюхивали то, что пили.


\\\13 лет.


Раньше он был идеалом парня. А теперь я просто видела потонувшего в страхах, системе парня. Он говорил мне, что сможет сломать систему. Что он поборет её, сдвинет и у него будет своя система. Но если раньше он был, то теперь его нет. И берет только отвращение к себе, что я так могла поступать. Ущемлять всех, ради одной мысли о том, что он будет смотреть на меня. Боже, как я ненавижу оранжевый цвет, сигареты Кент и маленьких белокурых девочек.

На двое был июнь, я сдавала экзамены и на даче я появилась только один раз и то, когда у Лены было день варенье, что бы поздравить её и схватить с её дня рождения Шелеста Артема, как всегда лучший кусочек пирожка.

Он рассказал Лёне, что я ему не дала, а Ленька только поддержал меня. Хороший парень, не зря я в него чайником кидала.

Знаете, может, я и до сих пор люблю его.

Он проводил новогодние каникулы у Лены, я тоже вполне могла бы приехать. Бросить маму, друзей и поехать на дачу, проводить дни с ним... Но, знаете, я тут подумала. И не поехала. Потому что однажды Леша выйдет замуж, однажды он поступил в институт и у него будет много деток. Таких же белых и таких же красивых. Они будут играть с моими детьми на нашей даче и видеть колодец, на котором не моими руками выцарапано : «Л+Д=Любовь». Еще знаю, что на самом деле «ты, кого я считала богом, ты даже хуже, дешевле, проще».

Я даже знаю, что это писал Леша и Наташа. А так же я знаю, что мои стихи зачитывались громко и с выражением, а все их комментировали. Я знаю, что он никогда меня не любил и его забота обо мне — плод моей же фантазии. А еще знаю, что он предложил мне встречаться только ради того, что бы поржать надо мной. Просто спустя время есть люди, которые с радостью расскажут тебе о том, что происходило по отношению к тебе в другое время.

Это все можно назвать как угодно, если бы не сказать о том, что на самом деле я все еще верю, что мы однажды проведем лето так, как проводили его раньше. И это раньше будет ровно никогда.

Мне восемнадцать, ему — двадцать два.

И я такая дура.