Горький аромат фиалок Ч 3 Гл 27

                27

      Для Владимира наступили черные дни. Пожалуй, даже чернее, чем когда он сидел в тюрьме под следствием. Но тогда он надеялся, пусть и на зоне, продолжать борьбу за справедливость. А теперь впереди полный мрак. Абсолютный.
      И не утешает, что он теперь свободный человек. И не бедный – вон, смог помочь Алене с ее женихом финансами. Юлия теперь занимается благотворительностью. Стала активным членом фонда «Помоги ближнему», созданного под эгидой православной общины острова. Владимир регулярно  вносит по ее просьбе средства в кассу фонда. Но знает – все это не то. Эти дела – как подачки с барского стола. Баре хотят успокоить свою совесть, а то и покрасоваться перед всем миром – вот мы какие добрые! Какие мы справедливые – помогаем бедным, помогаем ближнему. Вот мы какие – истинные христиане.
      А Юлия так не считала. Когда Владимир высказал в раздражении эти мысли, она просто оскорбилась.
      - Как ты можешь так говорить, Володя! – она едва не плакала, - Ведь мы это делаем от всей души. Или ты не веришь мне?
      Он промолчал. Лишь вновь уединился в своем кабинете, где, как она знала, предавался своим мрачным мыслям и курил, курил, курил. Юлия несколько раз заводила разговор о том, что ему тоже надо бы сходить в церковь. Что ему тоже нужно креститься. Но он лишь качал головой.
      Надежда Романовна вновь воцарилась в центральном офисе компании. Шейхов и супруги Крымовы были изгнаны. Владимир забрал свои вещи и бумаги из офиса. Он теперь рядовой акционер, и он даже не посещает очередные собрания акционеров. Зачем? Собираться лишь для того, чтобы узнать, сколько процентов от прибыли попали в твой карман? Достаточно официальных отчетов, копий с которых рассылаются всем акционерам.
     После фиаско с контрольным пакетом Владимиру так и не удалось поговорить с кузиной. Он хотел бы высказать ей в лицо все, что о ней думает. Но его к ней не допускают. У нее охрана. У нее телохранители. Простому смертному заказан путь к новому Президенту компании.
     Владимир теперь изнывал от безделья. Чем заняться? Наступили такие пустые дни, а ведь еще недавно у него дел было - невпроворот. После своего низложения он решил, что сможет бороться за права рабочих в профсоюзе портовых рабочих. Но оказалось, что профсоюзные лидеры и рабочие отвернулись от него. Все правильно. Какой из него лидер рабочих, если он позволил обвести себя вокруг пальца! И кому? Собственной кузине!
     Владимир осунулся. Он перестал бриться, и теперь густая щетина покрывала его скулы и подбородок. Юлия с тревогой заметила, что он начал прикладываться к рюмке. Что же с ним теперь будет?
     - Володя, - предложила она, - Давай съездим в Казахстан. Погостим. Узнаем, как там устроились Алена с Леной. Да и вообще… нам нужно развеяться.
      Он вновь закачал головой. Куда-куда, но на родину ему не с чем ехать. Что он там скажет? Что вновь потерпел поражение? Чтобы там в очередной раз убедились в том, что он неисправимый неудачник?
      - Ну, хорошо, - не отставала Юлия, - Не хочешь в Казахстан – поехали в другую страну. В Париж, например. Я всегда мечтала там побывать. Или на Канары. Или в Италию или Турцию. Чего нам здесь киснуть?
      - На Канары, говоришь? – Владимир криво усмехнулся. Меньше всего он мечтал превратиться в паразита, жирующего на Канарах да Гавайях на народные деньги.
      - Ну что с тобой! – восклицала Юлия, теряя терпение, но потом брала себя в руки – не хватало скатиться на склоки и ссоры. И она заговаривала с ним, доверительно понижая голос, поглаживая его своей нежной ладонью.
     - Володя, нельзя так падать духом. Я верю – все образуется. Это всего лишь очередная черная полоса – вспомни, сколько их у тебя было. Нельзя терять надежды. Нужно бороться. Искать другие пути. Не может быть, чтобы ты не нашел выхода.
      Владимир вновь криво усмехнулся. Эта усмешка превращалась в привычку. А сам он превращался в пессимиста.
      - Хорошо, - отвечал он, - Какую теперь посоветуешь применить тактику? Какую стратегию?
      Он заметил, как потемнели ее глаза от обиды. М-да… не стоило так ее колоть. Все же она ни в чем не виновата. Но Юлия все же ответила на эту колкость.
     - Володя, я теперь посоветую обратиться к Богу. Я уверена – Господь не оставит своего раба. Он обязательно поможет. Вот увидишь, - стоит тебе обратиться к нему с искренней мольбой, и дела тут же пойдут на лад. Вот увидишь.
      - И как же они пойдут на лад? Неужели из-за того, что я пойду в церковь, кузина тут же откажется от компании и вернет мне свои акции?
      - Не знаю, что произойдет, стояла Юлия на своем, - Но знаю, – лишь только ты обратишь свой взор к истинной вере, тут же все предстанет для тебя в совершенно другом, истинном свете. И возможно, тебе удастся переломить ситуацию. Возможно, тогда тебе удастся уговорить свою кузину. Ведь она тоже верующая женщина. Может быть, она так поступила с тобой оттого, что считает тебя безбожником? Может быть, она устыдится, узнав, что ты стал праведным христианином. Что и ты вошел  в лоно православной церкви. И…
     Владимир недоверчиво закачал головой. Вряд ли таких, как кузина, можно чем-нибудь устыдить. Но, оставшись наедине, запершись в своем кабинете, он почему-то начал размышлять над словами жены. Почему все же люди обращаются к вере? Ладно, можно понять тех, кого с малых лет воспитывали в религиозном духе, водили еще мальчиками и девочками в церковь, кто посещал воскресные школы и тому подобные заведения для верующих. А вот Юлия… что заставило ее пойти в церковь? Она хотела родить ребенка. От него. Неужели это веский повод? Неужели это так важно?
       Мысли его перекинулись к делам семьи. Да, ребенок вроде необходим. Владимир представил малютку, которую он выносил бы на руках из роддома. Как бы он взглядывал на крохотное личико, приподнимая треугольный клапан конверта, так, как это было когда-то, когда он выписывал Татьяну с Аленой из роддома в их родном городе. Как потом Юлия кормила бы малыша грудью и как он умилялся этой идиллической картиной. Как потом маленький сынишка носился бы с криками по квартире, скакал на надувном коне или колесил на мотоцикле с пластиковыми колесами. Как потом он таскал бы этого славного мальчишку на плечах, дав ему в руки шар или флажок. А Юлия шла бы рядом, поглядывая на них с гордостью.
     Да, это было бы замечательно! А то потом у них родилась бы еще девочка. Точная копия Юлии. И они вчетвером гуляли бы по городу, катались бы по бухте на яхте, выбирались бы за город на машине и устраивали там пикники. Чем не счастливая жизнь? Нет, что ни говори, дети им нужны.
     Хорошо, так оно и есть. Дети нужны и семья – не последнее дело для мужчины. Но ведь есть еще и другие важные дела. Не семьей же единой жив человек. Вот он. Так и не смог реализовать свои идеи. Почему? По словам Юлии получается, что потому, что он отвернулся от Бога. И поскольку он отвернулся, то и от него отвернулись. Вот поэтому у него ничего и не получается. Хотя вроде бы взялся за богоугодное дело. Не получалось там, в Казахстане, не получается и здесь, на острове Надежды. Может в этом есть зерно истины? Может быть, в этом мире существует нечто, называемое Богом ли, Аллахом или Иеговой – не суть важно, есть могущественная сущность, что задает всему гармонию, что определяет, чему и когда быть, чему и когда случиться. Пусть это нечто и не имеет определенного образа, пусть это и не старец с нимбом над теменем, попирающий облака. Пусть люди, верующие люди и ошибаются, наивно полагая, что Бог, это начало начал, это организующее начало мира чем-то похоже на людей, пусть. Но, может быть, веруя в существование этого нечто, эти верующие люди настраиваются на некую волну этой всемирной гармонии, обретают в душе опору, находят умиротворение, и поэтому-то дела у них и идут в гору. Они избавляются от вредных привычек, они избавляются от черных мыслей, их не одолевает сплин и пессимизм, так как их вера ведет их вперед, в светлое будущее. Пусть это будущее и иллюзорно, пусть оно и находится за пределами этой жизни, но оно манит и не дает опускаться, не дает расслабляться, не позволит превратиться в скотов, учит давать отчет о своих делах и думах тому, кто, как они верят, знает все об этих делах и мыслях…
     Долго размышлял он обо всем этом и постепенно приходил к тому, что идея Бога не так уж абсурдна, как он думал всю жизнь. Почему он решил, что Бога нет? Да-да, все эти библейские сказки и сюжеты наивны и смешны. Хотя в них и заключен некий смысл. Ладно, закроем глаза на эти сюжеты. С малых лет, с первых дней школы учителя говорили, что Бога нет, что это выдумка хитрых людей, которые таким способом успокаивали угнетенный народ, доведенный правящими классами до крайней нищеты. Все выглядело логично, и никто не задавал вопроса: «А почему, собственно, нет Бога? Только потому, что его существование не признают коммунисты? Только потому, что это не признавал великий вождь?» Такие вопросы тогда никому и не могли придти в голову. Очень сильно верили в гений Ленина. Авторитет его был незыблем. Ну а теперь? Теперь очарование «гения из гениев» спало и стало ясным, что это был, хотя и неординарный, но рядовой партийный лидер. Хитрый, изворотливый и… удачливый. И беспринципный.
    Ладно, оставим призрак развенчанного вождя в покое. Что же все-таки вера? Почему миллионы людей верят в Бога, Аллаха, Господа, Всевышнего? Неужели все они невежды и глупцы? Неужели все они фанатики? Ведь среди них были… и есть ученые… крупные ученые. Ученые, достигшие в своей области науки больших высот. И что? Все они невежды? Все фанатики?
     Владимир долго рассуждал в тот день, но так и не пришел ни к какому определенному выводу. Но когда он вышел из кабинета, то почувствовал себя бодрым, словно он поработал в свое удовольствие. Он потянулся, огляделся… и отправился на улицу. Сел в припаркованный автомобиль, жестом руки отказался от услуг шофера-телохранителя и отправился в город один – развеяться.

     После отступничества Надежды Романовны Юлия близко сошлась с Варварой Леонидовной. Они часто встречались в церкви, а по выходу оттуда приглашали друг дружку в гости, - на чашку чая. Они обе знали о том, что сотворила с ними госпожа Павловская, теперь уже Цветова, но по молчаливому уговору не касались этой темы. Они избегали упоминать это неприятное имя, словно бы Надежды Романовны вовсе не существовало на этом свете.   
      Варвара Леонидовна страдала молча и стоически. Надежда Романовна так и не подпустила ее, ни к собственной усадьбе, ни к собственному мужу. Прошло полгода и теперь у обманутой женщины не осталось сомнений – мужа ей не вернуть. И Геннадий Аристархович осознал – фиктивный брак обернулся для него настоящим деспотизмом. Но теперь он ничего не может поделать. Подать на развод нельзя. Во-первых, Надежда Романовна ясно сказала – она никогда не даст ему свободы. Потому что это означало бы потерю компании. И Геннадию Аристарховичу теперь нельзя лишаться контроля над той же компанией. Да он и не думает о разводе. Единственное, чего он хочет, оставаться официально супругом Надежды Романовны, но при этом вернуться в свою семью. К своей Варваре, к своим тройняшкам. Он так по ним соскучился. Соскучился по их чудным голосам. Соскучился по музыкальным занятиям.
     Но Надежда Романовна не позволяет и шага ступить в сторону его городского особняка. Ее телохранители и сотрудники безопасности компании поставлены следить за ним, и стоит ему припарковаться перед входом в особняк, как тут же она звонит ему и требует немедленно прибыть, в офис, на усадьбу, к ней. Дело дошло до того, что она вынудила его спать с собой. Как-то она вошла в его спальню в чем мать родила и залезла под его одеяло. Женщина она моложавая, страстная, все, как говорится, при ней. Да и он… ведь он далеко не старик. Пятьдесят три года – мужчина на пике сексуальных сил. Но он активно запротестовал.
     - Нет-нет! – кричал он, отодвинувшись от нее и запахиваясь в одеяло, словно девственница перед соблазнителем, - Нет-нет, Надежда Романовна! Мы так не договаривались. Я верный супруг. Я примерный семьянин. Вы что?!
     Надежда Романовна усмехнулась.
     - Вот потому-то я и пришла сюда, что вы верный муж и примерный семьянин. И потому не станете отказываться от своих супружеских обязанностей. Я долго ждала вас в своей спальне, но так и не дождалась.
     - Но я вам не муж! Мы с вами фиктивные супруги. Формальные. Мы с вами так не договаривались.
     Надежда Романовна придвинулась еще ближе и взялась за край одеяла.
     - А как же мы договаривались? – спросила она вкрадчиво, - Вспомните, ни слова о фиктивности нашего брака не было произнесено в тот памятный вечер в «Метрополе», когда мы решили вступить в брак и объединить свои акции для формирования контрольного пакета. Или напомнить?
     С этими словами она включила диктофон на мобильном телефоне, который, как оказалось, она держала в руке, принесла специально, словно заранее знала о предстоящем разговоре. Геннадий Аристархович услышал свой голос, слова о том, что он «завтра же подаст на развод». И то, как тогда Надежда Романовна заметила, что брак их будет законным, самым настоящим и он, ни словом, ни полусловом ей не возразил.
     Но он продолжал сопротивляться.
     - Пусть я тогда и промолчал. Ведь и так было ясно, что брак у нас будет, хоть и законный, но фиктивный. Я спать с вами вам не обещал.
     - Хорошо, - сказала тогда Надежда Романовна, - Не хотите исполнять супружеских обязанностей – придется расторгнуть наш брак. Я завтра же подам на развод и укажу причину. Так и скажу, что вы отказываетесь исполнять супружеские обязанности. Или не в состоянии их исполнять.
     Она сделала движение к краю кровати, словно намереваясь встать и уйти к себе.
     - Вот будет потеха, - добавила она, - А как обрадуются журналисты…
     - Вы этого не сделаете, - не поверил Геннадий Аристархович, - Ведь развод означал бы конец нашего с вами альянса. Не желаете же вы вновь вернуть компанию своему кузену.
     - Почему нет? – Надежда Романовна уже встала на ноги и теперь возвышалась над ложем во всей своей красе, - Кузен с радостью примет мои акции и я сохраню власть над компанией, в отличие от вас. Шейхов вновь вернется в центральный офис, к вашему вящему неудовольствию.
     Цветов всматривался в жестокое лицо своей фиктивной супруги.
     - Вы этого не сделаете, - повторил он, но на этот раз не очень уверенно.
     - Сделаю-сделаю! – подтвердила та, - Ведь я от этого ничего не потеряю. Я потребую от кузена сохранения поста президента компании, он согласится. Он вынужден будет согласиться. Ведь главное для него не этот пост. Вы знаете, чего он добивается. Придется удовлетворить этот его каприз. Пусть изменит устав, пусть пограбит немного вас, акционеров. Пусть выстроит жилье для своих рабочих. Пусть! Я пойду на такую жертву. Главное, - я сохраню власть над компанией. Я останусь Президентом.
    Несколько секунд оба вглядывались друг другу в глаза. Потом Цветов лег и раскрыл одеяло, приглашая к себе свою уже настоящую супругу.