Давай кино, сапожник! главы 8-9

                Воспоминания советского сапожника          




                Глава восьмая. Лёня-«Шипр» оператор    


    Номенклатурного Лёню жена впустила в квартиру.
    После возвращения в семью, Бородина словно подменили. Он изменился, как дома, так и на работе. О доме я судил по телефонным звонкам его жены. По телефону она просила мужа по пути домой зайти в продуктовый магазин и сделать покупки. Или предупреждала, что уходит и, возможно, задержится.
    На работе Бородин целыми днями сидел за столом, на котором стояла кинокамера, и читал инструкцию к ней.
    Но главное – он не пил.
    В один из дней, войдя в кабинет, я едва не потерял сознание: кинокамеры на столе не было. Вместо нее  стол, за которым сидел электрик, был завален какими-то деталями.
    - Камера где? – прохрипел я с порога.
    - Вот, - показал Лёня на стол.
    - Ты в своем уме? – похолодел я. – Она же тысячи стоит…
    - Пока я не пойму, как она устроена,  я не смогу с ней работать, - ответил Лёня.
    Скоро я понял, почему электрика Леонида Петровича Бородина до сих пор не выгнали с работы за пьянство и почему на фабрике у него две клички: Лёня-шипр и Лёня-левша.
    Первая. Желая скрыть запах выпитого алкоголя, Лёня обильно опрыскивал себя одеколоном «Шипр». На фабрике знали – если запахло «шипром», значит, электрик уже выпил. По запаху одеколона Лёню быстро находили в огромном здании обувной фабрики.
    Вторая. Он был самородком. У него, действительно, были «золотые руки», как у лесковского левши. Когда в поломке сложного оборудования не могли разобраться даже слесари-ремонтники, посылали за Бородиным.
    Все работавшие на фабрике несли Лёне из дома свою неработающую бытовую технику от мясорубки до старинных настенных часов, кукушка которых  от старости уже не могла куковать. После ремонта помолодевшая пичуга выскакивала из своего окошка с таким задором, словно желала улететь вместе с часами.
    Раньше я, как и все, был уверен:  занимается он этим из-за рублей и водки, которыми владельцы отремонтированной техники благодарили электрика. Но увидев преобразившееся лицо Лёни, собиравшего кинокамеру, понял –  дело не только в рублях и водке. Техника –  его призвание…
    … Я договорился с главным режиссером телестудии о стажировке у них Лёни помощником оператора.
    Пока Лёня познавал азы операторского мастерства, я попытался овладеть навыками сценариста.
    Из словаря я узнал о том, что сценарий является литературной основой фильма. То есть, в нем следует описать будущий фильм. Точнее, не описать, а пересказать события фильма. Придумал несколько вариантов. Из них мне нравился вариант в виде рассказа сына о нашем городе своему погибшему на войне отцу. Сын как бы продолжает рассказ, который слышал от отца  в детстве. На этом варианте и остановился. Фильм решил назвать «Продолжение рассказа». 
    Через три недели сценарий был готов.
    …Вместе с инструктором я сидел в кабинете секретаря  обкома партии по идеологии, который должен был утвердить мой сценарий.
Секретарь перелистывал листы сценария и внимательно осматривал  верхнюю часть каждой страницы, будто проверяя их нумерацию.
    - А где же начало? – наконец  спросил он.
    Секретарь вопрошающе посмотрел на меня.
    - Начало чего? – уточнил я.
    - Здесь написано «Продолжение рассказа», - секретарь показал пальцем на лежащий перед ним лист. – Раз есть продолжение,  должно быть и начало…
    - Видите ли…- начал я.
    - Пока  я ничего не вижу, поэтому и спрашиваю.
    - Понимаете, это такой сценарный ход…
    - А это что? – продолжал секретарь, будто не слыша мой ответ.
    Он показал пальцем на левую и правую часть лежащей перед ним страницы и пристально посмотрел на меня.
    - Левая часть листа – это описание того, что зритель будет видеть на экране,  правая – то, что в это время будет слышать с экрана, - пояснил я.
    - Слева читаю: «В разных местах нашего города мы видим проходы молодого парня. Это наш герой.» А справа написано «Звучит красивая лирическая музыка»…
    Секретарь поднял голову от страницы.
    - Как это понимать? – спросил он, помолчав.
    - Так и понимать: герой фильма идет по улицам родного города, любуется им, у него хорошее настроение, которое подчеркивает красивая музыка…Он идет и рассказывает погибшему отцу о преображенном нашем городе…
    - Меня интересует кто он – Герой труда, передовик производства, победитель социалистического соревнования? Кто?
    - Просто молодой житель нашего города…
    - Это я понимаю, но мне не понятно какое отношение он имеет к нашему юбилейному фильму? И как он может рассказывать отцу, если тот погиб?
    - Я уже говорил -  это такой сценарный ход…
    - Я знаю один «ход», которым идет наш город и область – это поступательное движение вместе со всей страной по пути, предначертанному партией Ленина…Я вам говорил об этом при первой нашей встрече…Где этот «ход» в сценарии? Судя по всему, вы забыли, о чем должен быть фильм.
    Он замолчал, углубившись в чтение сценария. Продолжая читать, достал из ящика стола пачку сигарет «Мальборо» и закурил. Инструктор рукой незаметно вытер пот со своего лица. Я молчал. Вспомнил Вольского, предупреждавшего: фильм должен быть таким, каким хотят видеть его обкомовские товарищи. Отметил прозорливость предсказания.
    - Вижу, разговоры с вами ничего не дают,- сказал секретарь, гася сигарету в пепельнице, - поэтому даю вам готовый  юбилейный сценарий…
    Он вынул из ящика стола и протянул мне папку.
    - Это копия доклада первого секретаря, с которым он выступал на последнем пленуме…По нему и делайте фильм. И никаких соплей…
    Когда я встал и направился к двери, секретарь остановил меня:
    - Заберите свою беллетристику…
    Он передал мой сценарий стоявшему ближе к нему инструктору, который брезгливо, как змею, передал его мне.
    …Не успел я войти в свой кабинет и сесть за рабочий стол, как ко мне влетел секретарь парторганизации фабрики.
    - Из обкома звонил инструктор, - раздраженно заговорил с порога. - Кричал, матерился…Пообещал мне строгача, если ты сорвешь задание ...Что ты там натворил?
    - Если не хочешь до «строгача» получить колодкой в лоб – отстань…
    - Предупреждаю, я все передам инструктору…
    Я схватил деревянную сапожную колодку.
    Секретарь выскочил из кабинета.
 
               
                Глава девятая. Съемки фильма.

    Прошла неделя.
    Я сидел в кабинете инструктора обкома, ожидая возвращение хозяина кабинета, ушедшего к секретарю по идеологии утверждать мой новый сценарий. Честно говоря, мне было стыдно называть сценарием принесенный на утверждение материал. Скорее всего это  был конспект доклада, полученного мною здесь, в обкоме, неделю назад.
    На правую часть страницы я переписал текст из доклада, в котором говорилось о конкретном комбинате или заводе области и его трудовых достижениях.
    На левую - название данного комбината или завода, о котором шла речь в тексте на правой части страницы. Как я и объяснял секретарю прошлый раз, зритель будет видеть на экране комбинат или завод и его рабочих. А диктор будет рассказывать об их трудовых победах. Ни молодого героя, идущего по улицам родного города, ни его рассказа, ни красивой лирической музыки в этом сценарии не было.
    В кабинет торопливо вошел инструктор и сказал, что секретарь по идеологии хочет видеть меня.
    Быстро прошли по ковровым дорожкам обкома партии.
    - Уважаю мужчин, умеющих признавать свои ошибки, - встретил нас секретарь, когда мы с инструктором вошли в его кабинет. – Но еще больше уважаю тех, кто допущенные ошибки исправляет…
    Предложив нам сесть, продолжал:
    - К новому сценарию у меня лишь одно замечание, - сказал секретарь. – В нем недостаточно полно раскрыто отраслевое многообразие области. Поэтому  я включил в него еще несколько передовых предприятий. Их перечень я дописал на последней странице. Они тоже есть в докладе, из которого вы все это списали...
    Он показал пальцем на страницы моего сценария.
    - Спасибо, - поблагодарил секретаря инструктор. – Они обязательно будут включены в сценарий…
    - Ты то чего благодаришь? – спросил инструктора секретарь.
    - Так ведь общее большое дело делаем…
    - Верно подметил, - удовлетворенно сказал секретарь. – На большое идеологическое дело замахнулись. И его нужно сделать мощно, по-пролетарски, без всяких сантиментов…
    Он протянул мне через стол папку со сценарием.
    - Я утвердил его, - сказал он. 
    - Спасибо, - сказал инструктор.
    …Съемки шли в хорошем темпе. По одному объекту в день. За день до прибытия на предприятие я звонил его секретарю парткома. Известие о включении обкомом их предприятия в фильм о лучших трудовых коллективах области встречалось с энтузиазмом. На следующий день, в назначенное мной время, он ждал нас у проходной, куда мы подъезжали на машине, выделенной автотранспортным предприятием города.
    Стажировка на телестудии обогатила словарный запас Леонида операторскими  терминами. Теперь в его речи то и дело звучало «крупный план», «средний план», «отъезд», «наезд», «стоп-кадр», «панорама»…И если новые слова мало что говорили собеседнику, то плетенный черный галстук на резинке,  с пальмой и обезьяной на нем, недвусмысленно давали понять незнакомым людям, что они имеют дело с интеллигентом.
    Поправляя галстук одной рукой, а второй держа ремень кинокамеры на плече, Лёня  подходил со мной к встречавшему нас парторгу.
    - Бородин, оператор, - представлялся он, пожав руку секретарю и поправляя галстук. – Учитывая, что цеха у вас темноватые, а снимать придется крупные и средние планы, возможно, даже и панорамы, поэтому мне нужен электрик…
    Пока секретарь соображал, хорошо это или плохо для трудового коллектива крупные и средние планы с панорамой, Лёня задумчиво добавлял:
    - Боюсь, придется использовать широкоугольный объектив…
    Вконец оробевший секретарь  заверял Бородина, что электрик будет с нами от начала до окончания съемок и сделает все необходимое для использования широкоугольного объектива…
    Так начинался съемочный день на металлургических, химических, энергетических и других крупных предприятиях.
Совсем другим было начало съемок на кондитерской, макаронной и колбасной фабриках, мясокомбинате и овощной базе…
    В то время как я разговаривал  с встретившим нас партийным секретарем, Лёня, с галстуком на груди и камерой на ремне через плечо, прохаживался перед проходной, откуда настороженно следил за ним охранник. Затем он заходил в помещение проходной и  просил охранника поворачивать голову в разные стороны, наводя на него камеру.
    - Снимаю, - говорил Лёня, включая камеру.
    Охранник сразу замирал, а от шума начавшей работать кинокамеры вздрагивал и начинал потеть.
    Увидев первый раз подобную сцену, я спросил у своего оператора:
    - У нас в сценарии есть охранники?
    - Нет…
    - Тогда чего ты тратишь на них пленку?
    - А в кассете нет пленки, - сказал Бородин, вынимая кассету из кинокамеры и показывая ее мне.
    Пленки в кассете не было.
    - Тогда зачем ты обманываешь людей?
    - Я не обманываю…
    - А что, по-твоему, ты делаешь?
    - Налаживаю контакт, - ответил Лёня. – После него охранник никогда не заглянет в  футляр для камеры, когда мы будем уходить…
    Действительно, ни один охранник после «контакта» не проверил при выезде содержимое футляра кинокамеры, если сама камера висела на груди у оператора…А заглянуть бы следовало.
    Каждый раз, приезжая со съемок «семейных» объектов, Лёня привозил в футляре, как он говорил, образцы их продукции. «Семейными» он называл предприятия, продукция которых ежедневно используется в семье. Я не мог упрекнуть его в «расхищении социалистической собственности». Сам он ничего не брал. Ему все давали работники,  после его рассказов о детях, жене и теще.
    Рассказы всегда соответствовали месту. На кондитерской фабрике он рассказал о своих двух детях, обожающих шоколадные конфеты. На мясокомбинате о жене, прекрасно готовящей котлеты и пельмени. Коллектив засолочного комбината узнал о прекрасном вкусе законсервированных женой помидорах и огурцах. Швейная фабрика радовалась вместе с рассказчиком за его тещу, умеющую хорошо шить…
    Слушатели, в основном женщины, после откровений Лёни отсыпали ему в футляр конфеты, заворачивали в бумагу куски мяса и колбасы разных сортов, давали упаковки крышечек и резиновых прокладок  для закатывания бутылей при консервации овощей, передавали его теще упаковки швейных иголок и ниток…
    …Через месяц съемки были закончены.
Для завершения фильма нужна была киностудия. В нашем городе студия отсутствовала. Директор выписал мне командировку в Киев. Я запасся письмом-ходатайством нашего обкома к партийной организации киностудии с просьбой  оказать  содействие в изготовлении фильма. Лёня помог загрузить отснятый материал в купе, и я поехал навстречу неизвестному.
    Ночью, сквозь сон, слышал дребезжание своих коробок под полкой. Если бы я знал, что везу в них – прямо в трусах спрыгнул бы с поезда…


                Продолжение следует