Стишок из детства...

   Когда-то в детстве мне этот стих по памяти читала мама,  очень образованная начитанная,  из своего  гимназического  прошлого, и тонко  чувствующая  прекрасное. Он  меня  ещё  в  детстве  поразил  сюжетом. И  вот,  благодаря  И-нету я  отыскала  его  в  старости и вновь  оценила!

  Вспоминая, как в тяжкие годы войны , в холодной эвакуации мы с мамой спали вместе, согревая друг друга,  я неизменно просила перед сном что-нибудь рассказать интересное. И мама, как Шехерезада начинала свой рассказ. Как часто это было что-нибудь из Пушкина, что мама знала наизусть неисчислимо много, иногда это были сказки придуманные ею самой, иногда стихи, которые нигде и никогда не были опубликованы. Одно из них врезалось в память и всегда вспоминалось заключительными словами ..."так могла солгать лишь мать" ...

   По рассказам мамы в те далёкие годы начала ХХ века в её детстве, большой популярностью пользовался литературный периодический сборник для семейного чтения - "Чтец-декламатор". И, в те далёкие годы, когда сильны были семейные традиции с обязательными семейными чтениями по вечерам за общим столом, с последующими обсуждениями прочитанного ... любая семья жила этим.  Но всё это давно ушло в историю, о чём думается в наш безумный разобщённый век часто с сожалением ... Может-быть я буду не одинока, рассказывая о прошлом своим детям и внукам, чего нельзя забывать.
*******************************************
БЕЛОЕ ПОКРЫВАЛО
<Из М. Гартмана>
1
Позорной казни обреченный,
Лежит в цепях венгерский граф.
Своей отчизне угнетенной
Хотел помочь он: гордый нрав
В нем возмущался; меж рабами
Себя он чувствовал рабом –
И взят в борьбе с могучим злом,
И к петле присужден врагами.

Едва двадцатая весна
Настала для него — и надо
Покинуть мир! Не смерть страшна:
Больному сердцу в ней отрада!
Ужасно в петле роковой
Средь людной площади качаться...
Вороны жадные слетятся,
И над опальной головой
Голодный рой их станет драться.
Но граф в тюрьме, в углу сыром,
Заснул спокойным, детским сном.

Поутру, грустно мать лаская,
Он говорил: «Прощай, родная!
Я у тебя дитя одно;
А мне так скоро суждено
Расстаться с жизнью молодою!
Погибнет без следа со мною
И имя честное мое.
Ах, пожалей дитя свое!
Я в вихре битв не знал боязни,
Я не дрожал в дыму, в огне;
Но завтра, при позорной казни,
Дрожать как лист придется мне».

Мать говорила, утешая:
«Не бойся, не дрожи, родной!
Я во дворец пойду, рыдая:
Слезами, воплем и мольбой
Я сердце разбужу на троне...
И поутру, как поведут
Тебя на площадь, стану тут,
У места казни, на балконе.
Коль в черном платье буду я,
Знай — неизбежна смерть твоя...
Не правда ль, сын мой, шагом смелым
Пойдешь навстречу ты судьбе?
Ведь кровь венгерская в тебе!
Но если в покрывале белом
Меня увидишь над толпой,
Знай — вымолила я слезами
Пощаду жизни молодой.
Пусть будешь схвачен палачами –
Не бойся, не дрожи, родной!»

И графу тихо, мирно спится,
И до утра он будет спать...
Ему всё на балконе мать
Под белым покрывалом снится.

2

Гудит набат; бежит народ...
И тихо улицей идет,
Угрюмой стражей окруженный,
На площадь граф приговоренный.
Все окна настежь. Сколько глаз
Его глазами провожает,
И сколько женских рук бросает
Ему цветы в последний раз!
Граф ничего не замечает:
Вперед, на площадь он глядит.
Там на балконе мать стоит —
Спокойна, в покрывале белом.
И заиграло сердцем в нем!
И к месту казни шагом смелым
Пошел он... с радостным лицом
Вступил на помост с палачом...
И ясен к петле поднимался...
И в самой петле — улыбался!..

Зачем же в белом мать была?
О, ложь святая!.. Так могла
Солгать лишь мать, полна боязнью.
Чтоб сын не дрогнул перед казнью!

<1859> Перевод Апухтина ???

«Современник». 1859, № 3. Напеч. «Лютня II: Потаенная литература XIX столетия» / Изд. Э. Л. Каспровича. Лейпциг, 1874
**********************************************************