Дух Варвара

…Селение Дул Харра стояло далеко на севере, скрываемое от взора недоброжелателей крутыми клыками ледяных вершин и зеленой пахучей хвоей диких лесов. Многие враги пытались склонить его предков, но их кости удобрили обширные пастбища и исполинские ворота его деревни. Много славных воинов шли в край Севера, что б найти славу, но нашли лишь смерть.
Дул Харру исполнилось уже десять весн, отец уже разрешал ему есть сырое мясо, что бы его мышцы набирались силы, и брал с собой на охоту. Однажды отец вошел в избу, сжимая в могучих руках сверток с оленьей шкуры, казавшийся игрушечным в его огромных ладонях. Он опустился перед юным Дул на одно колено, все еще оставаясь выше него на порядок. Внимательно посмотрел сыну в глаза, иcпод густых бровей синевой своих необыкновенных глаз и молча, но подчеркнуто значимо протянул дар.
Дул  повинуясь знаку отца, взял своими маленькими, но сильными перепачканными золой руками сверток и улыбнулся. Аккуратно, стараясь не разрушить иллюзию волшебства, развернул шкуру, его глаза заблестели от восторга…
Такими были воспоминания Дул Харра о доброте отца. Покрепче сжав в руке кирку, он расколол валун надвое. Стоял жаркий день. Солнце стояло в зените, опаляя своими лучами загоревшие тела каторжан. Каменная крошка клубилось белым облаком над старой каменоломней, оседая на коже и легких работников поневоле.
Надзиратель Марсий, толстый вечно потный римлянин стоял в тени огромного валуна и жадно пил воду из кожаной фляги. Раб, тощий нубиец, только успевал наполнять ее водой снова и снова. Надзиратель был сегодня не в духе, мало того что рабыни для утех которых доставили с города, оказались вдвое дороже прежних, так и после ночи с одной из них Марсий чувствовал себя не очень хорошо. Горло римлянина саднило, на лбу выступила испара, губы сохли и трескались. Нужно было взбодриться, а ни что не бодрило Марсия лучше, чем чужая боль.
Седой дряхлого вида раб, с тощими руками и ногами, на которых болтались металлические колодки, упал на колени, выронив из мозолистых рук грубую и ставшую неподъемной кирку. Марсий оскалился, отчего на его пересохших губах в уголках рта выступила кровь, но он не обратил на это никакого внимания, и двинулся к старику, на ходу доставая из поясного ремня деревянную палку со стальным круглым наконечником. Подойдя вплотную к рабу стоящему на коленях в смиренной позе, и ожидающему своей горькой участи, Марсий толкнул его в спину ногой, брезгуя касаться его рукой. Потеряв равновесие, старик повалился на живот, подняв с земли облако пыли. Надзиратель размашистым движением саданул старика по худым ногам, раб вскрикнул и попытался подняться. Это привело Марсия в ярость, он размахнулся и ударил старика по руке, на которую тот старался опереться, раб застонал и повалился на бок. Надзиратель ухмыльнулся и занес палку, раб, который не приносит пользы, роскашь…
Марсий даже удивился, когда яркая вспышка красного цвета заволокла его взор, и он провалился в пустоту…
Старый раб смотрел своей смерти прямо в глаза, боль, страданья, голод выпавшие на его долю источили душу и сломили волю. Старик просто смотрел на металлический наконечник палки надзирателя, занесенный над его головой, когда Маркус, просто повалился на бок. Глаза римлянина смотрели в пустоту, рот жадно хватал воздух, а вокруг его головы расплывалось багровое пятно, которое становилось бурым от осевшей пыли.
Старый раб увидел огромные мускулистые руки с кажущимся игрушечным в них свертком. Руки бережно положили на лоб старика сверток, который оказался куском грязной материи пропитанный живительной влагой, и на секунду раб обрел покой. Прохлада, пропитывающая материю, расползлась по всему телу принося покой и умиротворение…
Дул Харр так и стоял как каменное изваяние покрытое вековой пылью над распластавшимся телом надзирателя, сжимая в огромных мускулистых руках окровавленный булыжник. Лишь раз склонился он, опустошив флягу убитого римлянина на лоскут его плаща и приложив ко лбу старика.
Даже когда на зов преданных надзирателю рабов, прибежала стража, Дул Харр не двинулся, его будто бы вырезанное из грубого камня лицо с ярко - голубыми глазами, не выражало озабоченности его судьбой. Лишь под градом ударов римских копий могучий раб пал на колени, что происходило дальше, он не помнил.
Очнулся Дул Харр в глубокой яме, сквозь решетку сверху он рассмотрел луну и звезды. Сколько пролежал без памяти, он не знал, но по ощущениям в затекших мышцах понял, что долго. Ночная прохлада принесла покой и умиротворение. Сон подкрался тихо, лишь коснувшись уставших плеч раба кончиками пальцев, увлек его туда, где мир был полон зеленых красок и запаха хвои.
…Лето настало неожиданно, лес сменил свои краски, и яркая зелень била по глазам ярче, чем лучи теплого солнца. Жители селения, покинули свои жилища, что бы радоваться вместе с птицами, животными, растениями наступающему теплу и периоду покоя. Леса и озера были полны пищи, время, когда не нужно выживать, а можно жить в свое удовольствие, славя щедрость богов.
Дул сидел на пороге избы и наслаждался летним теплом и солнцем. Весной ему стукнуло 15, волхвы пятнадцать раз ударили в кожаный барабан, славя богов за щедрый подарок их селению. Теперь Дул был охотником, он умел ставить силки и капканы, мог бить копьем и красться, так что даже чуткие уши оленя не могли услышать его шагов.
Что-то заставило его взглянуть на крутой зеленый склон, который вел прямиком от селенья в лес. Из чащи гордо задрав головы, шагали молодые варвары-охотники, в крепких руках, шествующий впереди нес огромную белую крольчиху. Его грязные перепачканные в глине пальцы сжимали белоснежную шерсть животного. Варвар покрепче перехватился, держа ее за уши, причиняя животному боль, так что бы все видели его улов.
Дул Харр знал этого молодого заносчивого варвара, имя его было Дра Гарр, и он по праву считался одним из лучших охотников селенья. Этой весной Дра Гарру стукнуло 17, он был высок, статен и хвастлив. Дул Харру этот молодой охотник никогда не нравился.
Охотники направились к дому деревенского кузнеца, став перед крыльцом Дра Гарр прокричал:
-Алл Иррика!- и под дружное улюлюконье своей стаи вытянул руку с крольчихой.
Дверь избы распахнулась и на пороге показалась Алл Иррика, ее русые волосы были распущены и спадали на плечи. Взгляд ее голубых глаз выражал встревоженность. Тонкое небесно-голубое платье развивалось на ветру, и Дул Харр невольно залюбовался, но опомнившись, снова нахмурил брови.
-Зачем ты мучаешь животное, Дра Гарр?- строго спросила Алл Иррика, и ее тонкий стан напрягся как струна. Сколько помнил Дул Харр, дочь кузнеца всегда была особенной. Если другие девы селенья молились богам, что бы Дра Гарр оказал им честь, взглянув на них, то Алл Иррика никогда не нуждалась в его милости. Зато когда Дул Харр говорил c Алл, то на ее щеках появлялись ямочки, а голубые глаза дочери кузнеца наполнялись незримым светом и молодой охотник просто утопал в них. Их теплые отношения нельзя было назвать дружбой, эти чувства были, совсем особенные, и понять их природу Дул Харр не мог…
Тем временем лицо Дра Гарра изменилось, стало злым и надменным. Он еще крепче сжал уши крольчихи, животное забилось в агонии. Молодые охотники завыли, подражая стае волков.
- Тогда я больше не буду мучить его…-зло проговорил Дра Гарр и ловко перехватив голову крольчихи свернул ей шею. Животное содрогнулось в последний раз и безвольно повисло в его руках. Алл Иррика отшатнулась, прикрыв лицо тонкой ладонью, ее глаза были полны холода, она сбежала с крыльца избы и ударила Дра Гарра ладонью по щеке. Щеки охотника вспыхнули, но не от удара девушки, а от стыда перед своими побратимами. Дра Гарр схватил тонкую кисть Алл Иррики так что девушка от боли закусила губу…
Дул Харр действовал как в тумане. Сердце взорвалось внутри тысячью ударов, ноги легко подхватили его, тело легко двигалось, он не совсем понимал что происходит… Но вот Дул уже сбоку от группы охотников, сближается с Дра Гарром, инстинктивно, как учил отец в борьбе, он выставил руки вперед сбив недруга  покатился с ним вниз по зеленому склону.
Дул и Дра одновременно вскочили на ноги. Охотники тяжело дышали, будто весь день бежали за добычей. Будто кушак холодный воды окатил Дул Харра и оцепенение прошло. Дра Гарр зло смотрел ему прямо в глаза, он считал, что молодой охотник не ровня ему.
-Я сверну тебе шею как этой крольчихе…-зло прохрипел Дра Гарр и его стая заулюлюкала подбадривая вожака.
Дул Харр двинулся первым, размахнувшись, он ударил Дра Гарра в лицо кулаком, тот ловко перехватил руку и бросил охотника через плечо. Приземлившись на спину Дул потерял воздух, грудь схватило болью, а перед глазами замелькали красные пятна. Дра двинулся и схватил молодого охотника за шею, Дул перехватил руку и произвел бросок, Дра Гарр потеряв равновесие, перелетел через противника и закувыркался по склону.
Дул Харр попытался подняться, но кто- то с размаху выбил ногой его опорную руку, молодой охотник, не видя, наугад схватил неприятеля за поясной ремень и дернул вниз. Недруг повалился на живот и Дул Харр с размаху саданул того сжатым кулаком в затылок. Еще руки схватили его за рукава рубахи и повалили на спину, голубое небо залила красная пелена… Сквозь боль и запах мятой травы, он слышал голоса…кажется кричала Алл Иррика…
Вдруг, все прекратилось так же внезапно, как и началось. Дул Харр убрал руки от лица, ярко светило солнце, а над ним склонились старейшины селенья. Среди них Дул Харр узнал лицо отца Алл Иррики, с густой покладистой бородой и добрым взглядом. Старейшины смотрели строго и внимательно, Дул Харр почувствовал себя виноватым.
-Поднимись, сын Харр Бинна.- спокойным голосом проговорил старейшина деревни серебробородый Алл Гавр. Повинуясь воле старших Дул Харр поднялся и с удивлением заметил, что на склоне собралась вся деревня. Он увидел, что Дра Гарр стоит поодаль в окружение своих товарищей, стыдливо склонив голову. 
-Алл Иррика позвала нас – громко, что бы его слышали все окружающие, проговорил Алл Гавр - что бы мы узрели позор!!!
Сердце в груди молодого Дул Харра сжалось, склонив голову, стыдливо поглядывая исподлобья, он искал глаза отца. Отец стоял недалеко, взгляд его был спокоен, он улыбался, обнимая мать. Дул Харр нахмурился, щека и висок саднило, рубаха, пропитанная потом, липла к спине.
-Пред взором богов! В ясную погоду! Когда ни что не мешает всевышним, взирать на нас с высоты небес, наши соплеменники совершили преступление!- Алл Гавр поднял руки вверх - Осквернили смертью обитателя леса нашу деревню, смертью, брата посланного нам богами для питания и помощи, ради своей потехи! Теперь боги будут знать, что здесь живут неблагодарные и подлые люди!
Два плечистых взрослых охотника по кивку старейшины, подошли к Дра Гарру и его стае, взяв их за плечи, повели в дальний конец деревни.
-Виновные будут наказаны пред взором богов, и понесут наказание, согласно воле богов!- Прокричал Алл Гавр, дождавшись, когда одобрительный гул селян стихнет, он продолжил - Лишь потому боги не покарали селенье, за  нашу глупость и  дерзость, что есть в селенье достойные…Подойдите Алл Иррика и Дул Харр…
Повинуясь воле старейшины, молодые приблизились. Алл Гавр  поднял тело крольчихи, и бережно завернув, его в белое полотно передал в руки охотнику и деве.
-Несите в лес тело жителя леса и молите духов леса простить нас…-после слов старейшина развернулся и пошел в сторону своей избы, люди так же начали расходиться.
Дул Харр бережно прижал к груди сверток с мертвым жителем леса и посмотрел в голубые глаза Алл Иррики. Та в свою очередь наклонилась и в благодарность коснулась своими губами его щеки, после чего смущенно улыбнувшись, увлекла его в лес. Обещание, данное старейшине и богам, нужно было исполнить немедля. Неся мягкий сверток в руках, и осмысливая, что произошло сегодня, Дул Харр думал, что боги справедливы и милостивы к тем, кто защищает  тех, кто не может защитить себя. Таким было воспоминание о справедливости старейшин его деревни…
Дул проснулся от скрежета железного засова. Он сел и посмотрел в еще темное небо с мириадами серебристых звезд и огромной желтой луной. В проеме сверху в свете ночного светила показалась кучерявая голова нубийского раба. Дул Харр внимательно смотрел в карие глаза невольника, он знал, что эти глаза возможно последнее, что увидит он в своей жизни. Нет, варвара не страшила смерть, он уже очень давно смирился с ней, просто напоследок он мечтал увидеть лицо соплеменника, а не иноземного невольника.
Тем временем нубиец, гибкий и тонкий как паук, сбросил ему толстый канат, скрученный из толстых волокон. Этими канатами невольники, навалившись, роняли огромные каменные глыбы и после падения дробили их кирками и молотами.
Дул Харр в недоумение посмотрел на нубийца, что задумал этот человек, вздумал ли он издеваться над безысходностью варвара, или следует злому умыслу тюремщиков. Кудрявый нубиец, которому на вид было лет семнадцать, как помнил варвар, кажется, именно этот юноша приносил воду надзирателям. Темнокожий невольник показал длинным тонким пальцем на толстый канат и махнул, как бы, приглашая варвара. Дул Харр нахмурился, и вцепившись в канат пальцами, кивнул нубийцу. Похожий на паука человек, повернулся и что-то негромко сказал кому-то. С кем говорил нубиец, варвар не видел, до него долетели лишь обрывки его чудаковатой речи, кто-то ответил невольнику на том же диалекте, и канат, повинуясь неведомой силе, двинулся вверх, к свободе.
Когда Дул Харр был почти что на верху, много черных тонких рук подхватили его, и помогли выбраться. Варвар, будто огромный медведь, после зимней спячки, выпрямился во весь свой немалый рост, чем вызвал тихий восторженный ропот. Дул тряхнул косматой головой, подняв облако застарелой въевшейся каменной крошки, и огляделся.
Возле провала в земле, служившим тюрьмой для варвара, опрокинувшись навзничь, лежали два римских солдата. Вокруг головы одного расплывалось кровавое пятно, которое сухая земля еще не успела впитать в себя. Каска легионера лежала рядом, похоже, римлянин снял тяжелый шлем и решил размять шею, судя по его недоуменной посмертной маске, было ясно, что удар в затылок огромным булыжником был для него неожиданностью. Второй, похоже, пытался кричать, но из его вспоротого горла, едва ли мог вырваться крик. Ножны тюремщиков были пусты.
Дул Харр поднял взгляд от тел римлян и перевел его на группу темнокожих тонких людей. Белки их глаз жутко блестели в лунном свете. Один из тонких темных людей шагнул вперед, в нем Дул узнал своего спасителя, и проговорил на ломанном языке родного варвару племени:
- Мэ…твой - нубиец остановился, по его сосредоточенному лицу было видно, что юный невольник тщательно подбирает слова - Тэ…воэжд…
Дул Харр все еще в недоумение глядел на невольников, которые терпеливо ждали его действий. Темнокожий парень задумался, его лицо посетила улыбка, и он скрылся за темными телами своих товарищей. Через мгновение невольники, как бы повинуясь неведомой воле, расступились, и среди темных тел показался молодой нубиец, который  держа под руку, вел старого раба. Старик подошел, и жестом показав юноше, что более не нуждается в его помощи, посмотрел своим уставшим взглядом варвару прямо в глаза. В старом невольнике Дул Харр узнал спасенного ним от неминуемой гибели раба. Старик слегка склонился в уважительном поклоне и проговорил:
- Я Умбака, я немного понимать ваша речь – старый невольник замолчал, как бы переводя дух и подбирая слова - Умбака, говорит Белому, спасибо. Люди племени Умбака благодарят Белого, люди Умбака готовы что бы Белый вел. Умбака и его люди убивать белых людей и освобождать Белого, что бы Белый убивать для Умбака много плохих людей и помогать Умбака и его людям уходить.
Старый раб замолчал и посмотрел в глаза Дул Харру пытаясь увидеть, понял ли варвар его или нет. Молодой тонкий нубиец подошел и протянул варвару короткий римский трофейный меч. Дул взял меч, который казался игрушкой в его могучих руках. Варвар обвел взглядом невольников, люди были измучены физически, их изможденный тела жили лишь из-за желания их духа существовать. Дул Харр уже видел эти взгляды. Давно, будто в прошлой жизни он помнил эти взгляды своих соплеменников…
…Он проснулся от сильного толчка. Отец уже был на ногах, встревожено вглядываясь во тьму окна. В могучих руках он сжимал боевую секиру, готовый защитить свою семью от неизвестной угрозы. Мать растрепанная, с перепуганным лицом и маленькой Хуррой Харр которой исполнилось лишь восемь весн, на руках шептала молитву древним богам. Отец увидел, что Дул проснулся и поманил его к себе. Молодой варвар подскочил со своего лежака и как раз в этот момент еще толчок сотряс деревню. В свете углей домашнего очага отец выглядел как бог войны. Он ловко подхватил маленького Дарга Харр и бросился во двор. Мать с сестрой Дула на руках последовала за ним, цепочку замыкал сам молодой охотник. Очередной толчок сотряс холм, на котором стояла деревня. Промежутки между толчками стремительно сокращались, заметил Дул. Множество селян покинули свои жилища, и в недоумение сновали по деревне, ища угрозу. В полной боевой броне пронесся огромный мощный конь со всадником, патрули искали причину толчков. Дом старейшины осветили факела, и Алл Гавр появился на улице, призывая селян успокоиться, но Дул видел, что старик Гавр сам перепуган не на шутку.
Дул предупредил отца, что вернется к ним и бросился к дому Алл Иррики, когда первый столб огня, вырвавшийся из недр, испепелил близлежащий дом. Люди закричали, и начался ад. Языки пламени то и дело выплескивались из проломов, которые образовывались то там, то здесь. Деревня полыхала.
Дул увидел, как двери избы Алл Иррики распахнулась, и в свете пламени полыхающих пожаров показался могучий кузнец, с младенцем в руке, следом мать, ну а после и сама прекрасная Алл. Она повернулась, волосы ее были растрепаны, лицо выражало полное недоумение, ее голубые глаза встретились с его, Алл Иррика хотела, что- то прокричать ему, когда очередной столб огня вырвался из глубин земли и испепелил ее дом. Дул Харр не чувствуя ног повалился на траву. Мимо склонившегося юноши пронесся могучий горящий скакун, но уже без седока. Селенье, сотни раз встречало опасность остротой своих секир, селенье, которое не могли сломить враги, и их армии пало жертвой воли богов… После было бегство…Дальше…Прочь от проклятого места…После месяц на ягодах и грибах в глубине леса…Степные кочевники… Бег…Стальные оковы и рабство… Этот день был днем, когда юного Дул Харр перестала страшить смерть.
Дул Харр крепче сжал рукоять трофейного меча и посмотрел в начинающее светлеть небо. Звезд почти не было видно, а ночное светило уступало место дневному. К полудню невольники вырезали всю стражу и освободили рабов. Каменоломня была покинута, лишь трупы римских солдат еще долго кормили стервятников своей плотью. Это был день, когда Дул Харр второй раз родился, и дух настоящего варвара бился в его груди.