Диалоги. Не Платона. Часть 1

Часть 1. Дикий профессор.

Прекрасное солнечное утро. Лето в разгаре. Грунтовая дорога пересекается тропинкой. И у этого пересечения, пыхтя и чуть не разваливаясь, притормаживает маленький, пузатенький, запыленный автобус. Мужчина лет около сорока, с намечающимся животиком, весь белый и пухлый, в светлом летнем костюме и легкой шляпе, с портфелем в руках, вылезает из автобуса и озирается, а автобус, тем временем, скрывается за поворотом. По обеим сторонам от дороги бескрайние поля и перелески до самого горизонта. Узенькая тропинка, которая пересекает грунтовку, пропадает с обеих сторон за ближайшими пригорками. Пассажир в растерянности озирается и долго решает, в какую сторону идти. Наконец, он выбирает направление. Он идет уже около часа и вдруг его тропинка раздваивается. И – о, счастье! К нему приближается старый, раздолбанный мотоцикл. Мужчина останавливает мотоциклиста и расспрашивает того, куда ему идти. Мотоциклист машет рукой, указывая направление, и путник, вздохнув, обреченно продолжает путь. Он идет еще около часа, он весь взмок и начинает прихрамывать. А ландшафт вокруг не меняется. Путник начинает нервничать, оглядываться, вытягивать шею и смотреть на часы. Он раздумывает, не повернуть ли обратно. Потом все-таки решает продолжить свое путешествие. Он идет еще около часа. И вот, наконец-то на пригорке показались домишки. Он утирает пот со лба. Пришел, наконец-то. Но сначала, он спускается к реке, снимает обувь, рубашку и с удовольствием полощется. И вдруг его кто-то окликает. Путник распрямляется и видит на том берегу неширокой речки худого бородатого и лохматого, очень загорелого человека в одних трусах. Он весь освещен ярким солнцем, и наш путешественник его узнает. Он удивлен, но и обрадован, он радостно кричит и машет в ответ. Он узнал в этом робинзоне своего университетского профессора.

ПРОФЕССОР Петя! Петя! Откуда вы здесь? Каким ветром вас занесло? Я сейчас вас перевезу на лодке, хотя я сам хожу здесь вброд. Здесь мелко. По грудь.

Профессор стремительно прыгает в старенькую плоскодонку и в несколько гребков оказывается рядом с петей. Они неловко обнимаются и жмут друг другу руки. Профессор перевозит петю на противоположный берег.

ПРОФЕССОР Это мое любимое место. Летом, конечно. Мой дом. Я здесь и ночую иногда. В прохладные ночи забираюсь целиком под одеяло. В жару, конечно, это невозможно. Под одеялом задохнешься, без него – комары съедят. Ну, Петя, не стойте как соляной столб. Это не самые удивительные вещи в жизни. Садитесь… куда-нибудь. Каким ветром вас занесло?

ПЕТЯ Да… уж… (Озирается вокруг в поисках, куда бы сесть. Потом садится на свой портфель). Я знал, что вы живете в глуши, но чтоб настолько… Не предполагал даже. Вы как…

ПРОФЕССОР Питекантроп, вы хотели сказать.

ПЕТЯ Робинзон Крузо! Только Пятницы не хватает.
 
ПРОФЕССОР Петя! В чем же дело? Это место вакантно, занимайте его!

ПЕТЯ Да нет уж. Я не подхожу. Я человек цивилизованный.

ПРОФЕССОР Хотя, да. Пятница должен быть из местных. В таком случае, у меня есть целых два Пятницы. Точнее две. (Пауза)

ПЕТЯ Вот… Я вам книжки привез… Э… из последних… Вызвали большой резонанс… Да и вообще, захотелось вас проведать. Вы пропали так неожиданно. Вы думаете, мы вас забыли? Нет! Ваши коллеги, ученики… Встречаемся, на конференциях и … просто… Всегда вспоминаем вас!

ПРОФЕССОР Польщен. Хотя вы, Петя, наверно, привираете. (Петя пытается возражать). Ну, ладно, ладно. Но я здесь живу всего два года. Небольшой срок. Для того чтоб забыть. Верю, что пока помните. А разве я неожиданно пропал? Для вас, Петя?

ПЕТЯ Да как сказать… Я помню, мелькало уже что-то такое и в ваших лекциях… и разговоры наши помню… Но все равно – одно дело разговоры, а другое реальная жизнь.
ПРОФЕССОР В том-то и дело… В том-то и дело

ПЕТЯ (Вскакивает, достает из портфеля книги и дает Профессору) Вот… Вы читаете что-нибудь? Не может же быть, что не читаете. Вот это - бестселлер последнего года. У нас о нем много говорят
 
ПРОФЕССОР О, бестселлер точно читать не буду. У меня такое ощущение, что ярлык «бестселлер» сегодня точно позволяет определить то, на что не стоит тратить время. Масскульт, помойка. Я не утверждаю, что это на сто процентов так, но впечатление есть. Также как и кличка «звезда». … Я почти ничего не читаю.
Я помню, как зашел в последний раз в книжный магазин. Огромное пространство, сверху донизу заполненное книгами… книгами… книгами… И полный мусор, и мировая классика, за которой в советские годы мы гонялись как за редчайшей дичью, и то, что раньше было самиздатом, и то, что и представить было нельзя напечатанным…  И в аляповатых обложках и под этими омерзительными заголовками, типа «бестселлер»… И я понял, что …их слишком много. Книг. Слов. Написано уже столько слов, что они стали никому не нужны. В истинном смысле. Не как жвачка. А как… Откровение. Слово в книге перестало быть поступком. Оружием.  Когда я был студентом, мы издавали стенгазету «Слово – оружие». Это было всего лишь сорок лет назад. А сейчас слово, напечатанное в книге, теряется. Даже если оно уникально. Книжное слово перестало быть явлением. Поступком. Это просто удвоение, утроение… удесятерение реальности… Девальвация слова… девальвация смысла…

ПЕТЯ Вы не теряете здесь время! Я вижу, обдумываете очередную статью. Я знал, что вы будете заниматься наукой, что вы не сможете бросить все просто так. Все ждут Вашего возвращения. Вы же ушли в полном расцвете! А сколько Вы могли бы еще написать!

ПРОФЕССОР А зачем? Надоели мне все тексты вместе взятые. Нет, я готов еще читать что-нибудь древнее. Или средневековое. Но современное бумагомарание не стоит ни гроша. Зачем порождать кипу бессмысленных никому не нужных закорючек? Сам язык, на котором написаны так называемые научные работы в нашей области говорит о том, что… Ну, собственно, языка-то там и нет. Все эти статьи и диссертации - трупы. Язык разлагается прямо на страницах, прямо при написании…Тексты, которые вы читаете, которые слышите и пишете, вторичны, лживы и безжизненны. А то, что я думаю, пусть летит прямо в ноосферу. Полетает там, полетает, а потом какой-нибудь юный гений, раздумывающий о бытии в этом мире и о поэзии, мои мысли оттуда и выцепит. И напишет диссертацию. И не одну. А потом станет профессором, доктором наук, покроется жирком, отрастит брюхо, тон его станет покровительственным, и он даже не почует, что канальцы в ноосферу давным-давно закрылись. Видал я этих самодовольных, нацеленных на успех и карьеру, абсолютно вписанных в систему филологов, историков, философов и «разных прочих шведов». Ибо любой университет и институт – это система. И задаюсь я вопросом – может ли довольный жизнью, бодрый  и удачливый понять литературу, философию, в которых надлом, которые по сути являются переходом в другую реальность, … и сгустком крови автора… И думаю, что не может. Не обязательно, наверно, быть поэтом и маргиналом. Но некоторая маргинальность должна присутствовать, некое понимания конфликта текста и сытости существования, некое раздвоение личности на более или менее удачно приспособленную к системе и ту, которой никак не приспособиться, которая всегда болеет и всегда переломана от столкновения с этой системой. Другое дело – здесь. Только жизнь. И ничего лишнего. Но и здесь разыгрывается трагедия. Природа вся будет скоро скуплена в частные владения. Вы скоро не сможете просто так приехать на озеро, в лес или на речку. Все, все будет скуплено. И принадлежать богатеям. Человечество обречено ходить в музей. По билету.  Не будет природы. Ее либо изведут, либо купят. Останутся только музеи, содержащие мертвые факты когда-то живой действительности. Только экспонаты, а не жизнь. И вы будете водить своих внуков, а может, уже и детей в Музей природы под открытым небом. И будете платить в кассу за каждую пойманную рыбку, сорванную ягодку или разожженный костер. И всюду будут висеть видеокамеры, чтобы вы, не дай бог, не нарушили правила музея. Как хорошо, что «жить в эту пору прекрасную» я уже не буду. Как хорошо, что я еще могу быть один на один с природой, без посредства денег,  других людей и написанных ими правил.

ПЕТЯ Ага, «Назад к природе» Это ведь не ново, профессор. Вы пытаетесь быть оригиналом, а это не оригинально. На этот круг сворачивают время от времени многие доморощенные философы уже на протяжении лет, этак, трехсот, а может, и больше. 

ПРОФЕССОР Раньше лозунг «назад к природе» означал нахождение приюта в чем-то вечном, мощном, диком, бескрайнем, окружающем маленький островок цивилизации. А сейчас… Это уже не назад к природе, в нашем мире этот призыв следует дополнить словами «быстрей, а то не успеешь». А это ново. И скоро на этот круг будет уже не ступить, потому что самого круга не будет. Потому что сейчас вокруг огромная сокрушающая масса цивилизации и островки умирающей природы. Кое-где она корчится в муках, как прокаженный больной, едва дышащая под вонючей коркой, а где-то умирает красиво. Она все так же прекрасна, только уже не сопротивляется, а тихо, тихо исчезает. И я выбрал себе такое место. В котором природа умирает красиво.
… А у меня сейчас одна мечта… Умереть быстрее, чем это благословенное место будет скуплено каким-нибудь очередным олигархом, или здесь начнет развиваться какая-нибудь хищническая промышленность. Я не к тому, что я хочу поскорее умереть, э – нет! В этом благословенном раю я бы жил вечно. Я к тому, что я хотел бы умереть от старости… пусть от голода или болезни, но – слышать эту блаженную тишину, наполненную шумом деревьев и птичьим свистом,  гуденьем насекомых, умереть вдыхая этот чистых воздух, сладкий от цветов… Если случиться видеть – то видеть бескрайнюю неубитую человеком даль, если случиться замерзнуть зимой – то видеть ослепительно белый снег… И я умер бы счастливым. Пусть природа наблюдает мою смерть. Это естественно. Но я не хочу наблюдать смерть природы. Как ее сожрет очередная человеческая сволочь. В угоду своей жадности.


ПЕТЯ Жуть какую-то вы говорите, профессор. Вы представьте, умираете вы в лесу, и никто об этом не знает. А вокруг звери, муравьи… Бррррр! И могилы нет и некуда придти помянуть…

ПРОФЕССОР И пусть бы я умер в лесу. Не страшно, что мое тело съедят волки или муравьи. Вы скажете, тех, кого хоронят в гробу, не съедают черви? В чем разница? Марья с Ульяной, если переживут меня, все равно за меня молиться будут. Те, кто не будет молиться, будут просто помнить. Какое-то время... Не меньше, как если бы была могила.

ПЕТЯ Вы совсем одичали, профессор.

ПРОФЕССОР (Смеется) Вы бы видели себя со стороны, Петя, как вы смешно это говорите! Сколько в ваших словах осуждения! Я действительно одичал. Но вам не понять, что это значит.
В цивилизации мы многое делаем автоматически. Выключаем газ, воду, запираем дверь, идем по улице, погрузившись в свои мысли. Едем в транспорте, совершенно не замечая ничего вокруг и тд. Автоматически приветствуем тех, кто с нами здоровается, тут же забывая об этом. А дикий человек постоянно должен подмечать, что творится рядом, иначе он рискует стать добычей. Или просто остаться голодным. Или попасть в шторм. Дикий человек постоянно включен в природу, в обстоятельства, иначе не выжить. Он должен наблюдать.  А для углубления в себя, для медитации, для отключения концентрации внимания на том, что вокруг, есть специальные безопасные места. … Особое время… Это совсем другое ощущение и я его испытал. Мне нравится. Это совсем другой опыт жизни. Совсем другое сознание. Можно сказать, единство сознания и действия… Но понять это можно только на собственной шкуре.

ПЕТЯ Но если вас прижмет аппендицит, вы тоже кинетесь в социум, к врачу? Или будете просто помирать?

ПРОФЕССОР О! На это счет я подстраховался. Аппендицит мне вырезали еще в девятом классе. Зубную боль мне заговаривает бабка Марья. И дает заговоренной водки. Помогает.
       А если серьезно. Конечно, кинусь. К врачу кинусь. У меня ведь даже полис есть. Но я думаю, своей службой на благо общества в предыдущие годы я заслужил некую помощь государственного эскулапа. А если нет… Тогда буду просто помирать. Не я первый, не я последний.

ПЕТЯ Да… Я помню. Такое ваше отношение к миру проявилось уже в ваших лекциях… Однако, селянки ваши не густо вас кормят. Вы отощали профессор. В первое мгновение у меня даже дух перехватило, я ужаснулся вашей худобе. Это просто страшно. Вам не кажется… что вы … умираете с голоду… следуя вашему смиренному отношению к действительности?

ПРОФЕССОР. Все народы, находящиеся на стадии дикости, непрерывным физическим трудом добывающие себе пропитание, очень худы. Возьмите индейцев, Африку, некоторые индуистские секты, да мало ли примеров. Вьетнам хотя бы… Весь так называемый развивающийся мир.  Это опять же к вопросу о норме. В цивилизованном обществе много едят. Вы же не станете отрицать эту аксиому. А я достаю себе пропитание рыбалкой и собирательством.

ПЕТЯ Да, но какая там продолжительность жизни?

ПРОФЕССОР. О, батенька! В своем возрасте я уже могу себе позволить любую продолжительность. Какая бы ни была, уже хорошо. Помните – «лучше погибнуть свободным, чем жить, оставаясь рабом». Моя свобода здесь. Кстати, видел бы ты моих прекрасных селянок! Как они худы. А ведь я по сравнению с ними -  отрок. Чем они живут? Воистину святым духом. Молятся на развалины церкви. И живут. И переживают эти страшные долгие зимы. Видимо, нужны еще своему Богу на этой земле. Может, и меня сюда занесло с какой-то высшей целью, мне пока непонятной. Чтобы помогать выживать этим двум старухам.

ПЕТЯ Это что, вся деревня?!

ПРОФЕССОР. Да… Бывшая деревня. Вымершая. Если бы я не остался здесь в прошлом году на зиму, бабка Марья умерла бы точно. Дверь в ее избушку завалило. Вторая бы, Ульяна, не разгребла, сил бы не хватило. У Ульяны есть дети, зовут ее в город, а она не едет, Говорит детям: «Тогда Марью берите тоже, а то я уеду, Марья совсем одна останется и помрет. Я такой грех на душу не приму. Прокляну вас всех (у нее трое детей), прокляну и сама помру, коли Марью одну тут оставите». Дети, конечно, вторую старуху брать не хотят. Или не могут, не знаю. Вот ругаются и ездят по очереди всю зиму, так и поддерживают старух. Но приезжают только в выходные. А неделя зимой – дело страшное. За год до того, как я сюда приехал, у них померла одна старушка. Да семья еще одна жила, старик со старухой, так тех дети в город забрали, и остались Марья с Ульяной вдвоем. И именно тем летом меня сюда занесло, и бросил я все и жить здесь остался. Чуешь? Не зря все это, не зря…

ПЕТЯ И что, вас совсем не интересует, что сейчас происходит в обществе? У вас есть телевизор, радио хотя бы? Телефон?

ПРОФЕССОР Телефон свой я утопил. Случайно. Телевизор есть. Изображение, правда, плохое и всего два канала. Но звук есть. Остальные только шипят. Ульянины дети ремонтируют антенну каждое лето. О! У Ульяны есть мобильный! Но она им не научилась пользоваться. Но, если что – я могу позвонить ее детям. Что я и делаю регулярно. Есть электричество. Все еще. Так что я не полностью дикий, пользуюсь еще некоторыми благами цивилизации.

ПЕТЯ И как вы относитесь к тому, что происходит в мире?

ПРОФЕССОР Петя, но ведь я здесь всего два года. Чего там особого могло произойти? Все то же самое. Инопланетный разум, насколько я знаю, пока не обнаружен. Да и на земле не поумнели. Я бы сказал, тенденция к слабоумию так называемых «развитых стран» обретает все более четкие очертания. И  Россия скачет за ними вприпрыжку. Своим путем, конечно.

ПЕТЯ Что вы имеете в виду, профессор?

ПРОФЕССОР Вам нужны примеры? Ну, вот хотя бы… Стало уже общим местом, вы же не будете отрицать, что гомосексуальность в определенном ее количестве, когда она набирает «критическую массу», скажем, является признаком вырождения общества. Чтобы вам было понятнее – признаком его разрушения, исчезновения. Это хорошо, с вашей точки зрения? С моей – нет. Любой гомосексуалист и сочувствующий ему толеранец или толерист… или толераст…, назовите как хотите, будь у него аппендицит, или, там перелом, бросится к врачу, не задумываясь, толерантно или нет по отношению к аппендициту вырезать его, то есть лишать естественной среды обитания и естественного хода развития. Нет! Он нетолерантно вырвет больной зуб, вырежет  аппендикс и тд! Видите? Человек остается существом биологическим. Да он социален, культурен, духовен, но он и часть животного  мира, природы. И не только из-за процесса пищеварения или кровеносной системы. Он социобиологичен настолько же, насколько социокультурен и духовен. И нормальное общество ставит преграду на пути этого вырождения в виде религиозного или светского закона. Или хотя бы поведенческой нормы. Ведь естественно гомосексуальных особей не много. Все, что называется сегодня «гей-культура» - это просто очередная сфера денежного оборота! Очередная спекуляция! А это противно. Хотите любить друг друга – любите, но зачем это продавать на всеобщем рынке? Опять та же вездесущая выгода. И сейчас обсуждается вопрос о том, давать ли детей на воспитание гомосексуальным парам. А всюду в природе, где есть уже половое размножение, не бывает потомства у гомосексуальных пар, если таковые даже имеют место быть. Черт! Всю жизнь жалею, что я не естественник! Это чертово гуманитарное образование ни черта не дает представлений о реальном мире. Не хватает мне знаний из области биологии, надо бы почитать что-нибудь углубленно из этой области. Но все равно. В мире действует закон бумеранга. Насилуя природу, вы в конечном итоге получите по башке. Про экологию говорить не надо, все знают. Но человеческий социум – это такая же стадия развития материи, как и другие. И законы предыдущих форм действуют и здесь. Вы хотите нарушить биологический закон – вы уничтожите и социум. 
               Я не разделяю вашей толерантности. А толерантно лишать ребенка выбора -  в какой семье ему воспитываться, в гетеросексуальной или в гомосексуальной? Почему вы решаете это за него? Он мал, он бесправен и беспомощен. Не дать ему выбора – это крайне нетолерантно по отношению к нему. Почему таковая нетолерантность возможна? И считается законной? А судьи кто? Вы возводите идею толерантности в абсолют, и она превращается в свою противоположность. В крайнюю ограниченность. В отсутствие выбора.

ПЕТЯ Берегитесь, профессор, вы рискуете попасть за решетку за эти высказывания.

ПРОФЕССОР Так я сам себя выслал в ссылку. Я не живу в вашем социуме. И я не делаю никаких поползновений на него. Живите, как хотите. Заметьте, это вы ко мне приезжаете, по своей инициативе. А я ничего не прошу. Ничего не жду. А здесь – благодать! Прекрасные селянки кормят меня за то, что я им колю дрова, латаю крыши, заготавливаю сено для единственной деревенской козы, вскапываю огороды, зимой разгребаю входы в дома, долблю колодцы, которые замерзают. И тд.

ПЕТЯ Но ведь гомосексуализм был нормой вашей любимой античности. Кстати, почему вы не специализировались на ней, если так ее любили?

ПРОФЕССОР Ну, что вы, Петя! Ну, сколько нужно было преподавателей античной истории? Единицы! Зато история КПСС читалась в каждом вузе на каждом факультете. Тут было гораздо проще.

ПЕТЯ Компромиссы?

ПРОФЕССОР Жизнь.
Да… так вот, насчет античного гомосексуализма. Нельзя механически переносить нормы из одного общества в другое. Многие первобытные племена, не тронутые цивилизацией,  вымирали от микробов, которые в цивилизованном человеке вызывали лишь легкий насморк. И в культурной среде то же самое. Как говорится: «Что русскому хорошо, то немцу смерть». И наоборот. И потом, не будем забывать, что Рим все-таки пал, сгнивши изнутри от своей развращенности.
               Или вот еще пример. Возьмем  этот идиотский закон «О защите чувств верующих». А если верующий дурак? Вы что, всерьез считаете, что среди верующих нет дураков? Закон о защите чувств верующих от оскорбления - это полная туфта. Как можно защитить чувство судом? Чувство - это вещь глубоко внутренняя. И настоящему религиозному чувству не страшны никакие поругания. Чем сильнее внешнее воздействие, тем ярче огонь сопротивления внутри. Внутри!!! А если какой-то идиот вдруг решит, что его чувства оскорблены, то остановить его будет невозможно. С дураками ведь бесполезно разговаривать. А уж если и закон на их стороне! Все. В этой стране надо прекращать думать. Ну давайте вторично проклянем Льва Толстого, запретим Дидро, «Овода» Войнич и прочие вредные книжонки, в Эрмитаже и Летнем саду прикроем причинные места статуям, и думать будем всегда с оглядкой на то, не оскорбит ли это чувство верующих?  Все-таки, государство, масса, толпа вечно будут пребывать на стадии средневековья, дальше им не пойти. Развиться способны только индивидуумы.
            Предположим, я родившийся в светской стране, воспитанный атеистом, проживающий, между прочим, в светской – по конституции – стране, произнесу фразу: «Бога нет». И на беду рядом окажется верующий дурак. И завопит он, что оскорблен этой фразой в своих лучших религиозных чувствах. Вот оскорблены в нем чувства и все тут! И меня под суд. Церковь радостно потирает ручки, празднуя победу. А я… Дальше я впадаю просто в тупик… В чем я виноват, если выразил свое мнение? Но ведь чувства-то религиозные оскорблены! Значит по нашему закону, в тюрьму меня, на костер! Вам это ничего не напоминает? Кто там сказал, что в жизни человечества наблюдается прогресс? На самом деле, штраф конечно… Да и фраза: «Бога нет» не имеет смысла. Бог ведь не мешок с картошкой. Вот – он есть, вот – его нет. Съели. Если вы веруете, он для вас есть, если нет, нету… Но ведь чувства-то оскорблены!!! Это ведь истинная правда! Значит под суд, на костер… На позорище и всеобщее порицание. Смотрите – он атеист, и не скрывает этого, подлец этакий! Ату его, ату! В пост скоромное ест! Какое оскорбление для истинно верующего!!! Тут же маляву в суд. Хотя верующие сами не прочь в пост мясцом побаловаться. А у меня тут вечный пост – мяса вообще нет, одна рыба. Церковь критикуешь – в суд! Против абортов не выступаешь – в суд! Атеисты, пригнитесь, чуете запах дыма, это для вас в судилищах костры разожжены.  А книжек сколько, а картинок оскорбительных можно пожечь – просто именины сердца!
Христос изгонял торгующих из Храма, а они храм превратили в лавку! Как может быть духовным пастырем нации продающий ей же, этой нации, водку и сигареты?! Да еще и беспошлинно. С амвона несется проклятие грехам человеческим, а с заднего кирильца, через посредников, конечно, идет их насаждение. Мне лично пастырь, торгующий алкоголем и табаком, не нужен. Опять же, как в «Оводе» сказано: «след раздвоенного копытца» - с одной стороны, правительство, якобы, борется с алкоголизацией народа, с табакокурением, опять же, за духовное возрождение, а с другой стороны, дает церкви  - «духовному пастырю нации» - право беспошлинной торговли этой дрянью. Возрождение духа не имеет никакого отношения к собственности. А между тем, церковь опять становится крупнейшим феодалом, как было написано в наших советских учебниках истории.

ПЕТЯ Как вы непримиримы! Чувствуется в вас преподаватель истории КПСС! Въелось до самых корней! Но, согласитесь, ведь советская власть практически уничтожила церковь, столько духовенства было убито, собственность отняли, храмы разрушили. Разве не надо во имя исторической справедливости все это вернуть? Ведь если людям не нужна была бы церковь, она бы не пользовалась такой популярностью сейчас. А она популярна! Это историческая традиция!

ПРОФЕССОР Историческая традиция… Вы знаете, я бы согласился, если б эта историческая традиция, если бы эта популярность не насаживалась бы сверху. Откуда эта историческая традиция? С каким периодом истории вы сравниваете современное положение? Давайте, сравним с Петровской эпохой. Но тогда давайте и безграмотность считать исторической традицией и спокойно смотреть на сегодняшний развал массового образования. А чего париться-то? Историческая традиция! Образованные единицы и безграмотная толпа. И коррупция тоже. Уж это точно наша историческая российская традиция! Алексашку Меньшикова вспомним! Как воровал! Но какой замечательный исторический деятель при этом!
                Христианство на Руси изначально было политикой. Оно изначально насаживалось сверху. Вспомните князя Владимира. Убийства волхвов, шаманов, мудрецов, вырубленные священные рощи, сожженные  идолы, разоренные капища. А сколько людей перебито за нежелание христианизироваться! И вы думаете, язычество уничтожено? Неизвестно, чего больше в народном сознании. Христианство ли вобрало в себя языческие верования или наоборот. В некотором смысле, совершилась историческая справедливость. Отлились церкви славянские слезки. Мне кажется, рабская психология русского человека – это тоже результат христианизации… Слово – магия. Если много веков человеку внушать «ты – раб божий», то слово «раб» закодирует сознание. И культ страдания ни к чему хорошему привести не может.

ПЕТЯ Это уж опять чересчур! Многие видные деятели писали, что настоящая христианская вера дает свободу! Настоящую свободу воли!

ПРОФЕССОР Это все книжное. Книжные рассуждения высоколобых умов. А я говорю про народ. Про большинство. Я говорю не о философском осмыслении христианской идеи, а о практическом применении, так сказать. Массовом результате. Национальном менталитете. Понимаете, Петя, славянин-язычник мог грудью встать на защиту золотого идола (хотя в основном идолы были деревянные, это я для пояснения своей мысли «золотой» сказал), и даже убить за него, но не за кусок золота, а за ту духовную магическую сущность, которую воплощал в себе этот идол. А современный человек убивает именно за кусок золота. А духовной сущности, за которую можно сложить голову, не осталось.

ПЕТЯ Но вы же сказали «современный человек»! Человек, испорченный советской властью!

ПРОФЕССОР Я не представляю себе попа, не то, что умирающего за свой храм, но даже и отдающего свой Мерседес за него. Или попов тоже советская власть испортила? Христианству на Руси уже сколько веков? И несчастные 70 лет атеизма. И то не полного. Притом, что моральный кодекс строителя коммунизма этим заповедям не противоречит.

ПЕТЯ Но ведь сказал Достоевский: «Если Бога нет, то все позволено»
ПРОФЕССОР Это очередной броский лозунг масскульта. Достоевский был мудрее. Он не писал такой четкой формулировки. А роман «Братья Карамазовы» не может быть сведен к одному афоризму. Это слишком однолинейно…
            Я вырос в совершенно атеистической семье, в совершенно атеистической атмосфере, мальчишками, да и юношами уже, мы не интересовались религией, не смотрели на мир через призму веры, учились в обыкновенной советской школе. Но мы не воровали, не убивали, не были жадными и защищали друг друга. Не потому, что веровали, а потому…что так учили и главное – так жили наши родители!
            Один из мудрейших и самых нравственных лозунгов это то, что у нас религия отделена от государства. Как печально, что это только лозунг, хотя и записанный в конституции. А дальше – понеслось как всегда. Да как бы было замечательно, если бы так и было. Так ведь и было во времена социализма. И это рождало стойкость духа. Искренность веры. А сейчас… что говорить… Как при царизме, церковь – один из инструментов манипуляции обществом… Один из государственных институтов. Но на новом витке лицемерия. И деньги они получают, и земли, и эфир бесплатный, и прочие привилегии, и каждый политический деятель норовит в свою речь им рекламу вставить типа: «духовное возрождение нации начинается с возрождения религии…» И даже закон об оскорбление чувств верующих наше светское по конституции государство приняло. Логика где? Если церковь отделена от государства, то дело государства следить за тем, чтобы она не вмешивалась в светские дела, а не заботиться о ее процветании! И не цепляться за поповскую рясу! А ведь все, кто наверх лезут, считают своим долгом публично какому-нибудь попу ручку облобызать. На камеру. Что за зависимость такая! А на Западе того хуже. Ведь христианство когда-то зародилось как религия, спасающая человечество от вымирания. В недрах скатывающейся в небытие развращенной Римской империи. Как противовес разложению социума. Строгость. Аскеза. Все нормы христианства нацелены на воспроизведение здорового физически и строгого духовно общества. А сейчас христианская церковь венчает тех, кто в библии – святой книге христиан – назван содомитами и проклят! А слова «мать» и «отец» - вспомните Хаксли – считаются оскорбительными в официальных документах. И это не конец европейской цивилизации? Когда религия приходит к своему отрицанию?

ПЕТЯ Ну, предрекать Европе смерть – тоже не ново.

ПРОФЕССОР Да, метастазы были заметны еще век назад… Но я говорю не о смерти Европы, а всего лишь о гибели одной из цивилизаций. Я условно называю ее европейской. Исчезла Спарта, исчезли Этруски, исчезли Майя, Северо-Американские иднейцы и тп. А сколько племен Урала и Сибири бесследно пропало? На их месте появились другие народы. Сейчас исчезнем мы, только и всего.

ПЕТЯ Вы стали мизантропом, профессор. Впрочем, вы давно им стали. Как отпала необходимость… и возможность читать курс «Истории КПСС»

ПРОФЕССОР Да, Петя, ваша правда. Я остался тогда без копейки, а детки были еще маленькие. Пока я сообразил, что делать, пока я не переквалифицировался на курс «Социально-культурная деятельность», мы жили на зарплату жены. Она мне мой вынужденный паразитизм долго еще поминала. Есть от чего мизантропом стать.

ПЕТЯ Ну, отчего же он у вас не прошел?

ПРОФЕССОР Когда понимаешь, что занимаешься чушью, впадаешь в черную меланхолию. А мои студенты, окончившие вуз по этой специальности, кем они стали? Вы ведь знаете, что в нашем вузе проводится отслеживание выпускников. Я читал эти выкладки. Ни один не работает в социально-культурной сфере. Хотя, если считать, что для обслуживания клиентов в ресторане нужно высшее образование, то я поработал не зря… А в основном, торгуют. Торгуют.  Ах, нет, один работает, точнее работал. Чиновником в городской администрации, как раз в этой сфере. Попался на взятках. Скажите, это я его так учил? Я?

ПЕТЯ Ваши студенты нашли свое место в жизни. Они не бедствуют. Они хорошо устроены. А паршивая овца может быть в любом стаде.

ПРОФЕССОР Вы еще произнесите здесь этот лозунг: «Они востребованы на рынке труда». Человек, востребованный на рынке, - какая мерзость. Я вырастил их как пучок редиски! Они крепкие, румяные и хрустят на зубах у работодателя! Они востребованы на рынке труда! Была бы у меня сейчас водка, я бы выпил за человека, который никогда не попадает в качестве товара ни на какой рынок. Я пью за невостребованность человека на рынке! Цивилизация не стоит того, чтобы вершиной достижения молодого человека была востребованность на рынке труда, пусть лучше бы все еще гонялся с дубинкой за мамонтами. За неимением водки, выпью водички!

ПРОФЕССОР ПОДБЕГАЕТ К РЕЧКЕ, ЗАЧЕРПЫВАЕТ ГОРСТЬ ВОДЫ И ВЫПИВАЕТ. ПЕТЯ БРЕЗГЛИВО И С ОПАСКОЙ ПЕРЕВОДИТ ВЗГЛЯД С РЕКИ НА ПРОФЕССОРА.

ПЕТЯ А преподавать историю КПСС было веселее? Там не было лжи?

ПРОФЕССОР История есть история. Ее надо знать. Или вы будете отрицать, что КПСС была реальной силой и локомотивом общества? Не была? Пленумы были? Были. Пятилетки были? Были. Да, история преподносилась под определенным идеологическим углом. Но это делается в любом государстве. История в ее некабинетном, а массовом выражении – всегда идеологически ангажирована. С этим надо смириться. Впрочем, я с себя ответственности не снимаю. Думаю, что я стал бы мизантропом в любом случае.
              Двойные стандарты – это норма для развитого человеческого общества. На начальных стадиях она и осознается как норма. Жрецам и вождям – свое, а простым членам племени – свое. И все были с этим согласны. Но по мере развития, возникает идея о несправедливости этих двойных стандартов. И тут общество приобретает одно качество, неистребимое с момента своего возникновения – лицемерие. Когда идеология, закон, мораль – одно, а практика -  совершенно другое. С трибуны, со страниц, с амвона, с кафедры, со сцены – одно, а в жизни – совершенно другое. Право сильного рулит всегда, как и в древние времена, но по-другому. А куча словес это прикрывает. И любая цивилизационная система держится на этом. Далеко за примерами ходить не надо. Возьмите наш вуз. А ведь это одна из лучших систем, я говорю искренне. Подтасовка баллов, позвоночное право, взятки, распределение зарплатного фонда, премий. Продолжи сам. И все всё знают. А премия Совета по культуре, которую получил наш ректор за свой, с позволения сказать, труд «Дискурсный анализ гуманистического идеала»? Господи помилуй! Одно название чего стоит. Но не об этом речь. Вы будете утверждать, что не знаете, кто действительно написал эту заказуху?  Произошел обмен. Ректору премия и слава. Автору, реальному автору, я имею в виду, гонорар, а в Совет по культуре откат. Кому конкретно не знаю. И все довольны. И есть о чем трундеть с трибуны, превознося свои научные достижения.
                Вы, конечно, знаете, что к нам в вуз наведываются всяческие титулованные особы. Одна дама, …с которой я был в достаточно доверительных отношениях когда-то…, рассказывала мне, что если на кафедру зайдет она, женщина преподаватель, со степенью, между прочим, и со стажем, то мужики и не подумают встать, а если богатая титулованная бездельница, то вскочат, как ошпаренные. И ректор расшаркивается и пыжится перед родовитой гостьей, а на подчиненных орет как последний хам. Что это? Титулопочитание в двадцать первом веке и в нашей стране! Ради чего тогда был весь этот ужасный эксперимент? Чтобы опять барину кланяться?
                Лицемерие исчезает из социальной системы на краткий миг революционного пика, вместе с бойней и потоками крови. Когда цивилизация дает трещину и лезет неизбывная природная человеческая дикость. Но в момент установления следующей системы тут же снова возникают двойные стандарты и вуалирующее их лицемерие. Или … еще вариант. Вне системы. Жить можно без лицемерия, но платить одиночеством, болью, голодом, угрозой смерти. Первобытная жизнь без крови и насилия.

ПЕТЯ Так что ж, это очередной призыв к революции?

ПРОФЕССОР. … (после долгого молчания) Как вы глупы, Петя…
В каком месте вы услышали призыв? Это только печальная констатация факта. Наоборот. Я против всяческих революций, потому что они бессмысленны на настоящем этапе. Наша, я имею в виду, европейская цивилизация, гибнет. Надеюсь, вы знакомы с теорией цивилизаций? Мне она кажется очень верной. Всего лишь настал наш черед. Как и множеству человеческих цивилизаций до нас. Просто придут другие на наше место. Я против того, чтобы горячие молодые головы сложили свои жизни в борьбе за справедливость. Я против потоков крови. Пусть, пусть они живут в этом несправедливом мире. Вместо того, чтобы гибнуть. Пусть любят друг друга, рожают детей, творят, пусть радуются, но не идут на смерть!!! Это бесполезно. Я понимаю, когда смерть тебе грозит сейчас, тогда, конечно, надо защищаться. Но затевать заговор, а потом и революцию против властей… Их просто утопят в крови. Они просто не проживут свои жизни. Ведь все, все без исключения революции показали тщетность самих себя. С исторической точки зрения, наверно, необходимы такие болезненные переходы от одной стадии развития общества к другой, но само общество… на стадии своего вырождения этого не заслуживает. Не стоит оно гибели молодых!

ПЕТЯ Но в том-то и дело, что молодые считают невозможным для себя жить в таком обществе, их это унижает! Это Вас, профессор, гложет пессимизм, а им хочется жить так, как им видится! У них есть силы, надежды, может быть, они видят и понимают больше нас!

ПРОФЕССОР Да…, да, ничего не меняется. Все как всегда. Только, мне кажется, энергетика общества, даже молодой ее части, уже не та… Не та, что на подъеме, не та, когда цивилизация идет в гору, к своему пику, свой пик мы уже прожили… И энергетики той части молодых людей, которые еще хотят бороться за справедливость, уже не хватит…А если и хватит… Вспомните, что было после всех революций… Все равно некоторого рода реформация…, не знаю, понимаете ли вы меня, а объяснять мне неохота…
             Даже так называемая «перестройка» проходила тогда, когда в нашей стране еще был, черт побери, так и хочется сказать «пролетариат». Ну в общем, было много небогатых людей, которые чувствовали какое-то единство. Да, были разные лагеря, внутри этих лагерей люди чувствовали, или у них были иллюзии единства. А сейчас единства людей, которые работают на низших ступенях социальной лестницы, нет. Зато! О чем еще писали классики марксизма, есть единство капитала. Вот уж кто друг за друга будет стоять горой! Вот, где настоящая-то солидарность! У капитала! У него нет родины, нет соотечественников, нет своего народа, ничего. Только две силы «мало!» и «выгодно!». Сколько бы они не сожрали, им всегда будет мало. Их жадность абсолютна. Их лозунг - «гномики еще натаскают». Если гномики одной культуры, расы, национальности, вымрут, появляются другие гномики, которые на данном историческом этапе плодятся быстрей. Они там наверху социальной лестницы не очень этим заморачиваются. Наши олигархии-правители, я думаю, даже рады, что еще способные на какой-то протест русские заменяются бессловесными азиатами. И мафиозность кавказских национальных групп, складывается впечатление, тоже на руку нашим правителям. Они ведь выбивают русское население. А уж представители национальных мафий всяко найдут общий язык. В том числе и с русской правительственной. Мы им уже не нужны даже как электорат. Все делают выборные технологии. Мы им нужны только как рабы. Все русские революции, вместе взятые, не привели к смене рабовладельческого строя.


ПЕТЯ Ну уж, вы скажете! Неужели, вы действительно считаете, что нет никакой разницы между крепостным правом и теперешним положением … простого человека? Ведь есть личная свобода, образование, многие вещи.

ПРОФЕССОР Да, у простого человека стало больше собственности и образования. Есть личная свобода. Но у абсолютного большинства осталась рабская психология. Либо раболепие или элементарный, не беспочвенный, надо сказать, страх перед властью, потому что она может тебя убить или посадить в тюрьму только потому, что ты мешаешь, либо, если индивидуум уже перестал быть так называемым «простым» человеком, подлая страсть унижать других как рабов. И убивать их, если мешают. И ценность человеческой жизни, что бы ни говорили гуманитарные болтологи, не повысилась.

ПЕТЯ Странно, вы проповедуете свою отрешенность от мира, а так трагически воспринимаете кризис власти… Обобщаете, до чуть не планетарного уровня.

ПРОФЕССОР Да какой там кризис власти. Власть упивается своей абсолютностью. И даже не припаривается решать какие-то насущные проблемы людей. Эх, если бы старые могли организоваться! Те, кто жизнь прожил, вышли бы на площадь, я бы пошел. Даже если власти и расстреляют, старых не так жалко, как молодых. К тому же есть такой парадокс – нашим властям «удобнее» стрелять в молодых и сажать их по тюрьмам, чем старых. Старых «стыднее» что ли… Помните монетизацию льгот? Власти реально струхнули. Представляю, вышли бы ветераны, все в орденах, следом – колонна их детей, тоже уже старых, ну и внуки тоже могут подтянуться. Им, многим, уже за пятьдесят. И пошли бы с плакатом «Долой олигархов», «Долой прикарманивание российских ресурсов», «Даешь социальное государство!» И еще бы песню запели «Мы жертвою пали в борьбе роковой». Вот была бы картинка. Кремль бы окружили. Ни проехать, ни пройти. А молодым жить. Рожать. Воспитывать. Радоваться. Но не под полицейские дубинки. И не в тюрьмы. Но… энергия уже не та. Посидеть бы. На солнышке погреться.
             К тому же молодые опять наломают дров. Вопиющее чувство справедливости зовет поскорей сломать, а как строить они представляют себе весьма иллюзорно.  Все идеи да схемы. Пусть даже в отличие от предыдущих российских революционеров они и не закладывают террор в свои благородные проекты по созданию справедливого общества, а ведь все равно придется! Даже если они и получат власть, они получат вместе с ней и страну в состоянии гражданской войны. И придется им лить кровь безжалостно. И массы, одурманенные революционным психозом, когда лозунг оправдывает убийства. И 90 процентов массовых революционеров, не тех, что сверху, а тех, что на улицах, это просто бандиты, которым революция разрешила убивать и грабить тех, кто не согласен с революционными лозунгами или просто тех, у которых есть чем поживиться. И надо снова давить, и снова устанавливать полицейское государство, чтобы навести хоть какой-нибудь порядок. А где вы мечты? Правильно, остались в юности. А сколько вам, выжившим, лет? Правильно. К сорока и больше. И руки по локоть в крови. И цинизм. И обыденность. И вокруг полно новых нуворишей. Современное общество разнообразно. Власть никогда не удовлетворит интересы всех. При любой власти, при любой смене власти всегда половина общества останется угнетенной и обиженной несправедливостью. А если власть опять поменять, то другая половина будет недовольна и опять станет замышлять революцию. Нет… люди не способны ничему научиться…

ПЕТЯ Ну почему же сразу революция? Есть ведь вариант мирной смены власти парламентским путем.

ПРОФЕССОР Власть без боя? Что вам какой-нибудь олигарх добровольно нефтяную трубу из своего кармана в госбюджет переложит, так что ли? Хотя там ее чиновники будут доить. Хрен редьки не слаще. К тому же молодые не понимают, что власть надо пугать умеренно, чтобы делилась, а не уничтожала со страху. А может, это невозможно.

ПЕТЯ А нет в вас умиротворения. Хоть и живете в благословенном месте и проповедуете его.

ПРОФЕССОР Ну, Петя, пока ты не приехал, оно у меня было.

ПЕТЯ Вы бы молились вместе со своими прекрасными селянками, авось тогда бы и легче стало.

ПРОФЕССОР Так я молюсь. Глядючи на Марью и Ульяну, стал молиться. Хорошо это у них выходит. Вроде уж век целый молятся, а искренность первозданная. Может, от трудной жизни. Зимой, когда снегом дверь заметет, только с молитвой можно Ульяниных детей дожидаться, чтобы приехали да откопали. А после этого еще и на следующую зиму зимовать здесь остаться.
ПЕТЯ Не понимаю. Как вы можете здесь жить? Вы – такой тонкий ценитель музыки, исполнительского искусства, такой одержимый посетитель концертов, театра, вдруг в глуши, где даже радио нет. И вы не скучаете по музыке?

ПРОФЕССОР Я, Петя, телевизор смотрю. Американцы озабочены проблемой родов в космосе. Огромные деньги вкладывают. А землян, рождающихся без проблем, убивают бомбами. Потому, что без проблем не интересно. Интересно, когда с проблемами. Шучу.
Вы знаете, Петя, я думаю, до определенного возраста в человеке идет накопление информации. Музыка, литература, театр, живопись, общение. А потом наступает момент, когда ты почти наполнен. И тогда этого потока уже не надо… Одна книга…, которую читаешь долго…потому что она резонирует со всем тем, что ты прочитал когда-то. И ты в состоянии этого резонанса… И пока больше ничего не нужно…       


ПЕТЯ И что это за одна книга, с которой вы сейчас резонируете? Любопытно.

ПРОФЕССОР Парадоксально, но это одна современная рукопись. Она меня взяла своей искренностью и отсутствием фальши. Она искренняя как письмо умирающего. И еще наивна. Текст жив, когда он наивен. Автор должен верить в то, что он пишет, и при этом не быть дураком.               

ПЕТЯ Ну, про кино и не спрашиваю, вы его никогда не любили.

ПРОФЕССОР       Ну почему… любил когда-то. Но сейчас слишком много отражения жизни. В кривом зеркале. Вся жизнь, все действие перенесено на экран. И то, на 90 процентов фальшиво. И актеры, которые играют героев, на экране совершают мужественные поступки, в жизни – избалованные, равнодушные, самодовольные, высокооплачиваемые эгоисты. И какая-нибудь актрисулька двадцати лет отроду, засветившаяся в сериале, уже дает интервью на тему: «Как надо жить». И снимаются фильмы по уже снятым сценариям. И фильмы о том, как снимались фильмы. Жвачка. И большинство населения не живет, не совершает поступков, а тупо смотрит в экран. Сублимирует.
                Печально, но меня даже в театр не тянет. Я спокойно отношусь к фальши и лицемерию в политике, но в театре,…этой хрустальной любви моей юности, они мне невыносимы. Если я знаю, что эта актриска снялась в рекламе, которая является чистой разводкой бедных безграмотных старушек, я не хочу ее видеть на сцене. Если я знаю, что режиссер, подонок, пропускает через свою постель всех молоденьких актрисок, я не хочу смотреть его спектакли, какими бы гениальными они ни были, для меня они фальшивы. Если я знаю, что этот артист лизоблюдничает при власти, я не буду верить ни единому его слову, произнесенному со сцены. А в театре – я хочу верить. Время шутов, говорящих правду, прошло. Сейчас если актер у кормушки, он не осмелится. Не верю. Да и театр исчезает, как природа. Вы не увидите нынче Шекспира или Чехова. Вы увидите самовыражение Пупкина, который привлекает великие имена как рекламу своему тупому самовыражению. Вы увидите креатив, перформанс и прочее дерьмо, но не увидите театра. Современным не стать Мейерхольдами и Товстоноговыми. Они навсегда останутся серыми пупкиными именно потому, что выпячивают себя. Не чуя великого. Да и не интересуясь им.
                А музыку я слышу.  Если бы ты, Петя, знал, в каком божественном исполнении звучат мне мои любимые вещи! Мне кажется, в реальности я не слышал такого божественного исполнения никогда.
        И из множества полотен, которые ты видел за жизнь, вдруг яркой вспышкой возникает какая-нибудь одна картина, и ты вспоминаешь ее… Она живет в тебе достаточно долгое время. И ты переживаешь ее по-новому. И нет музейного калейдоскопа, а есть она одна…
               И Будда и Иисус не шлялись по музеям, но вы не назовете их пустышками. А шныряющие и глазеющие… считаются глубоко культурными людьми. При этом они могут быть абсолютными свиньями по жизни. Петька, что такое культурный человек? Человек, поглощающий впечатления?
      Мне кажется, наступает момент, когда существование мира не требует опосредования в виде искусства… или общения. Рассвет больше чем рисунок рассвета. Реальный холод важнее, чем описание холода в книге. Поймите, Петя, я говорю не о физическом существовании, не о выживании, а о единстве с миром без посредников.


ПЕТЯ Все это интересно, но я приехал не за этим. Есть одна проблема. Скорее, беда. Ваша жена практически ослепла. Какое-то очень редкое заболевание. Атрофия зрительного нерва. Причины непонятны. Профессор, она почти беспомощна. Есть возможность сделать операцию, но процент успеха очень мал. Ваше слияние с природой, конечно, прекрасно, но придется, я думаю, его прекратить. Не бросать же беспомощную женщину одну.
ПРОФЕССОР А сыновья?

ПЕТЯ Ну, младший сейчас живет с ней. Но вы же понимаете, у детей своя жизнь.

ПРОФЕССОР Когда я уезжал два года назад, он был в разводе, он что, успел жениться опять?

ПЕТЯ Нет, насколько я знаю. Но он ведь человек молодой, он не может с матерью сидеть все время. У него дела, бизнес.

ПРОФЕССОР Опять же, когда я уезжал, он был довольно успешен, надеюсь, он не разорился?

ПЕТЯ Да нет, вроде все в порядке.

ПРОФЕССОР Ну и прекрасно. Пусть наймет матери сиделку.

ПЕТЯ Профессор! О чем вы говорите! Сиделку он ей и так нанял, но дело ведь не в этом! Ей же хочется, чтобы рядом был родной человек, ей хочется поддержки, утешения. Она так мучается, как вы не понимаете? Ей нужна не сиделка. Ей нужно мужское плечо рядом. Близкий человек. Неужели вам совесть позволит жить здесь, наслаждаться природой и бросить ее одну?!

ПРОФЕССОР А сын?

ПЕТЯ Что сын?

ПРОФЕССОР Но ведь она живет с сыном, рядом есть близкий, родной человек, мужское плечо. Старший-то бывает у нее?

ПЕТЯ Да, они с младшим меняются, когда тому надо уехать.

ПРОФЕССОР Так почему же она одна? Рядом сыновья, оба взрослые, оба крепко стоят на ногах. Зачем столько патетики: «Вы бросаете ее одну!»

ПЕТЯ Сыновья устают, у них своя жизнь, в конце концов, вы – муж.

ПРОФЕССОР Я ушел два года назад. Я уже не муж. А эти два охламона, видите ли, устали! О матери заботиться! Ничего. Пришло их время повзрослеть окончательно.

ПЕТЯ Я понимаю, что у вас был конфликт, ссора, но ведь человек болен. Тяжело болен. Беспомощен! Неужели это не причина забыть разлад и броситься на помощь?

ПРОФЕССОР Вы не в курсе, Петя? Никакой ссоры не было. Я очень долго, года два, уговаривал ее бросить этот цивилизованный мир, уехать куда-нибудь в деревню. Мы могли бы быть деревенскими учителями в какой-нибудь глуши. Ну, не такой как эта, конечно. Она знала, что я не могу больше жить в этой клоаке. Мне не удалось ее убедить. Ей нужна была ее кафедра, ее светская жизнь, ее подружки, деньги, развлечения и прочее. Она меня высмеивала, считала ненормальным. Сейчас я ей совсем не близкий человек. А сыновья всецело разделяют ее образ жизни. Она не одна. У нее есть деньги. С ней рядом два любимых сына, тоже небедных, между прочим. Друзья. Последние достижения медицины. Теплая, удобная квартира. А мои Марья с Ульяной помрут зимой, если я уеду. Они слабеют. Домишки разваливаются. Я не могу.

ПЕТЯ Профессор, и ради этих старух вы остаетесь здесь?! В конце концов, у них тоже есть дети, это их проблема. Вы променяете женщину, с которой прожили больше тридцати лет, на чужих старух?

ПРОФЕССОР У нас с вами, Петя, разное понимание слова «чужой». А если Ульянины дети насильно увезут Ульяну? Марья останется одна.

ПЕТЯ Марью можно оформить в дом престарелых, сообщить в социальные службы…      

ПРОФЕССОР Нет. Я не представляю себе Марью в доме престарелых. Это все равно, что живьем замуровать в склеп. Вам не понять этого, Петя. Вы никогда не жили на воле, а она прожила здесь все жизнь. Я не могу этого сделать. Я не поеду.

ПЕТЯ Вы… вы потрясающий эгоист! Вы… вы.. неужели вы не понимаете, каково это – остаться в полной темноте… зависимой от других людей… Сыновья – это, конечно, родные люди, но ведь это уже совсем другое поколение. А сейчас молодые живут совсем по-другому. Люди одного поколения, прожившие вместе почти всю жизнь, они… у них гораздо больше общего, что вспомнить, что обсудить… Вы говорите, она над вами смеялась, не понимала вас… Сейчас, оставшись в одиночестве, она многое начала пересматривать… свои взгляды… ценности… Я разговаривал с ней, нет у нее с сыновьями духовной близости. Разные поколения. Она изменилась. Ей плохо без вас.

ПРОФЕССОР Да. Оставшись в одиночестве, многое начинаешь пересматривать. Одиночество – это полезное существование. Позволяет многое понять. Увидеть. Не надо бояться одиночества человеку, прожившему жизнь. Наоборот! Одиночество, пауза, так называемая бездеятельность, отсутствие суеты дают возможность очень многое проанализировать. Дают возможность услышать и увидеть то, что ты мог пропустить в суете, не будь у тебя одиночества. Скажите, она приедет ко мне сейчас? Сюда в эту деревню? Будет мне помогать?

ПЕТЯ Профессор… я даже не знаю, что сказать… дар речи теряю… вам помогать?! Это ей нужна помощь! Как она выживет в этой дыре?

ПРОФЕССОР Ну, она ведь будет не одна. Нас уже будет четверо. Вы говорите, она многое поняла, пересмотрела. Если я для нее стал родным, близким, почему она не приедет? Зимой, когда вьюга и волки, и на многие километры нет никого вокруг и только две старушки, каждая из которых может помереть в любую минуту, присутствие еще одной человеческой души, а тем более родной, очень поддерживает. Поддержало бы.
ПЕТЯ Но она ведь слепая!

ПРОФЕССОР Но она ведь ходит, у нее здоровое, сильное тело, здоровые руки, здоровый мозг.

ПЕТЯ Профессор, вы чудовище.

ПРОФЕССОР Я? … Перечитайте Короленко «Слепой музыкант»

ПЕТЯ Одно дело – литература, другое – жизнь!

ПРОФЕССОР В том-то и дело… В том-то и дело… Двойные стандарты.

Пауза затянулась, Птя, лысеющий и с животиком, в светлом костюме, тут и там испещренным пятнами пота, встает и в растерянности совершает несколько нелепых движений. Профессор смотрит на него и его взгляд становится все более и более отрешенным. И когда Петя, наконец, оборачивается к нему, он не находится, что сказать, и, подобрав портфель и шляпу, мямлит: «до свидания», садится в лодку и берется за весла.

ПЕТЯ Я переплыву, с вашего позволения. Лодку оставлю на том берегу. Вы же сказали, что  обычно ходите вброд. Хорошо? Можно?

не получив ответа, он переплывает речку и вытаскивает лодку на берег, даже привязывает ее к ближайшему кусту. Солнце теперь бьет Пете прямо в глаза и он, щурясь, пытается разглядеть профессора, сидящего в тени на том берегу.  Загорелое худое тело похоже на деревянное языческое изваяние. Петя, вздохнув и утерев пот со лба, пускается в обратный путь.