Моя любимая тетя

Сегодня 10 марта 2014 года. На улице радостный спокойный день. Мимо летевшее весеннее чудо. Я вышел из леса, остановился на остановке и замер. На горьковском шоссе солнце заливало всю автостраду от Москвы до Владимира.  Солнце охватило меня своими лучами так, что я аж зашатался...
Солнце ли это, подумал я? Такого я раньше не видел.

На меня наступал солнечный океан. Я забыл об этом дне, но почему-то счастливый вернулся домой и никуда не поехал. Планы репетировать с Агнией (правда чудесное имя у моего друга?) неожиданно отменились.  Я опаздывал, позвонил Агнии и мы перепланировали на другое время.
И я отправился гулять.
В последнее время я часто думал о своей любимой тете,
особенно тогда, когда мне тоскливо.
Но не сегодня.

Сегодня день был заполнен планами и я совершенно забыл о ней, о том, что весна, о том, что сегодня ее день рождения.

И вдруг, вернувшись домой, вспомнил, 10-й день весны - долгожданный день, когда совпадают два чудесных дня рождения - тети и моего друга Кирилла!
И снова и снова пытаюсь донести до своего поглупевшего сознания, что тетя Ира умерла. Мне не верится.

Умерла неожиданно... Я был на работе в гостинице, на обеде.  Две недели назад я был на дне рождении тети и это был один из лучших дней в жизни, Ира улыбалась и казалась счастливой... Но эти две недели наполнились для меня какой-то будничной суматохой  - я забыл о ней...
Но вдруг получил известия, что у тети - резкий спад самочувствия...
Тревога заполонила меня и я позвонил сестре...
Набираю... Ира - я спросил гнущимся от страха голосом? Как? (мысленно добавил я)...
Мама умерла - был ответ.

22 года она болела и не вставала с постели... Но болезнь не смогла ее победить... Она жила дома так, как могла. Сначала, первые несколько лет еще ходила, а потом уже нет.  Некоторое время она могла выходить на улицу с помощью нас... Потом только выезжать на коляске... А последнее время уже нет, смотрела телевизор - думала наверное о чем-то.

Может быть она бродила по неизвестным мне местам планеты вместе со зверями Африки и героями телесериалов. Было ей плохо или вовсе отвратительно или мучили боли или слабость, голос ее всегда был живой, теплый, немного скрипучий и немного шутливый, а иногда немного задиристый, вызывающий на дуэль и смешной...  Но мы не обижались... Нельзя сказать, что она жила. У меня не поворачивается язык сказать это... Она живая.

Каждый год мы праздновали ее день рождения, собирались небольшой семьей: я, папа, мои сестры К, С и Л... И друзья. Я последние несколько лет неизменно приезжал с гитарой, мы пели песни, играли чудесные люди, а потом я сам немного играл для нее в ее маленькой комнатке свою музыку, где часто не было слов. Там она лежала, потому-то уже много лет вся ее жизнь проходила на кровати... Я помню те дни, когда еще была жива бабушка. И тогда было еще лучше. Были к чаю особенные бабушкины сладости и настоящее угощение - хоть царя принимай. Почему-то я любил именно бабушкины печенья... И этот дом. Мне сейчас очень не хватает, не печенья, а этой любви...
Я любил быть у них дома. Там было уютно, спокойно, казалось - там ничего не может произойти страшного. Хотя однажды все-таки произошло, именно в этом доме я узнал ужасную весть, что дед мой умер от рака. А я все думал, куда он делся, мне маленькому это не говорили.
А потом и бабушка умерла от рака. А у тети был рассеянный склероз - болезнь сложная и таинственная... Ира сама говорила, что у нее особенная болезнь... Никто не знает, сколько человек проживет... И иногда человек живет, живет... И я думал, сколько? Но постоянно отбрасывал эти мысли. А потом ... умерла.

На последнем день рождении я про себя отметил, что она чуть слабее, чем обычно говорит... Еле-еле слышно. А раньше несмотря на боли и усталость, в этот день Ира (она просила называть ее Ирой, без "тети") была просто прекрасно одета с иголочки, подстрижена и сидела с нами за одним столом. Всегда. И всегда была cчастлива и нам, и подаркам... Знаете, как бывает счастлив смертельно больной, когда к нему приходят? Который, не знает, сколько осталось? Как-то особенно...
Вот так... В последний день рождения тоже. Но я почувствовал то, чего раньше было меньше. Что-то тревожное. Опять прогнал этим мысли и спел для нее песни Юрия Антонова, ее любимого композитора... Мы говорили о том счастливом времени, когда я выйду на сцену. И я предвкушал  - КАК я ей об этом расскажу. Как опишу ей, как пройдет мой первый концерт... И она всегда просила спеть специально ее любимую песню Джингл Беллс... Эта песня, такая незначительная вроде и простая, детская, благодаря ей стало отражением самого Рождества... Того, что нельзя словами объяснить... Духа особенного детского восторга...

Однажды на Рождество я сделал руками ей то, что мечтал сделать. То, что мне никогда никто не дарил в детстве... Я решил дать ей то, чего у меня не было.
Бумажную разноцветную звезду. Это было не так просто и я еще не знал, как это сделать. Слишком трудно для такого лентяя. Но когда придумал, вырезал, склеил и расписал и с гордостью принес - разноцветную звезду, сиящую голубыми и оранжевыми красками, она была повешена на крючок прямо над телевизором. И телевизор тоже засветился от моего счастья.

Почему-то язык не поворачивался называть ее тетей. Теперь я думаю, она казалось мне не тетей, а каким-то сказочным существом. Могущественным и дружественным. Такого всегда зовешь только по имени.

Так она сама захотела, когда мы были маленькими, она приезжала к нам в деревню проводить с нами, малышами время... Месяц или чуть больше длился отпуск - мы ждали этого отпуска с радостью, потому-то характер у моей тетки был необычайно веселый и с ней никогда не было скучно... Мы ходили вместе купаться, сестры с ней загорали, мы слушали музыку, обсуждали все подряд и неизменно она была с нами на равных... Как будто она одного с нами возраста... Поэтому я всех других дядей и тетей звал "на вы", уважительно... Дядя А, Дядя Б, Дядя В... А когда я пытался в уме представить "тетя Ира", ум "зависал"... Тетя??? До сих пор я чувствую в этом слове какой-то бред.
Она была мне другом...

За шалости и проказы Ира никогда нас не наказывала, а наоборот заступалась... И вообще она была для нас - нашей второй мамой... Потому-то никто и никогда с нами не проводил больше времени в детстве, чем она... Мери Поппинс - это про нее...
Она всегда приносила с собой особенный сказочный ветер и потом, к моему большому сожалению он уезжал обратно вместе с ней.

И потом так произошло, что Ира стала чувствовать себя хуже... Сначала ее мучили головные боли, потом слабость... Работать стало значительно труднее, а потом и вовсе невозможно... Пришлось уйти с работы... А потом больница, врачи... И страшный диагноз - рассеянный склероз... И никак мы, дети, не могли этого ни принять, ни понять, тогда... Как такое может быть... То есть болезнь неизлечима? Как так? Ум ребенка не мог этого принять.. И будет все хуже и хуже?

Для Иры, я чувствовал это, наступило время пересмотра всей жизни... Я помню ее разной... С такой болезнью невозможно смириться... Это всегда будет тяжелейшая рана внутри... Как так, не пойти самой на улицу, не поехать куда-нибудь...

Ира всегда верила, что когда-нибудь она снова встанет на ноги... Мы с ней разговаривали много, но сейчас жалею, что мало... Потому-то общаясь с ней, сидя рядом у постели, смотря на ее неподвижное тело, на ее слабые ноги, на бледное лицо, на котором светились глаза, иногда грустно, но чаще восторженно, неизбежно возникало чувство, что это не просто общение, а тайна. Я чувствовал, что Бог непонятно и непостижимо был где-то здесь... Может быть я не знаю всех тягот ее существования. Говорю о прекрасном, не зная усталости ежедневной борьбы с болезнью, выпавшей на долю моей сестры. Но это было очень личным переживанием, я как будто открыл новое, очень таинственное внутреннее пространство. Отдельно стоящую Вселенную, куда я мог забраться, только я один.
И мне сейчас не стыдно об этом говорить. Потом эта Вселенная мне приснилась.

Ира никогда не считала себя верующей... Говорила, что она атеистка.
Честно смотрела на меня, улыбаясь.
Я пытался понять, почему.... долго пытался ей что-то рассказывать, не так, как миссионер, нет... Я пытался рассказать ей о моей вере. Почему я верю в Бога...
За что я борюсь в своей жизни.
И мы боролись... как борцы дзюдо...
Она меня побеждала... Тем, что ее главный довод был - улыбка. А против этого я не смел идти.

Но меня поражало ее доверие ко мне и желание говорить со мной. Мы читали Евангелие, потом я рассказывал про Христа... От сотворения мира. Я наивно очень, может быть по-детски верил, что если она поверит в Бога, то сможет вылечиться... Никто не одобрял моих действий, пожалуй, кроме С. моей сестры... Но и она не очень-то одобряла. Но никогда, никогда... не говорила Ира ничего против Бога, как многие другие... Она ни доказывала, не объясняла свою точку зрения... Просто говорила, Филипп, ты меня прости, но я неверующая... Ира тянулась не к вере, я думал. К какой-то глубине. Но однажды она сказала мне, помолись за моих друзей. В этой единственной просьбе было достаточно силы, чтобы я осознал - в ней есть что-то сильнее меня и глубже... Я был еще маленький, наверное. Душой.
И иногда мы молились вместе... что-то происходило. Но потом я сдался...

Решил, что я своим слабым и несовершенным умом, могу что-то нарушить, сломать... Как хрупкий и драгоценный цветок я могу растоптать что-то святое, если применю силу, свое понимание Бога... Однажды я взял ее за руку и попытался передать через руки свое чувство Бога. Что-то пошло не так, было не тепло. Меня накрыло волной такой силы, что я вынужден был скоро уйти. Уйти в лес и там прокричать. Кричать от душевной боли. Много боли пришлось выкрикнуть в тот день. В тот день я как будто от много освободился, от многих тяжелых мыслей. Мне стало намного легче жить... Но больше я не пытался втиснуть свой мир в ее голову. Только рассказывать.

Нет, не по-моему разумению все должно происходить... Бог - это не то, что можно легко объяснить... И не то, о чем легко говорить... Бог - это что-то таинственное . И отношения каждого человека с Богом - это тайна...

Несколько лет назад у меня возникло сильное желание чтобы к Ире пришел священник. Не для того, чтобы. А потому что... Я верил в то, что это может помочь стать сильнее и крепче.  Как помогало мне. И  помочь в преодолении болезни. Я долго молился, не решался сказать ей об этом... Не знал, как подойти, как объяснить... Но потом, в один день, я понял - предложу ей свою помощь, а решит она, и я приму любое решение...

Самое интересное, что Ира уже один раз разговаривала со священником... И тогда глубокий разговор не состоялся... Священник говорил сухо и не вникал в детали ее жизни. Это было ужасной катастрофой. Я не знал, как это исправить, мучительно размышлял о жизни, о предназначении Церкви. Что-то пошатнулось во мне и обнажило зияющую бездну, скрытую словно за дырявой простыней. Тот священник оказался грубым, не деликатным. Не почувствовал ее.

И второй раз я очень боялся подойти... И так получилось, что я решился только после того, как понял, что это мой последний шанс. Я ведь нечем ей не мог помочь. Разве только этим. В то время я и сам очень плохо себя чувствовал... Мне стало казаться, что я могу внезапно умереть в любой момент... И я не успею.

И из этого отчаяния я набрался смелости и решился поговорить с Ирой...

И Ира согласилась, неожиданно просто и спокойно... Я нашел другого священника... Это был человек, которого я очень уважал, за его доброту и отзывчивость и по-настоящему чуткое сердце. Это был настоятель Храма Песчанской Божией Матери, отец Иоанн... В Измайлово этот храм был самым любимым, он создавался на моих глазах буквально из ничего. И в этот раз было совешенно по-другому.

Как будто Вселенский Океан любви накрыл всех нас, накрыл дом и дворик, в котором они жили таким высоким и теплым стаканом и все происходило так, как бывает только на свадьбе. В первый и последний раз... Я волновался как на экзамене... Внутри меня бушевали чувства - необычайная торжественность и радость, и волнение. Это была весна, неожиданно по-новому засиявшая ...

Отец Иоанн не спрашивал ее строго, с нажимом. Он был доброжелателен и выглядел вдохновляюще. Я сразу успокоился и даже правила устава перестали мне казаться страшно устаревшими. После разговора с отцом Иоанном у нее было хорошее, удивительное настроение. И Ира сама попросила меня купить диск с утренней и вечерней молитвенной службой... И каждый день слушала эти диски... Это было для меня странно и чудно. Эту встречу с отцом Иоанном я не забуду никогда. Он и правда изумительный и мужественный человек. Красивый. Я увидел в тот день его совершенно по-новому, а потом, когда его встречал, он сам неоднократно спрашивал меня о моей тете. Взволнованно - бальзам на душу!

Приходя к ней, я любил сидеть на кухне, слушая тишину. В этой тишине дома было то, что в других домах не было. В моем собственном доме, в котором мне было плохо, была тогда леденящая пустота. Ночью там часто снились мне ужасные кошмары. Я постоянно боролся там с тяжелыми печальными мыслями.
А у Иры был как будто райский сад. Меня очень радовало, что Ире не всегда было нужно, чтобы я всегда сидел около постели. Ей было важно, чтобы мне было хорошо. Поэтому я мог отправится на кухню и сидеть там по нескольку часов. Я пил чай, казавшимся мне вкусным и свежим и так я досиживал до прихода своей сестры.
Я ничего не делал и это было здорово. Самые лучшие мысли мне тогда приходили именно там, на кухне.

В том числе мысль о том, что звучащая в телевизоре молитва не так уж странно выглядит. Как быть тем, кто не может читать, думал я?
Еще одно ощущение пришедшее мне в то время запомнилось надолго.
Я почувствовал что-то лежащее за границами религиозного представления.
Что-то ... такое чистое и основательное.
Может быть это был взгляд души или состояние сознания, не знаю.
То к чему можно вернуться, даже если ты запутался.
Это особенное состояние, где внутри тебя - покой.
Там ты наполнен таким корневым ощущением безопасности и любовью, не важно, запутался ли твой рассудок или нет. Рассудок при этом может совершенно запутаться. Мой например тогда круто запутался. И это было там на кухне не важно.
Я просто сидел и не думал о том, что обычно думает рассудок.
Тепло наполняло мое тело.
Все быстрое и бессмысленное таяло как бред во сне, потому что есть важное и настоящее. Чуть непривычно медленное. Может быть оттого, что это - вечное?

Со временем ситуация с ее болезнью одновременно и ухудшалась и делалась все более странной и непонятной. Что-то менялось. В ней или может быть во мне... Это было, как будто я сам испытал какое-то невероятное превращение... Я видел, что проходят дни, месяцы и даже уже годы болезни... А Ира не смотря на ухудшение здоровья cохраняла способность улыбаться.
И особенную легкость, которую чувствовали люди рядом с ней. Физически она была тяжелой, никогда не забуду то, насколько тяжело - взять человека и поднять. Это мне приходилось делать и переворачивать и поднимать. И сестра это делала много-много раз.

Для меня моя сестра стала примером человека, рядом с которым все кажется простым и глубоким одновременно. Приходя к ним в дом, чувствовал -  все дышит каким-то особенным смыслом... Пусть воздух комнаты был тяжеловат, но все же наполнен. Ира просила, расскажи что-нибудь. Что? О том, что происходит. Ей было интересно почти все. И я сначала не умело, скрипя сердцем, бормотал. Потом потихоньку более связно рассказывал. Моя жизнь была скучна тогда. В ней ничего не было. А в ее реакции появлялось то, что за что можно было зацепится. Вдруг все неожиданно выруливало туда, где было непредсказуемо. Интересно. Волшебно. Обстоятельства или друзья. И даже враги. И моя жена - кто же она? Стало интересно.  Или девушки, меня интересовавшие, что уж там таить. Обсуждали живо и смешно.  Или не девушки. Не важно. Мне ВСЯ моя жизнь становилась интересной. Тогда я увидел, что свет, чистое и доброе сердце и невероятно сильная любовь к жизни, ко всему живому и прекрасному - едины... Это было одно первозданное ощущение, к которому есть жажда вернуться.
Я и сам на мгновение обладал им, как и все люди на земле.
Это было моим сокровищем.

И ведь я, хоть и был горд и умен по-своему, вынужден был признать, что она может научить стойкости, любви... Я тяжело вращая внутренними шестеренками, но уверенно превращался во внимательного ученика. Я знаю - тогда я обладал очень существенным недостатком... Я потерял чувство любви к живому... К запаху ландышей и мимоз, к лаю собак и мурчанию кошек, к музыке Битлз, которую она мне вернула,  к чашке горячего чаю и вкусу теплого яблочного домашнего пирога... Я купил ей фильм Across The Universe - Через Вселенную, созданную по музыке Битлз и пока она была жива, я так и не посмотрел его с ней. Все не было времени - жизнь тянулась скучно  и в ней никогда не было ни на что времени. Не хватало полета. Вдохновения. Я боролся за существование. Отсчитывал свои дни. Сколько осталось? Я не знал.  И все это пропало, сгинуло. Когда именно не отследил, но вся это хренотень смертельной усталости пропала так, что теперь не понимаю, где и почему она была. Когда я был рядом, и даже когда мы ее похоронили,  ее душа помогала мне вернуть любовь, как будто кто-то красил цветом мою серую картину...  Даже после ее смерти. Когда ее не стало, я изменился.

У каждого, кто общался с ней на поминках нашлись свои слова, своя благодарность...

И несмотря на то, что кое-кто ушел от Иры, не выдержав тяжести ее болезни, те, которые остались, скажут, нет, не было и не будет такого человека как Ира. Она была живым свидетельством того, что любовь побеждает страдания... Она была единственной и неповторимой... Живой, чувствующей, смешной, печальной, радостной, обижающейся, но всегда прощающей.. И ее больше c нами нет... Никогда я больше не сяду рядом с ней, ни скажу ей "Христос Воскресе!", ни услышу ее тихий, но вдумчивый голос и никто не скажет мне Филиппчик, сыграй еще пожалуйста... Не попросит налить ей воды в бутылку с соской, не попросит насыпать ей хлопья с кукурузой. Поправить свою постель... Не позвонит мне первой из всех в мой день рождения. Не поздравит меня так особенно, как она могла.

Мне не приходилось делать что-то для нее слишком тяжелое или невыносимо-трудное. Элементарные вещи. Но они не были просты. Я всегда чувствовал, что мне приходится напрягать все извилины души. Делать это, радуясь тому, что тебе дается  -  возможность это делать. Cлушая иногда свое нетерпение и ужасаясь. И теперь останется потерянным подаренное мною красивое красное сердечко с ножками, лежащее на ее постели, которое смешным-смешным, вкрадчивом и нежным голоском говорило:

Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь...
И еще много других смешных глупостей...

Это сердечко я купил случайно. И потом долго-долго мы смеялись над ним.
Где теперь оно, я уже и не знаю.

Глаза отказываются верить... А сердце чувствует, что нет... Она где-то рядом... Не может быть, чтобы ее больше не было...

Где-то обрыв в проводах тишины...
Друг мой уходит в преддверии весны.
Теплые руки протянут воды,
К сердцу - осколки упавшей звезды...

Где найти взгляд, прогоняющий тьму?
Я ведь с собой ничего не возьму...
Только одежду и утренний свет -
Крикнуть всем горлом поблекшее - "нет"...

Мне снятся странные сны. В одном из них я словно был в какой-то параллельной Вселенной. Она была настолько фундаментальна и реалистична, что я потерял направление, где же настоящая реальность. Там Ира выздоравливала с каждым днем. В какой-то момент начала снова ходить, а я смотрел на ее дом через окно, удаляясь и наблюдая из какого-то другого измерения. Потом я проснулся, несколько минут не понимая, что это было. Я знал это был сон, но все в нем было настолько реальным, я не знал, что это было. В другом она приходила ко мне и мы были снова в ее комнате. Но только в этот раз вышли вместе с ней ... через окно. Были смешные моменты - вдруг я стал таять и попросил ее подуть на меня, чтобы я окреп. И пошли по улице, чтобы сон, такой нестабильный, не растаял от чудесного, которого я неокрепшей душой вынести не могу.  Шли уже пешком от ее дома в направлении храма на острове. Сестра моя, ее дочка снилась мне рядом.

Говорю, перекрестись!  Она - зачем? Ну а вдруг ты злой дух, я говорю? Она крестится по-католически, справа налево. Сейчас, вспоминаю это и улыбаюсь, так как я пытался ей объяснить как надо! Во сне!!! Только храм, в котором я оказался был чудной, необычный. Мы зашли вовнутрь и там я оказался один. Смотрел сквозь щелочку двери на какой-то хор и сжимался от счастья и ужаса одновременно. Я хотел петь вместе с ними, мне так не хватало людей, с кем вместе петь. Неожиданно внутри почувствовал смущение. Такому привидению как я - не место в Храме :) И мне стало стыдно, а еще кто-то дал мне банку пива в руки и мне стало еще стыднее. Но почему-то действие не растворилось от сильной эмоции, как иногда бывает во сне. Злость сгущалась. Вспомнил - "недостоин войти" и вдруг легче стало.. Внутри православного старинного храма еле слышно звучала песня на латыни, моя любимая из общины Тезе - Benedictus, Qui venit :) Не могу не поставить еще один смайлик - еще одна параллельная Вселенная? И когда звучала песня, весь негатив растаял совсем. Моя одинокая душа грелась от счастья этой песни. Когда мы шли к Храму, я все спрашивал, где мы? Почему ты не на небе? Она улыбалась. Я все равно не пойму, таков был ее молчаливый ответ.
Конечно все это фантазии моего воображения, но, я думаю, рано или поздно мы снова встретимся.

Где? А какая разница...

P.S. Теперь у меня появились люди, с кем я и пою до сих пор )) Битлз я люблю с каждым днем все сильнее... Появился человек, который любит их также сильно как и я.
Недавно мы сидели около лесного озера и я рассказал про тетю и про своего деда, ее отца. Неожиданно сильно и красиво пропела какая-то птица.
В этом крике я услышал, что жизнь беспредельна и не заканчивается со смертью.