Нибиру. Я уже близко...

Четверо жилистых, бесстрастных прислужников, раскачав за руки-ноги мальчишку, кинули его в колодец. Он пролетел метров семь, прежде чем шлёпнулся спиной о воду. Мальчишка камнем пошёл ко дну, а на поверхности проявился рисунок из лазури. Две змеи, замкнутые кольцами, заколыхались, заизвивались, исчезая...
   - Хороший знак! Бог Дождя принял жертву, - раздался голос жреца и послышался глухой стук бросаемых наземь камней - они останутся тут лежать до следующей жертвы, не такой покорной, как этот сирота.
  На успокоившейся поверхности священного колодца отразилось ожерелье из внимательно глядящих в воду голов. Одни были украшены перьями, другие высокими ступенчатыми повязками.
  Убедившись, что жертва отправлена по назначению, жрец с помощниками восславил Бога Дождя - каменные стенки эхом ответили на резкие звуки священного гимна.
  Сделав своё дело жрец со свитой удалился, оставив у колодца пару лентяев-охранников.
  Я знал, что сейчас они завалятся на поляне и станут играть в ракушки, поэтому не боялся, что меня увидят.
  Да, ритуалы жрецов потеряли былое величие и значительно сократились по времени. Жара, несмотря на многочисленные жертвы, спадать не собиралась, и мне это было известно, как никому другому...
  Бесшумно опустившись в воду, я нырнул, с силой оттолкнувшись от её упругой плоти. Муть, поднятая мальчишкой, мешала видеть, но я знал, куда направляться - под выпирающую, обросшую водорослями скалу, где его скрюченное тело застыло, как в утробе матери. Через некоторое время течение вытянет бедолагу на пару метров левее, и он навечно исчезнет в русле подземной реки, как и сотни остальных.
  Охранники не обратили внимания на легкий всплеск, возникший, когда я вытолкнул "жертву" на поверхность, и шум осыпающихся мелких камней, когда затаскивал его в боковую пещеру. По ней можно дойти до следующего колодца или на окраину города, или даже выбраться на скалу, напротив пирамиды, в зависимости от того, по какому пути направишься.
  Я положил тело мальчика на каменный пол. На его коже и волосах застыли потёки лазурной краски, которой обмазывают жертву перед церемонией. Голова круглая, не плоская, как у гремучей кобры - значит простолюдин и скорее всего сирота. В руке, судорожно зажата маленькая тростниковая дудочка.
  Прошло довольно много времени с тех пор, как он утонул, но я не спешил. Время в этом случае не имеет никакого значения. Мальчик мне подходил - тоненький, гибкий и без внешних проявлений каких-либо болезней. Будет хорошим гонцом.
  Положив одну ладонь на его голову, а другой захватив ступни, я мощно дунул на него горячим дыханием жизни и с удовлетворением почувствовал, как толчками побежала под пальцами застывшая в жилах кровь.
  Мальчик открыл глаза и непонимающе уставился в потолок пещеры, потом медленно перевёл взгляд на меня и его глаза расширились от страха.
  Обычная реакция на мой вид.
  Потом все привыкают, но сейчас для него я олицетворял самого Бога Дождя. Хотя, отчасти это было правдой. Только жил я не под землёй и не в грязной луже, набитой сломанными жертвоприношениями, костями животных и громко именуемой "Священным колодцем". Сюда я захаживал, чтобы пополнить армию своих последователей и учеников.
  Чистого альтруизма в моих действиях не было. Тот, кому на роду написано исполнить миссию - исполнит её, даже не желая этого.
  Мальчик подогнул ноги и попытался распластаться передо мной на полу. Я с улыбкой понаблюдал за его преклонением.
  Подняв его с земли я знаком показал идти следом. И мы отправились по пути, ведущему в сторону города. Вышли мы туда, когда на небе зажглись звёзды.
  Люди справедливо полагали, что звездное небо лишь рисунок на шкуре великого Змея, обвившегося вокруг Земли.
  Дойдя под покровом темноты до знакомой скромной мазанки, я передал мальчика в руки проживавшей там семьи ремесленника. Хозяйка дома с жалостью посмотрела на испуганного, замёрзшего нового подопечного и обняв за плечи повела внутрь, к огню, горевшему в очаге.
  За весь путь я не сказал мальчишке ни слова.
  Ему всё расскажут и без меня.
  А мне пора отправиться на встречу с братом.
  Длинными ночами мы ведём бесконечные разговоры, которые заканчиваются ничем. Змей, кусающий себя за хвост - это про него. Наш спор продолжается долгие годы. Брат очень упрям. Я тоже. И хотя приближается конец времени нашего присутствия на Земле, мне никак не удаётся склонить его на свою сторону. Он прочно обосновался здесь, среди людей долины и позабыл зачем сюда пришёл.
  С тех пор, когда мы разделили людей и наши обязанности, мы всё реже находим точки соприкосновения. И уже долгие годы не играли в мяч.
  Я расправил крылья и бесшумно взмахнул ими, поднимаясь всё выше над спящим городом. Кое-где были видны огоньки костров, и маленькие фигурки греющихся у огня пастухов. Кто-то играл на флейте и нежные звуки поднимались к самой шкуре небесного змея, заставляя его извиваться от удовольствия. Звёзды дрожали...
  Далеко внизу распростёрлась долина. Река, шумом которой я наслаждался раньше, теперь стала жалким ручьём и уже не разносила по округе запах рыбы и свежести. Ночью здесь гулял резкий, холодный ветер, превращавшийся днём в жгучий и иссушающий. Маленькие поля, на которых с раннего утра копошились крестьяне, давали всё меньше урожая.
  Подобно муравьям, они, бесконечной вереницей тащили исчезающую воду, выливая её в ненасытную и бесплодную утробу земли. Я знал, что брат переживает за свой народ, а народ приписывает всё более жестокие черты тому, кто любит его всем сердцем.
  Далеко на горизонте оранжевой линией протянулся огонь. Там горели леса, освобождая место для новых полей.
  Вот внизу замелькали домишки крестьян. Один из них стоял особняком. Я стал снижаться, сопротивляясь порывистому ветру, отбрасывающему меня назад.
  Брат сидел у огня на своей любимой скамье, украшенной резьбой, напоминающей орнаменты нашей родины. Он был как две капли похож на меня, только кожа его подобна цветом крови, текущей в венах, а моя темно-синей, как бархат ночного неба. Между собой мы могли принимать свой обычный "домашний" вид, к которому привыкли с детства, а на людях меняли его, как хотели. Несмотря на то, что мы были близнецами, характеры и привычки имели разные, а также противоположное мировоззрение. Вот это заставляло нас постоянно бороться между собой. И в то же самое время оторваться друг от друга мы не могли. Хоть и ссорились порой смертельно.
  - Здравствуй! - я поздоровался первым, хоть и не был младшим, просто видел, что брат удручён.
  - Здравствуй...- ответил он слегка свысока, хотя и не был старшим - мы родились одновременно.
  - Сегодня выловил ещё одну жертву тебе,- сказал я ему, насмешливо. - Скоро у меня соберётся целая армия.
  - Почему ты не поможешь? - тысячный раз спросил меня брат. Он вовсе не имел в виду мальчика.
  - Потому что я не могу,- тысячный раз ответил я ему. - Это никого не спасёт, такие времена. Скоро, очень скоро тебе придётся принимать решение.
  - Ты уже знаешь его,- сказал упрямец,- я тут Бог! А Бог не может покинуть своих людей. Тех, что кормили его своими энергиями и сделали практически бессмертным.
  - Да и я тут тоже - Бог, - напомнил я ему. - Всё дело в том, что ты отяжелел от крови и уже не оторвёшься от этой земли. Но вот тут я могу тебе помочь. Я сделаю всю работу за двоих и у тебя будет возможность разобраться со всем за то время, пока мы снова вернёмся сюда. Ты поймёшь свои ошибки...
  - Какие ошибки! - его и так малиновое лицо ещё больше побагровело от ярости. Вокруг головы вспыхнули маленькие протуберанцы, напоминающие перья, голова стала вытягиваться и уплощаться, а лицо приобрело животные черты. Вылитая копия с барельефов его храмов!
  Мы возвращались к тому же, что и всегда.
  Когда-то впервые, брату, жрецами была предложена в жертву кровь. Сначала ему не понравилось - энергия была слишком грубой, но потом он почувствовал необычайный прилив сил. И мало-помалу перешёл на этот тип пищи, несмотря на мои протесты.
  Однажды, во время нашего спора, он вдруг начал бороться со мной, как в давние времена и я с удивлением обнаружил его значительно возросшую физическую силу. И чем больше выстраивалось в его честь храмов, чем больше жречества плодилось - тем больше приносилось в жертву крови. И тем сильнее становился мой брат. Он стал являться и обычным людям, и жречеству в разных видах, повелевать, прорицать, учить и вскоре его храмы заполонили страну.
  Он был богом земледелия, торговли, воинов, огня, дождя и многого другого. Но везде был он, только в разных видах. Ежедневные жертвоприношения, молитвы, ритуальные танцы всё больше усиливали его...и меня. Потому что высокие энергии, такие, как любовь, благодарность, восторг, вдохновение он принимать уже не мог. Они не усваивались. Их забирал я.
  Наш спор никогда не заканчивался. Все мои аргументы брат отвергал, как смешные и несостоятельные. А я не принимал его аргументов, видя, что теряю его. Даже сейчас, сидя за роскошно накрытым столом мы продолжали спорить. Разговор зашёл о спасенном мальчике.
  - Ну, и что ты будешь с ним делать? - спросил брат, принявший обычный вид и с удовольствием осушил золотую жертвенную чашу, наполненную кровью.
  - Он будет выполнять роль вестника, когда придёт последний день и надо будет собирать тех, кто идёт со мной. Надеюсь, что ты не в обиде за то, что я лишил тебя этой маленькой жертвы?
  Брат рассмеялся:
- У меня их столько, что я даже не заметил.
  Он поднял следующую чашу, поднёс её к губам и задумался. Улыбка погасла на его лице. Он испытующе посмотрел на меня и снова задал тот же самый вопрос:
- Почему ты не поможешь?!
  Я знал, что он имел ввиду.
  Несмотря на богатые жертвы, что-то произошло. Дожди стали всё реже. Засухи - чаще. Еды меньше - болезни свирепее. Даже река, над которой я летал к своему брату, обмелела. Самое интересное, что я предупреждал его об этом. Но он считал, что обладает достаточной энергией, чтобы решить все проблемы.
  - Когда я летел сюда, то видел, как снова горят леса...
  - Опять ты за своё! Народу нужны земли, чтобы выращивать новый урожай.
  - Но энергия леса уменьшается, его корни не в силах удерживать достаточно влаги и реки мелеют. Это же так просто.
  - Ты хочешь сказать, что я не в силах подарить своему народу дождь?!- он вскочил, одним махом осушил чашу и крикнул,- смотри!
  И тотчас же снаружи грянул гром, и длинная молния прочертила шкуру великого Змея. С неба полился ливень, которого страна уже давно не видала. Брат, выскочив из дома, носился под дождём, ревел, увеличиваясь в размерах, удлиняясь и всё больше походя на змея. С каждым его движением молний становилось всё больше, гром всё раскатистей, а вода превратилась в настоящий поток.
  - Эй, ну хватит уже! - пытался я остановить его, - а то теперь весь урожай поляжет!
  Но брата было не остановить. Я хорошо знал это его состояние, он просто терял контроль над своей силой и мог произвести настоящие разрушения. Молнии слились в один яркий свет, гром - в один устрашающий непрерывный грохот. Русло реки наполнилось и переполнилось, и вода уже заливала крестьянские дома, где на порогах застыли перепуганные люди, чья радость сменилась настоящим священным ужасом. С гор неслись потоки воды, устремляясь в долину. Это творилось не только здесь. Всё, что делал брат, распространялось на всю страну.
  Потому что он был её божеством.
  А брат и не думал останавливаться. Обильные жертвы накачали его невероятной энергией.
  Я примерно представлял, как это всё закончится, поэтому мне пришлось ему противостоять.
  Если бы крестьяне могли нас видеть в это время, то, наверное, умерли бы от страха.
   Два огромных змея багровый и синий, покрытых фосфорическими, белыми узорами, сплетались в немыслимые узлы и давили друг друга в смертельных объятиях, пытались уничтожить, расплющить, разорвать. Но на самом деле мы не злились друг на друга, а просто ещё раз убеждались в том, что наши силы равны, а связь - неразрывна.
  Эта битва отняла у меня массу сил, потому что начать разрушение всегда легче, чем остановить его. Благодаря моему противостоянию даже удалось сохранить часть урожая в стране, хотя это было ничтожно мало.
  Дождь продолжался, но уже не такой сильный, как раньше. Мы вернулись в дом оба крайне обессиленные. Брат жадно стал осушать чашу за чашей, его руки тряслись. Я так же накинулся на чаши с нектаром, которые никак не могли утолить мою жажду.
  Такое случалось нечасто, но если бы мы не остановились, погибли бы от истощения сил.
  Мы отдыхали после битвы, лёжа напротив друг друга, на роскошных ложах. Маленький снаружи домик был на самом деле огромен, ничего трудного в изменении пространства нет.
   На животе у брата стояло жертвенное блюдо, на котором трепыхались сердца, вырванные из груди жертв. Он не спеша глотал их, прислушиваясь к тому, как прибывает сила.
  Не знаю, откуда скульпторы смогли узнать о том, что он именно так любит лежать? Этой его фигурой, с блюдом на животе были полны храмовые площадки.
  Сколько длился отдых, не знаю. У нас разное времявосприятие и разные календари для работы и жизни. Дождь прекратился и солнце вернуло свои права. На короткое время люди поверили, что теперь дожди будут чаще и вовсю ублажали своего Бога, а на столе появлялись всё больше чаш с кровью и нектаром.
  Однако, время возвращаться к своим делам и под покровом ночи я покинул брата.
  Крылья несли меня выше и выше, туда, где кончается атмосфера и нечем дышать, туда, откуда планета уже не кажется четырёхугольной, как положено думать, а изгибается, показывая синюю, покрытую облачным рисунком спину.
  Но не красоты нашей обители интересовали меня сейчас. Я хотел достигнуть точки, откуда будет видна крошечная золотая искра, медленно, но верно приближающаяся к Земле. Наш дом, куда мы должны будем на время вернуться и разобраться с собой и своей миссией, чтобы снова прилететь, когда закончится эра Пятого Солнца. Но брат хотел остаться, забыв, для чего мы были сюда посланы.
  А миссия была очень важной. Вырастить народ, готовый оживить остывающую кровь жителей Нибиру. К сожалению, наш собственный народ потерял способность к размножению, и теперь больше миллиона пожилых нибируанцев готовы заселить эти молодые, здоровые тела. Конечно, это не так просто.
  Все, кто будет переселён на Нибиру должны иметь совпадающие с планетой вибрации. Достичь этого можно только путём самонастройки, что означает определённое понимание вещей и законов жизни. Со временем, когда высокое сознание нибируанцев победит всё низменное и животное в сознании этих людей, те станут совсем другими. Получат новые возможности и умения, долгую, почти бессмертную жизнь и возможность стать богами и подготовить себе новую замену и новые тела. Заселить другие планеты. Это, воистину, великая миссия. И я сделал всё, чтобы подготовить моих учеников к переходу. К сожалению, это лишь половина от требуемого количества. Брат должен был работать с другой половиной, но завалил всё дело, став одновременно их Богом и их рабом. Рабом их кровавых жертв.
  Он предпочёл стать богом низменного, примитивного, животного - богом долин, тогда, как я стал для своих людей проводником к высшему, ведя их в гору, откуда открывается великолепная панорама человеческих возможностей. Да, идти в гору намного труднее, чем сидеть в долине. Здесь нужен труд, физический и душевный, упорный, но наградой служит новый уровень понимания, которого в долине не достичь...
  С этими мыслями, я кружил, оставив далеко внизу планету, ставшую нашим домом на четвертую часть цикла Солнца. Откуда-то из сердца галактики раздавалась призывная песнь, говорящая о том, что скоро все пути сойдутся и навигаторы всех обитаемых планет начнут великое переселение тех, кому пришла пора подниматься...
  Налюбовавшись Нибиру, я повернул обратно, предстояли важные встречи, работа над умами, создание совместных образов, тренировка восприятия галактической песни.
  Вы думаете, что я хитростью заманил всю эту пятисоттысячную армию, не сказав о том, что в действительности их ожидает?
  Правильно думаете.
  Потеря животной индивидуальности пойдёт землянам только на пользу. Я вырастил народ, который навеки свяжет наши две планеты физической жизнью. Всё, что делалось до сих пор, было лишь подготовкой. Внедрение наук, культуры, религии создало мировоззрение, которое поможет нам всем вместе уйти на новый уровень.
  Сверху отлично видны четырёхгранные острова пирамид, возвышающихся на площадях, среди буйной зелени, и на всех мало-мальски ровных площадках прямо в горах. Их белые камни ослепительно светятся, отражая солнечные лучи и определяя места общего космического старта.
 
  То, что мальчишка пришёл в себя я услышал ещё издали - его дудочка издавала переливчатые трели, будто влюблённая птица. Приютивший его ремесленник встретил меня глубоким почтительным поклоном. Я отослал его из дома и встал в дверях, прикрытых циновкой, чтобы посмотреть на маленького музыканта. Тот сидел под деревом и прикрыв глаза с наслаждением играл, импровизируя на ходу и сплетая воедино обрывки всех знакомых мелодий. Прозвучал даже гимн Богу Дождя, под звуки которого его сбросили в Священный колодец!
  Я молча смотрел на него, отодвинув циновку. "Ну, как тебе нравится твоё будущее тело? А способность играть на дудочке?"- спросил я себя. Ибо мальчик мне понравился, и я его предназначил себе. Среди нибируанцев вряд ли найдёшь хоть одного, умеющего играть на музыкальных инструментах. Не потому, что не умели, технических проблем это не представляло, а именно играющего для удовольствия. Или сочиняющего музыку.
  Холодная кровь...
  Я продолжал примерять на себя эту способность и даже поднёс руки к лицу, изображая игру. Забавно!
  Мальчишка, наконец, заметил меня. Вскочил растерянно, потом кинулся в ноги.
  - Вставай,- сказал я ему,- ты пойдёшь со мной и будешь слушать меня во всём.
  Он всем своим видом показал готовность идти за мной даже на край света.
  И мы с ним отправились по храмам, где верные мне жрецы готовили народ к великому переходу избранных "к Великому Небесному Змею", "Туда, где маис сам растёт на полях", "Где Боги подарят им мудрость", "Где ягуары и ламы играют вместе", "Где ни Боги, ни люди не стареют" и прочую ерунду.
  Проведя общую медитацию великого времени, собравшись на его связующую нить, я вышел наружу из храма, с удовольствием оглядев высеченные в камне знания, которые останутся до последних времён. Здесь, одна из самых верных наук, откроющих потомкам тех, кто здесь останется, глубинные знания Нибиру. Тогда, подготовка новых людей, войдущих в наши ряды будет не такой длительной, и в следующее наше появление, в конце эпохи, многие "вознесутся", чтобы начать новую жизнь.
  Мы дали землянам все важные знания, подготовили жрецов, в камне запечатлели законы Вселенной и рассказы о семи других цивилизациях. И хотя за последнее время самую важную работу проводил только я, а брат опустился до примитивного уровня Бога земных стихий, но я справился!
  Мой маленький друг уныло сидел на большом камне в терпеливом ожидании. Его грусть была вполне справедлива, он с самого утра ничего не ел. Так, как я решил с ним не расставаться, то взял его с собой к брату. Не буду передавать силу его ужаса, когда, схватив мальчишку поперёк тела, взмыл с ним в небо. Когда мы опустились с ним у дома брата, он уже немного привык к полёту и встав на землю с любопытством осматривался по сторонам. С дудочкой он не расставался.
  В этот самый момент, брат карал преступников, защищал обездоленных и участвовал в войне, а также удачно продавал волов, воровал сокровища и помогал рождаться детям. Всё, о чем просили его люди, принося жертвы - он исполнял. Если они не мешали.
  - Это твой преемник? - спросил брат, разглядывая мальчишку, спрятавшегося за мою спину и выглядывающего из-под плаща.
  - Он самый, - я подтолкнул его к брату.
  - Мне он тоже нравится,- сказал брат, - если бы не оставался, забрал его у тебя.   - Он засмеялся, блеснув клыками меж окровавленных губ.
  - Бери его, только пойдём с нами. Сегодня я снова видел Нибиру. Она всё ближе. Я возьму твои вибрации на себя,- взялся я за старое. - Это ничего, что ты не набрал людей, пока хватит и моих.
  Брат нахмурился, по его челу пробежала красноватая молния. Он начинал злиться.
  - Как ты не поймёшь?! Эти люди всегда буду нуждаться во мне, а я в них. Они агрессивные, злые, хитрые и всегда будут делать ошибки. Я же буду исправлять их, хотя бы до тех пор, пока могу это сделать.
  - А если они перестанут приносить тебе кровь в жертву?
  Тут он захохотал.
  - Ты тут живёшь так долго и ещё задаёшь такие вопросы? Они без этого сами не могут. Пока они будут убивать друг друга, я всегда буду бессмертным!
  - Хорошо, но как насчёт засухи? Если твой народ погибнет от голода, ты тоже погибнешь, потому что другой пищи уже принимать не сможешь.
  Моё сердце в очередной раз сжалось от предчувствия расставания. Мы всегда были с ним вместе, с самого детства, и я надеялся, до самого конца.
  - Я как-нибудь разберусь сам, раз ты не хочешь мне помочь,- в его голосе звучала обида.
  Он хотел, чтобы я остался. А я не хотел и не мог. Никогда бы не подумал, что Земля разлучит нас. Теперь я ясно видел, что он останется непреклонен и никуда не полетит. И значит нам суждена разлука.
  - Сыграй-ка что-нибудь,- сказал я мальчишке, во все глаза смотревшему на брата.
  Тот послушно приложил дудочку к губам.
  ***

  Когда Нибиру стало видно даже днём, я начал рассылать гонцов, чтобы собирали людей. Скоро она приблизится настолько, что начнёт притягивать волны океана - мы стартуем. Как только все, кто должен оказаться на планете окажутся там, Нибиру изменит свой курс и отправится в дальнейшее путешествие. И я вместе с ней.
  Теперь мы виделись с братом каждый день. Как всегда, я сам прилетал к нему, вот уже долгое время он не покидал своего дома. Пока мы разговаривали, он хотел казаться бесстрастным, но я-то чувствовал, что это не так. Мы оба понимали, что придётся расстаться, чего мы никогда раньше не делали и оба испытывали страх.
  Он всё настойчивее просил меня остаться, а я всё настойчивее просил его лететь со мной. Всё это время я приводил с собой мальчишку, который обычно сидел где-то в углу со своей дудочкой прислушиваясь к нашим разговорам и иногда играя брату музыку своего народа.
  Я не знал его имени, да мне это и неинтересно, скоро у него будет совсем другое имя и другая жизнь. Мы никогда не разговаривали, о чём я мог говорить с ним?
  Нибиру приближалась и до нас стали доходить телепатические голоса наших сородичей радостно приветствующих и ожидавших нашего возвращения с новым народом.
  Брат хитрил и делал вид, что собирается вместе со мной, только его упрямый взгляд выдавал всю правду.
  Жрецы собирали людей вокруг городских храмов, народ прибывал и занимал свои места на ступенях, со всех сторон стекались новые жители Нибиру. Напряжение в воздухе возрастало. Сильный ветер нёс пыль и пригибал деревья к земле. Появление такого огромного небесного тела возле Земли возмущало её атмосферу, вызывало чудовищные штормы и вырывало души из слабых тел. Несмотря на сопротивление ветра, все, кто должен был отправиться на новое место жительства, собрались у храмов и пирамид к назначенному часу. Я лично проверил каждого из них, коснувшись сознания поощрением и любовью. Да, я уже любил их, как своих будущих соотечественников.
  Жаль, что из-за набежавших туч, с земли не видно было нашу золотую, ярко отражавшую солнечные лучи, планету. Её свет сейчас мог бы поспорить с полной луной, а размером она намного превосходила Землю. Только над облаками, куда мы поднялись с мальчишкой, можно было насладиться этим великолепным зрелищем. Я указывал застывшему от холода и восхищения маленькому музыканту на его будущий дом. А он, наверняка, сочинит потом какую-нибудь потрясающую мелодию, воспевающую красоту Нибиру.
  Мои глаза не могли оторваться от проступавшими за золотой дымкой очертаниями материков, и казалось, что я даже увидел место, где родились мы с братом. Он же даже не вышел из своего дома, чтобы взглянуть на свою родину.
  Я в последний раз опустился возле одинокого домика брата.
  Он сжал меня в объятиях, и мы стояли так, скрывая слёзы, не в силах оторваться друг от друга. Я обещал ему вернуться за ним в следующий раз, когда Нибиру снова приблизится к Земле.
  А он обещал, что обязательно дождётся меня.
  Я понимал, что теперь, когда я улетаю, никто и ничто не помешает ему собирать кровавую жертву. Мы оба знали, что через несколько человеческих веков в здешних местах появятся захватчики-пришельцы и народ, который опекает брат - частью будет убит, а частью рассеется. На мои опасения за его жизнь брат отвечал, что уже нашёл путь, по которому надеется получать все кровавые жертвы от всех народов. И,- добавил он со смехом,- даже понуждать их к этому, если они, вдруг, передумают.
 
  Наступила ночь. На всех ступенях храмов и пирамид теснился народ. Жрецы заполняли верхние ступени. Смешные! Они думали, что на Нибиру есть какая-то иерархия и кто-то мог быть важнее остальных. Я тоже занял своё место, на самой нижней ступени, отправив мальчишку наверх. По знаку жрецов все затянули гимны Великим Богам, с которыми им вскоре придётся встретиться. Признаюсь, что даже меня захватил этот величественный процесс, потому что я мог охватить внутренним взором все храмы и пирамиды и почувствовать эту непередаваемо могучую силу, которая будет использована, чтобы совершить переход.
  Ветер стих. Я пожертвовал частью силы, чтобы остановить его. В воздухе разносился мощный хор голосов, поющих гимн.
Небо очистилось и все увидели огромный золотой шар закрывавший полнеба, и маленькую луну, почти потерявшуюся на его фоне. Вздох восхищения пронёсся по рядам людей, и все грянули гимн с новой силой. Жрецы впали в экстаз, чувствуя приближение самого важного момента.
  Вдруг, то тут, то там из плотно стоящей толпы стали исчезать люди. Увидев это, соседи исчезнувших в восторге и испуге добавили силы и громкости в своё славословие.
  Всё больше людей исчезало, перемещаясь на Нибиру, и всё меньше оставалось стоящих на ступенях. Они с некоторым беспокойством оглядывались, волнуясь, что у них не получится переместиться в мир Богов. Теперь вместо хора раздавались разрозненные голоса, которые храбро продолжали пение и несколько жрецов, бьющихся в конвульсиях на священных ступенях. Я уйду последним, когда в каждом из городов перенесутся все до единого предназначенного и ступени храмов и пирамид опустеют.
  Довольная улыбка заиграла на моих губах. Миссия была почти исполнена. Я подумал о брате. О том, что он чувствует сейчас.
  И вдруг он появился сам, собственной персоной! Влетел на площадь прямо к пирамиде, распустив свои багровые мягкие крылья. Вокруг его головы трепетали вспыхивающие молниями перья. Он правильно рассчитал время. На ступенях осталось буквально три-четыре человека. И он знал, что я уйду последним.
  Не снижая скорости, он направился прямо ко мне и молниеносно схватив моё тело когтями сорвал его со ступени и сразу же взмыл с ним в ночное небо.
  Его силуэт, несущий человеческую фигуру был отчётливо виден на фоне золотого шара Нибиру.
  Я хорошо знал своего брата.
  Проводив его взглядом, сжал покрепче дудочку и переместился...
 
  ***
 
 
  ***
 
 
  ***
 
  И вот теперь я возвращаюсь...
  Вылетев за пределы золотой атмосферы Нибиру, напряженно вглядываюсь в ярко горящий, медленно приближающийся шарик Солнца и еле заметную голубоватую точку Земли. Как ты там, брат? Удалось ли тебе выжить, или земляне перестали проливать кровь? И если они вдруг передумали приносить кровавые жертвы, то удалось ли тебе их заставить делать это?
  В любом случае, я твёрдо намерен вернуть тебя с Земли.
  Технологии Нибиру позволяют теперь забирать подходящих к переселению людей прямо из дома, из постели. И тебе уже не удастся переупрямить меня.
  Мне было так одиноко без тебя! И я надеюсь, что ты не забыл, как звучит моя дудочка.
  Я иду за тобой, брат. Я уже близко.