Главы 11-14

Глава одиннадцатая,
в которой у Лансика появляются родные

Он не спал всю ночь, волнуясь, как же произойдёт эта встреча. К утру его сомненья остались позади: с известием примчались разгорячённые страусы. Буфонида передала Лансику привет и одобрила его намерения: она хорошо понимала, что такое быть изгнанником, — велела, чтобы он поверил в свою удачу и смело шёл к сородичам.
И друзья опять распрощались.
Страусы с шага перешли на галоп, а потом со страшной скоростью умчались в долину Синих Холмов. На спине страуса-папы сидел Тирли с мольбертом на шее.
Перед самым закатом Лансик присоединился к стаду. Его приветствовали дружескими поклонами и уступали дорогу, и он впервые узнал ту жирафью солидарность, о которой когда-то слышал от мамы, будучи совсем малышом.
Оказалось, что он был почти выше всех в стаде — ростом с ним могли поспорить лишь Мирон и его сын Рослик. Что касается красоты шкурки, то и здесь Лансик всех превзошёл: им любовались! И ещё ему показалось, что простые жирафы признают в нём более сильного, более умного.
У жирафов было принято расспрашивать незнакомцев об их роде-племени, о пути-дороге и об увиденных ди­ковинах.
Сам Мирон обратился к нему как к равному:
— Кто ты и чей, прекрасный юноша?
— Я сын Лины и Ланса, — возмужавшим голосом ответил Лансик.
Мирон задумался. Он слишком хорошо помнил жирафу Лину, не забыл и того, как однажды обошёлся с ней и её малышом:
— Правду ли ты говоришь? Однажды я встречал сына Лины, и он не был похож на тебя.
Но Лансик гордо повторил свои слова.

Глава двенадцатая,
в которой жирафы переживают засуху

Жизнь Лансика переменилась. Он был среди своих, и его принимали как достойнейшего.
А тем временем надвигалась великая засуха — самая великая из всех засух.
Сначала жирафам стало не хватать воды, потом пищи. Они отправились обратно на восток — туда, откуда пришли весной.
По пути стадо миновало Синие Холмы, Лансик издали увидел знакомый Баобаб и даже разглядел силуэты Тирли, Кари и Кири. Он еле сдержался, чтобы галопом не поскакать к своим друзьям, но лишь послал им мысленный привет.
Переход был очень тяжёлым, и некоторые сородичи чуть не погибли от зноя и жажды.
На одном из привалов Лансик вспомнил о тайне саванны, открытой ему Буфонидой. Может быть, эта тайна и вправду спасёт им жизнь?
И он попытался остановить стадо:
— Если мы не хотим умереть, то не должны идти дальше на восток, нам нужно к Синим Холмам. Только в них наше спасение.
Рослик, сын Мирона, возразил:
— Мы уже много лет переживаем летние засухи, и никогда ещё жирафы не пытались спрятаться в Синих Холмах. Жирафы не живут среди холмов — им нужна только равнина — саванна!
Многие согласились с ним, а Лансику в этих решительных словах послышался отзвук давнего жестокого приговора, произнесённого Мироном: «Твой малыш навлечёт на нас беду... Если вы останетесь с нами, погибнет всё стадо…» Рослик был так похож на своего отца.
Усталый Мирон тем временем втайне подумывал о том, чтобы передать главенство над родом более молодому и сильному жирафу. У самого у него с каждым днём сил становилось всё меньше. И наконец он совсем сдался:
— Я уже стар, и мои силы иссякли. Я давно собирался дать вам нового вожака. Пусть вас ведёт Рослик, мой сын.
Дни тянулись томительно. Перед закатом новый вожак поднимал стадо и переводил его из рощи в рощу в поисках пищи. Каждый день стадо недосчитывалось одного-двух сородичей. Львы, которые обычно остерегались нападать на жирафов, теперь пользовались тем, что животные очень ослабли.
Рослик держался самоуверенно, и хоть сам не видел пути к спасению, ни за что не хотел прислушиваться к чужим советам.
Становилось всё хуже и хуже, уже и в семье Мирона наметились первые потери: его младшая дочка Ламира с трудом поднялась на ноги после привала.
— Отец, — тихо сказала Ламира (а она была той самой жирафой, изящный узор которой перерисовал себе Лан­сик), — Рослик не перестанет упрямиться, и мы все умрём. Пускай стадо ведёт Лансик!
Ни одна жирафа в мире никогда бы не посмела давать советы старому Мирону, — и он понял, что теперь это вопрос жизни и смерти.
Внезапно среди сородичей пронёсся шёпот:
— Смотрите: вестник Большого Совета!
— Посланник мудрого льва! — вторили жирафьи голоса. Прямо над головами у них парил большой аист-марабу, догнавший стадо.
— К Синим Холма-а-ам! К Синим Холма-а-ам! Идите к Синим Холма-а-ам! — призывно прокричал аист, трижды прокружив низко над жирафами, и полетел назад.
«Цико, друг, — подумал Лансик, — что бы я без тебя делал?» Но аист уже скрылся из виду. Голос Лансика окреп:
— Родные мои! Я не случайно звал вас туда, куда теперь зовёт посланник Совета! Там, в холмах, есть спасительное Рассветное озеро, воды которого хватит на всех! Мы пройдём сквозь пещеру и утолим жажду!
— Что же ты молчал раньше? Почему не говорил об озере? — воскликнул Мирон и обратился к сородичам: — Идёмте обратно! Пусть Лансик ведёт нас к Синим Холмам!
Слово старейшего — закон. И жирафы единодушно опус­тили шеи.
Мирон проводил дочь в начало стада, и несколько жираф заботливо поддерживали её весь остаток пути.
А Рослик, который не мог не подчиниться отцу, пропустил стадо вперёд и шагал в одиночестве, затаив на всех молчаливую обиду.
Двигались медленно, но Лансик видел свою цель и прямиком шёл к ней.
Вот на горизонте показался Баобаб, и Лансик объявил последний привал — прямо посреди опалённой солнцем саванны.
— Ты привёл нас сюда, чтобы поджарить на солнышке? — негодующе прокричал Рослик. — Здесь нет ни кустика, чтобы укрыться от зноя. Это ли ты обещал нам?
Лансик его, казалось, не слышал… он смотрел — и не верил своим глазам: прекрасное цветущее древо, каким он только недавно видел Баобаб, сбросило свою листву и уныло протягивало голые безжизненные ветви к небу.

Глава тринадцатая,
повествующая о новых препятствиях
на пути к спасению

Жирафы приблизились к Синим Холмам — и обнаружили здесь настоящее звериное море. Все вожаки уже привели сюда свои племена: слоны, носороги, антилопы, львы, бизоны, обезьяны, страусы, гепарды и зебры толпились у подножия холмов и с надеждой глядели вверх, на возвышение, где стояли старейшины — по одному представителю от каждого звериного саванского рода. Лансик сразу увидел слона Айка, чем-то явно расстроенного, рядом с ним, такой же грузный и хмурый, стоял носорог, на большом замшелом камне бесстрастно восседала Буфонида. Все, казалось, чего-то ждали.
Вдруг по наводнённой стадами долине от рода к роду пронёсся взволнованный гул: «Цези! Идёт сам Цези!»
Сделав два величавых прыжка, старый лев оказался на возвышении и долгим взглядом обвёл собравшихся. Звериное море затихло.
— Звери саванны, — начал Цези свою речь, — уж сколько лет я царствую над вами! И вы всегда доверяли мне и поддерживали в минуты трудных решений…
Голос Цези звучал надломленно. Никто и никогда не видел царя зверей таким встревоженным. Помолчав минуту, лев продолжил уже увереннее.
— Много несчастий мы пережили вместе. И теперь, когда саванна страдает от невиданной засухи, я пришёл дать вам воду…
— Виват, Цези, наш царь, наш спаситель!!! — Одиночные крики радости и надежды вырвались из звериной толпы. Но большинство собравшихся всё же безмолвствовали и ждали продолжения.
— Я пришёл дать вам воду… Там, за Синими Хол­мами, — Цези величественно кивнул головой в сторону пещеры, — есть Рассветное озеро, воды которого хватит всем. И я уверен был в том, что беды не случится. Но только что старейшины Большого Совета сообщили мне пренеприятнейшую весть: каменный ход к озеру закрыло гигантское невиданное чудище. Оно больше слона и злее самого последнего шакала. Это чудище объявило себя новым царём зверей и отказалось чтить святой закон саванны. Теперь никто не может пройти к спасительной воде.
Закончив свою речь, Цези отступил. Звериное море зашумело, потеряв надежду на избавление от жажды. Вдруг кто-то из толпы выкрикнул:
— А кто видел это чудище?
Место Цези перед толпой занял носорог:
— Звери саванны! Никто из вас не смог бы упрекнуть меня в трусости. Но сегодня я, по поручению Цези, пошёл по тайному ходу к озеру и…
Тут все увидели, как носорог задрожал — так страшно ему было вспомнить увиденное.
Если бы только кому-нибудь суждено было знать, что это за чудище…

Глава четырнадцатая,
в которой Лансик идёт в пещеру

Заветная пещера, в которой в тяжёлые для саванны времена собирался Большой Совет, являла собой просторный каменный зал, с одной стороны открывавшийся в долину Рассветного озера. Водоём окружали пологие берега, поросшие сочной изумрудной травой, а его зеркальную гладь озаряло яркое саванское солнце. Как бы ни было горячо это солнце, вода в озере не нагревалась, потому что в его глубине били холодные ключи. Высокие холмы удерживали в воздухе влагу и прохладу, и никогда-никогда здесь не могла случиться засуха. Отражённый зеркалом озера, солнечный свет хорошо освещал всю пещеру, и лишь длинный каменный коридор, начинавшийся в дальнем её углу (тот, что вёл наружу, в долину Синих Холмов), оставался сумеречным даже днём.
По этому коридору проходила звериная тропа, она изгибалась дугой, и когда старейшины двигались в пещеру или возвращались обратно, то каждый лицезрел перед собой лишь ближайших спутников. Старейшина-слон мог видеть только старейшину-носорога, а впереди идущий старейшина-бизон в это время уже скрывался из виду.
Из долины Синих Холмов в коридор можно было попасть с просторной площадки на возвышении — той самой, которую друзья отыскали с подсказки Буфониды.
Теперь здесь стояли старейшины.
После носорога и другие участники Большого Совета, и несколько добровольцев-смельчаков из разных звериных племён уже пытались пройти в Заветную пещеру, но каждый раз, дойдя по каменному коридору до поворота и увидев на стене страшную тень самозванца, в ужасе возвращались. А вдогонку неслись слова, которыми неведомое чудище звало их раскатистым голосом на битву и потешалось над их нерешительностью. Тень чудища колыхалась на стене и была так огромна, так отвратительна, что не нашлось никого, кто был бы готов встретиться с ним лицом к лицу.
Узнав об этом, Рослик даже обрадовался и с вызовом обратился к Лансику:
— Ну что, спаситель рода, это ты привёл нас сюда на погибель! Как нам быть дальше? Ждать здесь, не прольётся ли с неба дождик? Или идти к воде, а попасть чудищу в пасть?
Жирафы посмотрели на Лансика — одни с надеждой, другие с укором. Старый Мирон кивнул головой, пытаясь подбодрить молодого вожака:
— Вот и настал твой час, Лансик. Либо погибнуть, либо спасти всех нас. Ни пуха тебе ни пера.
— Ни пуха ни пер-р-р-а! — услышали жирафы за своими спинами. Сквозь звериную толпу пробирался рослый молодой шимпанзе с попугаем на правом плече.
— Мы пойдём с тобой, Лансик!
Конечно же, это были Тирли и Кари — они не могли оставаться в стороне в трудную для Лансика минуту.
— Друзья, если мы пойдём вместе, то нам никто не страшен, — обрадовался он. — Правда?
— Пр-р-р-р-авда!
Как в прежние времена, Тирли привычно обхватил Лансика за шею, а Кари перепрыгнул на площадку между рожками на голове, и неразлучная троица направилась навстречу испытанию. Перед Лансиком расступился весь Большой Совет, пропуская храбрецов в подземный коридор. Никто и никогда не видел в саванне такой верной и бесстрашной дружбы.
Лансик сделал первый шаг под каменные своды и пригнул голову, но сразу за входом подземная галерея чуть раздалась ввысь и вширь. Здесь было не тесно, только темно — и потому боязно. И всё-таки как хорошо было с друзьями. Постепенно глаза привыкли к сумраку, и Лансик уверенно шёл вперёд.
— А где вы оставили Кири? — вполголоса спросил он.
— Она с птенцами осталась в гнезде. Цико обещал позаботиться о них.
— Как хорошо, что мы снова вместе!
Коридор стал расширяться, и заметно посветлело. Впереди была Заветная пещера, до которой оставалось пройти всего несколько шагов.
И тут друзьям открылось страшное зрелище.
На стене пещеры мерно дышала тень исполинского существа, похожего на невиданного дракона. Само чудище скрывалось за поворотом — тем самым, за который не отважился заглянуть ни один смельчак.
Казалось, оно спало. Но вот тень зашевелилась, широко открылась хищная пасть, и друзья услышали отвратительный зевок, а вслед за тем скрипучий гнусавый голос стал медленно растягивать слова:
— Кто опять пож-ж-аловал? Кому охо-о-о-та поме-е-е-риться си-и-и-лами с новым царём звере-е-е-й?
Чудище говорило нехотя и лениво, но голос его, многократно усиленный пустотой пещеры, гремел под её сводами, и камни дрожали от раскатистого эха.
Дрожь пещеры передалась и Лансику, который чувствовал шеей, как дрожит от страха Тирли, а у затрепетавшего Кари с головы выпало несколько пушистых пёрышек.
Цези был прав: никто-никто не сможет преодолеть ужас перед таким чудищем!
Лансику хотелось отступить назад, но ноги его онемели и не слушались.
Вдруг он вспомнил, что нечто подобное с ним и его друзьями уже случалось — когда на них хотела напасть глупая тигра. Но тигра не была такой огромной, правда и они тогда были совсем маленькими.
— Тирли, Кари, — прошептал Лансик (и друзья тоже отвечали ему шёпотом), — а помните, как мы испугались тигры, а потом она испугалась нас? Мы по-прежнему вместе, чего же мы боимся?
 — Вер-р-р-но! Мы сами должны напугать это чудище, — встрепенулся Кари.
— Надо сбить его с толку, как ту вредную тигру, — подхватил Тирли.
Воспоминание придало духу. Тень чудища теперь уже не казалась такой страшной, и даже что-то отдалённо напомнила Лансику, но не было времени подумать об этом как следует.
Нужно было принимать вызов чудища и достойно отвечать.
— …Сбить чудище с толку! — снова настойчиво повторил Тирли.
— Давайте крикнем ему хором и громко.
— А как мы назовёмся? — внезапно озадачил всех Кари.
— Назовём какое-нибудь странное и непонятное имя… Одно на всех… К примеру, возьмём начало слова “шимпанзе”, середину слова “попугай” и конец слова “жираф”… — заговорщицки прошептал Тирли, и друзья поняли его с полуслова.
И в этот момент пещера вновь содрогнулась от гулкого голоса:
— Ну так кто же ко мне пришёл? Кто сегодня хочет стать моим обедом? Ха-ха-ха!
Вдохнув побольше воздуха, друзья крикнули изо всех сил:
— Я! Шим-пу-раф ЛанКаТир!
— Кто-о-о?!
— Шим-пу-раф ЛанКаТир!
На несколько минут в пещере воцарилась мёртвая тишина.
Всё это время Лансик не сводил глаз с реющей на стене гигантской тени, которая всё больше и больше напоминала ему силуэт, столько раз повторённый им кистью по бумаге. Лансик закрыл глаза и мысленно нарисовал портрет потерявшегося Гэги, потом снова взглянул на тень — и убедился в том, что не обманулся. «Он хочет стать царём зверей», — вдруг вспомнились ему слова Гиги.
Невероятно, но там, за поворотом, в Заветной пещере сидел самозваный царь зверей, которого боялась вся саванна, — а воображение подсказывало Лансику совсем иное. Оставалось только убедить себя в том, что никакого чудища нет.
Лансик собрался духом, вытянул вперёд шею и выглянул из-за поворота.
Жалкий каменный холмик на пути в озёрную долину — и больше ничего. Но, приглядевшись против солнца, Лансик разобрал на холмике силуэт хамелеончика.
— Ну, приятель Гэга, вот мы и нашли тебя!.. — тихо проговорил Лансик, и возглас изумления вырвался у Тирли и Кари.