Озерки

Так называлась маленькая станция, где с самого рождения жила Валентина. После окончания восьмого класса она решила поехать в город поступать в педагогическое училище. Родители поддержали. Оба они были педагогами, мать преподавала в  той же школе, где училась дочь, и поэтому прекрасно знала, что учителя там долго не задерживались, отрабатывали, как правило, два года, и уезжали кто куда. Особенно часто увольнялись учителя английского языка, бывало, подолгу этот предмет не вёлся – некому было вести, следовательно, и знания у озерковых детей по этому предмету оставляли желать лучшего. Вот родители Валентины и рассудили, что по окончании десятого класса их дочери сложно будет поступить в институт, пусть учится в училище, а потом пойдёт в педагогический. А если сразу не поступит, то сможет поработать учительницей младших классов.
Через два года озерковые подруги – одноклассницы пригласили Валю на свой выпускной вечер. Экзамены в училище она уже сдала, один досрочно, собрала вещи, сняла со стены возле своей кровати небольшие рисунки – пейзажи, выполненные акварелью и простым карандашом. Она нашла эти рисунки (стыдно сказать) на свалке неподалёку от общежития, где жила во время учёбы, увидела среди валявшихся старых газет и писем. На обратной стороне каждая картинка была подписана по-немецки. Видно, какой-то фронтовик привёз с войны, а потом выбросил, а может, выбросила жена. В то послевоенное время и письма с фронта не очень-то берегли – выбрасывали или во время переезда, или просто, чтобы скорее забыть эту проклятую войну. Валя тогда подобрала эти картинки и повесила на стену. А теперь летом в общежитии собирались делать ремонт, и всем уезжающим было приказано ничего в комнатах не оставлять. Она положила картинки на дно чемодана, сверху тетради, потом бельё, платье, кофту и пиджак, подаренный матерью ещё в начале учёбы, и поехала домой. Впрочем, она и так бы приехала к родителям погостить на каникулах, да и помочь на огороде и дома, а тут ещё повод зайти в родную школу, которую она так часто вспоминала.
После радостных объятий с подругами и поздравлений по поводу получения ими аттестатов они расселись на скамьи вдоль скромно накрытого стола в школьной столовой. Пили чай с печеньем, пирожными и конфетами. Включили проигрыватель, начались танцы, и как только зазвучала музыка, к Валентине подошёл незнакомый парень, которого она заметила ещё в фойе, когда зашла в школу. Среди мальчишек-одноклассников было несколько незнакомых парней, в том числе и этот, невысокий парень, в общем, ничего особенного, но с такими голубыми глазами и пронзительным взглядом, брошенным на Валю, что сердце её заколотилось в предчувствии чего-то непонятного, то ли хорошего, то ли плохого, но чего-то необыкновенного. Она пошла с ним танцевать вальс, и ей легко было кружиться в этом вальсе, он прекрасно вёл, и руки у него были такие сильные! Он сказал, что зовут его Александр Рейнгарт, живёт он в деревне с таким же названием, как и станция – Озерки. В этой школе он проучился два года – девятый и десятый классы, так как всех старшеклассников отправляли получать среднее образование в станционную школу. Значит, он пришёл в этот класс тогда, когда Валя ушла из него. Ещё Саша сказал, что сразу заметил её – самую красивую из всех девчонок в школе. Она и вправду была хороша: тёмно-русые волнистые волосы чуть ниже плеч, расчесанные на косой пробор, большие карие глаза, белая гладкая кожа, небольшой ротик, губы она никогда не красила, они и так всегда были вишнёвого цвета и чётко очерчены. Роста Валентина была среднего, фигурка ладная: не худышка и ничего лишнего. На вечер она пришла в синем платье с белым воротничком и маминых туфлях на невысоком каблуке, и вся эта скромная одежда только подчёркивала её природную красоту. Больше никаких комплиментов Саша не говорил ни в тот вечер, ни в какой другой, но так смотрел на неё, что Валя однажды спросила:
– Вашу деревню назвали Озерками не в честь твоих глаз?
Он улыбнулся и сказал, что, наверно, в честь его прадеда с такими же глазами.
Он стал приходить к дому, где жила Валя, каждый вечер. В окно не стучал, а просто садился на скамейку напротив дома и ждал, когда она выйдет. Первый раз она вышла за ворота и, увидев Сашу, удивилась, почему он не вызвал её. Он сказал, что ему неудобно, ведь родители, наверняка, дома. Валя спешила в магазин, чтобы успеть до закрытия, и он пошёл вместе с ней. Каждый из них чувствовал в другом близкого человека, о чём только они не разговаривали: о мечтах на будущее, об учёбе, о любимых писателях и фильмах. Саша собирался идти работать на завод, а осенью ему предстояло стать солдатом. В армию тогда все парни шли с большой охотой, никому и в голову не приходило уклоняться от службы – наоборот, боялись быть «отбракованными» медицинской комиссией, всем хотелось быть здоровыми и сильными, и не служить было стыдно.
В августе Александру исполнилось восемнадцать. Он пригласил всех своих бывших одноклассников и Валю. Стол вынесли во двор, и ребята веселились до глубокой ночи, зная, что на днях почти все разъедутся, и увидятся теперь не скоро. Сашина мать знала Валиных родителей (учителей знали все в округе), и поэтому она не одобряла дружбы сына с девочкой из интеллигентной семьи, она была уверена, что для Вали он – только развлечение, скоро Саша ей надоест, она его бросит, а он будет страдать.
Через несколько дней она уехала в город, до начала занятий в училище надо было заселиться в общежитие. С Сашей до его ухода в армию они встречались несколько раз: гуляли, целовались, ходили в кино. Им было хорошо вдвоём, но он ни разу не сказал ей, что любит, не предлагал выйти за него замуж. Сказал только, что из армии он сразу напишет, как прибудет на место службы, и хочет, чтобы она ему писала, он будет ждать. Сначала Валя получала письма почти каждый день, но опять ни в одном из них ни слова о любви. Она тоже сначала отвечала часто, но потом всё реже: отнимала время учёба, да и письма его были суховаты, а она ждала признаний, что он без неё не может, что после армии они поженятся. Не дождавшись таких признаний, она вовсе перестала писать, впрочем, как и он.
Вскоре Валя начала встречаться с парнем, который давно уже за ней ухаживал, правда, дарил не цветы, а яблоки и конфеты «Ирис». Конфеты дарил килограммовыми кульками, так что она видеть уже не могла этот «Ирис», не то, что есть, и раздавала его подругам по училищу. Этот парень, Николай, каждый раз при встрече признавался Вале в любви, и, похоже, очень искренне, предлагая выйти за него замуж. Николай был ей симпатичен, но с ним, несмотря на его частые признания, у неё не было ничего похожего на то, что она испытывала к Саше, той близости и свободы в общении, не было тех задушевных разговоров, от которых становилось хорошо и радостно, и радость эта ощущалась ими обоими долго, даже после расставаний.
Однажды Николай был особенно настойчив и уговорил Валю выйти за него замуж. Писем от Саши Валя уже давно не получала, но знала от подруги, что домой он всё-таки пишет. Значит, у него всё нормально. Но почему он про неё забыл? Может, проверяет? Она долго мучилась, задавая вопросы самой себе, а написать ему и спросить об этом гордость не позволяла. А вдруг он там встретил другую девушку! Может быть, от обиды Валя ответила Николаю согласием.  Свадьба была шумная и весёлая, как и полагается быть свадьбе. Через девять месяцев Валя родила сына, а через год устроилась на временную работу на завод, оставив ребёнка у мамы в Озерках. Мама вышла на пенсию, и с удовольствием нянчилась с внуком Олежкой. Как-то в заводской столовой совершенно неожиданно Валя встретилась с Сашей. Он тоже не ожидал её здесь увидеть и спросил, поздоровавшись:
– Ты же училась в педагогическом училище, что ты делаешь на заводе?
– Работаю контролёром, каждую пятницу приезжаю к маме, там мой сын, а учителя и в субботу работают, да ещё тетради надо проверять, да к занятиям готовиться. Вот сын подрастёт, тогда, может, и я учительницей пойду работать, правда, зарплата учителя намного меньше, чем здесь, на заводе…
– Ничего, муж тебя обеспечит! – сказал Саша, и в голосе чувствовалась обида, что Валя его не дождалась.
– На мужниной шее сидеть не хочу, да и вообще мужья – народ не надёжный, сегодня есть, завтра нет, – ответила Валя, как будто знала, что когда-нибудь разведётся.
Тут Сашу кто-то окликнул, и он, не попрощавшись, отошёл от неё. На следующий день он ждал Валю у дверей в столовую, и, увидев его, она поймала на себе такой же взгляд, как тогда в школе, в самую первую их встречу. Они вместе обедали, а потом, если оставалось время, он провожал её до корпуса, где она работала. Ни о каких чувствах они не говорили, но каждый раз при встрече Валю охватывало такое волнение, какое она испытывала раньше, ещё до армии, и Саша, похоже, испытывал нечто подобное. Он брал её за руку, и её будто током пронзало, ей не хотелось убирать свою руку из его тёплой руки, и она не убирала, хотя знакомые стали на них оглядываться и перешёптываться. Все знали, что Валин муж Сергей работает инженером на том же заводе. Как-то вечером он устроил ей сцену ревности, крича, что нужно было ждать Рейнгарта из армии, если она его забыть не может. Он кричал, а она думала:
– И правда, зачем я вышла замуж? И сама себе мысленно отвечала:
– Но ведь Саша не предлагал выйти за него! Да что сейчас об этом говорить, у нас ведь сын…
Она пыталась объяснить Сергею, что у них с Сашей ничего нет – просто они обедают вместе, как старые знакомые.
Сергей пошёл на кухню, достал из холодильника бутылку водки, налил себе полный стакан и выпил, не закусывая, хотя знал, что жена терпеть этого не может. Выпил назло, не соображая, кому от этого хуже. Вышел в комнату, лёг на диван, и вдруг его возбуждение сменилось какой-то апатией, он как будто стал проваливаться в пропасть, и незаметно для себя заснул. Валя смотрела на спящего мужа, и ей стало жаль его. Она укрыла его одеялом и ушла спать в другую комнату.
На следующий день в обеденный перерыв она не пошла в столовую, купила в буфете стакан молока и булку с сахаром. Когда закончился рабочий день, и она уже вышла за проходные завода, вдалеке увидела Сашу с какой-то девушкой.  Подруга ей уже говорила, что он встречается со своей соседкой Татьяной, и что эта Татьяна без ума влюблена в него ещё со школы.  Вечером Сергей сказал Вале, что один друг зовёт его на Север. Сам он работает там уже второй год, сейчас приехал в отпуск. Заработки высокие, стаж – год за полтора, и ещё какие-то льготы. Она согласилась. Через месяц они уехали. На вокзале она снова увидела Сашу. Он стоял поодаль и всё время курил. Подойти не решился, но сделал ей рукой какой-то знак. Она отвернулась, и больше в ту сторону не поворачивалась.
На Севере они вдвоём прожили год, а потом Валя привезла подросшего Олежку, тем более что маме стало нездоровиться и ей потребовалось пройти лечение в больнице. Сергей работал на заводе, а Валя в школе. Сына устроили в детский сад, но он  часто болел – климат для него оказался слишком суровым. Она иногда оставляла его с соседкой, если нужно было проводить в классе контрольную или объяснять новый материал. Как-то, пока сын в очередной раз болел, в садике начался карантин.  Олег выздоровел, но в садик его не брали – нужно было ждать, пока этот карантин закончится. Валя закутывала сына поверх шубы в тёплую шаль, оставляя только глаза, и вела его с собой в школу. Полярной ночью ходили, держась за верёвки, протянутые между домами. Хорошо ещё, что ребёнок рос  спокойным и послушным, и Валя могла вести уроки, правда, иногда он засыпал прямо за партой, и она брала его на руки и несла в кабинет директора, укладывала на старое кожаное кресло и укрывала своей шубой.
   Так они промучились до конца учебного года, и больше Валя не выдержала. Ей не нужно было уже больших заработков, она хотела одного – чтобы не болел сын. Она и сама постоянно чувствовала себя уставшей. Муж стал часто выпивать. Валя и раньше не любила его, а теперь и он стал относиться к ней не так, как раньше, когда ходил за ней по пятам,  уговаривал выйти за него замуж и угощал конфетами «Ирис». У него появилась женщина, что называется, «на стороне». Валя, как ни странно, не сразу почувствовала появление этой женщины – слишком была озабочена здоровьем сына и работой, тем, как дать детям своего класса полноценные знания. Сидела допоздна, готовясь к урокам. Бывало, только ляжет спать, появляется муж и начинает выяснять отношения, вспоминая недобрым словом Сашу Рейнарта, про которого она, несмотря на все трудности и заботы, в общем-то, не забывала.
В конце мая она уволилась из школы и стала собираться на «большую землю». Сергей ехать отказался. Отношения их совсем разладились, и Валя подала на развод. Он сразу дал согласие. Получив документ о разводе, она вместе с сыном Олежкой уехала в родные Озерки. Отец всё ещё работал, мать поправила здоровье и снова взялась за воспитание внука, а Валя много времени проводила на огороде: полола, поливала, собирала плоды, делала заготовки. Однажды, занимаясь пересадкой клубники, она услышала свисток электровоза. Их дом стоял рядом с железной дорогой. Она посмотрела в сторону дороги и увидела в окне кабины машиниста улыбающегося Сашу, который звал её, делая рукой приглашающие жесты. Она, как была в старом сарафанчике, так и выбежала за ворота, направляясь прямиком к железной дороге, на ходу снимая с головы платок. Подбежала к электричке, готовой тронуться с места, и поднялась в кабину, схватившись за Сашину руку, протянутую к ней. Валя была очень хороша в своём выцветшем красном сарафане с мелкими белыми цветочками, с рассыпанными по плечам волнистыми каштановыми волосами, и при этом босиком. Он смотрел на неё восхищённым взглядом как тогда, в самый первый раз. Валя улыбнулась ему и села рядом. Она знала, что Саша окончил железнодорожный техникум и теперь работает машинистом на пригородной железной дороге. Он сигналил каждый день, проезжая мимо её дома, а тут вдруг ему неудержимо захотелось быть с ней рядом, и тогда он даже остановил электричку и стал звать Валю в кабину. И вот она тут, вся разгорячённая, загорелая, красивая, пахнущая малиной, клубникой, цветами! Он знал, что она развелась с мужем, а она знала, что он женат, и у него две дочки. Валя и Саша разговаривали всю дорогу, она смеялась его шуткам, и они были нескончаемо счастливы! На обратном пути он притормозил у Валиного дома, она соскочила с подножки и побежала, держа в руке белый платок и букет полевых цветов, которые они вместе собирали на конечной остановке. Так они встречались ещё несколько раз. Она понимала, что у него семья, две дочки, и у неё сын, но её тянуло к нему, хотя никакой близости у них ни разу не было, и так же, как и раньше, никаких признаний в любви. Как-то на улице она встретила Татьяну, Сашину жену. Та шла куда-то с дочками, остановилась напротив Валентины и сказала:
– Я знаю про тебя. Он хранит твою фотографию, которую ты дарила ему ещё до армии. Но ни на какие мои вопросы он не отвечает, поворачивается и уходит… У нас дети, зачем ты…
Валентина прервала:
– У нас никогда ничего не было.
Она отвернулась и пошла совсем не туда, куда направлялась, и даже не пошла, а побежала. Слёзы душили её, и она разрыдалась, мысленно крича:
– Было! Было! И сейчас есть! Я всегда любила его, и он тоже, только почему-то не говорил! А постели не было, это правда…
Возле дома она увидела сына, он играл на куче песка.
– Ты что, плачешь, мама? – спросил Олежка.
Валентина села прямо на песок, обняла сына и сказала:
– Нет, сынок, это от ветра…
Валентина поступила в педагогический институт на заочное отделение и уехала в город, хотя ей предлагали работу в местной школе. Она сбежала от Саши, от его голубых пронзительных глаз, от свистков его электрички и от запаха полевых цветов, который с тех пор всегда напоминал ей ту поездку.
На втором курсе она вышла замуж и снова родила сына – Никитку. С мужем (его звали Вадим)  её познакомила подруга, и как-то нечаянно у них завязались ровные, спокойные, почти дружественные отношения. Встречались редко, но вдруг Вадим сделал Вале предложение. Она думала две недели, а потом  ответила согласием. Он был разведён, детей не было, и с Валиным сыном Олежкой подружился быстро. Наверно, поэтому она и решилась выйти за него замуж. А когда родила, он готов был носить её на руках, но и Олежку считал своим, ходил с ним на каток, на футбол. Летом ездили в Озерки. Там Олежка пропадал целыми днями на улице с мальчишками. Как-то прибежал и с восторгом рассказал, что катался на электричке с дядей Сашей, и что завтра он обещал сводить его в депо, где стоят большие электровозы.
– Ты же разрешишь мне пойти, мама? Ты же знаешь дядю Сашу!
Она испуганно посмотрела на мужа, боясь, что сейчас начнётся допрос: кто такой, отчего и почему, но Вадим сказал:
– Если мама знает, значит, можно и отпустить тебя.
Валентина с благодарностью посмотрела на мужа и сказала:
– Раз папа разрешил, то и я отпускаю. С дядей Сашей мы давно знакомы. Он потомственный железнодорожник. У него дед был путевым обходчиком, а отец машинистом.
Олежка подружился с дядей Сашей, катался с ним на электричке, часто прибегал в депо, а потом обо всём с восторгом рассказывал дома. Однажды Валентина и Александр встретились на улице, поздоровались. Валентина сказала:
– Ты извини, что Олежка тебе надоедает, я уже отругала его, что мешает тебе работать.
– Не ругай его, Валюша, он у тебя толковый парень, хочет стать железнодорожником, а мне он не мешает, а даже помогает.
Александр посмотрел на Валентину своими голубыми глазами-озерками и сказал:
– Ты как будто помолодела!
Валентина даже покраснела от этих слов, а ещё оттого, что он назвал её Валюшей – первый раз за годы их знакомства – обычно Саша называл её просто Валей.
Они не виделись два года. Она за это время вышла замуж и родила второго сына. Муж хорошо к ней относится и наверно любит, не пьёт, и всё у них довольно гладко, но вот этот взгляд Александра до сих пор выбивает её из привычной колеи! И ведь никаких комплиментов, никаких признаний, воспоминаний, а просто назвал Валюшей и посмотрел ей в лицо, а она уже сама не своя, даже домой идти не может, как будто изменила мужу. На следующий день Валентина уговорила Вадима уехать. Никитку они взяли с собой, а Олежку, к его великой радости, оставили у бабушки с дедушкой до конца летних каникул. 
Через полтора года Валентина родила ещё одного сына и назвала Сашей. В Озерки они ездили редко. Когда младшему исполнилось два года, у Валентины умер отец. На похороны она ездила со старшим сыном Олежкой, оставив младших детей с мужем. Мама осталась одна, нужно было как-то ей помогать. В город ехать она наотрез отказалась, просила почаще приезжать. Младшего сына Сашу устроили в садик, и он стал часто болеть – обычная история. Олежке уже исполнилось четырнадцать, и он ездил к бабушке самостоятельно, помогал ей на огороде и обязательно навещал своего друга и наставника – дядю Сашу, и тот многому его научил. Олежка потом после школы поступил в Московский институт инженеров железнодорожного транспорта, и став инженером, приехал в свой родной город. Отслужил в армии. Через несколько лет ему предложили поехать в Туапсе работать начальником депо, и он поехал уже с женой и двумя детьми.
А когда Олег служил в армии, Валентина с мужем и младшими сыновьями приехала летом в Озерки помогать маме по хозяйству и узнала, что полгода назад умер Александр Рейнгарт. Ему было сорок три года. Он ушёл с железной дороги – во время очередной медкомиссии обнаружилось заболевание сердца, вернее, подтвердилось, так как боли в сердце его беспокоили уже года два. Он всё сосал валидол, который вскоре перестал помогать, а потом после очередного скандала с женой у него случился обширный инфаркт. Скорая приехала слишком поздно – дорогу вовремя не почистили после снегопада, и она забуксовала. Валентине подруга говорила, что Александр часто ругался с женой, вернее, жена Татьяна ругалась с ним, а он всё больше отмалчивался.
На следующий день после приезда Валентина пошла к Татьяне узнать, где Сашина могила. Татьяна не удивилась её приходу, как будто ждала. Предложила пройти, сесть, выпить чаю, сказав при этом, что делить им теперь нечего. Валентина отказалась от чая, поблагодарила Татьяну и сказала:
– Ты прости меня, но моя совесть чиста – у нас никогда ничего не было.
Татьяна с горечью ответила:
– Да чего уж там… Я всегда чувствовала, что он тебя любил. Он твою фотокарточку всю жизнь хранил, а когда умер, её на прежнем месте уже не было, он её прятал в книгу писателя Куприна, где рассказ «Гранатовый браслет». Я всю книгу перелистала, но карточки не нашла… Валентина сказала ещё раз:
– Прости… - и пошла на кладбище. Цветы она нарвала в палисаднике у мамы, взяла банку с водой, и так в банке принесла и поставила на могиле прямо возле памятника, с которого на неё смотрели пронзительные голубые глаза.