Кукушка

Помусолив опухшими руками грязную колоду карт, Семён Петрович бросает её на стол с обугленным взглядом усталости. Остальные работники качаются на костылях старых советских стульев и тоже ни о чём не думают. В этом дремучем краю некоторые уже не первый раз. Сейчас на стратегически важном для предприятия объекте тянутся полгода гнусной волокиты из поисков недостающих деталей и узлов, потерянных кем-то документов, договоров, людей, ответственных за те или иные части работы, согласований, пустых обходов территории, выкапывания ненужных колодцев, разговоров с пожилой охраной и двумя медсестрами-стажёрками, бесконечной цепи перекуров и карточных игр. Плотность смысла разрежена настолько, что и концентрироваться незачем. Поэтому Семён Петрович с коллегами смотрит на предметы прозрачно и голо, а предметы в свою очередь проходят через их мысли вереницей бессвязных пятен. Измазанное серебрянкой  и брызгами бетона сколотое стекло пропускает силуэты и тихий скрип осенних деревьев.
Сгущение в головах работников происходит лишь с редкой осмысленной задачей на объекте или тусклым вечером, когда кто-нибудь рассказывает историю. За мутной бутылью, приобретённой у местных жителей, наворачиваются разные истории: с хорошими и плохими концами, из личного опыта или со слов друзей, сплетённые из похабщины и уголовной романтики или из затасканных обрывков чьих-то чужих мыслей и чувств. Воспринимать их не в серьёз нельзя, потому что эти истории вбивают в проседающую почву дней сваи хотя бы нищего смысла.
Семён Петрович бросает грязную колоду карт на стол, смотрит на неё, потом что-то вспоминает  в глазах мелькает дно:
- Знаете, как мой друг помер?
Никто не знает. Эти люди знают друг друга плохо, но главное – это то, что за полгода здесь можно забыть даже свою жизнь, если не держать её в уме.
- Сейчас расскажу, - говорит Семён Петрович, наливая себе временной бодрости в маленькую стеклянную банку из-под аджики, - Была осень. Мой дружище с братом шли по лесу с ружьями и парой дохлых куропаток. Лес был старый и скрипел сильней, чем у нас тут. Когда ветер стих, закуковала кукушка. Через пять минут после этого Алексей говорит моему другу «Олег, стой», садится на пень и начинает молчать. Олег не понимает что происходит, спрашивает: «Что случилось?». Алексей ему говорит: «когда кукушка начала куковать, я подумал, что кончились сигареты и начал шарить у себя по карманам». Кукушка в этот момент кукукнула три раза и замолчала. Из дыры в подкладке Алексей вытащил три сигареты и посмотрел на куропаток. Кукушка кукукнула два раза. «Бред» - подумал Алексей. «Эта птица мои мысли читает?». Кукушка ответила. «Или это долбанное совпадение?». Кукушка промолчала. «Вторая мировая война была в двадцатом веке?». Ответила. «Земля плоская?». Промолчала. «Зинаида Петровна изменяла Павлу направо и налево?». Ответила. «Сколько пальцев на одной руке?». Кукушка кукукнула пять раз. «Мне повысят зарплату в этом году?». Кукушка промолчала. «Выборы в парламент фальсифицировали?». Кукушка ответила. Олег выслушал брата, поднял голову и спрашивает: «Восьмая цифра после запятой у числа Пи?». Кукушка прокуковала пять раз. Мой друг математик, как бы, знает наизусть такие вещи. «Всё вокруг – матрица?». Кукушка кукукнула. «А ты, замаскированный Нео что ли?». Молчание. «Кто же ты? Бог?». Молчание. «Сатана?». Олег сел на листья и стал, по всей видимости, мысленно задавать вопросы кукушке. Алексей понял, что прервать это уже нельзя и тоже стал задавать вопросы. Самое интересное, что кукушкины ответы подходили под вопросы и Алексея и Олега, потому что его вид становился всё хуже и хуже. Потом Олег взял ружьё и выстрелил себе в подбородок.
- Едрён батон, - тянут некоторые слушатели из угла комнаты. Монтажник Сергей Петров вспоминает фильм «Кин-дза-дза» и думает о том, что кукушкины ответы, возможно, были гораздо многозначительнее, а инженер Драгов говорит:
- Это очень печальная история и я искренне сожалею, что так вышло, но никакой мистики в этом нет. В потоке совершенно случайных чисел, совершенно индетерминированных событий с железной необходимостью и неизбежностью возникают ряды, которые на что-нибудь да похожи. Известный мысленный эксперимент с обезьянами за печатными машинками говорит нам о том, что во времени, устремлённом в бесконечность, эти обезьяны обязательно напечатают великие классические произведения. Что же удивляться тому, что кто-то выигрывает в лотереи, а кто-то видит в куковании кукушки осмысленные ответы на свои вопросы? Выигрыш в лотерею удивителен и маловероятен для конкретного игрока, который выиграет в неё, но для всей совокупности игроков этот выигрыш абсолютно закономерен. Так что, Семён Петрович, твоему другу просто очень не повезло, и он не смог понять, что разговаривает со случайностью и воображением, а не с мыслящим собеседником.
Смысл этих слов проходит через людей, не задерживаясь, потому что за полгода перекуров, нестыковок и бюрократических проволочек в головах остались сети только на очень крупную рыбу. Что эти обезьяны на печатных машинках понимают в безысходности, когда у них получаются великие произведения? А здесь только формальности, трубы, провода и крысы. И в этой ограниченной жизнью бесконечности нет никакого намёка на печатные машинки.
Каждый человек в этой комнате чувствует, что вот-вот закукует кукушка и всё объяснит, всё поставит на место, потому что это единственная лотерея, в которую все они могут выиграть. Нельзя жить без выигрыша.
Молодой рабочий Марат Азатович, ухмыляясь, берёт со стола карты:
- Если это история с кукушкой случайность, я вытащу карту красной масти, а если нет- чёрную.
Перетасовав колоду, он нащупывает не глядя карту и вытягивает её. Это пиковая дама. Семён Петрович нагибается к колоде.
- Как банально, - грустно говорит Драгов, понимая, что это не более чем совпадение.
«Неужели?» - пять раз грустно думает Семён Петрович, вытаскивая друг за другом чёрные карты.