тебя звали

Тебя звали Стас. Но чаще всего тебя не звали, а ты приходил сам.

Большой мужчина, с грубым и немного туповатым лицом, которое не отражало твой интеллект. Он был умным парнем, который жил по волчьим законам. По смешным законам волков, которые оберегали его и его «стаю». Частью его стаи всегда была и я — непонимающая девочка, которая боялась связаться не с теми. Он часто укрывал меня своей курткой и говорил, что «волк-одиночка всегда рядом». А я не понимала, как волк может быть одиночкой, если он сейчас находится около меня.

Он яростно меня ненавидел. Однажды даже поднял на меня руку, а голос повышал бесчисленное количество раз. Это был первый мужчина, которому я позволяла на меня кричать. Может быть потому, что он кричал очень яростно и в зеленых глазах зажигалась неутомимая ярость. В такие моменты я и правда верила, что он — волк. Только волки смотрят так на свою жертву.

Он яростно меня любил. Дарил ромашки, сорванные на поле и всегда ходил со мной рядом. Слушал про мои ошибки и был умен не по годам, пока я утирала сопли шелковым платком, подсунутом подругами и мечтательно смотрела на Лешу, он стоял рядом и ждал, когда я подойду к нему и разрешу себя поцеловать. У него были мягкие полные губы, которые однажды украли у меня поцелуй, о котором мы никому не сказали.

Он яростно ненавидел Лешу. Но дружил с ним всегда, сколько я себя помню. Он пришел после нашего с Лешей поцелуя ко мне и кричал на меня. Мне тогда всё было не важно, ведь Леша меня поцеловал, но теперь я помню эту боль в зеленых глазах. Он сказал, что я была первой и последней девушкой, которая причинила ему столько боли.

Он держал мою голову, когда я блевала. Отравилась водкой, стояла на коленях в глазном дачном туалете, он меня ужасно пахло блевотиной, а он держал мои волосы и подавал мне воду. А потом довел до дома, когда я более — менее пришла в себя. Он сам вставлял мне два пальца в рот и шептал : «Даш, давай, блюй.» и «Не смей отключаться.» Пока все сидели на кухне у Антона, все те, кого я считала друзьями, он держал мою голову над унитазом и смотрел, как я давлюсь желудочным соком и картошкой, которую ела на обед.

Тебя звали, а ты не пришел.